***
- Что-то сегодня как-то странно все выглядит? - Ландо смотрел на пустынную столовую, где было заметно мало народу. Мальчишка сидел с Карлосом за его столом, заменяя отсутствующего товарища, - Кими, Кевин, Нико, Роман, и это только за твоим столом, только перекати поля не хватает и музыки из фильмов про ковбоев, самый быстрый прогульщики на диком западе, - Карлос усмехнулся, подавившись чаем, который пошел через нос, чем привлек внимание посторонних. Он ненавидел и любил, когда Ландо вкидывал непонятные внезапные фразы ни к месту. За столом, где сидели они, снова были перестановки. Себастьян первый раз за долгое время совершенно не улыбался, а рядом с ним сидел не Кими, а Антонио, на боку которого лежал Пьер, а на его боку лежал Шарль, напоминая этой позой, упавшие костяшки домино, что рухнули от сна. Данил смотрел на эту комичную картину и криво улыбался. Норрис обернулся назад, парочка человек отсутствовала и за его столом. Например, Льюиса заменял сегодня Валттери, что довольно редкое явление. Макса тоже не было видно. Обстановка, мягко говоря, была угнетающая. Либо из-за того, что столовая была на половину пустой, либо из-за того, что тучи слишком сильно затянули небо и солнце не проникало из-за этого в зал, - Где там “девушка” из высшего общества? - Ты про Нико? - Ландо сам давал клички друзьям Карлоса. По мнению Норриса аристократия, конечно, могла выкинуть Нико из своих кругов, только вот он не мог выкинуть аристократичность из своих манер, - только под утро сумел сомкнуть свои глаза, он еще долго ворочался и мешал мне спать, - объяснил Карлос. Сам испанец тоже находился в состоянии полудремы. Конечно, он сомкнул глаза пораньше чем это сделал его сосед по комнате, как же он в душе ненавидел Хюлькенберга за его каждую бессонную ночь, - ну я решил его не будить. Думаю, он что-то выяснил по нашему делу. - Что все-таки происходит? - Ландо прильнул ближе к Карлосу. Положив подбородок на плечо испанца. Все были такими уставшими. Кто-то не отошел еще от картинга, а их уже добила утренняя зарядка, кто-то был просто не выспавшимся, что было нормальным явлением. Ландо боковым зрением посматривал на стол преподавателей и аккуратно обвивал своими руками руку Сайнца. Пальцы сомкнулись в замок по столом, - дика извиняюсь за свой черный юмор, но все походит, на какую-то жуткую серию Скуби-ду, помнишь ту с Кибер хмырём. Причина моей уничтоженной психики, помимо всего прочего, - защитный механизм Ландо это были шутки и глупые ассоциация. Карлос сначала терялся, когда мысли Норриса могла уехать в совсем другую степь, но потом он разобрался в этом. Это было даже забавно, как работал его мозг. - Кто-то начал подкидывать нам фотографии, - тихо говорил Карлос, что слышал только Ландо, - Связанные с давними происшествиями, которые вроде как не должны были быть связаны быть, но оказывается их что-то связывает, - Норрис вскинул одной бровью, удивлённо посмотрев на испанца, с одной стороны, он понимал к чему тот ведет и вчерашний сбор начинало приобретать смысл, но все еще в это смутно верилось, - и это что-то или кто-то в школе. Здесь и сейчас. Мы пытаемся это выяснить, пока не произошло что-то страшное снова. - А что, если уже? - Сайнц замолчал. Все подозревали это, вертелось на кончике языка, но боялись говорить вслух. Это было что-то запретным, от этого сердце замирало. Это мог быть кто угодно, потому что чтобы и никто не хотел это обсуждать. В голове только самые ужасные сценарии. Все понимали к чему ведется, но никто не хочется признаваться самим себе, что такое вообще случается, - типо... эм... не думаю, что чел будет специально ждать, чтобы спецом спалиться перед вами “хэй смотрите я маньяк” или кто он там? - Честно говоря мы тоже так думаем… - Карлос раз сжал руку Норриса немного сильнее. Будто рефлекс. Он хотел защитить человека, который стал ему очень дорог так быстро. Он хотел обнять его, поцеловать в макушку. Он почувствовал, как рука Ландо стала холодной, а сердцебиение усилилось, будто предзнаменование того, что его тревожность брала над ним верх, все его тело покалывало от холода, а в глазах начинало немного темнеть, но он держался, - от этого очень страшно. Не буду врать. - Я могу чём-то помочь? - Просипел мальчишка. Пришлось тихо прочистить горло, что бы было немного проще говорить. Конечно, он понимал, что этого было ничтожно мало, что ничего не может поделать сделать, он был очень хрупок для такого. Это было меньшее, что мог предложить, но он знал, что тем самым он мог проявить солидарность, показать, что он на их стороне, - не знаю там приманка из разряда “наебка для уебка”, - Карлос снова улыбнулся. Тот снова пытался отшутиться. - Лучше держись подальше от неприятностей, “наебка”, - конечно британец ожидал услышать что-то подобное от Сайнца, ему кажется, что порой он слишком сильно его опекает, да у него не очень стойкая психика, но все же иногда он должен сам встречаться лицом к лицу со своими проблемами, - а если начнёт происходить с тобой что-то странное, скажи мне сразу, я никому не дам тебя в обиду, с тобой все будет хорошо, пока я рядом. Я обещаю, - это было мило и грустно. Как выясняется на практике, рядом здесь долго никто не бывает, даже самые прочные мосты здесь дают трещину. После завтрака Карлос немного задержался, чтобы в тайне украсть часть еды, завернув ее в салфетки и распихав ту по карманам. Нико чисто по-соседски попросил взять чего-нибудь съестного, раз он не соизволит явиться на трапезу воплоти, а Сайнц будучи ворчливым, но самым "великолепным" и бескорыстным другом согласился, потому что он хороший человек. Испанец заглянул в их комнату лишь на секунду, чтобы закинуть “передачку”, своему вечно сонному другу, который уже был облачен в обыкновенные темные джинсы и темную футболку, обменявшись любезностями. Они оба вышли из комнаты и отправились по своим делам. Сайнц хотел проводить Ландо до его комнаты и посидеть в компании Алекса и Джорджа, все начали замечать, как Сайнц начал медленно отстраняться, но пока это не сильно беспокоило, то никто ничего по этому поводу не делал, еще рано поводов было для тревоги. Перед тем, как разбежаться в разные стороны, парень уточнил еще раз, не хочет ли Нико рассказать, то, что он порывался, рассказать ночью. Однако, Хюлькенберг решил, что это уже не так важно. Все было бы хорошо, было бы это правдой. Карлос не поверил ни на секунду Нико, что, то, что он хотел ему сказать ночью, теперь не имеет значение. Однако, он не собирается клещами вытягивать из него правду. Да и сам Халк был довольно крепким орешком для подобного. К тому же у испанца были более приятные планы на сегодняшний день, чем выпытывать информацию у своего соседа. Нико испытывал смешанные чувства, когда ноги вели его вперед, а голова была отключена. Это уже было. Сегодня ночью. Внезапно он столкнулся с одним мальчишкой, у которого были короткие светлые волосы и потерянный вид. Это был Стоффель Вандорн или его называли “Мальчик - тридцать три несчастья”. Кажется, не у одного Нико был тяжелый день, хотя у него почти каждый день тяжелый. Халк извинился и пошел дальше, а затем он случайно влетел и в другого, и в третьего. Не то чтобы коридоры были маленькие скорее наоборот, просто сам Халк был немного потерян где-то в чаще своих дремучих мыслей. Нико продолжил держать путь, несмотря ни на что, в прямом и переносном смыслах, в своем направлении. Он думал об одном: о том, что произошло этой ночью с одним мальчиком, к которому он сейчас шел. У него было несколько предположений, одно другого страннее, но он собирался хотя бы часть из них разрешить за раз. Хюлькенберг стоял перед дверью. Он только подошел к нужной ему комнате и не намерен был мешкать, как бывает это с мальчиками его возраста. Он постучал. Пять раз. В специальном ритме. За дверью раздались переполох и неразбериха. Будто кто-то не мог что-то поделить. Стало понятно, что в комнате кто-то был и притвориться, что никого в комнате никого, уже невозможно от слова совсем. Хюлькенберг усмехнулся. Кажется его первая догадка подтвердилась. Внутри разливалось непонятное тепло, смешенное с удивлением и страхом. Нико постучал еще раз, чтобы ускорить непонятную разборку за дверью, и моментально услышал стук в ответ. Дверь открылась... Перед ним стоял Датчанин, а на кровати сидел Роман, который выглядел таким грустным, таким подавленным, он никогда не видел его таким, но на то была причина. Он лишь слабо помахал рукой, в качестве приветствия, пока Кевин не закрыл за собой дверь. Половина лица Магнуссена была разукрашена уродливыми узорами синяков, с головы до ног, подобно гжель на белом фарфоре его кожи. На лбу была глубокая рассечина, что небрежно зашита, после такого, возможно, останется некрасивый шрам. Один глаз был опухший и совсем не раскрывался, скула была скована ало-синюшным синяком, будто его ударили ногой по лицу, губа разбита, и рана уже неприятно запеклась. Если поднять футболку, скорее всего и там тоже были бесконечные уродливые синяки и ссадины. Колени были неприятно разодраны, как будто он обо что-то споткнулся. У Нико у самого такие колени, он ночью упал, когда забегал в комнату. Обычно люди говорят, что раны красят бойцов, но Нико был не согласен. Не в тех обстоятельствах, в которых были получены эти раны. - Какая ирония, почему из всех людей с кем я бы мог обсудить как мне хреново, судьба посылает мне самого хренового для этого человека, - посмеялся Кевин, немного закашлявшись. Халк и хотел бы посмеяться, но ему было так больно смотреть на своего врага или кто он ему? - Самые яростные соперники оказались самыми близкими друг другу людьми, знаем друг о друге больше всего, - Нико оглянулся по сторонам и взял Кевина за руку уводя его куда-то подальше. Он увел его в ближайшую ванную комнату. - Кто тебя так? - Нико осторожно взял в свои руки лицо Кевина, чтобы не задеть его ссадины, но все равно, у него не получалось совсем их избегать. Датчанин совершенно не сопротивлялся движениям немца. Будто они такое уже делали раньше. Будто до этого они не вели “собачьи” бои друг с другом, - ты уже был в медицинском кабинете? - Так ты не успел разглядеть? - усмехнулся Кевин. Это была не злобная усмешка, что проскальзывает, когда он подкалывает. Это была скорее усмешка облегчения, - оно и к лучшему. Если бы он узнал, что ты видел, он добрался бы и до тебя, - раны были совсем свежими и только начинали неприятно затягиваться. Неприятные темно-красные полосы исчерчивали местами нежную кожу, тонкие пальцы Халка касались ушибленных мест, Кев иногда от боли шипел, и парнишка тут же убирал свои пальцы, чтобы не делать больше больно. Нико наконец перестал изучать его царапины и расстроено посмотрел на Кевина, еще никогда за все время их знакомства они не разговаривали так просто, но оно само как-то выходило, - Да, мне подлатали лоб, ударился об угол неудачно, пока пытался дать отпор. Я сказал, что упал. На меня посмотрели, сказали, что сейчас слишком часто стали падать, - Магнуссен вздохнул, опустив голову, - надо было сразу дать отпор, а не тушеваться. Не пойми меня неправильно, но я в норме, честное слово. Могло бы быть и хуже, - вот именно, что могло бы быть, а не должно было быть совсем, это место должно быть пристанищем для обездоленных, а не местом, где каждый должен бороться за выживание. Кевин аккуратно почесал затылок, где тоже была небольшая шишка, - помнишь, когда мы оба увидели то, чего не должны были. Тебя не заметили, а вот меня да. Я давно подозревал, что что-то не так. Пусть лучше так и остается как есть. Не хочу, чтобы ты продолжил эту пугающую эстафету, - Нико не совсем понял, о чем говорил Кевин и почувствовал себя очень глупо. Он не любил чувствовать себя глупым. - То есть ты знаешь, что были и другие? - Кевин и Нико уже поняли, что говорили об одном и тоже, но знали разные стороны одной монеты. Они будто ходили по острию ножа, чтобы не выложить что-то лишнее, один не хотел подвергать другого опасности. а другой все еще поверить не мог, в то, что это происходит с его собеседником взаправду. Его главный соперник он же ночной поэт, он же жертва. - К, глубокому моему, сожалению... - Кевин действительно не хотел бы знать всего этого, - была бы моя воля, сжег бы все здесь до тлеющих угольков, от которых бы даже намеков на предысторию не осталось бы. Вместо снега падал бы на головы пепел, прям как последний день Помпей, - Нико рассмеялся. Пусть все к черту горит, а вместе с ним все возможные улики, чтобы посадить больного ублюдка, что портит жизнь детям. - Да уж. Твои мысли будут всегда актуальны. Дурак ты, Кевин... - покачал головой Хюлькенберг. На бумаге Датчанин явно изъяснялся лучше, чем сходу вслух, хотя тоже красиво. Внезапно в голову немца пришла совершенно невероятная по своей абсурдности мысль, которую он посчитал за свой долг озвучить вслух, - Это ты подкидываешь фотографии? - Откуда Магнуссен столько знал. Откуда такое совпадение? - Что? - Халк выдохнул. Ему хватило одного потрясения, второго он бы не пережил на сегодня бы. Это получалось бы, что он настолько сильно ошибался бы в людях, - О чем ты? - удивленно переспросил датчанин, но немец решил ничего не объяснять, а просто как-то ознаменовать новый уровень их отношений их отношений. Их дружбу. - Да так. Пустяки. Иди сюда, - Нико раскрыл широко руки для объятий, от который Кевин не отказался. Они крепко обнялись и Халк не удержался, чтобы похлопать Магнуссена по больной от ссадин спине. Тот тоже сильно его ударил в ответ. Мальчишки рассмеялись. Судя по всему, Кевин был в порядке, не считая, что по школе ходит какой-то маньяк, он нападает на мальчишек. - Не переживай. Я сам разберусь, - мальчишка звучал так, будто его немного гложил комок нервов, все-таки он боялся за себя, нельзя быть стопроцентно в своих силах в такой ситуации, но это позволяло убедиться, что датчанин не слетел с катушек, что довольно радовало Нико, - В следующий раз, я буду бить первым. Я не как все. Я не дам себя в обиду. - О, это я знаю, - рассмеялся, все же дружить с Магнуссеном было приятно, ровно, как и спорить. Все же оставался какой-то осадок, что даже Кев не раскрыл карт, что же происходит на территории школы, но, судя по всему, он подрался с обидчиком, а значит у кого-то остались синяки. У них есть несколько дней, чтобы найти кого-то с отметинами на теле. Он должен всем рассказать, что появилась новая жертва, - Черт я кое-что забыл, - когда они обнимались, Нико почувствовал, как к его торсу прижалась спрятанная еда. Кажется, Кевин тоже ее почувствовал. Он аккуратно вытянул ее и протянул датчанину, - Это тебе и Роману, чтобы не голодали. Вид, конечно, сейчас у нее не такой аппетитный какой был, но как есть. - И кто дурак теперь? - Ухмыльнулся побитый мальчишка, - спасибо за заботу, конечно, - Магнуссен смотрел на нечто похожее некогда на еду с неким отвращением, - хоть это капец как странно. На этой позитивной ноте ребята вынуждены были распрощаться. Хюлькенберг твердо решил для себя, что теперь он точно вынужден был рассказать, что видел ночью и что есть новая жертва. От обилия событий кругом шла голова. Так много хотелось поведать, так много надо сделать. Еще нужно продумать до конца план по поиску расчески Росберга. Нико вышел из ванной комнаты первым, как они обычно это делали, все же не хотелось, чтобы пошли лишние разговоры. Пусть лучше думают, что они враги, а еще лучше, что это Халк так разукрасил Магнуссена под хохлому. Чтобы получить лишние бонусы к репутации, так, чтобы никто к нему не лез. Нико вышел на лестничную площадку, и его нога зависла прямо над ступенькой. Он услышал на самом верхнем пролете какой-то шум. Он знал, что там закрытая дверь, однако никто не отменял, что там что-то сейчас происходил какой-то диалог. Он посмотрел в проем между лестницами и, кажется, увидел какие-то силуэты, которые не совсем четко смог различить, потому что забыл очки. Только сейчас он понял, что забыл свои чертовы очки, этим он и мог объяснить, что бесчисленное количество раз врезался в других ребят. Он щурил глаза и чувствовал, что он с кем-то столкнулся взглядом. Кажется ему кто-то подмигнул, но он не мог сказать этого наверняка. Он ничего не понимал, что с ним происходит. - Зачем ты напал на него? - Громким шепотом заговорил кто-то. Нико понял. Этот кто-то говорит так, чтобы услышал он. То есть мальчик наверху что-то знает... А вдруг, этот тот самый юноша, что подкидывает им улики. Нико попытался вспомнить цвет его глаз, волосы, любую деталь. Потому что это мог быть кто угодно. Все было как в тумане. Сейчас он ненавидел себя за то, что у него по утрам все как в тумане... Он попытался взбодриться тем, что встряхнул свою голову, но лучше не стало, - что ты этим пытался доказать? - Ничего. Я дал тебе то, что ты хотел. Свободу, а он просто лез не в свое дело, - кажется Нико мог чувствовать, то, что чувствовал мальчик там наверху. К горлу подкатывала тошнота. Халк пытался разглядеть вторую фигуру, вставал на мыски. Отклонялся сильнее на перила, но все никак не мог уловить хотя бы очертания. Каждый раз как призрак ускользал от него. Это так бесило. Он был так близок. Можно было дотянуться рукой. Забежать наверх и поймать его, но на чем? - Это не свобода. То что ты делаешь уж точно не она, - Нико ощущал, что попал в какую-то гущу событий. Слишком много информации поступало за раз, его сонный мозг не успевал все переваривать за раз. Он хотел запомнить каждое слово. Он так жалел, что не взял с собой его блокнот и карандаш, - я не могу существовать нормально из-за тебя, не могу смотреть в глаза своим друзьям. Я ненавижу себя! - Зря. Мне так нравятся твои волосы, - как нарочно эта застряла в мыслях у мальчишки на нижнем лестничном пролете. Начала складываться какая-то странная картинка и все приходило к тому, что возможно теория с волосами Гасли не было такой уж и абсурдной? Это было так глупо и просто. Это добавляло новые лица, но и сужало круг до двух. “Мне нравятся”. Нико стало плохо. Он пожалел, что не ушел сразу. - Не трогай меня! - Прикрикнул мальчик. Внезапно Халк, оступился и звонко ударился о перила. Этот звук было сложно не заметить. Халк не знал, что делать. Стоило бежать или узнать, кто же этот человек, что терроризирует детей, но тогда он ставит под удар себя и мальчишку, что дает им подсказки, кто бы тот ни был... Нико испугался. Он решил убежать. Единственное, что он услышал в свою спину не свое имя. Он услышал... “Кевин” в своей адрес? Это плохо. Это очень плохо. Неужели он его подставил. Нико не хотел в это верить Халк срочно должен был найти кого-нибудь из своих друзей. Сердце колотилось в его груди. Слишком много свалилось на его голову, слишком большой груз у него на душе. Он не знал, что делать, не знал с чего начать. Благо искать особо долго и не пришлось. В коридоре он случайно наткнулся на Даню и Даниэля, которые стояли у дальнего окна и на что-то очень внимательно смотрели. Даниэль полностью облокачивался о подоконник выпячивая свою пятую точку, мешая каждому проходящему мимо. Данил стоял в очередной раз хмурый, облокотившись о стену и скрестив руки на груди, наблюдая исподлобья холодными как льдинки глазами, за чем-то происходящим за окном. Первым на шарканье обуви обернулся Дэн. Тот ленив потянулся, ухватившись за подоконник, прохрустев позвоночником, кажется эту ужасную привычку он перенял у Пьера. Парень лучезарно улыбнулся, у него было на удивление хорошее настроение. Связано ли это с тем, что утром он пересекся с Максом или нет, никто не знал, а нужно ли? Эстебан даже смотреть не мог на Даниэля. Кажется, что кто-то слишком быстро померился? Если это можно было так назвать? Вокруг Риккьярдо витала какая-то очень странная атмосфера, которую не все разделяли. - О, Халк, день добрый, соизволил ожить? - Он подлетел к немцу и наиграно, пытался пробить пресс Халка. Дэн будто заново родился. Он всегда был весел, но такого не было давно, будто вокруг него формировалось статическое электричество, которое заряжало всех вокруг, только вот Халку совершенно было не до этого. То в каком приподнятом духе был Дэн, ровно в таком потерянном состоянии был Халк, - Делай ставку. Отсосет или нет? - Что блять? - Задыхаясь переспросил Нико. Он растерянно посмотрел на русского. Даня не давал никакого комментария, а продолжал следить за чем-то в окне, где ветер раскачивал ветви деревьев и игрался пожелтевшей местами жухлой травой. Для него явно, то, что происходило там, было важнее того, что происходило под носом. Нико уже был немного обижен на Сайнца, кажется, Даня и Дэн тоже не собирались его выслушивать, то в какой ситуации он оказался, а она была не завидной. Что-то между молотом и наковальней. - Шарль ака "Примадонна" потащил "Мальчика-Благородство" на задний двор в тихую, причем об это месте знал только Даня, даже мне гаденыш не рассказал, - Дэн толкнул Даню в бок, от чего тот лишь отмахнулся, цокнув языком. Риккьярдо явно хотел поведать обо всем, что происходит, но Нико всем своим видом давал понять, последнее что ему нужно, это очередная наклевывающаяся интрижка. Вот что ему действительно нужно, это чтобы Дэн закрыл свою варежку, и они все обсудили то, что выяснил Хюлькенберг, пускай у него сейчас каша в голове, но это черт возьми это было действительно важно для них всех. Не только их четвёрке с ее придатками в лице Пьера, Шарля, ну может Ландо и Макса и еще парочке человек. Для все школы. Хотя кажется эти сигналы “SOS” не доходили до Даниэля, -... потому что именно он свистнул ключи в свое время. А мы все гадали в какую “пещеру Гутьерреса” этот агент КГБ прячется. В общем Эклера не промах, с этой королевой драмы может произойти все что угодно. Короче я ставлю на то, что Шарль очень хочет нашего пай-мальчика, но в своей хитровыебанной скрытной манере. Ах дети. Так быстро растут, - Дэн выпрямился и наигранно вытер скупую невидимую слезу. - Пусть только притронется к Пьеру, - буркнул Данил, Нико и Даниэль синхронно обернулись на Квята. Было что-то угрожающее в его голосе. Нехорошее. Ревность? - Пусть не будит во мне медведя, - с зубастой усмешкой сказал парень, немного поменяв позу, сказал Данил, разрядив немного ситуацию. На секунду он задумался и запрокинув свою голову, - да и вряд ли Пьер купиться на дешевые трюки Леклера... черт, правда теперь еще и ключи придётся перепрятывать, - Данил понял для себя, что просто не хочет видеть Леклера рядом с Пьером в том смысле, в котором все предполагают, но кто он такой препятствовать. Он не препятствовал Сайнцу и не будет Гасли, но если тот был больше уверен в выборе испанца, то в выборе своего соседа по комнате, немного меньше. У них была своя маленькая история с Леклером. Тем более тот был предупрежден. - Один про члены, другой про свои русские шпионские штучки, - начал, немного заикаясь возмущаться Хюлькенгберг, давно он не слышал за собой эту сбивающуюся речь. Он иногда мог заедать в буквах, но только когда нервничал перед родителями. Здесь у него такое появляется крайне редко, - а я реальное дерьмо выяснил, это важно, между прочим. Нам надо поговорить... - он не знал, что делать, он хотел все забыть, но он хотел помочь Кевину, он хотел помочь всем ребятам, что были связаны с этой проблемой. - Ну дай шоу посмотреть. А там разберемся, - махнул рукой Дэн. И куда же улетучилось его рвение во всем разобраться. Это в душе укололо Нико, он это еще припомнит, не то чтобы он был очень злопамятным, просто он сейчас очень нуждался в своих друзьях, - надо же хоть иногда отвлекаться от дерьма всего дерьмищ, - тут он был прав. На самом деле они думают о всех этих происшествия постоянно, оно сковывало их в мыслях, не давало им крепко спать и спокойно дышать, оно тенью ходило за ним попятам, - например, я бы давно с ума сошел, если бы все время думал, что Макс уже вот больше полугода мне дает, - Квят и Халк сморщившись посмотрели друг на друга, один из них указал двумя пальцами ко рту и согнулись наигранно в две погибели, но Дэн продолжал вещать, - сам же вечно витаешь в облаках, а теперь впереди планеты всей. - Так... вы... Фу блять Дэн. Вашу половую жизнь могли бы и не озвучивать. Блять пошлые до мозга костей, - Голова тут же очистилась от мыслей и была заполнена самыми пошлыми изображениям, которые только мог выдать мозг. Вот теперь фокусироваться на плохом было действительно сложно сфокусироваться, Халк понял, что он специально бросил шокирующую информацию чтобы отвлечь их. С какой-то стороны он был благодарен, но с другой стороны он его так ненавидел, потому что он явно не хотел, что-то такое представлять. Даня тоже не мог избавиться от грязных мыслей, что же это было за мучение. - Твою мать. Чисто два сапога пара. Благословляем совет да траходром. Фу блять. Господи, как избавиться теперь от этих образов, - Даня пытался даже выбить из своей бедной головы непристойные картинки. Это то, чего они бы не очень хотели знать, - Когда вы только... Моя психика уничтожена. А ведь она, итак, была мертва... - Кажется Риккьярдо никогда так сильно не гордился своими похождениями как сейчас. Он забыл этот приятный вкус победы над своими собеседниками... Леклер и Гасли сидели у заброшенного фонтана на закрытом заднем двору школы интерната, укутанные в кофты, что потеплее. Ветер гонял по небу тучи. Солнце то появлялось, то снова за вуалью серых тучи. Оно кокетливо то грело носы мальчишек, то снова пряталось. У мальчишек, что были наказаны, оставалось немного времени поболтать, закончить свои дела, прежде чем приступить к своей грязной работе. Через раз у них возникал вопрос, а нельзя ли предъявить, что это незаконная эксплуатация детского труда, но потом вспоминается, что правила здесь не работают как надо, и подобные мысли улетучиваются. Мальчишки сидели и молчали. После того как трапеза закончилась. Шарль тут же потащил француза в тайный закуток, коих в этом месте было много. В этом и была прелесть старинных зданиЙ. Шарль ничего не объяснил, и Пьер ничего не успел сказать своими друзьями куда тот пропал. Просто растворился в стенах школы, как призрак. В душе Пьер надеялся, что те его поймут. Некрасиво как-то получалось. Хотя, когда дружишь с таким странным ребенком как Шарль Леклер, по-другому и не получалось. Все называли его Примадонной или Королевой драмы, но в его восприятии мира-Гасли он врезался в память как мальчик похожий на воробья. Их дружба была странной. Напоминала мальчика, который вел за собой деревянную лошадку на веревочке, и та послушно за ним ехала. По началу Гасли это нравилось. Потому что Леклер действительно был необычный. Он видел мир как-то иначе. Он делал странные вещи, открывая новые углы обзора, позволяя и Пьеру взглянуть на все по-другому. Леклер внезапно под вскочил на месте и начал аккуратно вышагивать по холодному камню фонтану. Один неверный шаг и он либо неудачно падает на заросшую тропинку, либо падает на в пустой фонтан и обдирает свои колени. Гасли смотрел на мальчишку с какой-то грустью. Кажется, это пелена загадочности спадала и интерес к этой изюминке медленно угасал. Он все еще ничего о нем не знал, а монегаск читал его как открытую книгу, что немного его пугало и Шарль это чувствовал. Он ходил и напевал на французском какую-то песенку, даже его красивый голос, не спасал ситуацию. Все они здесь птицы в клетке, певчие или не очень, как бы сильно Пьеру не нравилось, то, что поёт, Шарль.Regardez moi, ou du moins ce qu'il en reste Посмотри на меня, или хотя бы на то, что от меня осталось. Regardez moi, avant que je me déteste Посмотри на меня, прежде чем я возненавижу себя Quoi vous dire, que les lèvres d'une autre ne vous diront pas Что я могу тебе сказать, что чужие губы не скажут тебе. C'est peu de chose mais moi tout ce que j'ai, je le dépose là Это не много, но все, что у меня есть, я прячу себе в душу. Voilà Вот так
- Я полагаю у меня к тебе много вопросов? Наверное ты думаешь, черт возьми, да кто ты вообще Шарль очень длинное имя Леклер из Монако, - ответом был лишь неловкий кивок с усмешкой. Шарль, даже не увидев, понял это. Тогда он ловко спрыгнул вниз, приземляясь на две ноги подобно кошке. Он посмотрел на небо, которое снова затянулось тучами, но на секунду, маленький лучик солнца проблеснул сквозь серость. Будто само небо сказало ему, что пора открыть глаза мальчишке, что сидит на холодном камне. Леклер вздохнул, пытаясь решить с чего же тогда ему начать. Раз решил довериться Пьеру. Как и многие. Он слишком соответствовал своей кличке, ему даже стало жалко от того, что он скоро услышит, - начну, пожалуй, с начала начал, - мальчик снова сел на фонтан боком к Гасли. Так что Пьеру пришлось тоже перекидывать ногу, чтобы они смотрели глаза в глаза, - мой рассказ может быть немного рванный, так как исполняется на рваных струнах моей души, не судите парня за его драматизм, - наиграно закашлял Леклер, Гасли лишь наклонил голову и слабо улыбнулся, он понял, что когда Шарль нервничает он начинает странно кривляться, - перед прослушиванием предупреждение, возможно, ты не захочешь со мной какое-то время говорить. Я все приму, - Леклер набрал в грудь побольше воздуха в грудь и положил руку ему на сердце, - клянусь говорить правду и ничего кроме правды. - Стой, погоди, это ещё почему.., - удивленно спросил Гасли, Шарль опустил голову и крепко обнял себя, он думал. Он собирался ему рассказать все как есть. Это решение было спонтанным, как и большинство его решений. Он же придерживался свой философий, почему он должен был изменять своим принципам сейчас? Он будто ковырялся в архивах своей памяти, бороздя свои старые и очень неприятные раны, язык его тела был очень живым, но лицо не выдавало этого. - Ты поймешь, - Леклер вздохнул, - у меня разбился отец в автокатастрофе, если начинать с самого начала, - его глаза будто поменяли цвет из-за темных воспоминаний из прошлого, - семье пришлось нелегко, особенно маме. Она не смогла перенести горя и поэтому одного спутника по жизни ей заменил другой... только не другой мужчина, а алкоголь. Это был настоящий кошмар. Все на себя взвалил мой старший брат: дом, уход за мамой, за мной, младшим братом, счета, нерешенные дела отца, - он вспоминал истерики матери, плач маленького братишки, похороны отца. Леклер тряхнул головой будто отгоняя от себя плохие мысли, - Я плохо тоже все переносил все то... ну ты понял, - Пьер внимательно слушал рассказ Шарль, затаив дыхание, он будто перенимал часть его эмоций. Его тело тяжелело и становилось так паршиво. Хотелось плакать, - стал настоящей занозой в заднице. Бросался на мать каждый раз, когда видел бутылку алкоголя у нее в руках. Учеба была из рук вон плоха, не помогал брату, ну он и был вынужден отправить меня сюда. Я долго этого не понимал, думал, что меня бросили, а потом появился Жюль. Он вроде как мне глаза открыл. Из всех мальчишек именно он решил мне помочь пройти через все то, что творилось со мной, - Леклер делал паузы. Ему было больно, Пьер знал, что такое... быть брошенным. Он понял, что родственное он чувствовал в Леклере, - я тебе говорил, что мы поругались перед тем, как он пропал. Последние слова, которые я сказал были “Я ненавижу тебя”, дело в том, что тогда Даня и Жюль сблизились. И я ревновал. Он начал от меня отдаляться, и я подозревал, что он меня решил променять на Квята, - ядовито прыснул Шарль в привычный своей манере, делая очень больно своему собеседнику, - думал, что тот сбежит с ним и очень долго винил его в исчезновении Бьянки... - Данил не рассказывал про это Пьеру. Мальчишка, кажется, начал медленно понимать в какую ситуацию попал, но не хотел верить в это, - а потом появился ты. Сначала мне не было до тебя никакого интереса, - француз не знал, как себя ощущать после такого заявления. Пропустить так будто это ничего не значит? - А потом я выяснил, что ты друг Данила, ну и я захотел его позлить, решил позволить тебе сблизиться, может даже чуть-чуть больше, чем нужно, - он услышал ровно то, чего не хотел. Его сердце снова упало куда-то в пятки и снова разбилось в дребезги. Второй раз он наступает на эти грабли чрезмерного доверия людям, что дальше, Антонио начнет сливать людям его секреты? А может быть уже? Мальчик встал с фонтана, он хотел уйти, ему нужно было подумать, его тошнило. Единственное чего он сейчас хотел это спрятаться в свою комнату, еще не до конца зажила первая рана, как тут он получает новую, Леклер догнал Пьера и встал перед ним, он хотел объясниться, хотя был ли в том смысл? - Пьер, прости... я просто, - мальчик не хотел слушать оправданий. Сейчас он скажет, что сейчас все не так, что сейчас он дружит с ним не поэтому, но когда дружба основывается на лжи, то ты просто привыкаешь к такому, воспринимаешь как должное, не самый надежные ее тип. Почему-то Пьеру не очень хотелось раскидываться сейчас вторыми шансами. - Что просто? Заигрался? – Руки Пьера были спрятаны в карманы, а сам он был каким-то посеревшим, будто его огонек жизнь начал моментально гаснуть и всему виной один жестокий Монегаск, что не подумал, как сильно слова могут влиять на человека. Шарль не хотел признаваться, но ему больно было видеть Гасли таким. Пьер пошёл в сторону школы, не сказав ничего, просто толкнув плечом Шарля, который смотрел, вниз. Леклер не плакал. Не оборачивался. Он был как пустой сосуд. В нем сказывались плохой сон, напряжённость из-за нового места, к которому он не мог привыкнуть, эмоциональные качели, тревожность из-за происходящего вокруг него, все это било набатом его голове, давило каменными плитами вот-вот и, казалось, он сломается. Мальчик зашел в здание школы, не прошел он и половины пути до лестницы в жилой блок, как в ушах его начало звенеть, а ноги подкашивались. Он понял, что сознание покидало его. Ему становилось плохо. Он не понимал. От чего ему становилось так плохо. Парень облокотился о каменную стену и начал медленно съезжать вниз, а в глазах темнеть. Звон все усиливался. Он закрыл руками уши, пытаясь как-то приглушить этот ужасный звук, хотя он понимал, что ничего не исправит. Тело становилось таким тяжелом, хотело закрыть глаза и просто упасть, но нельзя так делать. Пьер услышал, как кто-то пытается с ним говорить, чье-то большие теплые руки, взяли его лицо, но он никак не мог сфокусироваться. Все было как в тумане. Он терял сознание? - …Зовут? Не закрывай глаза - его продолжает тормошить, наконец темная рябь начала проясняться, но сфокусироваться все еще было сложно, - Как тебя зовут? - рябь продолжала отступать, - Малец, как тебя зовут? - снова повторился вопрос. Язык будто не слушался, но Гасли собрал все свои силы и постарался сказать. - Я... я Пьер Гасли... - кажется он пытался что-то спросить, пытался подняться с места, опираясь о стену, но в глазах, снова начало рябить, а тело было таким тяжелым. Он ощущал на себе невидимую груду камней, которую никак не могу сбросить с себе, а еще он ощущал, как кто-то нависал над ним и что кто-то смотрит на него со всех сторон. - Хорош, давай отведем тебя в медицинский кабинет. Можешь встать? - Пьер попытался снова поднять свое наполненное невидимым свинцом тело, но все было бес толку, он прохрипел что-то невнятное и покачал в отрицании головой, чуть не плача от своей беспомощности, - Хорошо. Я тебя понял, - чьи-то сильные руки, аккуратно подхватили парня, что сидел у стены. В коридоре было очень тихо. Все смотрели как на своих руках Марк Веббер уносил почти в бессознательном состоянии мальчишку с темно-русыми волосами, чья рука бессильно болталась. Как назло, в коридоре стояли некоторые знакомы лица, чего достаточно чтобы через час о случившемся узнала вся школа. Ландо разговаривал с Максом, Джорджем и Алексом, пока его внимание не привлек Карлос, что беспардонно схватил его за бок, ровно в этот момент и началось безумие. Они застали все первыми, как Гасли потерял ровновесие и пытались прийти на помощь первыми, они видели, как Пьер шел вперед бледный, потерянный, его хотели спросить все ли в порядке, но он ответил на вопрос раньше, чем его успели задать. Он упал, и мальчишки начали звать на помощь. На крики из неоткуда появился месье Веббер. Леклер в коридоре появился подобно призраку, кажется его руки начали трястись, он не понимал, что происходило, он лишь смотрел абсолютно пустыми глазами на бледную руку Гасли. Даниэль, Нико и Данил только прибежали вниз по лестнице и застали, как месье Веббер скрылся с телом француза в дверном проеме. Данил обернулся и глаза тут же уловили фигуру Леклера. Его глаза залились кровью он сейчас был похож на разъярённого быка, готовящегося накинуться на красную тряпку. - Что ты ему сказал?! – Выкрикнул Данил. Леклер в испуге посмотрел вперёд. Данил прошёл через Халка и Риккьярдо, которые не сообразили, что надо его начать удерживать. Он начал ускоряться, все прекрасно понимали почему. - Дани, не глупи, - выпалил Хюлькенберг, побежав за ним, теперь он точно напрочь забыл, о том, что хотел сказать и о Кевине, и о том, что услышал разговор на лестничном проеме, он в панике вместе с Риккьярдо побежали останавливать Квята. Леклер не двигался с места, будто ожидался своей участи, чтобы тот ни сотворил. Он понимал, что заслужил. Понимал, что Данил был прав, хотя вслух этого не скажет все равно. - Даня твою мать! – Даниэль схватил Квята за талию, но его крайне было сложно удержать, даже двум мальчиком его было очень сложно скрутить, Но Шарль, будто не понимал всего происходящего и Риккьярдо мимолетно это видел, - Макс! Алекс! Кто-нибудь уведите Леклера! - Мальчишки дернулись с места и послушались австралийца, пытаясь увести в укромное место оцепеневшего монегаска. - Что ты ему сказал!?...