Янтарики

Сережа сошел с прибывшего из Москвы поезда со свеженьким дипломом в кармане, полный планов на жизнь и желания поскорее приступить к службе в отделении милиции родного городка. Обнимая на перроне непривычно тихих родителей и брата, он искал глазами в толпе знакомую вихрастую макушку, черные глаза с хитринкой и торчащую в порванной штанине разбитую коленку. Катамаранов не говорил, что не придет встречать. О том, что встретит, не говорил тоже, но ведь он встречал всегда, в каждый Сережин приезд домой прибывал на вокзал даже раньше его семьи и изо всех сил сдерживался, чтобы первым не броситься Жилину на шею. — А где Игорь? — не выдержал Сережа, уже садясь в отцовскую машину. — Он ничего не говорил? Ну, что не сможет встретить… Повисшая вдруг тишина оглушила. Жилину даже показалось, что и мир снаружи тоже затих. Так тихо бывает только тогда, когда случилось что-то непоправимое. Отец Сережи выдохнул и закурил прямо в салоне: — Сын, ты только не волнуйся… Брат молча и серьезно уставился себе под ноги. Мама дрожащей рукой протянула газету, открытую на нужном развороте. Со страницы на Сережу смотрел Игорь. Рядом с его фотографией — заметка: пропал без вести. Ушел из дома за несколько дней до возвращения Жилина из Москвы и не вернулся. Сердце Сережи оборвалось. Он никогда бы не подумал, что его первым делом станет поиск Игоря. Его Игоря… Он ожидал, что поначалу будет заниматься бумажной работой, наводить порядок в архиве, вести протоколы допросов. Возможно, старшие коллеги взяли бы его на задержание, чтобы еще больше подогреть интерес к работе. Но вместо задержаний Жилин сутками прочесывал окрестные заброшки и окружающий город лес, обшаривал все известные с детства укромные места, которые ему когда-то показал Катамаранов. Игорь нашелся на радиоактивных болотах на шестой день после Сережиного возвращения. Обессилевший от слез и недосыпа Жилин прижимал к себе бездыханное ледяное тело, сидя в какой-то грязной луже посреди леса, и задыхался от рыданий, срываясь на вой. Он почти не помнил, как чьи-то сильные руки пытались поднять его, отцепить от Игоря, отвернуть в сторону, чтобы Сережа его не видел. Не помнил, как нес Катамаранова на руках через лес, не реагируя ни на что вокруг, только бросил: «Мать его позовите». Медленно и долго шел вперед, спотыкался, то и дело проваливался в очаги трясины, но удерживал Игоря до последнего, до того, как их встретили на выходе из леса. Уже потом Жилину рассказали, что он отбивался как зверь и орал, чтобы их не трогали. Что тетя Наташа, увидев их, впала в страшную истерику, а сам Сережа, уложив Игоря на носилки дежурящей у леса «скорой», сполз рядом в песок и пыль проселочной дороги и отключился. Экспертиза постановила: следов насильственной смерти нет, это несчастный случай. Через несколько дней после прощания Сережа зашел к матери Игоря по ее просьбе. Она протянула ему исписанный скачущим почерком лист бумаги: — Я нашла это письмо у сына на столе. Оно предназначается тебе. По выражению ее лица Жилин догадался, что тетя Наташа прочитала письмо, но не мог понять, что она думает о его содержании. Они с Игорем никогда никому не говорили о том, что их на самом деле связывает. — Он очень тебя любил… — прошептала тетя Наташа, и ее глаза стремительно наполнились слезами. — Вспоминал о тебе постоянно. Говорил: «Вот вернется мой мент из Москвы — стану хулиганом, чтоб ловил почаще»… — Можно я заберу свои письма? — глухо спросил Сережа. Это было единственное, что у него осталось. Письма и воспоминания. Получив коробку, набитую конвертами, Жилин наскоро попрощался и почти выбежал из квартиры. Идти домой не хотелось — там будут его жалеть. Последнее неотправленное и непрочитанное письмо жгло сердце. Жилин направился в участок. Время было позднее, все уже разошлись, и мешать ему никто не будет. Сережа заперся в кабинете и развернул аккуратно сложенный лист. «Моему нежному милицейскому…» — так начиналось письмо. Жилин скользил по строкам мутным от слез взглядом и чувствовал, как умирает с каждой буквой. Сознание обрывочно цеплялось за слова и фразы. «Приезжай поскорее», «навсегда», «я тоже тебя люблю», «поцеловать бы тебя сейчас», «единственный», «вечности не хватит, чтобы надышаться тобой»… — Балда ты, Игорь… — прошептал Сережа. Решение оформилось моментально. Жилин потянулся к сейфу — знал, что там лежит табельное. Знал код доступа. Уверенно достал пистолет, зарядил и недрогнувшей рукой приставил его к виску. Выстрел прозвучал оглушительно в тишине и пустоте коридоров отделения. Его никто не услышал. Жилина обнаружили утром. На столе лежало забрызганное кровью письмо — то самое, так и не законченное Игорем. Ниже была приписка почерком Сережи: «Я не могу без тебя жить».