тень, сливовым от пирса тянется следом

В Готэме витает что-то нездорово-праздничное, что легко можно принять за редкий, особенно спокойный, день. Непривычно солнечно и довольно тихо. Почти летнее солнце сверкает в окнах разогретых многоэтажек. Пространство гудит звенящим спокойствием, тишиной. Будто невидимый таймер остановился. Но ничего не рвануло. Что же он отсчитывал? Кошка бы сказала, что какая-то активность бурлит под асфальтом, невидимая для беспечных жителей. Впрочем их трудно назвать умными, ощутить сочувствие, если они все ещё не сбежали из Готэма. Гордон посыпается на широком чёрном диване, растерявшем на полу несколько тонких пледов. В ногах приятно болтается последний переживший ее метания пледик. Ей ничего не снилось. Или может снилось, но она забыла. В любом случае обошлось без кошмаров. Она пытается потянуться, с бульканьем переворачивается на спину, понимая, что несколько мест очень болят и особенно отдавленное во сне правое плечо. Пистолет. Дверь. Вспомнив, кто она и прошлую ночь, Джим резко садится. Жалеет об этом, потому что для нормального функционирования, ей понадобится еще несколько таких сеансов сна. Но сфокусировав зрение и осмотревшись, успокаивается. Никого. — Слава богу, — тихо произносит Гордон и медленно ложится обратно, наплевав на отдавленное плече. Мыслено смеется со своего пропавшего голоса. Сон уже не идёт. Она размышляет о том, что Харви, естественно, догадалась. А может, изначально не верила, что проблема с полтергейстом устаканилась? И о том, что про брелок и футболку та не знает. Приемлемой мелодией звонит будильник и Джим перекатывается к краю дивана, чтоб взять телефон, ощущая нытье в бедрах и пресе. Мышцы приятно жжет. Рука натыкается на пустую банку пива — та падает. После, опрокидывается еще одна и кисть, наконец-то, достигает трубки. Она не сразу удачно проводит для выключения и понимает, что это был обеденный, а не рабочий. «Ничего удивительного. Часов тринадцать, точно...» — думает она. После, Джим подымает бутылки, чтоб ничего не вытекло на ковер. Голова немного болит, но травяной чай должен спасти ситуацию. В принципе любая жидкость, кроме пива. Она относит пистолет к тумбочку в своей спальне и прячет. Джим, как попало накинув плед, идет проверить все окна и входную дверь, по пути открывая мессенджер: 14:38 от » харв: у тебя выходной 🦁 14:42 от » харв: возле холодильника мятный чай У неё нет сил радоваться, но она рада. И если выдался выходной, то есть время сменить замок. Чувствуя себя, впервые за долгое время, спокойно в собственной квартире, Гордон вызывает мастера по номеру, сорваному недавно в подъезде. Звать кого-то с работы, наверное, будет слишком и доверять она никому не может. Из-за все той же упёртости, она не стала напрягать Харви. После, она заваривает чай, открыв новую пачку с пакетированным мятно-ягодной смесью и садится на диван. Пледы остаются валяться на полу. Чай помогает, как с увлажнением, так и с успокоением. Мысли то и дело липнут к образу вкусного кофе. От нечего делать, она немного убирается: выбрасывает бутылки, ощутив маленькую вспышку стыда, закидывает оставленную Харви майку своими вещами, валявшимися на ковре, моей чашку и вздрагивает от звонка в дверь. — Спокойно, наверное это мастер, — говорить она себе, обтирая влажные руки об трусы и надевая коричневый шелковый халат, прикрываясь, как выйдет. — Кто там? — На замену звонка вызывали? — кто-то по ту сторону двери, уточняет адрес и имя. Джим открывает дверь и немного теряется. — Ам, да, заходите, — она отступает и старается сильно не глазеть. Она пропускает в квартиру женщину в белой кепке, сером — больше подходящем на костюм офисного уборщика — костюме и затемнённых очках. Ее голова полностью обрита и, кажется, Джим даже не может обнаружить у нее бровей. Но долго ей пялиться не позволяют, посмотрев в ответ, и она отворачивается, потирая шею. — Кофе будете? — она ругает себя за невежливость. Нечего пялиться. — Буду, — коротко отвечает гостья и присаживается к своему ящику в котором, должно быть, инструменты. Еще раз — без прожигания дыры — Гордон окидывает ее взглядом и кивает, отходя на кухню. Она подметила, что у той нет лишних движений, взгляд цепкий. Та сразу осмотрелась, будто запоминая. «А не домушница ли она? Сейчас бы после замены замка, менять замок...» Ожидая разогрева воды в прозрачном чайнике, она трёт лицо и опирается на стол у раковыны. «Успокойся Джим. Домушники, это не самое худшее, что может случиться. К тому же они не лезут в дом, если там кто-то регулярно присутствует. От главной проблемы должно помочь...» Гордон еще по телефону уточнила, что ей все равно, какой замок ставить. Главное сам факт замены и надёжность. Потому она позволяет спокойно работать и наблюдает с дивана, отдав кофе. Она пьёт свою порцию кофе и листает ленту. Та выпила этот кипяток в несколько глотков и, поблагодарив, вернулась к работе еще до того, как полицейская села. Джим замечает, что один из лежащих на темной ткани замков, выглядит вырванным из двери. Но ничего не говорит. Решает пока наблюдать и не позволять мыслям страха поглотить ее. По прошествии часа, мастерша уже устанавливает новый замок, сняв старый, но прерывается и спрашивает, где туалет. Гордон отрывается от приготовления мяса на настольном гриле и проводит ее. Она чувствует себя неуютно, пока они идут по коридору, но уже начинает привыкать к ее холодному присутствию. Та такого же роста, как и она. Но, возможно, прибавляют немного — в армейском стиле — ботинки. Подходя к двери в ванную, и оказавшись ближе с гостьей, она понимает, что от той пахнет очень знакомо. Ассоциации вспыхивают фиолетовым и вкусом оливок. Тревога возвращается к ней. Дверь закрывается. Гордон, на носочках, быстро достигает своей спальни и берет пистолет; на всякий случай. Ничего лучше не придумав, как засунуть его за широкую резинку трусов и немного ослабить халат, чтоб менее заметно было. В памяти возникает предчувствие Харви.