No Glory

Ничто, кажется, не дарило Лорду Волдеморту большего удовольствия, чем когда он доводил свой человеческий крестраж до состояния, когда тот не мог вымолвить ни слова. Челюсть Гарри беспомощно отвисла. Он хотел спросить, что именно значит это заявление — и он был уверен, что Волдеморт читал этот вопрос в его глазах без всякой Легилименции, — но никак не мог сформировать слова. В ауре, переполненной похотью, которую Волдеморт, кажется, твердо вознамерился игнорировать, мелькнула та самая настораживающая почти-нежность. Он продолжал держать Гарри за подбородок, явно не собираясь отпускать в ближайшее время, хотя член всё-таки отпустил. Гарри был почти рад, что из-за цепких пальцев Темного Лорда не мог посмотреть вниз. Вряд ли он бы вынес вид неопровержимого доказательства того, что только что произошло. Гарри ощутимо сглотнул, и взгляд Волдеморта метнулся к его Адамову яблоку — он ещё несколько секунд пристально смотрел, а чёрное облако с мерцающими осколками золота окутывало их обоих. Оно давило смесью противоречивых эмоций, не давало нормально дышать. Гарри затаил дыхание. Ему казалось, если он шевельнётся, произойдёт что-то… Ужасное, страшное, невыносимое, непоправимое, непоправимое, непоправимое… — У тебя кровь. Улыбка сползла с лица Волдеморта. Он отпустил подбородок Гарри и провёл у основания шеи. Когда он снова поднял руку, кончики пальцев были обагрены кровью. Осколки зеркала все ещё впивались в спину, так что Гарри едва ли был удивлён, что на шее, пострадавшей больше всего ввиду незащищенности одеждой, порезы были особенно глубоки. Волдеморт смотрел на кровь с нечитаемым выражением, но аура заметно помрачнела. — Я стараюсь проливать как можно меньше магической крови, Гарри, — негромко сказал он. — И меньше всего твоей, такой драгоценной… Но ты ведь всегда был особенно искусен в этом, правда? Срывать мои тщательно выверенные планы, заставлять меня действовать так, как я никогда не планировал?.. Гарри не удержался. Он фыркнул, привычная непокорность вернулась на место. — Драгоценной, — повторил он насмешливо, снова обретя дар речи. Волдеморт сверкнул глазами, грубо схватил его за воротник и потянул на себя, и их лица снова оказались непозволительно близко. — Потому что ты драгоценен, — процедил Темный Лорд. — Ты — хранитель моей души, пусть это случилось непреднамеренно и безо всякого на то моего желания. Нет ничего в этом мире, что я бы ценил больше, чем твою жалкую жизнь. Гарри не знал, посчитать эти слова забавными или жуткими. И черты Волдеморта, и его аура были искажены противоречием. Он вроде бы презирал Гарри… Но вместе с тем и нет. Прежде чем Гарри смог ответить, свет вернулся во всей своей мощи, мгновенно перебив пульсирующую боль от осколков. Волдеморт притянул Гарри к себе, подальше от разбитого зеркала, и поставил на ноги. Первым порывом Гарри было заартачиться, но как только он попытался оттолкнуть Волдеморта, его хватка стала жёстче, а магия раздраженно шевельнулась. — Не смей, — последовал короткий и жёсткий приказ. Гарри неохотно подчинился, бесясь от того, как хорошо ему было рядом с Темным Лордом, когда тот призывал чудесную плавучую невесомость. Сразу же становилось невыносимо сложно сосредотачиваться, осознавать реальность. Так нечестно. — Такой упрямец, Гарри… Волдеморт достал палочку и прижал кончик к спине Гарри прежде, чем тот успел вставить хотя бы слово. Его омыла волна магии, по спине прошел покалывающий холодок, и Гарри понял, что Волдеморт невербально исцеляет его раны. После этого он убрал кровь и… другие жидкости с мантии Гарри, при этом едва заметно ухмыльнувшись. Удовлетворившись результатом, Волдеморт указал палочкой на трюмо. Осколки стекла и деревянные щепки взметнулись в воздух и сложились в единое целое, как замысловатый пазл. За секунду трюмо стало прежним. Гарри поймал своё отражение в зеркале, и его поразило увиденное: Гарри Поттер, с бледным лицом и алыми глазами, в объятиях Лорда Волдеморта. Гарри закрыл глаза и постарался сдержать дрожь. — Завтра ты обязательно поешь. Эта фраза удивила Гарри; он поднял взгляд в тот же момент, как Волдеморт неожиданно подхватил его на руки и понёс прочь от трюмо… к кровати. Возможно, Гарри почувствовал бы ужас от происходящего, если бы не тотчас многократно усилившийся волшебный свет. — Ты останешься здесь и будешь вести себя образцово. Я пока буду занят. И для тебя, и для твоих друзей будет лучше, если твоё неповиновение не будет отвлекать меня от дел, иначе последствия тебе не понравятся. Помни об этом, Гарри. Это совершенно точно были угрозы, нашёптываемые Волдемортом, пока он нёс Гарри до кровати, как маленького ребёнка, но нашёптываемые таким размеренным успокаивающими тоном, что с тем же успехом Лорд Волдеморт мог бы напевать колыбельную. Гарри внезапно почувствовал сильную сонливость, голова стала очень тяжелой. — Но сейчас тебе нужно отдохнуть. Он аккуратно уложил Гарри на кровать и сел рядом. Гарри тут же понял, что сейчас произойдёт: его опять против воли заставят уснуть, оставят здесь — но он не мог так, не когда Рон остался в камере один на один с Беллатрисой… Гарри только открыл рот, чтобы озвучить свои терзания, но именно в этот момент Волдеморт наклонился и провел губами по шраму. Свет вспыхнул с такой силой, что все беспокойные мысли вмиг испарились. Гарри не смог подавить счастливый вздох. — Скажи мне, — промурлыкал Волдеморт, и приказ сочился густым сладким мёдом. Он оторвал губы ото лба Гарри и посмотрел ему в лицо. — Скажи, что будешь хорошо себя вести завтра. Гарри с трудом разлепил глаза. Веки будто свинцом налились. Он попытался отогнать истому — что он так решительно намеревался сказать всего минуту назад? — но обнаружил, что это практически невозможно. Свет и тепло струились между ними двумя, и можно так легко соскользнуть в их мягкие объятия… А затем Гарри посмотрел вверх, и к нему вернулась искра здравомыслия. — Зачем оно здесь? Из всех вопросов, которые можно задать… Волдеморт проследил за обвиняющим взглядом Гарри до зеркала над кроватью. В отражении на них смотрели Темный Лорд, сидящий рядом с фигурой Гарри Поттера, и Гарри не осознавал этого раньше… Но он не видел ауры в отражении… — …Зеркало? — Волдеморт перевёл взгляд на Гарри с видом легкого удивления. Свет стал чуть слабее, и Гарри ухватился за ясность сознания. — Да. Зачем тебе вешать огромное зеркало над своей кроватью? Лицо Волдеморта преобразилось. — Своей кроватью? — повторил он со слишком явным удовольствием. — Ты думаешь, это моя кровать — моя спальня? Гарри уставился на него. Он никогда особо над этим не задумывался, просто предположил, что да, это в комнате Волдеморта его заперли. Но теперь, поразмыслив… Гарри согласился, что звучало это несколько глупо. — Разве нет? Волдеморт рассмеялся, опять глядя на него так, словно считал Гарри самым очаровательным несмыслёнышем на свете. — Нет. Особняк Малфоев лишь одно из многих мест, которое я использую в качестве своего рода базы… К тому же, мне не нужна спальня. — Волдеморт сделал паузу, лицо прояснилось. — Я не сплю. Гарри был уверен, что этим он хотел произвести впечатление — Гарри должен быть впечатлён тем, что Темному Лорду не нужен сон, в отличие от более слабых, низших людей, — но его магия показывала нечто другое. Она утратила прежнее своё сияние и подвижность, превратившись в тяжёлую плотную завесу. Волдеморт сказал, что ему не нужен сон… Но Гарри догадался, что тот не сможет уснуть, даже если захочет. Неприятная правда легко считывалась с его ауры. Волдеморт по-своему истолковал ошеломлённое лицо Гарри. Он опять улыбнулся, и опять свет затопил все между ними. — Мне не нужен такой продолжительный отдых… Но он нужен тебе. Волдеморт снова наклонился и прижался губами ко лбу Гарри. Комната начала темнеть. — Нет, стой, — пробормотал Гарри, уже не помня, почему он хотел остаться в сознании, но точно помня о таком желании, — стой, не… Бессвязный поток слов оборвался сам собой, когда губы Волдеморта оказались в миллиметрах от губ Гарри. Гарри затаил дыхание. Он что, собирался?.. Но ожидаемого поцелуя не случилось. — Спи, — выдохнул Волдеморт ему в губы. Гарри утянуло в глубокий сон.

***

Он бежал босиком по холодной влажной земле. Ветер пронзительно завывал, и этот звук навевал очень дурные предчувствия. Воздух потрескивал от статического электричества. Мир опять превратился в монохромное размытое пятно с варьирующимися оттенками серого. — …Гарри Поттер… Он был в лабиринте. Высокие живые изгороди, магические ловушки — все как на третьем задании Турнира. Гарри мчался по тем же самым тропинкам, только листва была блеклой, а небо превратилось в свинцовую пелену. — …Гарри Поттер… Гарри побежал ещё быстрее. Сердце бешено стучало, адреналин жёг вены, пока Гарри бежал изо всех сил. Повернуть влево, вправо, опять влево. Что-то шло за ним по пятам, преследовало — то змееподобное существо из его кошмаров, оно вот-вот его настигнет… Гарри сделал очередной поворот и оказался на относительно просторном пятачке. Именно здесь огромный паук напал на него и Седрика… Но чудища нигде не было видно. Как и кубка, который должен положить конец спринту и унести его далеко-далеко, где он станет свидетелем убийства друга и возрождения монстра. Нет, вместо них было что-то другое. Там, где когда-то на возвышении в ожидании чемпиона поблескивал трофей, теперь стояло зеркало Еиналеж. Гарри настороженно приблизился. Только он ступил на возвышение, как ветер мгновенно стих, и все вокруг пугающе замерло. На камне платформы оставались следы Гарри — доказательство того, что он был здесь, ходил, стоял. Гарри затаил дыхание и посмотрел в зеркало. На нем были те же изорванные в клочья, запятнанные сажей одежды, в которых он пришёл в Запретный лес, чтобы умереть. Гарри мимоходом удивился, что был босиком. Отражение долго не менялось. Гарри ждал появления родителей, своей семьи… Он подавился воздухом, и эмоция, к которой он совсем не был готов, вспыхнула в нем вместе с пропитанными виной словами… Мам, пап… Мне жаль, я подвёл вас… Они так и не появились. Вместо них появился Волдеморт. Но не c новой привлекательной внешностью. Этот Тёмный Лорд был в змеиной форме, своей истинной сущности. Мертвенно-бледная кожа, щелки вместо ноздрей — и эти глаза, те самые прожигающие насквозь глаза цвета свежей крови. Зрачки Волдеморта были единственным цветным пятном в этом ночном кошмаре. Гарри инстинктивно развернулся, надеясь, что Тёмный Лорд будет стоять у него за спиной. Но его нигде не было. Монстр существовал только в зеркале. Гарри с ужасом смотрел на кошмарное действо, разворачивающееся в зазеркалье. Его отражение перестало подражать ему и начало действовать самостоятельно. Волдеморт стоял за спиной у двойника Гарри, и когда Тёмный Лорд протянул длинную, неестественно белую руку и зарылся пальцами в волосы мальчика, лже-Гарри тут же растаял от прикосновения, глаза сами собой закрылись, ресницы затрепетали от явного наслаждения. Волдеморт притянул лже-Гарри ближе к себе, шепча на ухо слова, которые настоящий Гарри не мог услышать, бледные руки обвили талию мальчика, а Волдеморт ухмылялся и злорадствовал. И все это время он смотрел прямо в глаза настоящему Гарри. "Нет", — подумал Гарри, наблюдая, как Лорд Волдеморт, убийца его родителей, кусал зеркального Гарри за ухо, целовал шею, а руки спускались все ниже и ниже… Нет. …К животу и бёдрам… …Гарри Поттер… Нет, нет! Это не то, чего мое сердце желает больше всего! Нет-нет-нет! …Тогда почему он продолжает завороженно смотреть, словно в трансе? Глаза Волдеморта сверкали. Лже-Гарри начал тяжело дышать, и когда он открыл глаза, они уже не были бесцветными, но налились ошеломительным красным, поддёрнутым похотливой поволокой. — Нет! Гарри проснулся с ощущением упавшего сердца и с чьей-то мантией, зажатой в ладонях. Мир вдруг обрёл чёткость, слишком острую, болезненно ударившую по глазам. Гарри зашипел. — Черт, Поттер! Гарри отпустил мантию и сел на кровати, откидывая одеяла. Пульс зашкаливал — его швырнуло в реальность слишком неожиданно. — …Драко? И это точно был Драко Малфой. Он попятился от кровати, словно Гарри только что пытался проклясть его, и осмелился обжечь Поттера взглядом только на безопасном расстоянии. Выглядел он крайне возмущённым. Его магия насыщенного небесно-голубого оттенка плотным плащом окутывала своего хозяина. Внимание Гарри быстро переключилось на взрыв хохота. В изножье кровати стоял Рон Уизли. — Я же говорил тебе не делать этого! — выдавил он сквозь смех. Его аура резко контрастировала с аурой Малфоя своим насыщенным апельсиновым цветом и общей хаотичностью. — Я говорил ему не делать этого, — с широкой улыбкой повторил Рон, глядя уже на Гарри. — Не делать что? — Пытаться разбудить тебя. Я сказал ему, что ты та ещё королева драмы, вечно орешь и путаешься в простынях, но он не стал слушать. Уверен, он почти обмочился от страха, когда ты схватил его. — Неправда! — уязвлённо выплюнул Малфой. — И я не пытался его разбудить, только хотел проверить, что он все ещё дышит. — Я все ещё дышу, — пробормотал Гарри. Разум потряхивало, пока глаза привыкали к остроте линий. Гарри перевёл взгляд с Малфоя, спешно разглаживающего мантию, на Рона, и на дальнюю стену комнаты, где… Трюмо было совершенно целым. Ах да, Волдеморт же починил его… Сразу после того, как… — Друг, ты в порядке? Внимание Гарри опять переключилось на Рона. На Рона, которого, когда Гарри видел его в последний раз, утаскивала в подземелья Беллатриса. Но Рон был здесь, вместе с Драко Малфоем. — Ты не в камере, — ошарашенно выдохнул Гарри. Он соскочил с кровати, все мысли о Волдеморте и их… жутком взаимодействии были отставлены в сторону. — Что она с тобой сделала? Ты сам в порядке? Как долго я спал? Где Гермиона, что… Гарри поднялся на ноги слишком быстро. Кровь прилила к голове, и Рон тут же подскочил к нему, чтобы поддержать, в то время как Драко направился к двери. — Воу, полегче, друг. Знаю, ты очень рад меня видеть, но, поверь, тебе не хочется грохнуться в обморок с высоты своего роста. По личному опыту тебе говорю. Гарри не смог сдержать улыбку — в обмороке Рона, конечно, не было ничего забавного, но… Все-таки это было немножко смешно. — И я в порядке, спасибо, что спросил, — продолжил Рон удивительно будничным тоном. — Они не пытали меня или кого-то ещё, просто оставили на ночь в камере, сегодня утром отпустили. А ты был в отключке где-то… Не знаю, часов двенадцать? Возможно, больше. Уже почти два часа дня. Гарри разинул рот. — Что? — Как он мог столько проспать? — Да, уже так поздно, поэтому я пошёл проверить, не откинулся ли ты во сне, или ещё что, — мрачно сказал Малфой. Его аура подуспокоилась и теперь сияла вокруг него ореолом, который выглядел совсем неуместно над головой Драко Малфоя. — Это последнее, что мне нужно, когда меня оставили за главного. — Малфой сложил руки на груди и посмотрел на Гарри с высокомерной усмешкой. Его напыщенное, такое типичное поведение выбило Гарри из колеи. Он бы точно не говорил о смерти Гарри таким небрежным, снисходительным тоном, если бы знал, что именно это чуть и не произошло всего несколько дней назад. Значит, Волдеморт ему не сказал, решил Гарри. Каким-то образом Тёмный Лорд почувствовал, что его крестраж умирает, и ринулся к Гарри, не заботясь о том, чтобы оповестить об этом Драко или излить на него свою ярость, ни до, ни после произошедшего. Что-то в этом задело Гарри за живое, но он не стал прямо сейчас разбираться в ворохе эмоций. — Тебя оставили за главного? — переспросил он вместо самоанализа. — Почему? — Потому что остальные в Министерстве, — встрял Рон. — И с ними Гермиона. Его родители взяли Гермиону с собой в Министерство Магии сегодня утром, чтобы зарегистрировать ее, как магглорожденную. Сказали, это займёт весь день. Рон не смог бы вложить в отдельные слова более зловещий подтекст, даже если бы попытался. — А что Беллатриса? — спросил Гарри. — Она тоже ушла? А… Сами-Знаете-Кто? Забавно, как, казалось бы, одно упоминание Волдеморта высасывало весь воздух из комнаты. Рон сильно побледнел, Драко перевёл взгляд в пол — вбитая в подкорку привычка, демонстрировавшая смирение и покорность всякий раз, когда разговор заходил о его хозяине. — Понятия не имею, где эти двое, главное, что не здесь, — пробормотал Рон. — И ты сказал, что они ушли сегодня утром? — продолжил Гарри. — Чтобы зарегистрировать Гермиону?.. — Да. Видимо, это тот ещё геморрой. — И как долго ее не будет? Она на слушании? Гарри слишком хорошо помнил слушание Комиссии по регистрации магглорожденных, свидетелем которого стал, когда они проникли в Министерство в поисках медальона. — Не знаю. Скорее всего, да. Нам сказали только, что если она будет делать все, что от неё потребуется, то ее отпустят уже сегодня… Видимо, они пытаются усовершенствовать систему регистрации, так как параллельно в Отделе тайн проводят исследования «спонтанного зарождения магии». Ты же помнишь, как сильно они хотели всем внушить, что любой, кто не может доказать наличия у себя предков-волшебников, автоматически подозревается в краже магии у настоящих волшебников? Гарри кивнул. Кровь закипала точно так же, как в первый раз, когда он об этом услышал. — Ну, теперь они утверждают, что это не так, — что, возможно, существует другой вид магии, который нужно исследовать. Понятно, что это просто уловка, чтобы убедить находящихся в бегах магглорожденных сдаться, внушить им ложную надежду, что режим Сам-Знаешь-Кого примет их. Малфой неловко покачался на носках, явно не желая принимать участия в данном разговоре. — Пошли, — жестом позвал он Гарри и Рона. — Я должен убедиться, что о тебе заботятся, Поттер, я же радушный хозяин для своих чудесных гостей. А это включает в себя не дать тебе помереть с голоду. Без лишних слов Малфой вышел за дверь. Гарри и Рон переглянулись и синхронно пожали плечами. Им ничего не оставалось, кроме как следовать за ним. Малфой вскользь посмотрел через плечо, чтобы удостовериться, что ребята шли за ним, и вернулся к прежнему размашистому, пропитанному высокомерием и самоуверенностью шагу. Было что-то почти успокаивающее в помпезности Драко Малфоя — значит, некоторые вещи не меняются, какими бы ни были обстоятельства. И претенциозность Драко — одна из них. — Особняк построили около пятисот лет назад, — заговорил он, привычно растягивая слова. В отличие от Нарциссы, он совсем не торопился, выставляя свой величественный дом во всей красе. — Он был возведён лучшими архитекторами пятнадцатого века, по словам отца, самыми искусными в своем ремесле — это было до того, как ввели ограничение на заклинание перманентного расширения, и тогда никакие ограничения в законе не мешали им воплощать в жизнь лучшие интерьеры. Гарри понятия не имел, о чем шла речь, но, кажется, Рон знал. Он перевел удивленный взгляд с особо вычурного светильника на стене на Малфоя. — Но это же очень опасно. Слишком много чар расширения пространства — и они начинают накладываться друг на друга, а от этого воздух тяжелеет, и все такое. — Он объяснял скорее для Гарри, наткнувшись на озадаченный взгляд друга. — Если делать все как следует, то ничего не случится, — возразил Драко. — В поместье, конечно же, все сделано на высшем уровне. Но это очень сложные чары, и много где идиоты накладывали их неправильно, жилые комнаты взрывались, и погибало много людей. После этого их запретили. Из-за пары некомпетентных дураков мы больше не можем использовать отличные заклинания. Какой стыд. Уверен, немалому количеству волшебных семей не помешало бы дополнительное пространство. Малфой снисходительно посмотрел на Рона. Тот сжал кулаки, но Гарри вовремя ухватил его за запястье и бросил предупреждающий взгляд. У них, в отличие от Драко Малфоя, палочек не было. Драко ухмыльнулся. — Во всем доме больше магии, чем в какой-либо другой волшебной резиденции, — продолжил он. Они завернули за угол, и Рон, как и Гарри в первый раз, во все глаза уставился на огромный эркер в пол. За окном простирался пышный сад, бескрайние ухоженные лужайки и гуляющие по ним белые павлины. — Мерлин, — разинул рот Рон. — Малфой, зачем вам павлины-альбиносы? Малфой пожал плечами. — Почему бы и нет? — Это просто смешно. — Рон потряс головой. — Напомни еще раз, сколько вас здесь живет? Трое? — Раньше так и было, — пробормотал Драко себе под нос. — Но с каждым днем у нас становится все больше жильцов. Гарри задумался, как давно Беллатриса живет с семьей сестры. А что ее муж — Родольфус тоже оставался в поместье Малфоев? А теперь к ним прибавились Гарри, Рон и Гермиона, которой тоже вряд ли разрешат покинуть поместье. Они проходили через бесконечные двери и коридоры, и Гарри понял, куда они направлялись. Он уже видел впереди мраморную лестницу, ведущую в главный холл с огромной люстрой. Там, где они так долго и томительно ждали Гермиону… Это было последнее место, где Гарри хотел бы сейчас оказаться. — Почему мы идем в холл? — удивленно спросил он. Драко надменно вскинул бровь. — Там единственный камин в доме, который подключен к сети. Полагаю, вы бы хотели дождаться Грейнджер? — Оу, да, конечно, — поспешно ответил Гарри. И вдруг слабо улыбнулся: — Вау. Очень предусмотрительно с твоей стороны, Малфой. Малфой нахмурился, но ничего не ответил. — Мерлин, посмотри на эти обои, — пробормотал Рон, пропустивший их диалог из-за кричащей обстановки. — Они бы точно понравились моей тетушке Мюриэль. Они с Гарри переглянулись понимающими взглядами, аура Рона сверкнула весельем. Но Драко не обманулся. По тону Рона было ясно, что это совсем не комплимент. — Это называется утонченный вкус, но я и не ожидал, что ты оценишь, — фыркнул Драко. — Это омерзительно. — Это ты омерзителен. — Прекратите, — вмешался Гарри, прежде чем Рон успел гаркнуть ответное оскорбление. — Просто… прекратите. Последнее, что нам сейчас нужно, — это вцепиться друг другу в глотки. Для Гарри было непривычно выступать голосом разума. Обычно это его надо было просить заткнуться. Что ещё страннее — это сработало. Возможно, тут сыграли роль его алые глаза, но злость Драко поумерилась, аура успокоилась, и он отвёл взгляд от лица Гарри уже секунду спустя. — Не смей оскорблять мой дом, Уизли. — Ты тысячу раз оскорблял мой, — холодно парировал Рон. — Мы все много лет были теми ещё придурками, — сказал Гарри, каким-то образом умудрившись сохранить спокойное выражение лица, и посмотрел на Рона. — Он оскорблял наши семьи, мы оскорбляли его… Один раз его превратили в хорька и подвесили в воздухе, Гермиона врезала ему по лицу и почти заставила разрыдаться, он упускал снитч в каждом матче против меня… — Я хотя бы не изрыгал слизняков полдня! — злобно перебил Малфой, чьё лицо начало краснеть на слове «хорёк» и с каждой секундой пунцовело все сильнее. Он впился взглядом в Гарри, бледное лицо перекосило, а аура искрилась. — И не меня застукали за подслушиванием, обездвижили и сломали нос. Повисла неприятная тишина. Драко пока не выхватил палочку, но от Гарри не ускользнуло, что его пальцы так и норовили дёрнуться к карману мантии. — Мы все вели себя ужасно, — медленно сказал Гарри, заставляя себя сохранять спокойствие. — Но теперь это не имеет никакого значения, мы… — Если бы не Гарри, ты был бы мёртв. Рон выпрямился во весь рост, его аура опять стала полыхающей стеной ярко-оранжевого. Лицо Драко из красного стало белым, когда Рон навис над ним. Гарри ещё никогда не видел друга таким суровым. — Я не хотел за тобой возвращаться, сказал, что нужно оставить тебя в Выручай-комнате и дать подохнуть в том пожаре — но мы этого не сделали. По одному Мерлину известно какой причине Гарри хотел спасти тебя. Ты пытался убить нас, а он спас тебе жизнь. Без него ты был бы мёртв. На последнем слове Драко передернуло. Кажется, ему было нечего ответить на тираду Рона. Он не отводил взгляда, но и не пытался дать отпор. Гарри изо всех сил пытался придумать, как разрядить накалённую обстановку. — …Как по мне, — протянул он, — мы все должны быть давно мертвы. Но мы живы. И мы вместе застряли в этом дерьме, нравится нам это или нет… Кстати, я удивлён, что они оставили нас одних. Чья это блестящая идея? Губы Драко дёрнулись, но он сдержал улыбку. — По правде говоря, мы не совсем одни, — сказал он и пошёл вниз по лестнице. — Погоди… в каком смысле? — с легкой паникой крикнул Рон ему вслед. — Кто ещё здесь? Драко подождал, пока они оба спустятся, и только тогда ответил. Точнее, крикнул, четким голосом, глядя прямо на Рона: — Бинни! С негромким хлопком перед ними материализовался домашний эльф. Мужского пола, судя по всему, и совсем юный. Он с почтением отвесил поклон. Одет он был в мешок из грубой льняной ткани. — Юный хозяин Малфой звал меня? — Принеси нам чего-нибудь съестного… Не знаю, чего вы хотите? Драко глянул на Гарри и Рона в ожидании ответа. Гарри понятия не имел, чего ему хотелось, — если уж на то пошло, большую часть времени он чувствовал только тошноту. Но он тут же вспомнил вчерашний приказ Волдеморта и понял, что ему придётся съесть хоть что-нибудь. — Мне без разницы, — сказал Гарри. — Мне тоже, — вторил Рон, чей желудок тут же намекающе заурчал. Малфой бросил на него полный презрения взгляд. — Это очень помогло, спасибо. Что ж, Бинни, удиви меня. Но сначала принеси нам чай. Эльф кивнул и аппарировал. Драко сел за тот же стол у камина, где расположилась его семья, пока они ждали Гермиону. Удивительно, что сейчас они делают то же самое, но как же изменилась атмосфера. — Ну? — позвал Драко, когда Гарри и Рон не последовали его примеру. — Вы собрались есть стоя? Или вас настолько угнетает перспектива сидеть со мной за одним столом? Гарри отдал ему должное: Драко поразительно быстро вернулся к привычному заносчивому амплуа. — Очень угнетает, — саркастично ответил Гарри и приземлился на соседний стул. — Даже и не вспомню, что ещё вызывало у меня такое отвращение. Рон хмыкнул и сел рядом с Гарри, напротив Драко. — Считаешь себя забавным, Поттер? — протянул Драко. — Лично я считаю, что ты очень забавный, Гарри, — сказал Рон. — Не такой забавный, как я, но вполне сойдёт. — Спасибо, друг. Драко закатил глаза, словно считал их дружбу чем-то отвратительным. Очередной хлопок возвестил о возвращении Бинни с подносом, на котором разместились три фарфоровые чашки и слегка дымящийся чайник. Этот изысканный фарфор Гарри уже видел — белоснежный, с золотой окаймовкой. — Спасибо, — сказал Гарри, когда эльф налил чашку чая и поставил перед ним. После чего проделал то же самое для Рона и Малфоя и тут же исчез — видимо, чтобы приготовить еду. Рон пялился на украшенную позолотой чашку. Малфой наблюдал за ним с прищуром, словно ждал, что тот начнет оскорблять и посуду. Однако Рон ничего не сказал, и Малфой смог со спокойной душой сделать глоток чая. — Так что, — сказал он, глядя на друзей поверх чашки с выражением, которое не предвещало ничего хорошего. — Кто из вас двоих обрюхатил Грейнджер? Рон подавился чаем. Он покраснел за рекордно короткое время, уши горели алым и все остальное, скорее всего, тоже. В лицо Гарри тоже бросилась краска — из солидарности, видимо. — Значит, Уизли? — продолжил Драко как ни в чем не бывало. — Хм. Я бы поставил на тебя, Поттер. Не то чтобы я считал вас обоих приличными вариантами, но я бы скорее ожидал, что Грейнджер выберет тебя. Рон поставил чашку на стол с такой силой, что та чуть не треснула. Гарри дернулся; Драко неоткуда было знать, что он попал в яблочко по одному из самых больных мест Рона. Не так уж давно Гарри наблюдал за своим подобием, сотканным из серебристого тумана, страстно целующим очень жестокую и невозможно красивую версию Гермионы… — Я задел тебя за живое? — ухмыльнулся Драко, пока Рон испепелял его взглядом, не в силах вымолвить ни слова от злости. — Мои искренние извинения. Вид у Драко был какой угодно, но только не извиняющийся. — Малфой, сделай нам всем одолжение и заткнись, — процедил Гарри. — Что? Я всего лишь спросил! Мне кажется, я имею право знать, кто все-таки отец будущего ребенка одной из новых последовательниц Темного Лорда. — Ч-что? — Глаза Рона расширились, лицо мгновенно побледнело. — Что ты сейчас сказал?! Гарри понадобилось несколько секунд, чтобы понять, почему Рон так шокирован. Его увели в самом начале, и он не увидел, как Гермионе поставили Черную метку. — Он не знал? — спросил Гарри, глядя на Драко. — Ему что, никто не сказал? — Как-то вылетело из головы. — Драко сделал еще глоток, от души наслаждаясь развернувшейся драмой. — Сказал мне что? Гарри, о чем он? К горлу подкатило тошнотворное чувство вины. Гарри не знал, как преподнести подобную новость Рону, а потому решил выложить все прямо. — Он… Темный Лорд поставил Гермионе Черную метку, — тихо сказал он. — Он против ее воли сделал ее Пожирательницей смерти. Это случилось сразу после того, как тебя увели вниз. В глазах Рона промелькнула боль. Он ничего не сказал, просто сидел в безмолвном ужасе. Его аура висела мертвым грузом, растеряв всю яркость и живость. Чпок! — О, отлично, — воодушевился Драко. — Ланч! Бинни выполнил приказ на отлично. Три плотно нагруженных тарелками и приборами подноса зависли в воздухе, после чего опустились в центре стола — фрукты, тосты, сыр, крекеры и еще куча всякой всячины. Драко, равнодушный к страданиям Рона, тут же взял рогалик и принялся намазывать его джемом. Эльф поклонился и без лишних слов исчез. Рон невидяще смотрел на еду. — Он сделал ее Пожирательницей смерти?.. — глухо спросил он. — Но… зачем? — Мне кажется, у него есть на нее планы, — неуверенно сказал Гарри. Ни он, ни Рон не притронулись к еде. Гарри был уверен, что аппетит Рона, как и его собственный, исчез без остатка. — Конечно, у него есть на нее планы, — вклинился Драко. — Если бы Грейнджер была для него бесполезна — да и не только она, кто угодно, — то она уже была бы мертва. — И без дальнейших слов Драко вцепился зубами в рогалик. Они опять замолчали, пока Рон все так же невидяще смотрел перед собой, а Гарри неловко ерзал на стуле, не зная, что ему следует сказать или сделать. Спустя пару минут Драко нарушил тишину. — Вряд ли кому-то станет лучше от того, что вы заморите себя голодом. Вы оба выглядите так, будто не ели несколько дней. Думаете, так вы поможете себе — поможете ей? У вас что, вообще нет инстинкта самосохранения? Гарри прожег Драко взглядом. Рон моргнул по-совиному, словно начал приходить в себя. — Но это значит… Гермиона никогда не сможет от него убежать, — прошептал он. — Она не сможет уйти. Рон смотрел на Гарри, когда говорил это, но ответил ему Драко. Он положил рогалик на тарелку, лицо исказилось. Даже его магия приобрела оттенок свирепости, стала непроницаемой белой пеленой. — Никто никогда не сможет убежать от Темного Лорда, — сказал он, попеременно переводя взгляд с Гарри на Рона. — Никто. Мы для него всего лишь пешки, фигуры на доске, которые можно переставлять, чтобы достичь больше власти, получить больше контроля. Мы все заменяемы и сами по себе ничтожны, что бы он ни говорил вам в лицо. Чем быстрее вы это осознаете, тем лучше. Вы проиграли. Он выиграл. Так что, либо можете сидеть и ныть о том, как несправедлива жизнь, либо собрать яйца в кулак и съесть уже пару чертовых крекеров. Драко откинулся на спинку стула и снова принялся за рогалик. Откусывая, он не сводил взгляда с обоих друзей, словно бросая им вызов. От Гарри не ускользнуло, что Драко сказал "он выиграл", а не "мы выиграли". Рон подался вперед. Он двигался очень медленно, лицо было непроницаемым, когда он взял крекер. — Знаешь, все-таки ты мне не нравишься, — сказал он и отправил крекер в рот целиком. Драко издал смешок. Это был наименее изящный ответ на манерничание Рона, но наиболее искренний — и холодный фасад Драко рухнул. Он попытался скрыть это, отвел взгляд вниз и притворился, что этот ужасный звук сорвался не с его губ, но было поздно. Его магия подернулась весельем и стыдом одновременно. Гарри продержался ровно полторы секунды и разразился смехом. Как только он начал смеяться, пути назад не было. Рон и Малфой тоже расхохотались, и это была самая сюрреалистичная картина — втроем сидеть за столом, делить хлеб с Малфоем и просто… смеяться. Может, они все были немного не в себе. Какова бы ни была причина внезапного и неожиданного прекращения агрессии — пусть и временного — все же все трое смогли на некоторое время расслабиться. Рон съел два рогалика и дюжину крекеров с сыром. Даже Гарри смог съесть больше, чем за последние несколько недель, вместе взятых, и даже не почувствовал привычной тошноты. Когда они наелись, Драко щелкнул пальцами, и Бинни тут же появился. — Убери это, — приказал Драко, и эльф тут же кинулся исполнять приказ. Как только он и тарелки исчезли, Драко откашлялся, его тон стал деловым. — Хорошо. Теперь, когда вы оба поели, я могу показать вам это. Драко встал и подошел к камину. На мгновение Гарри подумал, что тот возьмет летучий порох, но Драко потянулся к чему-то, лежащему на конце стола. Это была газета. — Твое любимое, Поттер, — протянул Драко, и, хотя он пытался говорить своим обычным раздражающим тоном, насмешка прозвучала очень блекло. — Статья на первой полосе — исключительно о тебе любимом. Он подтолкнул к ним газету. Гарри развернул утренний выпуск Ежедневного пророка, Рон навис у него над плечом. Гарри прочитал заголовок, и сердце замерло. ГАРРИ ПОТТЕР, НЕЖЕЛАТЕЛЬНОЕ ЛИЦО НОМЕР ОДИН, НАКОНЕЦ НАЙДЕН Подзаголовок гласил: "Печально известного Мальчика-Который-Выжил, преступника, мятежника и предполагаемого убийцу, наконец удалось поймать. Репортаж Оливии Флинт". — Чего? — ахнул Рон, чья магия взорвалась вспышками изумления. — Чего? Драко невесело улыбнулся. — Вы, конечно, можете прочитать полностью, но в такой длинной статье поразительно мало информации. По сути, в ней говорится, что Поттера поймали вчера, когда он попытался укрыться в доме своего крестного, который был под наблюдением Министерства. — И что тебя держат в камере строгого режима в Азкабане, пока ты ждешь суда! — присвистнул Рон. — Который состоится через два дня! — Ну да, думаю, прозвучало бы не очень, если бы они написали, что «известный преступник остановился в уютных апартаментах для гостей в особняке Малфоев», — съехидничал Драко. Но Гарри зацепился только за одно слово и не мог читать дальше. — Суд, — бесцветно сказал он. — Меня будут судить… за организацию мятежа против Министерства магии и подозрение в причастности к убийству Альбуса Дамблдора? Газета выпала из рук. Он мог придумать дюжину других преступлений, в которых его можно было бы обвинить и отправить под суд, но подозрение в убийстве Дамблдора? — Они ведь так объяснили выдачу ордера на твой арест, помнишь? — мрачно сказал Рон. — Думаю, они не могли просто опустить это обвинение теперь… Чтобы все звучало логично и связно. Это же сколько лжи наворотить придется, подумал Гарри, пробегаясь по странице. Как далеко готов зайти Темный Лорд, чтобы сделать этот фарс правдоподобным для широкой публики? Он заставил какого-нибудь бедного магглорожденного выпить Оборотное зелье или что? Кто-то притворился знаменитым Гарри Поттером, которого арестовали и кинули в Азкабан, чтобы все это выглядело по-настоящему? — Здесь сказано, мой суд состоится на следующий день после слушания твоих братьев, — пробормотал Гарри и зачитал вслух: — "Суд над Поттером состоится в пятницу, двадцать второго мая, перед полным составом Визенгамота, — на следующий день после горячо ожидаемого суда над заговорщиками и мятежниками Фредом и Джорджем Уизли". — О, черт, — простонал Рон. — И что он сделает со всеми вами? — Он точно не убьет Фреда и Джорджа, — поспешно сказал Гарри. — И не приговорит к пожизненному сроку в Азкабане. Он сам сказал мне. — Рон издал вздох облегчения. — Думаю, он вынесет твоим братьям такой же приговор, как тебе, — сказал Драко. — Если они не будут тупить и признают, что проиграли, и присягнут на верность новому режиму. — А они ведь могут затупить, — пробормотал Рон. — И даже если нет… Думаешь, такой же приговор? Дерьмо. — Он с несчастным видом провел рукой по волосам. — Амбридж будет собирать Уизли, как карточки от шоколадных лягушек. Гарри снова взял газету и вернулся к статье. В основном это было переливание из пустого в порожнее; пространные и благоговейные дифирамбы новому режиму, насколько он важен для магического сообщества и что любые попытки мятежа будут пресекаться на корню… — Но какой приговор он вынесет тебе? Рон смотрел на Гарри огромными глазами. Гарри ничего не сказал, так как честно не имел ни малейшего понятия. Какой приговор может вынести Гарри Поттеру Лорд Волдеморт, действующий правитель Магической Британии и глава Визенгамота? — Наверное, что-то похожее, — ответил вместо Гарри Драко. — Яснее ясного, что на тебя у него тоже есть планы, а какой от тебя будет толк, если запереть тебя в Азкабане? Черт, да он даже сейчас не хочет оставлять тебя там. Наверное, боится, что ты выкинешь какой-нибудь безумный трюк и устроишь побег. Гарри, конечно, знал, в чем кроется настоящая причина… Но он точно не собирался поднимать эту тему. — Это безумие, — вместо этого сказал он. — Все эти… суды, изощренная ложь… Это настоящее безумие. Драко облокотился о стол. — Ты не в состоянии полностью уловить положение дел, Поттер. Безумие? Да, это безумие. Это начало совершенно нового мира. Магическое сообщество изменилось безвозвратно, и по какой-то непонятной причине в этом новом мире Темный Лорд хочет держать тебя рядом с собой… вас всех. Он бы не сделал этого, если бы планировал запереть вас в камерах и использовать для собственного развлечения либо контролировать и выставлять напоказ перед публикой для достижения своих политических целей. Учитывая, что ни один из вас больше не в камере, Уизли так вообще считается свободным человеком, а тебя отправили на скамью подсудимых… Поздравляю. Значит, вас возвели до верхушки общества. Малфой криво усмехнулся. — Добро пожаловать в чистокровное волшебное сообщество. — Его тон сочился едким сарказмом. — Где каждое решение принимается за вас еще до того, как вы осознаете, что у вас вообще был выбор. Где каждый ваш шаг тщательно рассматривают, ваш внешний вид обсуждают и осуждают. Где слегка вышедший из моды фасон мантии означает, что вы уже летите вниз по социальной лестнице, а выбившийся из прически волосок равен смертному приговору в глазах общества. Серые глаза задержались сначала на Роне, потом на Гарри, которые оба были повинны в этих страшных преступлениях. — Это жизнь без свободы, без выбора, вообще без чего бы то ни было. Это клетка. — Драко сделал паузу и раскинул руки, охватывая жестом мраморные полы, хрустальную люстру, красоту величественного, завидного поместья. — …Но это золотая клетка, и это потрясающе, — драматично закончил Драко. В этих словах было тонко завуалировано отчаяние, и сделано это было намеренно. Гарри посмотрел на Рона и сразу понял, что они думают об одном и том же: что, возможно, жизнь Драко как единственного наследника Малфоев была совсем не такой, как они ее представляли. — Это, конечно, если ты не испортишь все на суде, — добавил Драко, обращаясь к Гарри. — Хотя, может, тебе дадут сценарий, кто знает. Темный Лорд любит, чтобы все шло очень определенным образом. Так что постарайся не дать своей безрассудной гриффиндорской натуре все испоганить, пока будешь стоять перед толпой, чтобы это потом не отразилось на всех нас. Гарри побледнел. Полное осознание ситуации, в которой он оказался, наполнило его ужасом. Через два дня его приведут в Министерство. Через два дня он предстанет перед общественностью, и все увидят его и… — А что с моими глазами? — неожиданно спросил Гарри. — Он не может — как ты там сказал? — выставлять меня напоказ перед публикой для достижения своих политических целей, когда мои глаза выглядят вот так; все подумают, что это не настоящий я, или еще что… — И тут Гарри расплылся в улыбке. В сердце расцвело чувство, почти похожее на триумф. — Ему придется вернуть их нормальный цвет. Он просто обязан. Но момент триумфа длился недолго. — Возможно, ты захочешь прочитать продолжение статьи на четвертой странице. В самом низу. Нахмурившись, Гарри последовал совету Драко, перелистнул страницы и прочитал вслух последние два абзаца. "…Мудрость и милосердие нашего Лорда являются источником вдохновения для нас всех. Он пошел на многое, чтобы проявить сострадание даже по отношению к своему давнему противнику. Как уже упоминалось, арест Гарри Поттера для дальнейшего предстания перед судом не прошел мирно. Поттер не сдался добровольно. Произошло сражение с несколькими представителями Министерства, в результате борьбы в Поттера попало несколько заклятий — одно из них, особенно темное проклятье, должно было повлечь за собой необратимую слепоту. Однако Темный Лорд, с его бесконечными знаниями о самых глубинах магии, смог вернуть Поттеру зрение, — хотя и имел место побочный эффект, изменивший цвет его глаз. Это урок, о котором мы все должны помнить. Даже самые невежественные и непокорные волшебники могут получить прощение у нового режима под предводительством Темного Лорда, и в свете его бескрайней мудрости мы все можем видеть с небывалой ясностью". Гарри медленно отложил газету. Рон демонстративно вперил взгляд в пол, Драко — в потолок; оба делали все возможное, лишь бы не смотреть на Гарри. Гарри хотелось разорвать газету в клочья. Он подумывал о том, чтобы заорать, перевернуть стол или, возможно, чудесным образом сломать что-нибудь, если достаточно разозлиться. Он гадал, получится ли обрушить люстру без помощи волшебной палочки — он хотел увидеть, как та во второй раз разлетится на мелкие осколки, хотел услышать треск металлической рамы и звон разбитого хрусталя. Он не сделал ничего из этого. Гарри аккуратно сложил газету и рассмеялся — тихо и безобидно. Драко и Рон одновременно на него посмотрели, на их лицах читалось беспокойство. — А он хорош, — сказал Гарри максимально небрежным тоном. — Он очень хорош.