No Glory

Волдеморт сделал паузу после приветствия, чтобы все слушающие осознали серьёзность момента. Гарри стремительно побледнел, когда представил реакцию Гермионы, где бы она ни пряталась. — Пусть я уверен, что уточнять не требуется, все же я хочу, чтобы по окончании этой передачи ни у кого не осталось ложных представлений. Это говорит ваш Лорд и повелитель. Война окончена. Сторона так называемого света проиграла, я выиграл. Сопротивление бесполезно и преследуется по закону, и все бунтовщики будут осуждены в соответствии с тяжестью их преступлений. Считайте эту речь неофициальным помилованием за прослушивание нелегальной радиопередачи. — Взгляд Гарри метнулся к углу, откуда Фред и Джордж смотрели на Темного Лорда глазами, полными ужаса. Желудок Гарри налился свинцовой виной. Волдеморт продолжил, и опять все внимание Гарри было сосредоточено на переливающейся ауре, охваченной рвением и страстью, — полная противоположность холодной отстраненности на лице и в фигуре Темного Лорда. — Сейчас мы входим в новую эру… Которая требует единства магического сообщества. Мы должны выступать, как единое целое. Все волшебники и волшебницы в возрасте от одиннадцати до семнадцати лет обязаны учиться в Хогвартсе, так как образование — незыблемая основа любого будущего. Магглорожденным предписано в обязательном порядке зарегистрироваться в Министерстве Магии. Мы должны занять более решительную позицию в отношениях с магглами и без колебаний уничтожать угрозу, которую они представляют. Мы превосходим их, и пора нам утвердиться на нашем законном месте в этом мире. Магия — сила. Последние слова прозвучали четко и твёрдо, с какой-то торжественной окончательностью, а его магия искрила от сильных эмоций. Гарри и Рон опять обменялись похоронными взглядами, когда Тёмный Лорд прильнул ближе к микрофону. Голос его стал, хоть и чуть-чуть, но заметно тише и вкрадчивее. — А теперь я обращаюсь напрямую к тебе… Гермиона Грейнджер. Волдеморт выдержал долгую паузу, взгляд стал задумчивый. У Гарри голова пошла кругом от того, как по-разному реагировали чужие ауры: магия Волдеморта и Беллатрисы танцевала в предвосхищении, магия Рона, Фреда и Джорджа — замерла в страшном ожидании. — На данный момент тебя обвиняют в одном преступлении — отказе регистрироваться как магглорожденная и, возможно, в сговоре против Министерства Магии, хотя это ещё предстоит выяснить. — Короткая пауза. — …Если явишься с повинной, эти обвинения будут рассматриваться согласно предписанной процедуре, абсолютно мирно и законно. Время для бегства прошло. Бежать некуда. Так или иначе тебя привлекут к ответственности, как и всех, кому кажется, что они могут спрятаться от Министерства Магии. Но могу тебя уверить: в таком случае вопрос будет решаться совсем не так мирно. В твоих же интересах сдаться добровольно. Заявление Волдеморта о том, что Гермиона совершила лишь одно преступление, было очень двояким; для нынешней власти Гермиона была повинна в гораздо, гораздо большем. Она совершенно точно участвовала в сговоре против Министерства — не говоря уже о том, что отрезала Беллатрисе руку, сравняла с землей огромную часть Запретного леса и нагло сбежала прямо на глазах Темного Лорда, исчезнув во вспышке огня феникса. Но, конечно же, Тёмный Лорд никогда не признает на публику, что какая-то магглокровка способна на такое. По сути, своим заявлением Волдеморт ей говорил: "Возможно, я не убью тебя за все, что ты совершила, но только если ты сейчас же сдашься". Последнее, чего хотел Волдеморт — чтобы Гермиона Грейнджер осталась на свободе, там, где он не мог ее достать, и сформировала восстание. Он мог ее ненавидеть, презирать за маггловскую кровь, но не мог отрицать — Гермиона Грейнджер представляла угрозу. — Я понимаю, что тебе предстоит принять сложное решение, — продолжил Волдеморт. — Пожалуй, самое сложное в твоей жизни. К такому нельзя отнестись с легкомыслием. И, так как я милосерден, я дам тебе необходимое время. Обдумай все как следует. Волдеморт выждал пару секунд, губы растянулись в едва заметной усмешке. — Если ты все же благоразумно решишь сдаться, вот как ты это сделаешь. Завтра, между восемью и девятью утра, приди туда, где вы укрылись сразу же, после того как сбежали со свадьбы Билла и Флёр Уизли. Подойди к стойке, за которой будет стоять темноволосая маггла. Закажи, что хочешь. — Она выйдет в подсобное помещение и вернётся с порт-ключом. Ты сразу его узнаешь… и он узнает тебя. Это специальный порт-ключ, который можешь активировать только ты, и его активация требует не только твоего касания и правильного момента, но и определённых действий. Ты умная девочка; уверен, ты легко разберёшься, что нужно делать. Беллатриса издала короткий смешок. Гарри подумал, был ли он достаточно громким, чтобы донестись до микрофона, и услышала ли его Гермиона. В любом случае, Волдеморту было все равно. — Как только ты сделаешь то, что нужно сделать, порт-ключ активируется и перенесёт тебя… к нам. Волдеморт положил сцепленные руки на стол и многозначительно посмотрел на Рона, который по бледности лица готов был сравняться с призраком. Его, кажется, парализовало под взглядом Волдеморта, и на Гарри накатила паника, когда магия Темного Лорда шевельнулась в нетерпеливом раздражении. Если он или Рон облажаются, Волдеморт не колеблясь отдаст Беллатрисе приказ убить Фреда или Джорджа. Гарри коснулся плеча Рона, смещая внимание со сверлящего его взглядом Лорда Волдеморта на себя. Он ободряюще кивнул, надеясь, что даже под едва ли воодушевляющим взглядом алых глаз Рон найдёт в себе силы исполнить свою часть. Это сработало. Рон кивнул, нагнулся к микрофону и заговорил неожиданно ровным голосом: — Гермиона, — начал он, и, стоило ему произнести ее имя, как его глаза тут же заблестели от слез. Гарри пришлось отвести взгляд. Эмоции, отразившиеся на лице друга, и его аура… Для него это было слишком. Гарри легко мог представить сейчас Гермиону, чья рука в ужасе прижалась ко рту, стоило ей услышать голос Рона сразу же после речи Темного Лорда. — Все… все не так, как кажется. Как нам казалось, — набрав воздуха, заговорил Рон. — Мы были неправы, Гермиона. Теперь я это понимаю. Мне все объяснили перед заседанием. На самом деле новый режим Министерства очень даже логичен. Регистрация магглорожденных — вовсе не акт репрессий; это только пойдет на пользу всем членам общества. Мы не до конца понимаем, что представляет собой спонтанное зарождение магии, и для нас очень важно регистрировать и изучать подобные случаи. Все это нужно исключительно для безопасности — включая безопасность самих магглорожденных. Взгляд Рона нервно метнулся к Темному Лорду, который одобрительно кивнул. И Рон опять повернулся к микрофону с выражением бесконечного облегчения. — …Я знаю, что тебе страшно, но прошу, поверь мне: тебе нечего бояться. Война окончена, Гермиона. Тебе нужно всего лишь сдаться и следовать протоколу, и тебе ничего не будет грозить. Тебе нечего бояться. По щеке Рона скатилась слеза. Он быстро вытер ее рукавом и заставил себя договорить до конца: — Темный Лорд милосерден. Хотя меня обвинили в государственной измене, мой приговор совсем не страшен. Его и приговором назвать нельзя. Работа в Министерстве станет для меня полезным опытом, поможет многое понять… Я буду целый день проводить с братом. Ты же знаешь, как я люблю Перси. Рон коротко улыбнулся, лицо почти засветилось от радости. Но стоило Волдеморту бросить на него предупреждающий взгляд, и радость тут же увяла. — Я б-благодарен, — принялся тараторить Рон, голос взлетел на целую октаву. — Горячо благодарен… И если подобное милосердие было даровано мне, то, уверен, к тебе отнесутся так же. Я буду рядом, на твоей стороне, Гермиона. Тебе больше не нужно убегать. Рон замолчал. Теперь Волдеморт смотрел прямо в глаза Гарри, черное облако ауры замерло в ожидании. И Гарри, и Рон прекрасно понимали, что Гермиона не поверит ни единому слову последнего, — как понимал это и Темный Лорд. Однако все шло согласно плану Волдеморта — большинство слушающих примет слова Рона за чистую монету, но некоторые — и особенно Гермиона — поймут истинный смысл его речи. Так Волдеморт заявлял: "Рон Уизли у меня. Я могу сделать с ним, что захочу, не только заставить плясать под мою дудку. И я точно сделаю с ним что-нибудь гораздо, гораздо хуже, если вы не подчинитесь и не сдадитесь на милость победителя". Если бы говорил один Рон, вряд ли бы план сработал. В конце концов, он и Гермиона заключили суицидальное соглашение. Они готовы были убить друг друга и самих себя, если все будет вести к тому, что одного из них похитят. Но у Гермионы не вышло убить Рона, а сама она бросилась в бега, потому что была беременна — об этом Волдеморт пока не знал. И все же Гарри был уверен, что Гермиона не сдалась бы после слов одного Рона, потому что знала: Рон бы никогда, ни за что бы этого не захотел, и не важно, что бы с ним сделали. Он бы хотел, чтобы Гермиона покинула страну и никогда, никогда не оглядывалась. Но говорить будет не только Рон. Сердце Гарри сжалось, когда он представил Гермиону одну, напуганную, со слезами смотрящую на старенькое радио. Прямо сейчас, в эту самую секунду, Гермиона была уверена, что Гарри мертв. И пусть большинство слушающих вряд ли распознает голос Гарри… его точно узнает Гермиона. Гарри сделал глубокий вдох, внутри все болело при мысли о том, что ему предстоит сказать — одна-единственная фраза, которая, по мнению Волдеморта, убедит Гермиону прекратить борьбу. Потому что Гермиона никогда не бросала Гарри. Ни единого раза. — Гермиона, — сказал он хриплым, срывающимся голосом. Аура Волдеморта окрасилась торжеством — чем сломленнее звучал Гарри в своей мольбе, тем лучше. — …Пожалуйста, вернись домой. Волдеморт взмахнул палочкой и испарил микрофон. По всей стране трансляция Поттеровского дозора оборвалась, вместо передачи снова играла музыка или трещали помехи. — Очень хорошо, — встав, довольно протянул Темный Лорд; его взгляд перебегал с одного пленника на другого, на губах играла кривоватая усмешка. Беллатриса рассмеялась, и он перевел взгляд на валяющихся на полу, скрученных немых близнецов. — Что ж, джентльмены, спасибо, что позволили позаимствовать ваше маленькое шоу. А вот что теперь делать с вами… Фред и Джордж отодвинулись от Волдеморта так далеко, как только позволяли веревки. — Ты сказал, что не станешь убивать их! — заорал Гарри, вскочив на ноги. — Ты обещал не трогать их, если мы сделаем все, как ты скажешь! Рон вскочил следом за ним, но лишь нервно кивнул, не в силах заставить себя вслед за другом повысить голос на Темного Лорда. Волдеморт посмотрел на Гарри в размышлении. Гарри показалось, что тот боролся с желанием прикоснуться к нему, аура потемнела от жажды, к которой Гарри — страшно даже признавать — уже почти привык. Но, конечно же, Волдеморт никогда не сделает ничего подобного на глазах у всех. — Я знаю, что уже говорил это, да и ты должен был это усвоить… — насмешливо протянул Темный Лорд. — …Но судьба и правда благоволит Лорду Волдеморту. Гарри и Рон подскочили от раздавшихся хлопков аппарации. Рон слабо вскрикнул и схватил Гарри за руку. Перед ними возникло трое волшебников — егерей, насколько мог судить Гарри. Как только они осознали, что это сам Волдеморт их призвал, все трое бухнулись на колено перед ним, лица исказились от страха, — они совсем не ожидали вот так внезапно оказаться прямо перед своим повелителем. — Этих двоих поместить под арест, за измену Министерству Магии и несанкционированную трансляцию запрещенной радиопередачи, — спокойно приказал Волдеморт. Егеря синхронно кивнули и встали, беспрекословно подчиняясь. Гарри отчаянно хотел запротестовать, но вовремя поймал себя за язык. Не сейчас. Он вытащит Фреда и Джорджа. Как-нибудь, как угодно, но Гарри спасет их от пожизненного срока в Азкабане. Он смог спасти Рона, спасет и близнецов. …Он не был уверен, что сможет спасти Гермиону. — Беллатриса, — обронил Волдеморт, как только Фред, Джордж и егеря исчезли во вспышке аппарации. — Ты знаешь, что делать. — Конечно, Милорд, — почтительно поклонилась Беллатриса и посмотрела на своего хозяина с подлинным обожанием. — Я сейчас же этим займусь. Волдеморт кивнул, и Беллатриса аппарировала. Гарри про себя гадал, куда он ее отправил и зачем. Точно ни для чего хорошего. Темный Лорд с улыбкой повернулся к Гарри и Рону. Он положил руки им на плечи, в издевательском жесте гордого родителя, который был безмерно доволен выступлением своих детей. — Идем? — сказал Волдеморт, сверкая глазами, и ехидно добавил: — Рон? — Кажется, он испытывал садистское удовольствие при виде того, как серело лицо Рона каждый раз, когда он обращался к нему по имени. Не дожидаясь ответа, Волдеморт утянул их в воронку аппарации, унося прочь из заброшенного, теперь уже опустевшего подвала.

***

К удивлению Гарри, они аппарировали в его спальню. Рон тоже выглядел изумленным. Кажется, у него начали сдавать нервы от чрезмерного напряжения и потрясений. Очевидно, что Волдеморту было плевать. Он отпустил их, как только они почувствовали пол под ногами, и Рон сразу попятился, врезавшись спиной в трюмо, глянул за плечо и испуганно подскочил при виде собственного отражения. Зеркало тут же объявило Рону, что выглядел он просто ужасно. Гарри почти хотел, чтобы Рона тут не было. У него было стойкое ощущение, что в присутствии посторонних Темный Лорд будет вести себя совсем не так, как если бы они остались наедине. — Я оставлю вас двоих здесь, — как ни в чем не бывало объявил Волдеморт. — Дверь открыта. Малфои в курсе, что вы останетесь у них на неопределённый срок; Нарцисса скоро должна к вам подойти. Так как Гермиона Грейнджер в любом случае появится не раньше восьми утра, меня до этого времени здесь не будет. Я бы порекомендовал вам обоим как следует отдохнуть. Он повернулся к ним спиной, намереваясь снова аппарировать, и вдруг Гарри, поддавшись порыву, рванул к нему и схватил за запястье. Он сделал это на чистых инстинктах и сам же удивился такому повороту. Волдеморт прожег его взглядом за дерзость, но одновременно с этим его аура уплотнилась, потемнела от жадного желания, которое Темный Лорд в данный момент подавлял. Впрочем, ни света, ни тепла в этот раз не появилось. — Подожди, — сказал Гарри, чувствуя, как колотится под рёбрами сердце. Он не вынесет, если Волдеморт просто исчезнет без какого-либо подобия утешительного заверения, пусть даже шансы на то, что Гарри его получит, были крайне малы. Мозг лихорадочно работал, пытаясь подобрать слова, которые убедят Волдеморта задержаться. — Почему ты сделал все именно так? Почему заставил ее ждать до завтра? Тебе просто нравится, что ей придётся мучиться всю ночь, изводя себя? Голос Гарри, вначале нетвердый, под конец тирады превратился в возмущённый рык. Волдеморт усмехнулся и ловко вывернул запястье так, что теперь это он держал Гарри, а не наоборот. Рон следил за ними с выражением благоговейного ужаса. — Потому что, Гарри, кофейни закрываются по вечерам, и было бы очень странно, если бы маггла работала ночью по моей указке, — снисходительно пояснил Волдеморт, словно объяснял элементарную вещь маленькому ребёнку. — И у меня также есть другие дела, с которыми надо разобраться до утра. — О. — Лицо заполыхало от того, как просто все объяснялось. Гарри честно попытался прекратить краснеть. — Эм… Что собой представляет порт-ключ? Что ей надо будет сделать? — быстро продолжил он. Волдеморту начала надоедать его назойливость. — Сейчас это несущественно. Если нам повезёт, ты все узнаешь уже завтра. Он отпустил запястье Гарри. — Подожди! — снова крикнул Гарри. Волдеморт опять прожег его взглядом, но остановился. — Прости, просто… Что это была за магия? Эта серебристая штука, с туманом и змеей? Я никогда раньше не видел ничего подобного. Это было потрясающе. Гарри понял, что попал в яблочко. Раздражённое выражение на лице Волдеморта едва заметно смягчилось, но его аура раздулась на слове "потрясающе". Гарри с трудом подавил улыбку — Темный Лорд был тем ещё кичливым, высокомерным засранцем. Он также проигнорировал ошеломлённого Рона, который уставился на Гарри так, словно у него вдруг выросла вторая голова. — Это выявитель, — принялся объяснять Волдеморт. — Очень редкий и могущественный артефакт. У Дамблдора был один из немногих существующих. Обычно они используются для подтверждения абстрактных идей или видений, но их можно… убедить показать гораздо большее, если волшебник достаточно умел для этого и у него есть нужные ингредиенты. — Как кровь, — пробормотал Гарри, глянув на Рона. — Именно, — кивнул Волдеморт. — Магия крови — очень сильный вид волшебства. С ее помощью заключаются нерушимые клятвы, создаются связи, заполняются пробелы… Для поиска его братьев этот метод отлично подошёл, потому что у них два общих родителя. Их кровь очень похожа. — Это сработало бы в противоположном случае? — спросил Гарри, заранее пугаясь ответа. — Если бы у них был только один общий родитель?.. — Поиск шёл бы дольше и труднее, но в итоге — да, по крайней мере, при моем влиянии. Но все же с близкими родственниками работать намного проще, скажем, с родителями и детьми… Рон упал в обморок. Это произошло так быстро, что Гарри даже не успел попытаться его поймать. Вот Рон стоит с болезненным видом, но твёрдо держится на ногах; и в следующую секунду он уже падает, затылок с жутким треском ударился о деревянный пол — с таким звуком падают шары для боулинга. — Черт, Рон! — Гарри упал рядом с ним на колени. Он пару раз ударил его по щекам, пытаясь привести друга в сознание, но безуспешно. Рон вырубился намертво. — Кажется, ты его убил, — сказал Гарри, хотя сам так не считал. Пусть Рон совершенно точно не был в сознании, его дыхание было ровным, а аура никуда не исчезла. На лице Волдеморта читалась скука. — Если его убило просто мое нахождение рядом, то не было особого смысла вообще оставлять его в живых, — протянул он. Гарри посмотрел на него снизу вверх. — Я серьезно. У него скорее всего тяжёлая травма. — Скорее всего. — Темный Лорд не стал утруждаться дальнейшими комментариями по поводу состояния Рона. — У меня есть дела поважнее. Как бы это ни было для тебя удивительно, Гарри, но ты не единственная моя забота. Гарри встал. Его вдруг посетила мысль, что обморок Рона может, как ни странно, сыграть ему на руку. — Нет, — сказал он. — Уверен, не единственная. Всего лишь… самая завораживающая. Он затаил дыхание, гадая, проглотит Волдеморт наживку или нет. Алые глаза метнулись к валяющемуся на полу Рону, словно Темный Лорд хотел удостовериться, что тот действительно был без сознания. С видимым удовлетворением он перевёл взгляд на Гарри. — Да, — согласился Волдеморт, делая шаг вперёд. Темная аура сверкала и кружилась. — …Я никогда этого не отрицал. В следующую секунду он взял лицо Гарри в ладони, притянул к себе, и они соприкоснулись лбами, тем самым вызвав такую мощную волну света, что у Гарри подогнулись колени. Волдеморт вздохнул, упиваясь ощущениями, купаясь в чувстве цельности. Некоторое время Гарри ничего не делал и не говорил, лишь стоял с закрытыми глазами и позволял Волдеморту наслаждаться блаженством от своей незапятнанной цельной души. Ему было ужасно трудно сохранять трезвый рассудок, когда все, чего ему хотелось — с головой погрузиться в бесконечное тепло, в состояние полной бездумности. Ему нужно сосредоточиться. Невероятно, с каким же трудом Гарри доставалось каждое действие в подобном состоянии. Он многое пережил: увертывался от драконов, сражался с дементорами, убегал от толпы инферналов — и даже по собственному желанию прикасался к Темному Лорду. Но было что-то такое в теперешнем моменте, что пугало его больше, чем все перечисленное, вместе взятое. Возможно, потому что в этот раз Гарри действовал намеренно. У него была цель. Гарри медленно поднял подрагивающую руку и положил ее на шею Темному Лорду. Тепло усилилось многократно, такое приятное и дружелюбное. Гарри гадал, мог ли Волдеморт почуять его эмоции в пелене блаженства, уловить его нервозность. Возможно. Гарри не знал, сыграет это в его пользу или нет. — Ты ведь не оставишь их там, правда? — тихо спросил Гарри, не открывая глаз и не пытаясь отпрянуть. — Не приговоришь к пожизненному сроку в Азкабане? Волдеморт долго молчал. Гарри ждал, готовый к тому, что в любой момент тепло растает, а Темный Лорд отпустит его, заявит, что может делать все, что ему, черт возьми, захочется, и оставит Гарри томиться в неизвестности и тревоге всю ночь вместе с другом, который в данный момент валялся в отключке с возможным сотрясением. — …Нет. Ответ был едва различимым шепотом. Гарри почувствовал тепло чужого дыхания, и сердце забилось в три раза быстрее. А дальше, прежде чем Гарри мог осмыслить, что значил ответ Волдеморта, он был безвозвратно потерян. Волдеморт одним движением сократил крошечное расстояние между ними и прильнул к губам Гарри в нежной, совершенно нехарактерной для него манере. Сила объявшего их тепла была подобна взрыву сверхновой. Гарри ахнул, и, когда его губы приоткрылись, язык Волдеморта тут же скользнул внутрь, воспользовавшись моментом, подчиняя себе, завладевая, и… О боже. Такого еще не случалось. Они никогда не были так близки друг к другу, когда Волдеморт призывал чарующий свет через связь их душ. Это было такое ошеломительное ощущение, что Гарри казалось, он весь горел, а тело прошибало током. И вот тогда колени Гарри подогнулись. Волдеморт легко поймал его за талию, его аура разрасталась, пожирая все в комнате, наливалась похотью и желанием и оборачивалась вокруг Гарри с давящим чувством собственничества. Гарри не понял, как это произошло, но вот спиной он налетел на стену. Волдеморт крепко прижал его к ней, не давая вырваться, и терзал его рот, ногти впивались в бедра, аура стремительно темнела, буквально вопила о том, что ему нужно еще, еще, еще… Низкий болезненный стон вернул их в реальность. Волдеморт обернулся, и тепло со светом пропали сразу же, как только он отпустил Гарри и отступил. Рон снова застонал, хотя глаз не открыл и в целом явно не осознавал реальность. Гарри, не способный удержаться в вертикальном положении сам, сполз по стене на пол. Это был уже второй раз, когда он оказался доведен до такого состояния после того, как Волдеморт дико и настойчиво целовал его, — спасибо, что в этот раз хотя бы без крови. Гарри тяжело дышал, ему было жарко — слишком жарко, а значит, это точно не было признаком ничего хорошего. Волдеморт смотрел на него сверху вниз с бесстрастным выражением. Вот только его магия говорила совсем другое. Она переливалась и мерцала от десятка слившихся в одно эмоций: стыд из-за так легко потерянного контроля, одновременное облегчение и злость из-за того, что их прервали, и сильнее, заметнее всего… О боже. — Ты не единственная моя забота, — повторил Волдеморт, но прозвучало это так, словно он пытался убедить в этом не Гарри, а себя. Волдеморт аппарировал. И только когда он исчез, до Гарри дошло, какую опасную игру он затеял.