Зеленая дичь

      Хелика не успокаивается, пока длинный деревянный ящик с окованными бронзой углами не оказывается на полу возле кресла, в котором свернулась обессиленная Ваданохара. Теперь аккуратно открыть ржавые замки... Откинуть крышку... Вот и меч. Резные черные ножны, а в них... Лезвие сияет зловещим красным светом. Тот меч, который Хелика всего однажды видела и держала в руках, был спокойного фиолетового оттенка. Неужели подделка? Нет, такую силу, от которой толща воды вокруг гудит, едва ли можно подделать. Как и все прочее, чего коснулся Сал своими грязными руками, меч насквозь пропитался смертью, но это все тот же меч. Пора взять его и наконец-то...       Если прицепить ножны на пояс и поднять Ваданохару на руки – не такая уж она и и тяжелая – то добрести до балкона кое-как можно. Тем более что нырять вниз намного проще, чем вверх. Достаточно найти правильное направление и просто падать. Главное, чтобы стражники ничего не заметили. Но они, несчастные, вообще не туда смотрят...        – Где я? Что... что происходит?       Кажется, прыжок сквозь слои холодной воды помог Ваданохаре прийти в себя. Стоит на ногах вполне твердо, разве что сутулится немного. И смотрит почему-то мимо...        – Что ты творишь? Ты меня похитила? Сейчас позову стражу!       Она медленно разворачивается и смотрит... пронзительно-красными глазами. Опять! Нужно схватить ее, пока она дел не наделала, и попробовать вернуть в нормальное состояние. А для этого есть только один проверенный способ... Завтра все лицо Ваданохары будет в синяках. Впрочем, если завтра хотя бы наступит, остальное не так уж и важно.        – И что с тобой теперь делать?       Здесь дорога сворачивает в сторону Старого моря. Ваданохара за все время не проронила ни слова, только ее взгляд становился все мрачнее.        – Я... я понимаю. – Ваданохара делает шаг вперед. – Можешь от меня избавиться.        – Избавиться? О чем это ты?       Ваданохара поднимает голову и пристально смотрит на Хелику.        – Ну как же... Я опасна. Я превратилась... в чудовище. Так будет лучше...       Ой, бедная девочка... Как ей мозги на место вправить? Нечего ей такое говорить! Но что делать, и вправду неясно.        – Прекрати. Таких разговоров в моем присутствии не будет. Если нужно держать тебя на привязи – буду держать, но приведу тебя в безопасное место.        – Нет... безопасного места. – Ваданохара дрожит, как будто в море резко похолодало. – Негде спрятаться. Особенно от меня.        – Я... – И вправду непросто найти решение. – Я бы могла взять тебя с собой...        – Нет, нет! Я же все испорчу! Опять превращусь и нападу со спины... А ты не сможешь проследить...       Да, тут и так все было понятно. Вопрос в том, кто бы действительно мог за ней проследить... Кстати, есть один вариант, пожалуй.        – Так, иди за мной. И прошу, не отставай. Мне нужно еще обратно успеть.       По дороге в город Ваданохару пришлось еще несколько раз приводить в чувство. Потом она каждый раз рыдала и пыталась убежать назад, к замку, предлагала отвлечь внимание... Еще чего. Хватит жертв в этой войне. Она и в одиночку справится. Хоть бы их с Ваданохарой вообще на порог пустили...       В городе по-прежнему пусто. Страшное место – ни света, ни звука. Только стук собственных шагов, как стук тревожного сердца. Теперь дом видно издалека. В нем единственном до сих пор светятся окна. Неужели она настолько напугала Долфи, что та теперь всю ночь не заснет? В каком-то смысле оно и к лучшему, лишь бы она только от страха не умерла, как только увидит Хелику... Хотя едва ли. Как-никак она до сих пор держится, так просто ее не проймешь.       Снова постучаться в ту же дверь, на этот раз осторожнее. Снова ждать, пока Долфи мелкими шажками прибежит и выглянет через приоткрытую щель. А потом...        – Вадда? Это... правда ты? – Глаза у Долфи и без того огромные, но сейчас, кажется, пол-лица занимают. – А я уж думала...        – Долфи... – еле слышно шепчет Ваданохара, бессильно держащаяся за плечи Хелики.        – Н-но... почему ты... с ней? Вы обе... пришли за мной? Или она нас обеих теперь...       Да хватит уже! Почему Хелику внезапно должны все бояться? Конечно, это не она такая, это мир такой. Но лучше от этой мысли почему-то не становится.        – Успокойся, Долфи. Я уже в прошлый раз сказала, что я тебе не враг. Мне нужно просто... временно приютить Ваданохару. А других союзников в этом городе у меня, пожалуй, не осталось.        – П-приютить? А как же... он? Он же... придет за ней.        – Поверь мне... – Теперь нужно говорить убедительно. Даже если шансы на успех не так уж велики, ребятам необязательно об этом знать. – До утра он точно ни о чем не узнает. А к тому времени все должно быть в порядке.        – А если... не будет?        – Тогда беги. Сможешь еще спастись.        – Но это же... Ладно, заходите... в любом случае. – Долфи пятится в гостиную и жестом приглашает Хелику следом.        – Опасно, хочешь сказать? – Нет, так обманывать бедных девочек было бы чересчур. – Да, пожалуй. Но иначе море точно не спасти.        – Ладно... – Долфи явно мнется и стесняется что-то спросить. – Но... зачем прятать Ваданохару? Почему бы нам всем вместе не... или ей хотя бы...       Ваданохара, шатаясь, отпускает Хелику. Наверное, она пытается улыбнуться, но у нее выходит не слишком убедительно.        – Долфи, понимаешь... – еле слышно говорит Ваданохара, – я все еще... заколдована. Я в любой момент могу сорваться.        – П-правда, что ли? Я не верю...        – Правда-правда. Меня бы в клетке держать, как дикое животное. – И смеется. Очень невесело смеется. Лучше бы сразу расплакалась.       И в клетку, пожалуй, не надо. Найдется и попроще приспособление.        – Долфи, пустишь нас в спальню?        – Ладно... – Долфи растерянно бормочет, глядя себе под ноги. Совсем, кажется, связь с реальностью потеряла. Надо бы ей хоть какие-то инструкции внушить, чтобы окончательно с ума не сошла.        – Так, значит, в спальню до утра не заходить. – Тут бы по-хорошему фирменную страшную рожу скорчить, но лучше уж напоследок остаться честной перед товарищами. – И Ваданохару не выпускать, пока не... пока у меня не получится. А если так и не получится – беги и не возвращайся. Ты уж прости, такие у нас условия...        – А как же... она? – растерянно шепчет Долфи.        – Ее быстро найдут и спасут. – Только бы не захихикать на нервной почве, девочкам явно не до смеха. – Вот только тебе лучше к этому времени быть где-нибудь подальше.       Ваданохара медленно поднимается по ступеням, согнувшись под тяжестью всего невообразимого, за что ей наверняка до конца жизни будет стыдно. Это она зря, конечно, но попробуй ей что-нибудь втолковать... Идет как на казнь. Неужели до сих пор верит, что ее есть за что наказывать?       Спальня выглядит на удивление как обыкновенная и нормальная спальня. Чистые белые стены, по стенам полки, шкафы, зеркала – и четыре одинаковых аккуратно застеленных кровати, поставленных в ряд. Наверняка Долфи нарочно оставила, как раньше стояли. Такой вот маленький дозволенный памятник старым товарищам и былым временам. Ни надгробного камня, ни портрета на стене, ни одной самой простой памятной вещицы – слишком легко их узнать, найти повод раздавить ее, маленькую и слабую, за то, что не забыла. Вот и приходится хранить память в самом обыденном и безликом... Нет, если девчонки переживут эту долгую ночь, пусть у них наконец-то все будет нормально.        – Какая из них твоя? Не забыла еще? – Вряд ли мертвые обидятся, если Ваданохара не свою кровать займет, но ей же для здоровья полезнее.        – Эта... – Она садится на краешек, как будто нарочно занимая как можно меньше места на кровати. Как будто этот дом стал для нее чужим и она больше не имеет права в нем находиться.        – Ложись. Здесь ты будешь в безопасности ждать моего успеха.       Ваданохара заметно бледнеет и отшатывается, но вслух не говорит ни слова. Она покорно ложится, вытянувшись по струнке и обреченно глядя в потолок.       Так, и где у них тут запасные простыни хранятся? Портить памятник без необходимости не хочется, а материала понадобиться может много. Наверное, в шкафу? Нормальный все-таки дом, по крайней мере на первый взгляд.        – Что ты ищешь? – подает слабый голос Ваданохара.        – Простыни ищу. Подожди. – Хотелось бы ей все по-человечески объяснить, но времени нет.        – Я поняла, наверное, – серьезно заключает Ваданохара после долгой паузы. – Это чтобы замаскировать... то, что останется? Чтобы Долфи сразу не догадалась?        – Сговорились вы, что ли? Ничего ты не поняла. Не говоря уж... Ладно, некогда сейчас тебя учить. Но выжить вы должны в любом случае. И проследить за этим – моя обязанность.       Наверное, если как-то засечь время, оказалось бы, что в одиночку проделать путь от города до Старого Моря быстрее, чем в сопровождении слабой и растерянной Ваданохары. Но по внутренним ощущениям все как раз наоборот. Необходимость следить за Ваданохарой хотя бы отвлекала от собственных мыслей, а теперь... Теперь, в одиночестве, Хелика чувствует то, от чего за последние годы уже отвыкла. Страх. Не благородное беспокойство о судьбах мира или о друзьях, а тот самый банальный страх, от которого трясутся руки, а шаги становятся короче и медленнее. Только этого еще не хватало – почти дойти до цели, а потом струсить... Нет, так не годится.       Хелика вынимает из ножен меч. В тусклом красном свете собственные руки кажутся чужими. Сможет ли она вообще правильно исполнить ритуал? Сила, исходящая от меча, не успокаивает – только еще дальше пробирает до костей ужасом. С этой силой, наверное, запросто ладил Великий Волшебник. И принцесса. И сама Ваданохара, в конце концов. Эта сила у них в крови, им было бы страшно перестать ее чувствовать. А Хелика привыкла прочно стоять на земле. Зачем нужна какая-то потусторонняя муть, пока есть копье, кружка пива и силы защищать королевство? Но теперь, когда нет ни королевства, ни сил, остается пользоваться тем, что дают. Если удалось краешком глаза увидеть что-то непостижимое, то почему бы этим не воспользоваться, особенно когда других вариантов нет? Победителя не спросят, как он победил. А проигравшего вообще ни о чем не спросят.       Хелика сверяется с картой. Пометки на старой бурой бумаге почти стерлись. Если бы Тацумия не успела, в своей обычной манере, что-то очень пространно намекнуть перед тем, как выйти в одиночку против армии Моря Смерти, никто бы и не обратил внимания на уроненный в суматохе клочок бумаги. Что ж, приказ есть приказ. Пока Хелика сообразила, зачем это нужно, она месяцами носила загадочную схему за пазухой, каждый день готовясь за нее воевать. Но врагов этот предмет не интересовал – с чего бы, если все, что им нужно, они из тайника уже вынули, а возвращать и так не планировали? Вот так она и забыла о доверенном ей сокровище – и без того у нее по карманам давно лежат десятки ненужных теперь ценных артефактов. И почему-то именно во дворце, отчаянно пытаясь разбудить Ваданохару, она вдруг... осознала.        – Ай!       Едва успев ощутить боль, Хелика отдергивает руку. Но уже поздно – по пальцам вместе с болью растекается густая зеленая кровь из рассеченной ладони. Вот так и бери в руки всякие заколдованные штучки... Она ведь всего на минуту задумалась, даже не отворачивалась. Можно сколько угодно называть Хелику старомодной, но обыкновенные куски дерева и металла хотя бы самостоятельно ни на кого не нападают. Хорошо еще – не попытался всю кровь сразу у нее выпить, говорят, такое бывает иногда... Но что это? По лезвию меча, от тех самых мест, на которых остались капли крови, разрастается паутина сияющих зеленых линий, они становятся все толще и длиннее, опутывая весь меч, и вот он уже светится сплошным зеленым светом, и от прикосновения к нему уже не страшно, а наоборот – спокойно и как будто тепло. Что это значит? Меч выбрал себе нового хозяина? Может быть, без этого и ритуал не мог бы пройти правильно? Лучше было бы, конечно, если бы он при этом без кровопролития обошелся. Но время на непредвиденную задержку еще есть. Наверное.       В подземной камере темно и пусто, как в склепе. Каждый шаг отдается эхом, разбегающимся по всем уголкам подземелья. Кажется, все-таки здесь. Тот, кто составлял карту, не забыл даже обозначить огромную лужу в дальней части комнаты. Значит, перепутать сложно. Сверяясь со схемой перед каждым движением, Хелика ставит меч острием в узкую щель между каменных плит. Вроде держится... Но дальше заклинание, а это в сто раз сложнее. Даже самые опытные волшебники знают, к каким ужасающим последствиям может привести одно неверное слово, и все равно порой ошибаются – куда уж ей, которую никто и не учил колдовать? Но никого, кто мог бы взять на себя эту ответственность, вокруг не осталось. Так что придется вспомнить школьные годы, крепко сжать листок со схемой, чтобы не выронить в самый ответственный момент, и читать загадочные слова медленно, почти по слогам. А это определенно тяжелее, чем размахивать копьем. И страшнее.       Закончив первую часть заклинания, Хелика на минуту останавливается и смотрит в угол комнаты. Теперь место, на котором стоит меч, окружено куполом пульсирующего зеленого света. Купол пока совсем крошечный, его верхушка даже не достает до рукояти меча. На схеме написано, что нужно читать заклинания, пока он не достигнет человеческого роста. Значит, до победы еще далеко...       Купол вырос уже по грудь Хелике. Кажется, победа близка. Но что это? Хелика слышит шаги. Кажется, они приближаются. Нужно закончить хотя бы один этап заклинания! Если ее прервут, беды не избежать. Хелика старательно выговаривает оставшиеся слова, прилагая все усилия, чтобы ее голос не слишком сильно дрожал. Купол держится, можно остановиться и оценить ситуацию. Шаги раздаются уже совсем рядом. Теперь можно расслышать несколько голосов, что-то негромко обсуждающих. Из-за эха невозможно не то что узнать их обладателей, а даже прикинуть их количество. Если они захотят свернуть именно в эту комнату, закончить ритуал Хелика не успеет. Остается взять в руки привычное копье и поджидать гостей, спрятавшись за стеной.       ...Опять они. Только их не хватало. Несчастные детишки, к которым она бы не испытывала ничего, кроме сочувствия, если бы они сами так сильно не любили издеваться над любым, кто попадется на пути. Цурибари бредет впереди, сосредоточенно разглядывая собственные руки. Его каменное выражение лица, кажется, не менялось с их первой встречи много лет назад. Стелла спотыкается, дрожит и о чем-то причитает на ходу.        – Почти на месте, – бросает Цурибари через плечо.        – Зачем?... – На лице Стеллы столько горя, что Хелике на секунду хочется обнять ее, угостить конфетой и поклясться отомстить всем ее обидчикам.        – Мы попробуем, – монотонно вещает Цурибари. – У нас, конечно, ничего не получится, но мы попробуем.       Меч они замечают раньше, чем Хелику. Стелла вскрикивает, подпрыгивает, как ужаленная, и буквально отлетает на несколько шагов назад. Цурибари невозмутимо встает между ней и источником опасности, сверля Хелику своими непроницаемо черными глазами.        – Стелла, не приближайся, я сам. – Он делает шаг вперед, вытянув руки перед собой, как будто его растопыренные тонкие пальцы сами по себе являются грозным оружием. – Ой, знакомое лицо, как интересно. А я думал, тебя уже убили. Что-то тебя давно видно не было... Жалко, жалко...       Хелика выставляет копье перед собой. Драться с этими двоими нет ни малейшего желания. Они ей все равно ничего не сделают, но если меч уронят... Да и время уходит. Лучше бы их припугнуть как-нибудь, пусть убегают. Все равно в итоге они отправятся туда же, куда и прочие – за грань двух морей, в заточение, из которого их уже никто не выпустит.        – А ну убирайтесь! Уходите, откуда пришли, и я вас не трону! – Самое время скорчить страшную рожу и двинуться на них с копьем – путь знают, что она не шутит.        – Это еще кому убираться нужно... – Цурибари подходит еще ближе. – Мне кажется, или ты меня просто боишься?       Вот ведь нахал! Стелла сидит у стены и рыдает уже во весь голос, а этот даже внимания не обращает. Неужели надеется Хелику таким... выступлением впечатлить? Ну уж нет, не просто так она во дворце у принцессы служила. Такими детскими фокусами ее не проймешь.        – Хватит, я больше не шучу. – Цурибари щелкает пальцами, и на его руке вспыхивает... огонь? Нет, что это? Это как огонь наоборот – живая, пылающая чернота. Она затягивает, мешает двигаться, сжигает всю надежду... Нет, нужно стряхнуть оцепенение. Нужно прекратить это. И вариантов уже, кажется, не осталось.       Когда копье ударяет Цурибари в живот, он вздрагивает, падает на колени, и черный огонь гаснет. Хелика пятится назад, ей жутко смотреть, но она не может отвернуться. Она слышит только стук собственного сердца и быстрые, теперь уже удаляющиеся шаги – кажется, Стелла все-таки оказалась умнее.       Ни стона, ни крика, только выражение невыносимой тоски во взгляде.        – Я опять проиграл, – бормочет он, оседая на пол. – Как же предсказуемо...       И остается лежать на каменном полу, укоризненно глядя на Хелику. Цурибари, несчастный и потерянный, чужой по обе стороны барьера, умирает в третий раз.       Хелика долго не может прийти в себя. Она ходит кругами по подземелью, стараясь не смотреть на скорченное тело Цурибари. Но в конце концов она снова решительно берет в руки листок, встает спиной к Цурибари и ко входу – сомневаться уже поздно – и дочитывает заклинание до конца, не прерываясь ни на секунду. Как только купол разрастается до своих предельных размеров, она прячет листок обратно за пазуху, сжимает в руке окровавленное копье и, бросив последний взгляд на окружающую реальность, решительно шагает внутрь.