тень, сливовым от пирса тянется следом

глава 2 часть 2

пролегая через гостинную, мерцает знакомым светом

Тишину снова нарушает противный звон и такой же аккуратный стук, как и предыдущий. «Может это Нигма?» — опасаясь или надеясь, думает Гордон, достигая столика в гостинной. Не чувствуя своих пальцев, она подымает кобуру. Тихо достает пистолет. Как на зло роняет биту. Шикает, порываясь поднять и передумывает. Хорошо, что здесь ковёр. Щелчок, она держит оружие опущенным у голого правого бедра и подходит двери. Она чувствует себя достаточно уверенно, но волосы на руках, ногах все равно встали дыбом, а по заготовку бегает табун мурашек. Остаётся надеяться, что это не интуиция, а испуганный мозг. В первом случае стоило бы позвать кого-то на подмогу или, как минимум, сообщить об опасности. Все равно из-за одного ложного вызова ничего не случится. Если отбросить все те случаи, когда всему участку приходилось поспевать за ней, пока она ищет проблемы, но разбираться со всем сама до подмоги, почти сдохнув. Рука кажется очень холодной, когда она прежде, чем решиться, убирает отросшие волосы с лица. Но те все равно слипшимися прядями падают обратно. Джим замирает с левой кистью на ручке, когда слышит: — Очень сомневаюсь, чо ты спишь, — смутно знакомый голос, замолкает на мгновение, а после вновь сотрясает воздух за дверью, — Даже если и спала, то уже наверняка проснулась. «Харви?..» — Долго мне тут стоять? Колени уже не те, а инвалидную коляску я оставила дома, — все еще задорно, но с долей колебания, продолжает незваный гость. «Харви!» — узнает голос полицейская, чувствуя сюрреализм снаружи и внутри. — Харви... — тихо подаёт голос, Гордон, будто не веря, — Харви, это ты? — говорить она громче, прильнув к двери, чтоб через двойную преграду ее наверняка было слышно. Сковывающие до сих пор страх и готовность атаковать, не дают ей сразу подтянуться к замкам. — Слава богу! — облегченно и по обычаю театрально, изрекает точно знакомый голос, — Я думала ты уже там по-интеллектуальному самоубилась, написав красивую записку. Или, случись, что ещё пострашней! Гордон нервно чешет за ухом, шкрябнув шею и приосавнивается, стараясь расслабить плечи и скальп. На общей волне паники, она быстро прикидывает, можно ли доверять Харви? Только что в её сне, она выбивала дверь, как никак. — Охренела, так меня пугать?! — снова подаёт голос напарница. — А ты не охренела звонить в дверь ночью?! — Джим, все таки решает начать открывать замки, но тело на чеку и готово в любой момент действовать, повинуясь рефлексу. В конце-концов, если это Харви её полтергейст, то что ей терять? Если самой доверенной персоне, нельзя доверять. — Я тебе сто раз говорила: если у меня предчувствие – я действую в соответствии с ним, — глаголит действительно Буллок, когда Гордон открывает внешнюю дверь, чтобы выпустить ее. Она быстро оценивает, что руки напарницы не в карманах, а в одной руке небольшой пакет; явно из сурмармаркета. Каша в голове перестаёт меситься. — А у меня сегодня очень паршивое... Джим, — как-то грустно обрывается Буллок, и полицейская чувствует замешательство, не понимая, чем вызвала такую реакцию. Перехватывает на автомате оружие, из-за того, что то норовит выскользнуть из влажных пальцев. Нервно подёргивает пальцами свободной руки. Харви приближается, накрывает крепкой хваткой, трясущуюся руку с оружием. Не отнимает, только держит. Кроме дрожи, так же для Гордон обнаруживается ледяной пот, покрывающий все тело. Интересно. Джим с удивлением осознанает, что общее напряжение, не находя выхода, парализовало ее. Это очень непрофессионально. Пружина, готовая выстрелить в любой момент – резко покрылась ржавчиной. Харви, борясь спровоцировать реакцию, решает не освобождать вторую руку. Не шуметь. Она, рискуя получить новый красивый шрам, скользит от кисти, смягчившейся на пистолете, вверх и обнимает Джим за шею. Тот все таки выскальзывает, звонко упав на плитку, рядом с краем ковра. — Все хорошо, *лэвэня. Гордон чувствует контраст; она как кусок льда в горячих объятиях напарницы. Ее резко незаконченный сон, заставляя веки жечь. Тело говорит ей, что все хорошо и можно наконец-то расслабиться. Мозг наконец-то замолкает. — Я в порядке. Приснился дурной сон, — сипло выдаёт Гордон, понимая, что больше делать вид, что все хорошо, она не может, как бы ни хотелось. Маленького секретика больше нет. Только вот Буллок все понимает. — Лично я, после дурных снов, не брожу по квартире со стволом, — буднично информирует та. Джим молчит. Харви размыкает объятия и со вздохом, оглядывает напарницу, убедившись, что она вроде жива и отморозилась. — Если я снова предложу посторожить свой сон, ты согласишься? — Ни за что, — хмыкая, отвечает Гордон, гляда под ноги и отходя, чтобы пропустить Буллок в аппаратаменты. Харви понимает, что это «да». Но Джим никогда не попросит и не согласиться принять помощь. Напарница сжимает ее плечо, закончив движение поглаживанием, когда отстраняется. — Пистолет подбери, — бросает она, ступая в сторону кухни. Гордон благодарна ей за то, что она сама за ним не потянулась. Полицейская могла бы сделать какую-то глупость. Джим, все таки, расщедрилась на несколько согласий. Это произошло где-то между тем моментом, когда ее заставляют расслабиться и тем, когда она чувствует непривычное удовлетворение от того, что позволяет руке давить на лопатки и затылок. Невероятно уставший от стресса и неудовлетворенной сонливости мозг, все одобряет. Тело становится тяжёлым, но приятно растекшимся. Она наконец-то проваливается, без тревоги.