No Glory

Гарри ждал утра с большим нетерпением. Конечно, он был возмущён тем, как прошёл разговор с Волдемортом, и его так и подмывало пойти разбудить Рона и Гермиону и выпытать, чем они занимались целый день; но он понимал, что это будет глупо с его стороны, поэтому мозг быстро переключился на скорую перспективу выхода в люди. Завтра — уже сегодня — понедельник. Нарцисса возьмёт его с собой в Косой переулок, чтобы купить новые мантии и все, что ему потребуется. Поэтому Гарри терпеливо ждал (после того, как умял еды, достаточной для четырёх человек — он и не подозревал, насколько проголодался, пока Бинни не принёс поднос; его аппетиту мог бы позавидовать даже Дадли), лёжа в кровати и беспокойно вертясь. Сон так к нему и не пришёл. Нарцисса зашла за ним после девяти, и к моменту, как она постучала в дверь, Гарри был одет и собран, мантия-невидимка надежно спрятана в кармане. Волшебница не сдержала улыбки, когда краем глаза заметила, как Гарри старается пригладить волосы по дороге в холл. — Я думала, они никогда не лежат нормально? — съехидничала она. — Это не значит, что я не могу попытаться, — пробормотал Гарри, снова запустив пятерню в волосы. Судя по дрогнувшим уголкам губ Нарциссы и мерцанию ее ауры, старания Гарри не привели ни к чему хорошему. Они не наткнулись ни на кого по пути, и, только когда Гарри спросил, придут ли Рон и Гермиона, ему напомнили, что ещё значит это утро понедельника. Начались отработки Рона, так что он уже отбыл в Министерство, батрачить вместе с Фредом и Джорджем под началом Амбридж. Гермиону вместе с Драко и Люциусом призвал Волдеморт, правда, где они и что делают, Нарцисса не знала. Желудок Гарри неприятно скрутило. Он даже не знал, кому из друзей больше сочувствует. Но пару секунд спустя и эти тревожные мысли вылетели из головы. Они дошли до камина, взяли летучий порох, крикнули "Косой переулок!" и вступили в пламя. Для Гарри Косой переулок стал даже более причудливым и сюрреалистичным, чем когда он попал сюда впервые. Потому что в этот раз Гарри чувствовал магию. Она была в людях, она была в воздухе; Гарри чувствовал ее колебания, исходящие от магазинов, от углов улиц, а особенно сильно веяло магией от канализационного люка, под которым, как понял Гарри, что-то скрывалось. Свобода! — кричало все существо Гарри, пока он купался в ощущении магии и тёплого летнего ветерка. — "Не совсем свобода, всего лишь иллюзия свободы, — влезла гораздо более умная часть его подсознания. — Но все равно здорово". Гарри немного расстроился, когда Нарцисса сказала, что им не нужно заходить в Гринготтс. За все, что ему сегодня купят, и так заплатят… Правда, Нарцисса не уточнила, откуда именно возьмется золото. Куда бы они ни шли, люди на них пялились. Не то чтобы Гарри не был к этому привычен, но всё-таки чужие взгляды его нервировали. В этот раз до него не доносились любопытные взбудораженные шепотки; глаза прохожих не округлялись в удивлении при виде Мальчика-Который-Выжил. Нет, эти взгляды на недавно оправданного Гарри Поттера были полны тревоги. Когда прохожие пересекались с Гарри взглядами, их ауры ярко вспыхивали, после чего люди переводили взгляд себе под ноги и уходили так быстро, как только возможно. Народ очень проворно расступался перед Гарри и Нарциссой. Они меня боятся, понял вдруг Гарри, обалдев от того, как один мужчина аж вскрикнул, завидев его, и бросился бежать в противоположном направлении. Они в ужасе. "Ну конечно, они в ужасе, — глубокомысленно заметил внутренний голосок. — Когда они на тебя смотрят, они видят глаза Темного Лорда". Гарри опустил голову и постарался больше не пересекаться ни с кем взглядами; больше всего ему хотелось натянуть мантию-невидимку и спрятаться от остального мира. Когда они зашли к мадам Малкин, та выглядела так, будто у неё сейчас случится сердечный приступ. Гарри едва ли мог ее винить — когда в последний раз Гарри и Нарцисса были в ее магазине, дело чуть не дошло до драки. С кучей оскорблений и обидных слов. — Может, нам стоит пойти в другое место, — промямлил Гарри, когда мадам Малкин уронила все свои инструменты и чуть не скинула другого посетителя со стула. Нарцисса только открыла рот, чтобы ответить, но мадам Малкин уже торопливо шла им навстречу. — Ох, миссис Малфой! И мистер Поттер! — воскликнула она. Ее аура была насыщенного янтарного цвета, как мёд, и в данный момент панически переливалась вокруг своей хозяйки. — Какая честь! Я сейчас же вас обслужу, да-да. Чем я могу вам помочь? Волшебница была ни жива ни мертва от страха. И всё-таки она изо всех сил старалась быть вежливой, так что они не ушли. Гарри отвели в примерочную, вокруг него заплясала мерная лента, а через дверь донёсся приглушённый голос Нарциссы, перечислявшей, какие мантии ему нужны. Возможно, в любой другой ситуации его бы это покоробило — ему что, даже не доверят выбрать себе одежду? — но конкретно сейчас он испытывал разве что облегчение. Ему было по большему счету все равно, что носить, и он более чем доверял вкусу Нарциссы Малфой. По крайней мере, его точно не вырядят в мантию с оборочками. Гарри чуть не рассмеялся, вспомнив, как на Святочный бал Рон с унылым видом изучал в зеркале бахрому от неудачно срезанных оборочек на своей парадной мантии. Гарри примерил столько мантий, сколько вряд ли успел бы поносить за всю свою жизнь, в основном чёрного цвета. Некоторые были длинными и развевающимися и придавали ему загадочный вид — абсолютно ложный, разумеется; другие были более плотными и облегающими и заставили его осознать, насколько он истощал; а третьи были чрезмерно модными и навороченными, и Гарри был уверен, что их ему придётся носить на особые мероприятия, вроде свадьбы Рона и Гермионы. Парадные мантии были в основном из темно-зелёного бархата, и в который раз Гарри пожалел, что они больше не подходят его глазам. На их фоне красные глаза становились ещё ярче и выразительнее, и, когда Гарри застегнул серебряную застежку у горла, поймал себя на мысли, что совсем перестал походить на самого себя. Но только не волосы, подумал Гарри, наблюдая в зеркале, как Нарцисса придирчиво изучает качество ткани и огрызается на бедную мадам Малкин. Они так и кричат о непокорности. После того как они наконец закончили с примеркой, мадам Малкин оповестила их, что все будет закончено и доставлено где-то завтра после обеда (что лично для Гарри стало неожиданностью, учитывая, сколько всего они заказали); после этого они зашли ещё в пару магазинов. Гарри купил новые часы вместо тех, что потерял, когда его похитили, — скорее всего, их сняли с его запястья, чтобы заменить железными оковами. И пусть ничто не могло полноценно заменить подарок мистера и миссис Уизли, все же лучшим часам, какие можно купить за деньги (он не просил, но Нарцисса настояла) это почти удалось. После того как они пообедали в небольшом ресторанчике (где им предоставили лучший столик, а еду подавала официантка с такой нервной аурой, что Гарри удивился, как она не уронила свой поднос), Нарцисса отвела его в кафе-мороженое — и удивительнее всего было то, что это предложение исходило от неё, а не от него. — Моя внутренняя сладкоежка не знает границ, — призналась Нарцисса, потянув его за собой. — Ты пробовал шоколадно-малиновое? — Однажды летом я попробовал все вкусы, — с ностальгическим вздохом признался Гарри, вспомнив чудесный день, когда он надул свою тетушку и сбежал от Дурслей. — Я жил в Дырявом котле пару недель, а когда делал тут домашнюю работу, мистер Фортескью каждые полчаса угощал меня бесплатным мороженым. Горло внезапно сжало. Гарри только сейчас вспомнил, что мистер Фортескью больше не управляет кафе-мороженым. Он ведь пропал без вести в самом начале войны… Нарцисса не уловила перемены в его настроении — она смотрела на него так, словно он рассказал ей о самом волшебном чуде в мире. — Бесплатное мороженое? Каждые полчаса? — переспросила она. Гарри кивнул. — Ты обязан научить меня своим манипулятивным приемам. Новый владелец кафе, молодой худощавый мужчина, тоже угостил их бесплатно, но в этот раз дело было не в тринадцатилетнем тощем Гарри, сидевшем за домашней работой, — картина, от которой любой проникся бы жалостью. И даже к хитрым манипуляциям прибегать не пришлось. Мужчина посмотрел на вошедших Гарри и Нарциссу глазами, полными страха, заявил, что мороженое за счёт заведения, торопливо их обслужил и выпроводил с поклонами и с явным облегчением, что они ушли. Нарциссу, кажется, совсем не тронуло ни поведение продавца, ни чье-либо ещё. Гарри не был уверен, надевала она эту хладнокровную маску ради него, чтобы он не почувствовал себя ещё более неловко, или люди всегда боялись Нарциссу Малфой, и для неё сегодняшний день не был чем-то из ряда вон выходящим. Ее аура ни о чем ему не говорила. Она ела своё малиновое мороженое с самым беззаботным видом, но бросила на Гарри проницательный взгляд, когда тот не притронулся к своему. — Дареному коню в зубы не смотрят, — сказала она, ткнув в него ложечкой. — Не обращай внимания на детали, Гарри. А иначе и с ума сойти можно.

***

Как бы Гарри ни хотелось провести целый день вдали от особняка Малфоев (взгляд так и бегал в сторону лавки Олливандера, и Гарри все гадал, насколько тяжело будет уломать Нарциссу отвести его туда, а Волдеморт может катиться к черту), все же это было невозможно. Ближе к трём часам дня Нарцисса сообщила, что им нужно идти. У неё запланирована встреча с организаторами, и ее ждёт гора дел. Гарри был рад узнать, что от него не ожидали участия. Как только они вернулись в особняк, Нарцисса призвала Бинни, проинструктировала его присматривать за Гарри и делать все, что он попросит, чтобы остаток дня прошёл для него хорошо. — В пределах разумного, — предупреждающе добавила она. — Мой муж и сын ещё не вернулись? А… Гермиона? Гарри уловил, насколько ей странно звать Гермиону по имени, но все равно почувствовал прилив благодарности. — Пока нет, хозяйка. Бинни их не видел. — А Рон? — спросил Гарри. — Ох, дорогой, вряд ли он вернётся раньше пяти, — сказала Нарцисса. — Я достаточно хорошо знаю Долорес: она будет держать их так долго, как только возможно. Гарри почти рассмеялся, потому что, пусть лицо Нарциссы было нейтральным, ее магия опасно сверкнула на имени Долорес, и Гарри понял: Нарцисса Малфой тоже не особо жаловала Амбридж. Гарри кивнул и ретировался, сославшись на то, что был бы не прочь принять душ после целого дня скитаний по Косому переулку, и, как оказалось, это было очень удачное решение. Где-то на середине лестницы Гарри услышал, как в холл прибыла толпа людей; оглянувшись через плечо, он убедился, что таки да, это свадебные организаторы. Гарри рванул от их лебезящих голосов и ярких аур так быстро, будто это был рой докси. Он уже чувствовал, как потемнела от раздражения аура Нарциссы, хотя приветствия даже не подошли к концу. Поскольку как минимум до пяти вечера у Гарри не было никаких планов (и одному Мерлину известно, на сколько Тёмный Лорд забрал Гермиону), он решил в следующие пару часов заняться немыслимым — расслабиться. Оказавшись в своей спальне, Гарри заперся на ключ, стянул всю одежду и порадовался, что скоро ему больше не надо будет одалживать мантии Драко. Он собирался набрать полную ванную горячей воды. Бассейн был чем-то вроде уменьшенной версии ванны для старост. Из многочисленных позолоченных кранов полилась разноцветная пена, и уже через пару минут ванна наполнилась горячей водой с запахом сандала. Гарри скользнул в воду и счастливо вздохнул. Жизнь не так уж ужасна, подумал он, откинувшись назад и позволив воде обволочь уставшие мышцы. …Ладно, она ужасна, но постоянно думать об этом бессмысленно. Поэтому восхитительно долго время Гарри не думал ни о чем. Он закрыл глаза и сосредоточился на дыхании, на медленном равномерном биении сердца. Наверное, надо войти в похожее состояние, прежде чем пытаться практиковать Окклюменцию. Очисти свой разум, не думай ни о чем… Глубокий вдох… Очисти свой разум… Глубокий выдох… Гарри смог удерживать медитативное состояние до тех пор, пока не почувствовал дивное успокоение. Когда он открыл глаза, на него снизошла такая безмятежность, какую он испытывал всего пару раз в жизни. Хотя, если так подумать, всего один раз он был так удивительно спокоен, хотя вокруг царили ужас и хаос. После смерти Добби. Когда они сбежали из особняка Малфоев, когда Добби спас их от смертельной опасности. Когда Гарри держал на руках крохотное безжизненное тельце, когда он сам рыл могилу, намереваясь похоронить друга, — он был опустошён, мрачен… но спокоен. Вихрь эмоций Волдеморта бушевал где-то вдали. Гарри полностью контролировал свой разум, тело и сердце и мог думать ясно. Гарри поймал на ладонь гигантский мыльный пузырь и поднёс к лицу. На поверхности проступило собственное отражение: бледные искаженные черты лица и яркие красные глаза. Что ему делать с Волдемортом? Гарри тяжело вздохнул, и пузырь сорвался с ладони и поплыл в противоположную сторону. Их последняя встреча прошла… совсем нехорошо. Только он подумал, что у них наметился какой-то прогресс, что у него наконец появился хоть какой-то контроль над ситуацией, как Волдеморт недвусмысленно напомнил ему, что у него нет никакой власти. …Но разве это правда? Гарри опустился поглубже в воду. Нет, неправда. У него есть власть. Волдеморт жаждал его душу, чтобы хоть ненадолго забыться и не чувствовать собственную неполноценность… Но он не мог этого получить без согласия Гарри. Но как Гарри использовать это в качестве рычага давления? Угрозы не привели ни к чему хорошему; договориться с Волдемортом стало только сложнее. Вообще такой исход был очевиден, подумал Гарри, опять разозлившись на себя за собственные действия. Ну вот зачем он угрожал Волдеморту? У него же дикая мания величия; сила и власть для него — единственное, что имеет значение. Так с чего Гарри решил, что ему удастся запугать Темного Лорда? Этот план изначально был обречён на провал. Я только что узнал, что он высосал из меня почти всю энергию, превратив в какого-то слизняка, напомнил себе Гарри. Я был зол. Я был очень зол. Я имел полное право злиться, и ублюдок отлично это понимал, и… И поэтому он вернул мне мантию! — озарило Гарри. Это точно не совпадение, что он решил отдать ее именно в тот вечер, он должен был уловить мои эмоции. С Волдемортом совпадений не бывает. Гарри задержал дыхание и нырнул под воду, втирая пену в кожу головы. И вынырнул секунду спустя, вытирая воду с лица. Тогда мантия была не совсем взяткой, скорее… задабриванием. И в таком свете этот поступок Темного Лорда выглядит как самое близкое к раскаянию из всего, что он когда-либо делал, пусть он и прикрыл этот жест снисходительными лживыми словами. Волдеморт был чрезмерно жаден (и более чем осознавал это), но почувствовал гнев Гарри, и это ощущение было достаточно сильным, чтобы он попытался как-то… исправить ситуацию. Что вообще-то было хорошим поступком. И вместо того, чтобы поощрить подобное поведение психопатичного Темного Лорда, Гарри сделал все только хуже. Он взял мантию без единого слова, а потом потребовал ещё и палочку. …Был ли это идиотизм с его стороны? Гарри не считал, что его действия были неоправданными, вообще ни разу — но, сделав глубокий вдох, он попытался представить ситуацию с точки зрения Темного Лорда. Он думает, что всегда прав. Он верит, что делает всему волшебному миру одолжение, взяв власть в свои руки. Он правда не считает, что делает что-то неправильно или ведёт себя как типичный злодей. Для Гарри было важно закрепить эти факты у себя в уме. Только после этого он мог двигаться дальше. Волдеморт шёл прямо к победе во время первой войны… пока не случилось пророчество. Пока не случился я. Тогда он убил моих родителей — смерти, которые он считает оправданными, — не смог убить меня и остался без тела на более чем десятилетие. Наконец он возвращает тело, опять не может убить меня несколько раз подряд, а когда наконец ловит меня, узнает, что я один из его крестражей… и что именно я уничтожил все остальные крестражи. И тогда либо оставить меня в живых, либо принять собственную смертность. Может, он и правда оставил бы меня навечно в той камере, если бы не прикоснулся к тому волшебному свету. Гарри рассеянно пробежался пальцами по волосам. К сожалению, Тёмный Лорд прикоснулся к тому волшебному свету и уже не мог притворяться, что их связи не существует. Волдеморт больше не мог вернуться к прежнему холодному ущербному существованию. Гарри подозревал, что он проклинает себя каждый день за тот судьбоносный момент; за зависимость, на которую сам себя обрёк и не мог контролировать. И теперь они оба увязли в страннейших и сложнейших отношениях, пойманные в ловушку между ненавистью и желанием, а Гарри приходится лихорадочно соображать, как не дать ситуации полностью выйти из-под контроля. Потому что в одном он был уверен — он не сможет вечно балансировать в их изменчивых, неустойчивых взаимодействиях. Когда-нибудь бурные эмоции Волдеморта толкнут Гарри за все мыслимые пределы, и это точно не кончится ничем хорошим, ни для кого из них. Как бы Гарри ни отвращала эта идея, но пока что ему нужно побыть… хорошим. В глазах Темного Лорда, по крайней мере. Просто заткнуться и позволить Волдеморту купаться в блаженстве от души Гарри. Но не неограниченно. Нужно найти некую золотую середину, чтобы Волдеморт мог, так сказать, получить свою дозу, но при этом Гарри не превратился в безвольное тело. Насколько хорошо сработает такой план? Гарри помотал головой, стараясь не думать о том, как пройдет сегодняшний вечер. Волдеморт вообще никак не призывал их связь прошлой ночью — пытаясь доказать, что он вовсе не жаждет душу Гарри так сильно, как, Гарри прекрасно знал, он все-таки жаждет — так что сегодня все может быть еще хуже. Или это не имеет особого значения? Насколько ужасен для Волдеморта один день без манящего света и тепла? И если это все-таки проблема для него… как будет проявляться ломка у Темного Лорда? Скорее всего, это будет настоящий кошмар. Что ж, у меня есть все шансы узнать уже сегодня, меланхолично подумал Гарри. Удивительно, но он не испытывал страха. Гарри сделал глубокий вдох и дал себе мысленную клятву. Не имеет значения, каким будет Волдеморт. Не имеет значения, как он будет себя вести, что будет говорить, что будет делать. Гарри не скажет ни слова, лишь убедится, что Волдеморт выполняет свою часть сделки и проявляет сдержанность. И тогда уже через неделю… у Гарри может быть палочка. Гарри вылез из мраморного бассейна, насухо вытерся и переоделся в свежую одежду. Он только засунул мантию-невидимку в карман и надел новые часы — уже четверть шестого? Он и не заметил, что пролежал в воде так долго — как до него донеслось это. Крик. Высокий, громкий, и, хотя Гарри был уверен, что он идет где-то из глубин дома, его как будто поразили в самое сердце. Он тут же выскочил из спальни, мчась так быстро, как позволяли ноги. Пока он проносился мимо движущихся портретов и хрустальных бра, воображение рисовало страшные картины: Гермиона корчится на полу под действием Круциатуса, связанного Рона заставляют на это смотреть… Еще один крик, уже не такой высокий и леденящий кровь. Вообще-то, заворачивая в знакомый коридор, ведущий к холлу, Гарри даже мог разобрать слова. Кто-то на кого-то орал, и этот кто-то был очень, очень зол. Гарри прибавил скорости. Когда он оказался у мраморной лестницы, крик прекратился, и Гарри замер как вкопанный, потрясенный увиденным. Первым делом взгляд зацепился за Нарциссу — заметить кого-то другого раньше нее было невозможно; она стояла спиной к Гарри и лицом к группке людей, которую Гарри сначала принял за испуганных слуг, но быстро понял, что это свадебные организаторы. Аура Нарциссы была темной, высокой, и организаторы съежились перед ней, их собственные ауры дрожали. Некоторые держали в руках букеты, прикрываясь ими, словно щитами. Следующими Гарри заметил Рона и Гермиону, которые выглядели не менее испуганными. Судя по виду, Рон только что вернулся: он стоял перед камином так, будто вышел из него секунду назад, и осматривал открывшуюся ему сцену с непередаваемым трепетом. Кажется, он всерьез рассматривал вариант с бегством обратно в Министерство к Амбридж. Гермиона и Драко стояли ближе к Нарциссе. Гермиона неловко отодвинулась от нее, но Драко стоял рядом с матерью с охапкой цветов, которые когда-то были красивыми, но сейчас выглядели совсем жалко. Только Рон заметил Гарри, остальные либо стояли к нему спиной, либо были слишком сосредоточены на Нарциссе. Рон бросил на Гарри выразительный взгляд, словно говорил ему "Спасайся!". И это была очень соблазнительная идея. Гарри мог бы медленно попятиться и убраться из холла, и никто, кроме Рона, не догадался бы, что он вообще был здесь. Но у Гарри никогда не получалось бросать своих друзей. Так что он начал медленно спускаться по лестнице, и как раз в этот момент Нарцисса снова завопила: — Ну и?! Кто-нибудь собирается мне ответить?! Ее аура разъяренно взметнулась, и она выхватила букет из рук ближестоящей к ней девушки. Волшебница попятилась, словно Нарцисса отобрала у нее палочку, оставив ее беззащитной, и сейчас ее проклянет. — Отвечай! — рявкнула Нарцисса. Всех передернуло от ее пронзительного крика. — Что это такое? Какой цвет доминирует в этом букете? Нарцисса яростно затрясла букетом. Волшебница уставилась на нее огромными испуганными глазами и кое-как выдавила: — Р-розовый, мадам Малфой. Нарциссу такой ответ совсем не обрадовал. — И что такое розовый? — прошипела она, голос стал тише, но грозности не утратил ни на йоту. — Давай, скажи мне, выпускница лучшей в Британии специализированной эстетической академии. Что. Такое. Розовый. Губы волшебницы приоткрылись, но оттуда не донеслось ни звука. Она выглядела крайне растерянной. Донесшийся из другого конца холла смешок заставил всех повернуть головы. Гарри от удивления уронил челюсть; он даже не заметил Беллатрису, сидевшую в одном из кресел и наблюдавшую за разыгравшейся драмой с огромным интересом. Ее аура покачивалась неторопливыми насыщенными волнами, а темные глаза блестели озорством. — Розовый, — протянула она, наклонившись вперед, отвечая вместо волшебницы с таким видом, будто открывала им великую тайну, — это оттенок красного. — А я сказала, НИКАКОГО КРАСНОГО! Нарцисса швырнула букет на пол, и организаторы отскочили от него так, словно это была не связка цветов, а клубок ядовитых змей. Беллатриса расхохоталась, а Драко вышел вперед и поспешно подобрал букет, добавив к своей куче потрепанных жертв. — Матушка, — начал он, — возможно… Нарцисса словно его и не слышала. — Простейшие инструкции! — заорала она. — Почему я должна выносить такую некомпетентность! Лучшее, что может предложить Лондон, о да, несомненно! И где, черт возьми, носит Люциуса?! — Матушка, я же говорил, — вмешался Драко, чья аура вспыхнула тревогой. — Он сказал, что собирается выбрать столовое белье для… — Столовое белье! Я уже все выбрала и забрала еще вчера! — Да, но… Некоторые салфетки расходились по швам, так что отец пошел вернуть их! Совершенно неприемлемое качество за такие деньги, они выглядели практически изношенными; отец был в ярости… Нарцисса смерила его пристальным взглядом. Драко выдержал его с самым невинным и убедительным видом — Гарри невольно впечатлился его актерскими навыками. Кажется, Нарциссе этого было достаточно. — Изношенные салфетки, противоречивые мнения по поводу музыкантов, розовые букеты — я что, сама все должна делать?! Что это за проклятие такое, я теперь всю жизнь буду вынуждена терпеть неумех?! О, Гарри, я тебя не заметила. Ты хорошо отдохнул? Гарри растерянно уставился на Нарциссу. Негодуя, она начала ходить взад-вперед и увидела его у подножья лестницы. Ее аура тут же из угрожающей стала нежной и приятной, а сама Нарцисса позабыла о всяком раздражении и улыбнулась. Гарри про себя подумал, что у нее настроения сменяются даже стремительнее, чем у Волдеморта. — Д-да, — ответил он с запинкой. И посмотрел за спину Нарциссы, где на лице Гермионы расползлась облегченная улыбка. От Нарциссы не ускользнул их обмен взглядами. — Думаю, дальше я справлюсь сама. Драко, почему бы тебе не проводить наших гостей в сад? Сегодня такой чудесный вечер — ребятам вовсе незачем сидеть взаперти, страдая из-за этих шарлатанов. Драко тут же вцепился в возможность смыться. — Конечно, матушка. — Он уронил кучу букетов на пол и крикнул: — Бинни! — Эльф мгновенно материализовался. — Убери этот бесполезный мусор. Нарцисса кивнула и бросила на сына одобрительный взгляд, а Гарри, кажется, начал понимать, как работают отношения в семье Малфоев. — Гости, прошу за мной, — воодушевленно сказал Драко и жестом приказал следовать за ним. Гарри, Рон и Гермиона быстро переглянулись и ломанулись за Малфоем. Гарри разрывало от нетерпения задать друзьям миллион вопросов, но он не хотел заводить разговор, пока они не окажутся вне поля слышимости свадебных организаторов и — желудок Гарри сжался — Беллатрисы Лестрейндж. К счастью, ему не пришлось долго терпеть. Сразу по левой стороне холла была стеклянная дверь, ведущая в сад. Нарцисса была права — вечер и правда был чудесный, на небе ни единого облачка, солнце светило тепло и ярко. До них даже донеслись трели птиц — благословенно тихие и приятные. Как только дверь за ними закрылась, Драко пронзил Гарри взглядом. — Слава Мерлину, ты очень вовремя спустился, Поттер. А иначе нам пришлось бы терпеть весь вечер, пока… Гарри его проигнорировал, все его внимание было устремлено на Рона и Гермиону. Но он не успел сказать и слова, как Гермиона бросилась к нему и заключила в крепкие объятия. — Как же хорошо снова тебя увидеть, — приглушенно сказала она ему в грудь, после чего отстранилась и посмотрела обеспокоенно. — Как ты? Нарцисса сказала, что тебе было нехорошо и ты отдыхаешь… Гарри не нужно было видеть ее ауру, чтобы понять, что Гермиона полна подозрений. — Э, ну да, — неловко сказал Гарри; всё-таки это было недалеко от правды. — Но я уже хорошо себя чувствую. А что у вас? Рон, ты был в Министерстве весь день?.. — Давайте-ка вести подобные разговоры подальше от чертовой двери, м? — тихо сказал Драко, его улыбка и аура так и сочились сарказмом. — Я понимаю, что такт не ваша сильная сторона, но, честное слово… Он повел их по тропинке в глубь сада. Гарри замер в изумлении, когда на них из-за куста выскочил павлин-альбинос, а Рон так вообще сдавленно вскрикнул. Птица пронзительно закричала в ответ и побежала от них через всю лужайку. — Тебе лучше привыкнуть к ним, Уизли, — хмыкнул Драко. — Все-таки будешь играть тут свадьбу через неделю. — Только без этих поганых птиц, — пробормотал Рон. — Они просто отвратительны. Гарри, ты даже не представляешь, какие они вредные. Один постоянно клевал мою мантию, пока миссис Малфой показывала нам окрестности на днях, а когда я попытался его прогнать, он заорал и попытался меня укусить, как будто я оскорбил его драгоценную альбиносовскую чистую кровь. — Скорее всего, он учуял исходящую от тебя вонь, — хмыкнул Драко. — Разве у тебя дома нет целой фермы? Со свиньями и всем прочим? Рон остановился, Драко тоже, и они уставились друг на друга с каменными лицами. — У нас есть курицы, — процедил Рон. — И я не был дома несколько месяцев, так что можешь засунуть свои оскорбления себе в… — Рон, — влез Гарри. Они пробыли вчетвером меньше минуты и уже готовы были вцепиться друг другу в глотки. — Не надо. Он того не стоит. — Вообще-то этим Гарри подразумевал "у него есть палочка, а у тебя нет", но лучше не говорить этого вслух. — Малфой, просто отведи нас в этот дурацкий розовый сад, чтобы мы могли спокойно поговорить. — Мы почти на месте, — к удивлению Гарри, подала голос Гермиона. — Он прямо за поворотом. Гарри, Рон и Драко последовали за ней вдоль высокой живой изгороди, повернули за угол и… Открывшийся им сад был настолько великолепен, что Гарри подумал, что попал в сказку. Повсюду были розы всевозможных размеров, цветов и форм. Посередине стояла замысловатая беседка с мраморными колоннами, которую окольцовывала широкая ухоженная дорожка. — Вау, — протянул Гарри, чьё обоняние было атаковано запахом роз. — Вау, это… — Чересчур? Да, я тоже так подумал, — хмуро сказал Рон. — Это называется утонченностью, — заметил Драко, проходя под навес беседки. — Но не стоит так волноваться, Уизли. Беседку и павлинов уберут на время вашей свадьбы. Так что для тебя будет как минимум меньше изысканных препятствий. — Драко уселся на одну из скамеек и откинулся на спинку, раскинув руки, словно хотел не дать Гарри, Рону и Гермионе сесть рядом. — Значит, здесь будет проходить церемония? — спросил Гарри, прежде чем Рон мог ответить что-нибудь едкое Малфою. Он сел напротив Драко, который теперь со скучающе-высокомерным видом рассматривал свои ногти. — Не совсем, — сказал Рон и плюхнулся рядом с Гарри. — Сама церемония будет проходить в доме, и будут только я, Рон, миссис Уизли и ты — если ты все ещё хочешь… — Конечно, я все ещё хочу, — твёрдо сказал Гарри, оборвав Гермиону. Она села с другой стороны от него и быстро обняла. — Значит, здесь будет проходить?.. — Сам приём, да. Гарри посмотрел поверх декоративных перегородок беседки. Лужайка была сплошным покрывалом из сочной ярко-зелёной травы — но Гарри видел верхушки деревьев вдалеке, за изгородью, перед железными воротами. А вот дальше простиралась настоящая дикая местность. Сердце заныло от тоски. Гарри отставил гнетущее чувство в сторону; у него есть более насущные проблемы. — Ты сегодня был в Министерстве, — сказал Гарри, глядя на Рона. — Ох, боже, точно! — воскликнула Гермиона. Кажется, она тоже не успела перекинуться с Роном и парой слов. — И что там было? Что она заставляла тебя делать? Драко продолжал изучать свои ногти, но видимо напрягся. Гарри гадал, зачем ему вообще прикидываться равнодушным. — Угх, — простонал Рон; Гермиона ободряюще сжала его руку. — Это было ужасно. Хуже чем все, что я себе напредставлял. Мне пришлось таскаться за Амбридж целый день в качестве ее личного помощника. Честно говоря, не думаю, что у меня остались силы пересказывать все заново. А Фред и Джордж только делают все хуже… — Как? — отрывисто спросила Гермиона. — Ну, Амбридж даёт им простое задание, типа, "разложить все судебные дела в алфавитном порядке", и они разложили — но вы же знаете Фреда и Джорджа… Они разложили все по четвёртой букве среднего имени подсудимого, или что-то вроде того, и Амбридж закатила истерику. Драко не смог удержать смешок. Гарри тоже почти улыбнулся. — А потом им сказали помыть пол в ее кабинете, начистить его так, чтобы он сиял, — и все это без магии, конечно же, им нельзя пользоваться палочками — и они его помыли, но добавили сверху какое-то воскообразное вещество (понятия не имею, откуда они его взяли, но Джордж сказал, что это маггловская штука), так что пол стал очень скользким, и Амбридж упала на задницу сразу, как только вошла в кабинет… В этот раз Гарри и Драко рассмеялись, а Гермиона в ужасе прикрыла рот ладонью. — Это не смешно, — сказал Рон, и Гарри сразу оборвал смех. — Ну ладно, немного смешно… — Нет, не смешно! — вскинулась Гермиона. — О чем они вообще думают? Хотят всё-таки оказаться в Азкабане? — Кажется, их это вообще не беспокоит, — уныло протянул Рон. — Ну и это выставило бы его в плохом свете, разве нет? Даровать прощение чистокровным мятежникам и забрать всего пару дней спустя… Так как технически они не сделали ничего плохого. Их нужно было слышать, когда они объяснялись перед орущей Амбридж. "Извините, мадам, вы не дали нам четких инструкций". "Просим прощения, дражайшая Долорес, но вы сами сказали сделать пол таким чистым, чтобы в нем было видно ваше отражение, вот мы и сделали". Рон покачал головой и вздохнул. Драко опять рассмеялся. — И что с ними теперь будет? — спросил Гарри. Ему больше не было смешно; он отлично знал, что Амбридж недолго будет терпеть подобное отношение. — Вряд ли ей будет так уж тяжело получить разрешение на использование одного конкретного Непростительного, — совсем уж мрачно заметил Рон. — Это точно, — сказал Драко гораздо более небрежным тоном. Он сел прямо, больше не притворяясь равнодушным к их разговору. — Скорее всего, уже завтра у неё на руках будет подписанное разрешение на пытки. — Она больше не Главный инспектор, — язвительно сказала Гермиона. — Она не может просто так принимать решения, как ей вздумается. — Нет, но Тёмный Лорд может. Думаешь, он не разрешит наложить Круциатус на создателей Поттеровского дозора? На это никто не нашёл, что ответить. Гермиона нервно заерзала, ее и Рона ауры беспокойно закружились. — Добро пожаловать в дивный мир нового режима, — бесцветно сказал Драко. Гарри прожег его взглядом. — Ты был на собрании Пожирателей, — сказал он и посмотрел на Гермиону: — И ты тоже, так? Аура Гермионы тут же потемнела, а Рон напрягся. — Да? Гермиона слабо кивнула. — О да, классная была вечеринка, — протянул Драко. Гарри и Рон проигнорировали выпад. — И что там было? — спросил Гарри. — Сначала он как бы… очень долго говорил… — Как обычно, — вставил Драко. Гермиона послала ему раздражённый взгляд и продолжила: — И он сказал, что в пятницу состоится публичное выступление. Собрание в атриуме Министерства. Гарри удивленно поднял брови, но Рон понимающе хмыкнул. — Я слышал, как народ сегодня об этом шептался. Новость будет на первой странице завтрашнего выпуска Пророка. Обязательное присутствие для всех волшебников, освобождаются только те, кто тяжело болен и не может прийти. Гарри нахмурился. Волдеморт давно это планировал и просто не сказал Гарри прошлой ночью? Или придумал это с самого утра? Почему-то Гарри сомневался, что второй вариант правильный. — И что за выступление? — спросил он. — Как обычно, — беззаботно ответил Драко. — Вы трое выпали из обычной жизни, но теперь такие собрания проводятся довольно часто. Как часть плана нового режима по объединению магического сообщества. — Ладно, хорошо… Что ещё он сказал? Что происходило на собрании? — Что-то вроде… церемонии посвящения, — медленно сказала Гермиона. — Для меня и… не знаю, кто были остальные трое, они совсем недавно получили метки. Всего было человек пятьдесят. Пятьдесят официальных Пожирателей смерти. Все в этих жутких масках-скелетах, чёрных мантиях с капюшонами, и мне тоже пришлось их надеть, так что никто не мог видеть лиц друг друга. Мы принесли клятву, что никому не скажем о том, что получили метку — разумеется, кроме тех, кто и так уже знает, — и что будем хранить в тайне, кому на самом деле преданы. Честно, не понимаю, зачем он до сих пор с этим заморачивается; Пожирателям больше не нужно скрываться. Никто не боится, что один сдаст другого Министерству; Министерство уже его. Тон Гермионы постепенно из нервного переходил в презрительный. — Грейнджер, ты серьезно? — хмыкнул Драко. Он подался вперёд, его аура светилась весельем. — Ты и есть причина. Или ты ещё не поняла? Давай, пошевели мозгами. Ты вроде как умная. Лицо Гермионы окаменело, а аура потемнела. Спустя долгую паузу она сказала безэмоционально: — Потому что я магглорожденная. Драко зааплодировал. — Умнейшая ведьма своего поколения, джентльмены, — сказал он, махнув рукой в ее сторону. Все трое уставились на Малфоя. Ухмылка Драко стала шире — он явно наслаждался вниманием, пусть и не самым доброжелательным. — Почему вы так удивлены? Вы думаете, Тёмный Лорд хочет, чтобы все узнали, что он обратил магглорожденную лучшую подругу Поттера в Пожирательницу смерти? Конечно нет! И ещё меньше он хочет, чтобы об этом узнали другие Пожиратели. Вся его силовая структура построена на чистокровных семьях, которые презирают людей вроде тебя, Грейнджер. Большинство присоединилось к нему, только потому что разделяет его взгляды на магглов и магглорожденных. Сделать вид, что он простил тебя, чтобы использовать тебя в качестве доказательства, что любой магглорожденный может быть прощен и принят в общество (что всего лишь уловка, чтобы выманить их обратно в Министерство) — это одно, но на этом все. Есть определённые пределы. По-твоему, он позволит миру узнать, что ты стала Пожирательницей? Я тебя умоляю. Драко снова откинулся на спинку скамейки и сложил руки на груди. Темная аура Гермионы беспокойно раскачивалась, пока Драко говорил, и под конец она превратилась в настоящий смерч из эмоций; насыщенные винные волны разбивались друг о друга внахлест. Гарри с трудом подавил желание отодвинуться подальше. — Какой-то бред, — наконец выдал Рон. — Неужели? — вскинул бровь Драко. — Как по мне, звучит очень логично. Единственные, кто знают о том, что Грейнджер — Пожирательница Смерти, это ты, Поттер, мои родители и тетушка. И Тёмный Лорд явно не собирается ничего менять. — Как Беллатриса с этим смирилась? — спросил Гарри, который почему-то раньше об этом даже не задумывался. — Она должна ненавидеть Гермиону больше чем кто бы то ни было. Причины объяснять не нужно. Всё-таки Гермиона украла палочку Беллатрисы, прикинулась ею, чтобы пробраться в ее хранилище в Гринготтсе и отсекла ей руку темным проклятием всего пару дней спустя. — Не думаю, что это был лёгкий разговор, — пожал плечами Драко. — Хотя, может и был. Не удивлюсь, если она даже не сомневалась в решении Темного Лорда. Преданность моей тетушки не имеет себе равных. — Драко издал звук, подозрительно похожий на фырканье. — Если Тёмный Лорд вдруг объявит, что отныне Рождество будет праздноваться каждый день, Беллатриса только и спросит, куда вешать мишуру. — Понятно. То есть у меня слишком грязная кровь, чтобы все знали меня как Пожирательницу… Но как маленький грязный секрет я вполне сойду. — Тон Гермионы был полон яда. Лицо было попросту разъяренным, а аура начала выходить из-под контроля. — И при этом он сказал, что… его более чем устраивает… Гермиона замолчала на полуслове. Она резко встала и с очень знакомой интонацией произнесла: — Мне нужно… "В библиотеку", мысленно закончил Гарри, но яростное выражение на лице Гермионы смягчилось, как будто именно это она и хотела сказать, а потом внезапно передумала. — …Уйти, — размыто сказала она. — Мне нужно подумать. Она развернулась на каблуках и пошла прочь, не успел Рон и рта раскрыть, но Драко оказался быстрее. — Эй! Ты не можешь просто взять и убежать, Грейнджер! Не заставляй меня!.. Гермиона развернулась и взметнула палочку одновременно с Драко. Аура Драко окрасилась шоком, а сам он тут же принял дуэльную стойку. — Забыл, что у тебя есть палочка, — пробормотал он, не сводя взгляда с кончика палочки, направленной прямо ему в лицо. Гарри вскочил на ноги; он как-то тоже об этом забыл. Рон встал следом за ним, и все они смотрели, как Гермиона усмехнулась и подошла на шаг ближе. — Именно. Меня простили. Я не под домашним арестом. — Ты все ещё моя гостья — хотя скорее заноза у меня в заднице — и я вроде как должен быть радушным хозяином и присматривать за вашей компанией, — протянул Драко. Гарри подумал, что наставление палочки на гостя не очень–то похоже на радушие. — Так что сядь на место, или я тебя обезоружу. — Уверен, что у тебя получится? — насмешливо спросила Гермиона, чья аура начала магнетически пульсировать. — Уверен, что хочешь попытаться? У тебя точно хорошо получаются невербальные заклинания, Малфой? Лицо Драко посуровело. Он ничего не ответил. — Видишь ли, у меня получаются, — продолжила Гермиона. — Так что, даже если у тебя лучше рефлексы, удача может оказаться не на твоей стороне. Экс-пел-ли-ар-мус, — медленно, четко артикулируя каждый слог, сказала она, но не взмахнула запястьем, так что заклинание не сработало. — Многовато букв. Так что, попытаешься обезоружить меня? Или может это я смогу тебя обезоружить… И вдруг твоя палочка отлетит куда-нибудь, ну, не знаю… Взгляд Гермионы метнулся к Гарри и Рону. Они тут же стали прямее; наверное, они были похожи на собак, которым сказали, что сейчас будет ужин. Гарри тоже представил, как палочка Драко вырывается из его ладони и летит в их сторону… Что бы Гарри не сделал, лишь бы снова взять в руки палочку Драко… Драко ощутимо сглотнул. Он посмотрел на Гермиону с глубочайшим отвращением и опустил палочку. — Ладно. Иди обратно, если так хочешь, какая мне разница. — Драко уселся обратно на лавку. — Но эти двое остаются здесь. — Хорошо. Гарри, Рон, извините, но мне правда нужно хорошенько подумать. А вы будете меня отвлекать. У неё хватило совести бросить на них извиняющийся взгляд, и на какое-то мгновение ее аура потяжелела от эмоции, похожей на вину, — но затем она развернулась и пошла прочь, на ходу засовывая палочку в карман мантии. Рон стоял как громом поражённый. — Она бросила нас с Малфоем, — медленно сказал он, глядя на Гарри. Его аура сразу как-то увяла. — И она опять не говорит нам что-то важное, как обычно. — Ага, — только и сказал Гарри. Мозг лихорадочно работал, пока он смотрел, как Гермиона заворачивает за угол живой изгороди — желание броситься за ней было почти неудержимым. Он так и не поговорил с ней с глазу на глаз с тех пор, как узнал, что она догадалась… И что ещё она теперь от них скрывала? Драко рассмеялся, как только Гермиона исчезла из виду. — Что ж, Уизли, предрекаю тебе счастливый и долгий брак, — сказал он, ухмыляясь.