***
В какой-то момент Гарри все-таки провалился в сон, потому что, открыв глаза, он обнаружил себя в одиночестве в своей спальне. Нарцисса ушла. Гарри моргнул своему отражению; странное зеркало над кроватью больше не пугало, но он все ещё предпочёл бы просыпаться без него. Гарри медленно, с немалым усилием сел; тело все ещё было вялым и неповоротливым. Действие чар не прошло до конца или он просто настолько измотан? Чтобы откинуть одеяло, тоже потребовалось немало сил. Действуя предельно аккуратно и неторопливо, Гарри свесил ноги с кровати и встал. Потёр глаза и заставил мозг сосредоточиться. Сколько времени прошло? Гарри посмотрел на часы — чуть больше восьми часов, правда, утра или вечера, он не имел никакого представления. В спальне не было окон, только кричащие обои и невообразимое количество зеркал. Гарри потянулся, зевнул — и где-то в середине процесса опять почувствовал чёрное облако магии Волдеморта. Тёмный Лорд вернулся, и снова бесшумно, но аура разительно отличалась. Она была живой, насыщенной, поблёскивала золотом — и, когда Гарри зевнул, наполнилась непонятной нежностью. Гарри опустил руки и постарался вести себя, как обычно. Он успел сделать два шага по направлению к двери, как его пронзило пульсирующее тепло — их ментальная связь вспыхнула ненавязчивым, но таким манящим светом, что это почти походило на приветствие. По сравнению с тем, что было накануне, эту магию можно было описать как… ласковую. Пальцы Волдеморта оказались на запястье Гарри ещё до того, как он успел повернуться, — не стальная хватка, но лёгкое прикосновение. Спиной Гарри упирался ему в грудь, и везде, где они соприкасались, вспыхивало тепло. Оно прогнало вялость разума так же, как утреннее солнце рассеивает ночную туманную дымку. — Доброе утро. В тоне Волдеморта был лишь едва заметный намёк на веселье... и обезоруживающая нежность. Гарри ощутимо сглотнул, стараясь сохранять спокойствие, — тяжелая задача, когда Волдеморт стоит так близко, так умело играет их связью. Как с тревогой заметил Гарри, Тёмный Лорд становился в этом все лучше и лучше. — Что произошло? — спросил Гарри, не став тратить время на приветствия, и повернулся лицом к Волдеморту, который все ещё держал его за запястье. — Суд над Фредом и Джорджем сегодня?.. — Он уже прошёл. Гарри недоуменно моргнул. — Но… ты сказал, что сейчас утро… Или это просто фигура речи? — Утро, да. Пятницы. — …Что? Волдеморт крепче сжал его запястье, когда недоумение Гарри сменилось беспокойством. — Ты хочешь сказать, что… я был… — В почти коматозном состоянии целый день, да, — ответил Волдеморт. Свет стал сильнее, и Гарри внезапно не смог разозлиться на эти его слова так, как ему хотелось. Он попытался вырвать запястье, но безуспешно. — Но… почему? — Из-за твоих чрезмерных эмоций, — отрывисто сказал Волдеморт, притянув Гарри ближе к себе. …Он сказал это таким тоном, будто для него эмоциональные срывы Гарри — сущий пустяк, но Гарри знал, что это не так. Он почувствовал тогда неподдельную тревогу в ауре Волдеморта, почти страх, и его это точно должно было обеспокоить. Всё-таки уже один раз Волдеморт почти потерял свой человеческий крестраж. Гарри насупился и снова предпринял попытку вырваться. Волдеморт, конечно же, его не отпустил. — Тебе больше не интересно, чем закончился суд над твоими друзьями? — небрежно спросил он, хотя в голосе проскользнул тончайший намёк на предупреждение, — не дёргайся, пока не разрешат, или будут последствия. Гарри сцепил зубы, кивнул и прикусил язык. Волдеморт положил свободную руку на шею Гарри, и свет стал настолько сильным, что почти не давал сосредоточиться. Гарри сделал ментальное усилие, заставляя себя внимательно слушать. — Фреду и Джорджу вынесли такой же приговор, как их брату, только их срок общественных работ в Министерстве будет два года вместо шести месяцев. Все же их преступления были гораздо серьезнее… Если они будут хорошо справляться и примерно себя вести, им вернут возможность пользоваться палочкой. — Общественные работы в Комиссии по учёту магглорожденных? — не удержался Гарри. — В течение двух лет? С Амбридж? — Да. Гарри скривился. Он легко вообразил самодовольное лицо старой жабы при зачитывании приговора, учитывая, чем закончилась ее последняя встреча с близнецами. — Устрой ей ад от нашего имени, Пивз! Для них это точно будут не самые легкие два года. — Они скорее предпочли бы Азкабан, — пробормотал Гарри. Волдеморт тихо рассмеялся, тёплое дыхание заиграло на виске Гарри. Длинные пальцы пробежали вверх по шее и снова запутались в копне волос Гарри. — Как ты себя чувствуешь? — спросил Волдеморт, и, хоть тон был ровным, в ауре мелькнула настороженность. — Х-хорошо, — запнулся Гарри, тут же растерявший все слова от приятного света. — Отлично. У тебя ведь впереди такой волнительный день. Это заявление мгновенно вернуло Гарри в реальность. Сегодня пятница. Сегодня пятница. — Мой суд, — сказал он с откровенным ужасом. — Верно. Волдеморт, напротив, был абсолютно расслаблен. Он даже закрыл глаза, сосредотачиваясь на пульсирующем свете и тепле, а не на нависшем над Гарри слушанием. — Но ты не дал мне никаких инструкций! В этот раз, в приливе паники, Гарри смог вырваться из рук Волдеморта. Свет замерцал и стал гораздо слабее с потерей физического контакта. Гарри тут же пожалел об этом. Ауру Волдеморта полоснуло гневом, и Гарри сразу подумал о диком животном, у которого отобрали только что пойманную добычу. Лицо перекосило от ярости. Темный Лорд, всегда так умело скрывающий свои настоящие эмоции за холодной маской безразличия, в данный момент оказался на это не способен. Алые глаза заполыхали, когда свет, которым Волдеморт так бесстыдно наслаждался, потух. Страх пробежал по позвоночнику, но Гарри не дал ему себя пересилить. — Ты не сказал, что мне нужно говорить, что делать! — воскликнул он, раздраженно махнув руками. Последнее, что ему сейчас нужно, так это ляпнуть что-нибудь и рассердить Волдеморта, который держал в заложниках половину его друзей. Он больше не станет причиной ничьих страданий. Волдеморт пару секунд разглядывал его, и бледное лицо разгладилось, гнев исчез без следа, губы растянулись в кривоватой усмешке. — О, Гарри… Все время беспокоишься за всех остальных, но только не за себя. И опять эта снисходительная нежность… Настолько сильная, что Гарри пришлось сцепить зубы, чтобы удержаться от ядовитого комментария. Мышцы напряглись, руки сжались в кулаки. — Твоя роль проста, — деловито продолжил Волдеморт, подходя ближе. И, хотя Гарри очень хотел оттолкнуть его, сделать что-нибудь глупое, он не стал. Волдеморт взял его за оба запястья, исходящий от кончиков пальцев свет был мощным, дезориентирующим, мышцы тут же непроизвольно расслабились. Волдеморт легко разжал его кулаки и переплел их пальцы. Это было слишком. Гарри закрыл глаза и глубоко вздохнул, почти застонал, когда Волдеморт заговорил ему прямо в ухо: — Все, что мне от тебя нужно, мое Нежелательное лицо номер один… Он сделал паузу, чтобы провести губами по шее Гарри, — лишь призрак поцелуя, но его оказалось достаточно, чтобы у Гарри перехватило дыхание, а пульс зачастил. Волдеморт опять негромко рассмеялся и снова зашептал в ухо: — …чтобы ты был самим собой.***
Гарри поморщился, когда так называемый аврор подтолкнул его к зелёному пламени, использовав особо сильное жалящее заклятие. Гарри хмуро посмотрел на него. Не так-то легко идти с тяжёлыми цепями на ногах и кандалами, сковывающими запястья. После того, как Волдеморт ушёл, у Гарри было не так уж много времени, чтобы собраться с мыслями. Он даже не успел пересечься с Гермионой или Роном, как Нарцисса уже суетилась вокруг него, выдав свежую мантию и снова попытавшись пригладить непослушные волосы, — после чего вспомнила, что Гарри вообще-то должен выглядеть так, будто все это время был в Азкабане, а не в роскошном особняке. После она проводила его в холл, где его поджидало не меньше шести угрюмых, угрожающе выглядящих волшебников. Нарцисса сказала, что это авроры, но Гарри по одному взгляду на них понял, что это тёмные волшебники. Их ауры были глубоких, тревожных оттенков, и от этого Гарри стало не по себе. Он постарался нe заострять на них внимание. — Не волнуйся, — сказала Нарцисса, стараясь придать голосу уверенность. — Я буду там, в зале суда, с Драко и Люциусом. Гарри совсем не обнадёжило, что Малфои будут наблюдать за судом. Однако он испытал облегчение от того, что Гермиона и Рон останутся в особняке. Если бы он мог как-то на это влиять, то предпочёл бы суд вообще без зрителей. К сожалению, зрителей явно будет предостаточно. Малфои ушли задолго до Гарри, а Волдеморт давно должен быть в Министерстве, в ожидании своего "предполагаемого преступника", чтобы вынести ему приговор. Прежде чем отбыть, Нарцисса заключила Гарри в короткие, но крепкие объятия. Драко и Люциус на него не смотрели и пошли сразу к камину. Как только Малфои исчезли в камине, авроры надели на Гарри цепи. Очевидно, эти волшебники имели достаточный доступ и знали, что Гарри Поттер вовсе не содержался в Азкабане. Может, это новообращённые Пожиратели, прямо как Гермиона… Об этом Гарри тоже старался не думать. Однако остальная часть волшебного мира считала, что Гарри Поттера держат в камере особого режима в Азкабане, а потому он должен выглядеть как мятежник и преступник. Цепи были тяжёлыми, во всех смыслах удушающими. Стоило Гарри почувствовать укол раздражения, когда его подогнали жалящим заклятием, как железный ошейник мгновенно обжег кожу, — похожие ощущения были от заколдованных обжигающих змей Волдеморта. Оковы, подавляющие магию, такие же, какие были на Роне в Азкабане. И хуже всего была даже не боль; Гарри казалось, что нечто темное и тяжелое сдавило грудь, отбирая его магию. Он сделал глубокий вдох и шагнул в пламя. …Все смотрели прямо на него. На долю секунды мир полностью замер. Сотни людей собрались в атриуме Министерства, ожидая прибытия Нежелательного лица номер один на свой суд, следя за ним широкими, полными любопытства глазами. Первые несколько мгновений Гарри ошарашило — и дело было не в красноречивых выражениях их лиц или пристальных взглядах. Их ауры. Столько магических аур в одном месте… Бескрайнее море сливающихся цветов, текстур и света. У каждого волшебника и волшебницы был свой магический отпечаток, резко контрастирующий с соседом. Ни одной одинаковой ауры. В первые секунды появления внимание Гарри полностью сосредоточилось на аурах. Он даже испугался, что упадёт в обморок от такой сенсорной перегрузки. Но воздух прорезал звук затворов десяток камер, за ним последовали ослепляющие вспышки, люди заголосили, вытянули зачарованные микрофоны прямо ему под нос — и Гарри швырнуло обратно в реальность. Он не мог разобрать отдельные голоса; зато, если приложить усилие, ауры становились чуть менее отвлекающими. Ауры, но не голоса. — Мистер Поттер, посмотрите сюда! — Дай нам увидеть твои глаза, Поттер! Гарри старался не поднимать взгляда и идти как можно быстрее. Авроры взмахнули палочками, намекая репортерам отойти и дать им пройти, но преуспели лишь наполовину. Толпу было невозможно урезонить. — Поттер! Это правда, что вы обезоружили двух авроров, прежде чем вас задержали? — Гарри, ты знал, что Тёмный Лорд приказал удалить из зала суда всех дементоров? Последний голос резко выбивался из скопища остальных. Гарри поднял взгляд и увидел саму Риту Скитер. Новый режим очень красил Риту — она вновь стала похожа на старую версию себя, уложенные в аккуратные локоны волосы сияли, макияж был безупречен, очки блестели новенькими стразами. Она улыбалась со злорадным триумфом, ведь она добилась того, чего не добились ее коллеги — привлекла безраздельное, хоть, возможно, и мимолётное внимание Гарри. — Что? — переспросил он, не удержавшись. Вспышки за спиной у Риты почти ослепляли, но Гарри не сводил взгляда с репортерши. Ее аура была яркой, шипуче-бирюзовой. — Тёмный Лорд распорядился вывести дементоров из зала суда перед твоим слушанием, приняв во внимание, насколько сильно они раньше на тебя действовали, — пояснила Скитер. — Жест милосердия с его стороны. Что ты чувствуешь по этому поводу? Она сунула микрофон ему под нос. Прямо из ниоткуда возникли раскрытый блокнот и Прытко пишущее перо, готовое записать любую выдуманную версию слов Гарри. Он уставился на злобно ухмыляющуюся репортёршу, и все опять замерли. Камеры прекратили делать снимки, и даже авроры, которые должны были тащить его к залу суда, остановились и посмотрели на него пытливо. Гарри перевёл взгляд на Прытко пишущее перо, затем снова на Риту, и прищурился. Его недовольство возымело гораздо более сильный эффект, чем он рассчитывал, — воодушевлённая до этого Скитер отшатнулась, ее аура дернулась. И тогда до Гарри дошло. Наверное, это очень жутко, когда алые глаза милосердного Темного Лорда смотрят прямо на тебя. Гарри почти забыл, что Министерство начало использовать дементоров для судов над магглорожденными. Но он знал истинную причину, по которой Волдеморт сделал для него исключение, и она не имела ничего общего с добротой. Но широкой общественности давно известно, что на Гарри Поттера дементоры влияют особенно сильно… А у Риты Скитер хватило наглости спросить, что он чувствует по этому поводу. Гарри наклонился ближе к микрофону, посмотрел прямо на неё и улыбнулся. — Иди нахер, Рита Скитер. Толпа изумленно ахнула, кто-то рассмеялся, кто-то даже испуганно вскрикнул, но Гарри заметил только чистый шок на лице Скитер, прежде чем конвоиры потянули его дальше. Они прошли мимо остальных репортёров и соглядатаев, которые, как предположил Гарри, не были достаточно важными персонами, чтобы наблюдать за происходящим прямо из зала суда. Опасаясь увидеть ещё какое-нибудь знакомое лицо, Гарри смотрел поверх голов. Он вскинул подбородок, хотя чувствовал только унижение, пока его тащили через весь атриум. Министерство Магии не сильно изменилось с их осеннего проникновения сюда под Оборотным зельем. Массивная скульптура красивой пары волшебника и волшебницы, восседающих на тронах из фигур измученных магглов, и высокие чёрные буквы МАГИЯ — СИЛА остались на месте. Но кое-что ещё привлекло внимание Гарри. Знамена. Высоко под потолком, где раньше висели британские флаги, теперь располагались огромные знамёна глубокого темно-зелёного цвета. Все они были одинаковыми, с огромной золотой буквой V посередине, которая была вписана в ярко-серебристую змею-уробороса идеально округлой формы, пожирающую собственный хвост. Блестящая голова и острые зубы расположились ровно между зубцами огромной V. Знамёна были настолько большими, что даже отсюда Гарри видел единственный сверкающий глаз змеи — рубиново-алый. Прямо как глаза Волдеморта — и глаза Гарри. Гарри уставился на знамя. Значит, Тёмный Лорд придумал себе новую эмблему. Гарри не мог отрицать, смотрелось это впечатляюще; большая золотая буква напоминала римское число, и это выглядело внушительно, сильно. Что смутило Гарри, так это выбранные Волдемортом цвета. Почему зелёный и серебристый понятно, да даже алый. …Но золото? Гарри толкнули вперёд. Когда они добрались до лифта, Гарри ощущал себя так, будто прошёл с десяток километров. Аврорам пришлось приложить немалые усилия, чтобы заставить толпу отступить и дать Гарри пройти, при этом троим пришлось остаться снаружи и держать толпу в узде. Остальные три конвоира зашли в лифт вместе с Гарри с палочками наизготовку, и позолоченная решетка медленно закрылась. И сразу же как будто весь воздух выкачали. Все стало тихо и неподвижно, больше никаких вспышек фотоаппаратов. Лифт медленно полз вниз. "Уровень девять. Отдел тайн". Гарри не должны были удивить эти слова, но все равно он вздрогнул. Решетка лифта открылась, и это было жутко странное дежавю — снова идти по этим коридорам… Только в этот раз его сопровождает не Артур Уизли, а на кону стоит гораздо больше, чем исключение из школы. К залам суда на десятом уровне можно добраться только по лестнице. Гарри точно споткнулся бы и полетел вниз из-за оков, если бы один из авроров не держал его крепко, почти болезненно, за предплечье. Наконец они добрались до зала суда — и, конечно же, именно здесь его судили в прошлый раз. Гарри нахмурился. Двери все ещё были закрыты, и один из авроров взглянул на часы. Гарри скосил взгляд на циферблат — было без пяти одиннадцать, а в одиннадцать суд официально должен начаться. По крайней мере, в этот раз я явился вовремя, мрачно подумал Гарри. — Не двигайся. — Один из авроров указал палочкой на кандалы, и те упали в протянутую руку волшебника. Руки тут же метнулись к шее, которую больше не сковывал металлический ошейник, и Гарри почти вздохнул от радости, когда давящее чувство, подавлявшее его магию, прошло. — Пора, — сказал тот же аврор. Гарри кивнул и сделал глубокий вдох, готовясь к неизбежному. Авроры открыли двери. Вид знакомого, похожего на подземелья зала суда наполнил Гарри неожиданным страхом. Мрачные каменные стены, факелы, глухо подсвечивающие пространство… По периметру зала сидело приличное количество зрителей — Гарри заметил Малфоев и пару других смутно знакомых чистокровных семей. Они все шептались друг с другом приглушёнными, взволнованными голосами. Гарри решительно ни на кого не смотрел, боясь и тут заприметить знакомое лицо. Его вниманием полностью завладел мужчина прямо перед ним, в противоположном конце зала. Волдеморт был подобен королю, восседавшему на троне. Гарри бесило, что именно эта мысль первой пришла ему на ум, но он не мог ничего с собой поделать. Тёмный Лорд был выше, величественнее и гораздо внушительнее остальных в зале суда. И он же был единственным не в пурпурной мантии Визенгамота, с серебристой В на груди, хотя он был Верховным чародеем. Волдеморт был облачен в чёрную мантию, тоже украшенную буквой В — только побольше и золотой. Гарри никогда по-настоящему не осознавал, какое поразительное впечатление производил Тёмный Лорд с неестественно бледной кожей и живыми алыми глазами. Он представлял собой захватывающее зрелище, и это не учитывая его гипнотическую ауру. Та запереливалась предвкушением, когда открылись двери и появился Гарри Поттер, хотя лицо Волдеморта не выдавало никаких эмоций. Гарри так и продолжал бы стоять и пялиться, если бы оба аврора не подтолкнули его вперёд. Между делом Гарри успел пробежаться глазами по сидящим рядом с Волдемортом. Полный состав Визенгамота, хотя Гарри почти никого не узнавал… кроме одного лица. Долорес Амбридж не смогла подавить злорадную, безмерно довольную ухмылку. Гарри накрыла невообразимая обжигающая ненависть. Огромные, навыкате глаза Амбридж округлились ещё больше при виде злости на его лице, магия стала ярче — насыщенный непривлекательный желтый, наводивший Гарри на мысли о ядовитой жабе. Гарри отвёл взгляд от Амбридж и тут же отвлёкся на огненно-рыжую копну. За деревянным столом между зрителями и судьями сидел ещё один знакомый Гарри человек, и сердце тут же подскочило куда-то к горлу. Перси Уизли. Гарри не мог в это поверить. Перси был здесь и целенаправленно не смотрел на Гарри, не сводя взгляда с пергамента перед собой. Он будет вести протокол суда, прямо как несколько лет назад, только в этот раз его ещё окружала насыщенная аура янтарного оттенка… Гарри был в крайнем изумлении. Перси удалось увертеться от наказания, хотя он сражался против Темного Лорда? Или его оставили на свободе, чтобы держать в когтях Министерства, — как ещё один рычаг давления на его семью? Гарри не знал. Ему пришлось отвести взгляд от Перси, когда один из авроров грубо потянул его вперёд, к центру зала, где стоял только один предмет. Одинокий стул с угрожающе выглядящими цепями у его ножек. У Гарри появилось очень мрачное предчувствие, что от кандалов он освободился ненадолго. Он чувствовал на себе десятки взглядов и изо всех сил старался не дрожать, пока шёл к проклятому стулу. Авроры жестом приказали ему сесть. Неохотно, сжав зубы, Гарри так и сделал. Цепи мгновенно ожили. Гарри зашипел от боли и зажмурился, когда они поднялись с пола и опутали его лодыжки и запястья с поразительной скоростью. Аврорам пришлось броситься прочь, чуть не спотыкаясь, чтобы не попасть под раздачу. Они отбежали к свободным местам справа от Гарри, где будут сидеть до конца суда. — …А вот это совершенно излишне. Цепи ослабли и упали на пол. Все шепотки разом смолкли, стоило Темному Лорду заговорить, и в зале наступила мертвая тишина. Гарри не сразу открыл глаза, но он чувствовал, как переливается аура Волдеморта. Гарри потёр запястья, где цепи почти до крови впились в кожу. — Гарри Джеймс Поттер. Гарри медленно поднял взгляд. Кажется, весь зал затаил дыхание, пока Волдеморт оценивал Гарри, алые глаза сверкали. — Вы обвиняетесь в причастности к убийству Альбуса Дамблдора, в покушении на убийство нескольких министерских работников и в сопротивлении новому режиму Министерства… проще говоря, в государственной измене, — сказал Волдеморт нейтральным тоном, но его аура выдавала воодушевление. — Перед началом слушания, — продолжил он ровным тоном, — было принято решение о дополнительных мерах предосторожности. Министерство Магии непреклонно в том, чтобы у широкой публики не осталось сомнений, что это честный суд… справедливый суд. Поэтому, прежде чем мы начнём… Волдеморт подал сигнал одному из охранников слева от судей. Со скамьи поднялся высокий волшебник со стеклянным флаконом в руках и по кивку Волдеморта продемонстрировал флакон публике. — Сыворотка правды. У Гарри глаза округлились. Он с упавшей челюстью смотрел, как к нему подходит аврор с зельем, которое, как Гарри был уверен, он никак не мог выпить и потом не брякнуть что-нибудь, что точно не обрадует Волдеморта. — А чтобы удостовериться, что зелье настоящее… — Еще один взмах руки, и второй аврор направился к двери. В следующую секунду Гарри опять окатило изумлением. Вместе с аврором в зал вошел Гораций Слизнорт. Гарри в неверии смотрел, как его бывший профессор зельеварения подходит к нему, не сводя взгляда с флакона в руке первого аврора. Его аура была тяжелой, посеревшей, полной отчаяния. Он прошел мимо Гарри, не глядя на него. — Гораций Слизнорт, — негромко сказал Волдеморт, и зрители снова возбужденно зашептались. Слизнорт очень быстро взглянул на Темного Лорда и кивнул. Кажется, он просто не мог смотреть на их нового правителя, и Гарри понимал, почему. Волдеморт заговорил, обращаясь к заполненным скамьям, перечисляя послужной список Слизнорта — Мастер Зелий в Хогвартсе в течение более чем сорока лет, основатель аптекариума имени Горация Е. Ф. Слизнорта, Превосходно по зельям на уровне СОВ и ЖАБА — но Гарри едва ли его слушал. Большинство людей не знали или не узнавали поразительно красивое лицо Тома Риддла, но Гораций Слизнорт был не из их числа. Конечно, Волдеморт не выглядел точь-в-точь, как пятьдесят лет назад: Тому Риддлу никогда не была свойственна такая смертельная бледность, не такие впалые щеки и, конечно же, совсем не такие алые глаза — но все же сходство было заметным. Гарри был уверен, что Слизнорт тоже едва ли обращал внимание на слова Волдеморта, и вместо этого до него тоже эхом доносились слова из далекого прошлого… …Много ли проку от одного-единственного крестража? Не лучше ли разделить душу на несколько частей? Скажем, семь… Волдеморт замолчал. Слизнорт взмахнул палочкой и наколдовал небольшой стол, забрал флакон с Сывороткой правды у аврора и принялся скрупулезно изучать, а лоб покрывался испариной. Он наколдовал еще один флакон и наполнил его странной жидкостью; Слизнорт стоял всего в паре метров перед Гарри, к нему лицом, но ни разу не посмотрел на него. И тут Гарри почувствовал себя разъяренным. Он смотрел, как Гораций Слизнорт, не один раз заявлявший, как он восхищался матерью Гарри, как презирал Пожирателей Смерти, теперь покорно исполнял приказы Волдеморта. Внутренности затопило яростью. Гарри было плевать, что Слизнорта, скорее всего, заставили это сделать, как и остальных; он злился, потому что у Слизнорта не достало храбрости признать, что Гарри тоже здесь. — Посмотри на меня. Гарри сказал это очень тихо, на грани шепота, чтобы только Слизнорт его услышал. Тот замер на долю секунды, но продолжил проверку зелья, игнорируя Гарри. Слизнорт влил каплю зелья в наколдованный флакон, и прозрачная до этого жидкость окрасилась в насыщенный зеленый. — Посмотри на меня, — прошипел Гарри со злобой. В этот раз Слизнорт поднял на него взгляд. Глаза-бусинки пересеклись взглядом с его глазами, и старческое, изрезанное морщинами лицо страдальчески исказилось. Гарри даже не моргнул. Он хотел, чтобы старик смотрел, смотрел как следует в его зеленые глаза, чтобы он увидел в них Лили Поттер… Но тут Гарри вспомнил, что у него больше не глаза Лили — факт, который все так же поразительно быстро ускользал из его памяти. Слизнорт сглотнул и едва слышно прошептал: — Мне жаль. Гарри хотелось вскочить со стула, вырвать флакон с Сывороткой правды из рук Слизнорта, но стоило ему подумать об этом, как цепи угрожающе шевельнулись. Они явно почуяли эмоциональный всплеск и готовы были в любой момент связать его. Слизнорт повернулся лицом к Визенгамоту: — Это чистая Сыворотка правды. И опять шепотки. Один из авроров сопроводил Слизнорта — только не к двери, а к местам для зрителей. Гарри больше не бросил на него ни одного взгляда. Первый аврор протянул склянку Гарри. — Пей, — приказал он. Гарри взял флакон с тяжело бьющимся сердцем. Все так и должно быть? Это правда Сыворотка, или все подстроено? Но если зелье настоящее, Гарри никак не мог его выпить, потому что он точно ляпнет что-нибудь не то. Гарри нервно посмотрел на Волдеморта, пытаясь прочитать на его лице, что все идет согласно плану… Но на безучастно-бесстрастном лице не было ни намека на эмоцию. В алых глазах тоже ничего не различить, и поблескивающая аура, пусть и кружилась, но ничего Гарри не открыла. — Пей, — повторил аврор, в этот раз вытащив палочку. Делать нечего, так что Гарри медленно поднес горлышко склянки к губам и разом проглотил содержимое. Вкуса не было. Явных признаков действия не было. По идее, именно так и должна ощущаться Сыворотка правды, но… она вообще подействовала? Гарри не чувствовал никакой разницы. Волдеморт заговорил, и зрители опять мгновенно стихли. — Далее, чтобы окончательно удостоверить публику, что это и правда Гарри Джеймс Поттер, было принято следующее решение. — Волдеморт махнул аврору, который проводил Слизнорта на его место. Мужчина кивнул и вышел из зала, видимо, за кем-то ещё. Гарри гадал, какого знакомого он увидит следующим. Но аврор вернулся не с человеком, а с узкой деревянной коробкой, и подошёл к Гарри, неся коробку так, будто это самая драгоценная вещь в мире. — Уже стало общеизвестным фактом, что Гарри Джеймс Поттер способен вызывать телесного патронуса, — сказал Волдеморт. Он явно обращался к зрителям, но пронизывающий взгляд был направлен на Гарри. — Скажите, мистер Поттер, какую форму принимает ваш патронус? Гарри сглотнул. — Это олень, — хрипло ответил он. — Всегда олень. Это была правда, здесь ему не нужно лгать; но слова не вырвались у него сами собой… Сыворотка работала? Гарри все ещё не знал. Шепотки стали громче. Волдеморт глянул на аврора рядом с Гарри и кивнул. — Будьте добры, — сказал Темный Лорд чуть тише, снова переведя взгляд на Гарри. — Наколдуйте его. Аврор открыл коробку, и Гарри с потрясением увидел палочку. И не просто палочку, а палочку Волдеморта… самую первую, из тиса, с пером феникса. С пером Фоукса, точно таким же, какое было в сломанной палочке Гарри, прежде чем та исчезла навсегда. — Вставай, — сквозь зубы прошипел аврор. Гарри неловко встал, и кровь опасно быстро бросилась в голову. Вряд ли его сердце может биться быстрее, чем сейчас. От него правда ждут, что он наколдует патронуса? Прямо сейчас? После всего, что он пережил, после долгих недель без палочки в руках… Гарри не считал, что способен на такое колдовство. Он нервно переводил взгляд с Волдеморта на палочку и обратно, словно все это — хитроумная ловушка. Впервые с начала суда на лице Темного Лорда проступила тень эмоции — уголки губ едва заметно дёрнулись от, как Гарри знал, веселья. — Уж сделайте нам одолжение, — подстрекнул он, и, хотя Гарри видел танцующее в его ауре веселье, голос был ровным и безэмоциональным. Во рту стало совсем сухо. Гарри провёл языком по губам, быстро вытер вспотевшие ладони о мантию и взял палочку. Она мгновенно потеплела в его пальцах. Словно перо феникса узнало его, как старого друга. Это было очень тревожащее чувство, учитывая, что именно эта палочка убила его родителей и не раз пыталась убить самого Гарри… Долгие секунды Гарри стоял, не двигаясь. Патронус. Подумай о чём-то радостном, просто подумай… Непосильная задача. Почему ему не сказали об этом заранее, с горечью подумал Гарри; в таком случае он бы как-нибудь подготовился… А сейчас он не мог ни о чем думать, ни одно счастливое воспоминание не приходило на ум. Все старые хорошие воспоминания были безнадежно замараны. Гарри не мог думать о тёплой улыбке Гермионы и не слышать ее леденящие кровь крики, пока ей на коже выжигали Чёрную метку. Он не мог думать о Роне и не представлять, как побелело его лицо, когда Гарри сказал ему, что Невилл мёртв… Он не мог думать о Дж– Нет. Он не мог думать о ней. Секунды утекали одна за другой, превращаясь в минуты, а Гарри стоял каменным изваянием с палочкой в руке. Он крепко зажмурился, мысли беспорядочно метались в голове… Что-то радостное, счастливое… Толпа начала беспокойно гудеть, ее беспокойство становилось все громче… — Кхм-кхм. При самом ненавистном звуке глаза сами собой распахнулись. Нетерпеливо покашливающая Амбридж. Гарри впился в неё взглядом, к щекам бросилась кровь, когда он увидел ее широкую жабью улыбку, которая стала только шире, когда она поймала его взгляд, в этот раз не смущенная его новыми глазами. Она наслаждалась страданиями Гарри, оказавшимся в таком ужасном положении… Гарри крепко сжал кулак с зажатой в нем палочкой, слова Я не должен лгать все ещё бледными шрамами считывались с тыльной стороны ладони вместе с недавним добавлением в виде его имени. Он представил мир без Долорес Амбридж. Мысль о том, что жабы могло никогда не существовать, вызвала у Гарри улыбку, и это было самое близкое к счастью состояние, на которое он мог сейчас рассчитывать. Довольное выражение лица Амбридж пошло рябью при виде злорадной улыбки Гарри. Он смотрел прямо на неё, когда навёл на неё палочку, и на мгновение напряжение в комнате взлетело до небес — Амбридж побледнела… — Экспекто Патронум! — воскликнул Гарри. И вот оно. Из кончика палочки вырвался величественный серебристый олень. Он с ошеломительной скоростью понёсся прямо в лицо поражённой Амбридж. Она закричала и нырнула под деревянный выступ, когда олень опустил голову, будто хотел продырявить ее рогами. Пожилые волшебники по обе стороны от неё кинулись в разные стороны, вызвав небольшой переполох. Конечно, патронус не мог причинить им никакого вреда — он прошёл через людей галопом, сделал широкую петлю и вернулся к Гарри. Гарри улыбнулся. Он смотрел на искрящегося оленя, и его заполняло чувство, так долго отсутствовавшее в его жизни, что теперь казалось чем-то иноземным, неправильным. Надежда. Прямо перед ним, в форме серебристого оленя, в форме, которую принимал его отец, стояло неопровержимое доказательство, в котором Гарри очень нуждался, хотя даже не подозревал об этом. Он и правда был самим собой; где-то там, глубоко внутри, Гарри Джеймс Поттер остался прежним. Амбридж показалась из-за выступа, ее широкое лицо было пунцовым, ее магия — беспокойной. Она возмущённо смотрела на Гарри, но он, к своему удивлению, заметил, что некоторые зрители смеялись. — Вот, пожалуйста. — Лицо Волдеморта оставалось непроницаемым, он наблюдал за разыгравшейся сценой без какой-либо реакции. Его аура поулеглась, и Гарри показалось, что он уловил страннейшую эмоцию. …Разочарование? — Неуловимый Гарри Джеймс Поттер, во плоти и крови. Он сделал что-то не так? Аврор сунул ему под нос открытую коробку, ясно намекая, что палочку надо вернуть. Гарри бросил долгий прощальный взгляд на патронуса. Серебристый олень придал ему такую сейчас нужную храбрость. Гарри глубоко вдохнул и разжал пальцы, позволив палочке упасть в коробку. Олень сразу исчез. Аврор жестом приказал Гарри сесть. Гарри поднял взгляд вверх, на Волдеморта. Темный Лорд смотрел на него пристально, снова спрятавшись за непроницаемой маской. И пусть Гарри все ещё дико нервничал, пусть его патронус растаял, сила духа никуда не делась. Гарри сел. Цепи дёрнулись, но не обернулись вокруг него. Волдеморт не мигая смотрел прямо Гарри в глаза, его аура клубилась позади него божественной короной из тьмы и золота. — А теперь приступим.