***
Раньше ему никогда не приходила в голову мысль, что он больше не хочет жить. Он не лежал на холодном каменном полу, прижав колени к груди, и не думал: «Я хочу умереть». Нет. В оцепеневшем мозгу крутилась только одна мысль: Вот оно. Это конец всего. Скоро Рон потеряет душу, Гермиону тоже поймают, а он, Гарри Поттер, навечно останется пленником в мрачной и холодной камере. Слепой, слабый. В постоянной агонии. И хотя Гарри точно не хотел умереть, он совершенно точно хотел, чтобы боль прекратилась. «Я просто хочу, чтобы мои страдания закончились», — равнодушно подумал Гарри, хотя он не был уверен, к кому именно обращается. К Богу, быть может? Для Гарри этого было достаточно. Он ещё сильнее прижал колени к груди, обхватил их руками, переплел пальцы. Впервые с момента, как его выпустили из чулана, Гарри Джеймс Поттер шептал молчаливую молитву. «Просто положи этой боли конец. Просто забери все это». Ответом ему было холодное, едва ощутимое дуновение. Прохладный ветерок, прошедшийся по коже, словно прикосновение призрака. Это его не напугало. Пусть прикосновение было прохладным, оно не было чернильно-чёрным или зловещим, как неистовая аура Волдеморта. Это прикосновение было дружелюбным. Это была его магия. Гарри слышал много историй о том, как спонтанный магический выброс спасал волшебникам жизни, и даже сам испытал нечто подобное, но он никогда не слышал об обратных случаях. И все же, пока прохлада неторопливо обволакивала ослабевшие руки и ноги, Гарри понимал, что именно это и происходило. Его магия спасала его от страданий. Гарри вздохнул. Холод бальзамом лился на тело, притупляя боль в костях. Поначалу он был слегка — даже не так уж и слегка — неприятным, но постепенно дискомфорт сходил на нет. Вскоре Гарри едва чувствовал своё тело и понимал, что ждать смерти придётся недолго. Вокруг царили холод, мрак и тишина. И Гарри решил, что нет, он не боится. Губы растянулись в слабом подобии улыбки. Он подумал о родителях, о Сириусе и Римусе. Он готов был встретить Смерть как старого друга. Он не боялся. Когда на границе сознания затанцевал свет, Гарри решил, что все кончено. Свет был ярким, всеохватывающим… приветствующим. Гарри открыл глаза, но не увидел знакомых лиц родных. Он не видел ничего, кроме света… Сияние манило, переливалось, перекрывая собой все. Гарри почувствовал, как его тело обняли руки, тёплые и мягкие, и с физическим контактом свет взорвался сверхновой. — Вернись ко мне, вернись ко мне, вернись ко мне… Гарри услышал чей-то панический шёпот, почувствовал чьи-то губы, шепчущие молитву у его виска, прямо в ухо. Чьи-то ладони растирали его руки и лицо, как если бы пытались его согреть, снова вдохнуть в него жизнь, отогнать холод. И это работало. Гарри задохнулся, когда понял, что именно происходило. Этот свет был не предвестником мирной смерти… а ужасом Лорда Волдеморта. Как только Гарри это понял, он тут же начал сопротивляться. Он пытался ухватиться за холод магии, вернуть ее, чтобы она утянула его с головой и положила конец его жалкой жизни. Руки были будто свинцом налиты, и все равно Гарри пытался отпихнуть Волдеморта, толкая его в грудь. Бесполезно. Как только Гарри начал вырываться, прекрасный свет стал ещё теплее, он притягивал все сильнее, как зов сирены. — Нет… Вернись ко мне, моя душа, вернись… Капитуляция была неизбежна. В один момент все мышцы в теле Гарри расслабились, и он практически растворился в тепле рук Волдеморта, купаясь в свете. Тёмный Лорд издал очень нехарактерный, очень эмоциональный звук; что-то за пределами облегчения. Он притянул Гарри к груди, заключив в крепкие объятия, и, если бы Гарри мог сосредоточиться ещё на чем-нибудь, кроме ощущения невесомости, он счел бы эти объятия крайне пугающими. Но в реальности Гарри только удовлетворенно вздохнул. Сияние было таким… приятным. Прежняя ноющая боль бесследно пропала. Гарри, не удержавшись, уткнулся макушкой в плечо Темного Лорда, купаясь в блаженстве. Даже не успев подумать как следует, он вытянул руку вверх, чтобы коснуться лица Волдеморта. Волдеморт поймал его за руку прежде, чем он смог это сделать. И тут Гарри подумал, что, кажется, он всё-таки умер, и происходящее было каким-то безумным видением, потому что… Потому что Тёмный Лорд ухватил его за руку и принялся покрывать поцелуями его пальцы, проходиться по костяшкам губами, и так нежно, что этого в жизни нельзя было бы ожидать от Лорда Волдеморта. В его поцелуях не было холода. Только свет. — Только не ты, — проговорил он едва слышно в ладонь Гарри. — Никогда. — Обещание, прошепченное ему в запястье. Волдеморт переплел их пальцы. Другой рукой он обхватил Гарри за талию. — Отдыхай, — прошелестел он. Тёмный Лорд прикоснулся ко лбу Гарри мягкими и тёплыми губами. Гарри провалился в глубокий сон без сновидений.***
— …Дар. Гарри проснулся от голоса Темного Лорда. Он был совсем дезориентирован, пока воспоминание сформировывалось. Вокруг материализовались заснеженные равнины и густые леса. Гарри сидел в знакомом месте. Опять Финляндия. Гарри потряс головой, пытаясь собраться с мыслями, а над головой переливались невозможно-великолепные оттенки северного сияния. …Неужели все и правда произошло? Драко, Рон и все, что последовало дальше? Или это был всего лишь ночной кошмар? Может, он уснул без помощи зелья сна без сновидений, и вот что получилось в результате. Просто страшный сон. Все ещё чувствуя неуверенность, Гарри решил пока придерживаться такого сценария. Он в любом случае не мог ничего сказать или сделать, пока был заперт в очередном воспоминании Темного Лорда. Гарри посмотрел налево, где, опять окружённый кольцом голубых огоньков, сидел Том Риддл из прошлого. Он выглядел старше, чем в прошлом воспоминании. Старше и гораздо… царственнее. В этот раз на нем не было маггловской одежды, только длинная и тёплая чёрная мантия. Лицо, все ещё молодое и красивое, было чуть худее, чем раньше, и гораздо бледнее. Правда, черты лица было трудно разглядеть, потому что он закрыл глаза и склонил голову, словно ушёл глубоко в свои мысли. Словно великолепное небо больше не имело для него никакого значения. Должно быть, этот момент произошёл незадолго до того, как Том Риддл отправился в Хогвартс, чтобы подать заявление на должность преподавателя ЗОТИ. Ему должно быть где-то около тридцати. Но самым поразительным в этом воспоминании была магия Риддла. Видимо, с каждым днём способность Гарри улавливать ауры становилась острее, потому что до этого он никогда не видел их в воспоминаниях. Но сейчас он четко улавливал ауру Риддла, и мысленно, и визуально. Он охнул, с благоговением глядя, как закручивалась и танцевала магия Риддла. По сравнению с тем, как он улавливал ее раньше, это было совершенно иным ощущением: Гарри буквально видел чёрное облако тьмы, чувствовал исходящий от неё сдержанный холод. Но эта тьма не была такой же ледяной и непроглядной, как аура нынешнего Темного Лорда. Да, эта аура тоже была тёмной и зловещей, но… был в ней и едва заметный отблеск, легкий светлый оттенок. Гарри заметил его, когда оттенок переливался и изменялся, — мельчайшая искорка чего-то мерцающего, почти золотого. Это напомнило Гарри об обсидиане, чья угольно–чёрная поверхность начинала сиять, если правильно преломить свет. Это было одновременно потрясающе и пугающе. Гарри сидел рядом с Томом и очень долго смотрел на чернильное облако, очарованный им гораздо сильнее, чем калейдоскопическими переливами неба. Когда Том Риддл заговорил, все ещё с закрытыми глазами и опущенной головой, Гарри буквально подскочил. — Ты когда-нибудь видел что-нибудь такое же красивое? Гарри обернулся, чтобы посмотреть, правда ли в воспоминании появился кто-то еще. Но он никого не увидел. И змеи тоже нигде не было видно. Гарри усмехнулся и посмотрел вверх, на небо, которое, кажется, совсем не интересовало Тома Риддла. Оно было поразительно красивым, даже красивее, чем в предыдущем воспоминании. Цвета были насыщеннее, звёзды сияли ещё ярче. Гарри наблюдал за чудом природы с задумчивым интересом, гадая, часто ли Том Риддл приходил сюда и поэтому ли у него было столько воспоминаний об этом месте. Гарри не мог его винить. Здесь царило удивительное умиротворение. — …Я задал тебе вопрос. Сердце Гарри пропустило удар. Гарри посмотрел на Тома Риддла и увидел, что тот тоже на него смотрит. Лицо Риддла, подсвеченное голубоватыми огоньками, не выражало эмоций, но взгляд, без всякого сомнения, был сосредоточен на Гарри. А глаза… Его глаза не были тёмного, почти чёрного цвета — они горели таким знакомым кроваво-красным. Радужки сияли, как драгоценные камни в отблесках огня камина, яркие и рубиновые. Глаза Волдеморта. У Гарри отвисла челюсть, когда на него навалилось осознание. Он протянул руку с подрагивающими пальцами, почти ожидая, что рука пройдёт сквозь призрачного Тома. Она не прошла. Пальцы Гарри коснулись плотной, телесной руки… и такой тёплой… не нечеловечески холодной… Сияющая чёрная магия закружилась, фрагменты света переливались в темноте осколками золота. Это было не воспоминание. Это была реальность. Тёмный Лорд поднял руку и переплел их пальцы. Тепло, чудесное тепло расцвело в душе Гарри, такое невозможно соблазнительное. Гарри смотрел в глаза Лорда Волдеморта. Он не мог ничего сказать или сделать, он едва ли мог осознавать реальность происходящего. Он видел. Волдеморт улыбнулся. Губы больше не были тонкими и иссохшимися — они были полными жизни и здоровья. Он тихо рассмеялся над выражением лица Гарри. Это не был смех убийцы и злодея. Это не было выражение лица самого опасного и безжалостного волшебника в истории. Лорд Волдеморт не выглядел, как монстр. Больше нет. Его улыбка стала шире. Когда он заговорил, его голос был мягок и доброжелателен: — Здравствуй, Гарри.