Карлос и Ландо шли по уже знакомой всеми тропе, растягивая время перед тем, как вернуться во двор школы, чтобы сделать зарядку и пойти на завтрак. Наконец наступила суббота, а за ней вот-вот постучится зима. На юге Франции она не была жестокой и холодной, скорее немного серее и немного грустнее, чем осень. Иногда выпадал снег, но он не был долгим гостем в этих краях. Это было что-то похоже на чудо ближе к рождеству, тогда дети выбегают и пытаются играть в снежки, смешивая снег и грязь. Частенько можно было забыться в сезонах, но зима пахла как-то по-особому, она предвещала собой праздники, а значит и отдых. Некоторых детей забирали на праздники, а некоторые остаются. Ландо не мог вернуться домой. Об этом даже не шло речи, он сам не очень хотел. Вдали от дома он чувствовал себя спокойней, нежели под носом у родителей. У них странные отношения, от которых он хотел бы отгородиться, как можно больше, даже согласен был находиться здесь подольше. Мальчишки шли поодаль от своих друзей, что занимались своими делами, но смеха было непривычно мало. Потому что Даниэль никого не дразнил. Он был в бешенстве и все это замечали. Ландо, что был укутан потеплее: с кофтой, шапкой, леггинсами и шортами, в последнее время неплохо стал общаться с Риккьярдо, и поэтому он был заинтересован чем же был так разозлен австралиец. Это утро навеивало чем-то не очень добрым, серые тучи и голые деревья нагнетали атмосферу.
— Как там ваше дело продвигается? Почему Дэнни-Рик такой злой? — Карлос, который тоже был укутан, грустно посмотрел на спину своего товарища, что, ссутулившись шел впереди рядом с Даней, только серебренный дым иногда поднимался вверх. Русский пытался объяснять что-то своему товарищу, пока других он отправил в разные стороны. Пьер шел рядом с Шарлем, а Нико, что удивило многих общался с Кевином и Романом. Испанец посмотрел на своего компаньона и тяжело вздохнул.
— Кажется нас ожидает полное безумие, — Карлос провёл рукой по пышным темным волосам, — Дэн сошёл с ума. Вчера подкинули новую улику… — Норрис внимательно посмотрел на Карлоса, поглядывая немного на спину Даниэля, — помнишь. Первая фотография обычно это вещь, которая связана с жертвой, а на второй фотографии сама жертва, — Карлос не хотел говорить это вслух. Он знал сколько это значило для Дэна. Все знали или хотя бы понимали, что что-то очень сильно задело мальчишку и он этому не рад, — и на фотографии был игрушечный лев. Кто-то знал кому подкидывать следующую фотографию… Хотя не понимаю почему предыдущая фотография была у Леклера?
— Стой, — Ландо помнил того потрёпанного льва с прошлого года, когда они не были еще такими близкими друзьями. Все знали, что лев — это был подарок Риккьярдо на день Святого Валентина, так и вскрылось, что оказывается они вместе. Подарок Медоеда его Королю льву. Никто не понял кто на самом деле первый влюбился. Дэн или Макс. Им довольно долго удавалось скрывать это. Никто и не представлял, что происходило за дверью их комнаты. Как же раскраснелся Ферстаппен, когда Риккьярдо целовал его при своих друзьях, — игрушка Макса? Он сказал, что выбросил, потому что с Дэном расстался. Чуть слезами комнату не утопил правда…
— Кажется Макс соврал, — Карлос знал это точно, Ферстаппен любил эту игрушку, спал с ней по ночам, он обещал, что никогда ее не выкинет, даже если они расстанутся. Путь это было сказану тогда в шутку, но все знали, что Ферстаппен не стал бы избавляться от льва, — игрушку кто-то забрал у него. Возможно, тот же человек, что связан с Росбергом и Бьянки и напал на Магнуссена… — Никто не понимал логику Кевина, почему он не хочет рассказать и прекратить это все. Потом Нико вспомнил свои же слова… А если история будет такая, что им без весомых доказательств никто не поверит. Что их фотографии ни к чему толком не ведут, — Хотел знать, что у нас по делу. Расклад пока следующий. Росбергом решил заняться Данил, что вытащил Боттаса из лап Хэма, Нико наводит мосты с Кевином и пытается разгадать, что же случилось с Бьянки, потому что понятно, что ничего непонятно с его историей, — Нико никак не мог угомониться, что они так и не знают, что же случилось в тот день, смог ли сбежать Жюль, — Пьер заметил, что Веббер как-то странно к нему добр и поэтому следит за ним, может он расколется. Помимо Пьера за учителями следят миньоны Дэна из карапузов, а сам он пытается расколоть Макса, так как у него теперь есть улика, — Дэн морально готовился к долгому и очень болезненному диалогу, который, зная Макса придётся начинать ни раз, — В план внезапно вписался Леклер. Пьер отодвинул все обиды и решил его использовать, его маленькая месть, и он будет следить за Себастьяном, который подозрительно не снимает капюшон со вчерашнего вечера.
— А какую роль во всем этом плане играешь ты? — Внезапно перебил поток слов Ландо. Карлос ни разу не упомянул свое имя и за все это время как-то сторонился этой истории, лишь физически присутствуя на «
брифингах» и согласно кивая на любой предложенный план его друзей.
— Я держу тебя подальше от истории, — усмехнулся испанец, но англичанина явно не совсем устраивал этот ответ, его брови сложились домиком и Сайнц лишь шире начал улыбаться, потому что Норрис выглядел слишком мило, когда начинал злиться. Однако это был не первый раз, когда он это ему говорил, что его дело держать Норрис подальше от всего этого «
детективного переполоха» имени Нэнси Дрю, но это все больше начинало раздражать Ландо, так как он и другие свми начали замечать что-то неладное, — я не хочу, чтобы с тобой что-то произошло, как с Магнуссеном, — кажется Ландо не совсем понял при чем тут Кевин, — ну и по мелочи. Помогаю, так сказать. Я, честно говоря, не очень захотел в это влезать, потому что у меня только все в жизни начало все налаживаться, — Карлос говорил это каждый раз и это означало, что он просто не светится в крупных историях и помирился с отцом. В его голове все еще вертелись слова о том, что тот может вернуть ему обычную жизнь, хотя в ней не было ничего такого, в ней было просто больше «
роскоши», а семейный проблемы как были, так и остались, но немного трусливая частица Санйца младшего говорила, что лучше уж так, а другая его часть говорила, что он настоящий дурак, раз пытается вернуть положение «
жертвы», когда здесь он может быть с Ландо и с друзьями, которые его поддержат в любой ситуации, — есть два пути, решать конфликт, влезая в него с головой, или избегать его. И второе, поверь мне, иногда лучший вариант, чем врываться с кулаками. Говорю по опыту.
— Во-первых, ты ведёшь себя так… будто я ребёнок, — начал возражать Ландо, который совсем не был согласен с позицией Карлоса. Норрис давно начал замечать, что у Сайнца есть стороны медали. Безбашенная и манящая, самая искренняя и настоящая, которая манила к себе англичанина. Вторая же более темная, которая скрывается под секретами, которые Карлос раскрывал лишь от части, там пряталась неуверенность и даже какая-то трусость, она была похожа на отголоски звенящего стекла, что потом разбивалось от напряжения, — а ведь я могу помочь, Джордж, Алекс и я очень близком общаемся с Максом. Во-вторых, неужели тебе важнее поудобнее жопу устроить чем помочь нуждающимся? — Теперь Карлос начал злиться на Ландо. Мелкий точно знал, как вывести Сайнца на чистую воду, его друзья не обращали внимание на позицию Карлоса, а вот Норриса она волновала, потому что это дело касалось его друга, а для Сайнца все это дело касалось лишь косвенно. Он не был очень близок с Жюлем, он не был другом Нико, он был другом Макса, но сначала поддерживал позицию Данила, затем Даниэля, а теперь не знает стоит ли в это лезть, пока остальные его друзья уже увязли в этом с головой.
— Ну и как ты себе это представляешь? — Повысил голос испанец, — Что, подойдёте троицей и просто зададите пару вопросов для следствия и испортите с ним отношения? — Он не рассматривал это с позиции расследования, а с позиции жертвы, что Максу будет не очень приятно узнать, что его друзья темнят и роются в его «
грязном белье», — Не будь дурачком и пощадите парня, он совсем один пусть хоть кто-то будет рядом, пока Дэн пытается докопаться до правды, — то что Даниэль активно пробивается через все стены, что они выстроили между собой им обоим было больно это делать, — есть же причина по которой ее никто не говорит, — никто из парней не говорит правду, а это значит, что их шантажируют или это что-то очень ужасное, — А по поводу меня. Надо думать иногда о благополучии своей задницы, а не чужих, максимум твоей еще.
— И все равно… Ты со мной как с ребёнком, — кажется мальчишка был убежден в доводах Карлоса, но не до конца. Ландо чувствовал эту чрезмерную опеку Карлоса постоянно. Он не был против, но иногда она его раздражала.
— Скорее, как с маленьким очень злым гномом, — усмехнулся Карлос. Агрессию Ландо как рукой сняло, он легонько толкнул испанца, чуть не сместив его с тропы. Это было довольно опасное место. Часть тропы пролегала у оврага, в который очень не хотелось бы упасть. После ночного дождя тропа была блажной и грязь неприятно чавкала под ногами, но было относительно сухо.
— Да шучу, я иди сюда. Мое маленькое недоразумение, — Карлос схватился за кофту Ландо и притянул мальчишку к себе, — как же я тебя люблю, мелочь-пузатая, — Норрис покачал головой, на которую потом Карлос аккуратно положил свою. Они шли медленно, не пересекаясь с кем-либо. Сайнц смотрел в небо, но навстречу ему лишь голые ветви, что скрывали серое небо. Испанец задумался, — Ландо, если бы тебе сказали, что у тебя есть возможно покинуть это место навсегда и зажить красивой жизнью… ты бы согласился?
— Не знаю, — хмыкнул мальчишка, Карлос даже удивился, что Ландо ответил почти не задумавшись, — без тебя не уверен, что я бы согласился бы. Ты и есть моя красивая жизнь, а другой я пока не видел, — Сайнц посмотрел на Норриса, который улыбался во все тридцать два зубы, Карлос поверить не мог в то, что слышит, от его маленького друга, но ему было так приятно, — я бы сказал, эй мудилы, либо с Карлосом, либо нахуй… — да, это было очень в духе Ландо, немного с оттенком Дэна, но Норрис мог бы такое выдать, — а ты как бы поступил?
— Так же наверное? — Карлос немного приукрасил, но ответ Ландо подарил ему новую пищу для раздумья, — просто, я смотрю на эту историю и думаю, что, если однажды в один день все переменится. Кто-то исчез, кто-то разошелся… Допустим… я внезапно уеду из школы, ты перестанешь меня любить?
— Это было бы очень больно, — голос Ландо показался стал ниже, в одночасье каким-то осипшим, — возможно у меня была бы истерика… но вряд ли бы. Человека сложно разлюбить в один день… тем более здесь объединённые одной «
бедой» привязываешься особенно сильно, — кажется у Карлос заболело все внутри, он не может оставить Ландо, но он и не хочет здесь находится, он боится, что все пойдет не в его сторону, — к чему эти странные вопросы?
— Потому что вокруг все очень странно, — список жертв был довольно примечательным: Жюль, Нико, Макс и скорее всего и Себастьян. Каждый из мальчиков довольно «
большая» фигура среди сверстников. Двое пропали, двоих сломали, это все видели. Здесь все в каком-то смысле поломаны, но большинство учатся с этим жить, но не Ландо. Норрис был поломан больше остальных и Сайнц не позволит кому-то сломать своего мальчика окончательно, хотя прекрасно понимал, что сам может стать тем, кто это сделает, — Ты же надеюсь не собираешься внезапно пропасть?
— Нет, — обиженно покачал головой Норрис. С чего бы вдруг он пропал? Он не понимал этих странных намеков Карлоса, потому что за ними скрывалось что-о ее. Его слова как торчащая нитка, что раздражает, но, если ты ее потянешь, либо пойдет неприятная линия, с которой придется разбираться, либо ничего не произойдет, — с чего бы вдруг?
— Ну вот чтобы точно не пропасть. Не лезь в это, хорошо? — Продолжал напирать Сайнц. Пытаясь наконец донести мальчишке. Чтобы тот не совал свой нос в это темное дело. Карлос и Ландо остановились. Норрис смотрел в глаза Карлоса, что метались из стороны в сторону, пытаясь что-то прочитать в них правду. Он чувствовал Карлос. Читал его жесты, его душу.
— Ты что-то знаешь, но ты никому ещё не рассказывал, — и Норрис оказался прав. Карие глаза широко распахнулись. Карлос посмотрел по сторонам, чтобы убедиться, что этого никто не слышал, — Что ты удивляешься. Ты очень громко думаешь!
— Ты меня видишь насквозь, — грустно ответил Карлос. Он немного недоумевал как так сдал себя с потрохами. Никто не знал об этом, а Ландо стоило лишь просто взглянуть в его глаза, хотя это было не совсем так…
— Нет, ты извини меня, просто ты задаёшь внезапно странные вопросы, снова включается твоя гиперопека, которую ты неуклюже скрываешь… — в лоб сказал Ландо. В отличи от многих он читал Сайнца очень внимательно, потому что он его парень, потому что они много времени проводили вместе. Карлос понимал, что Ландо прав и ему придется объяснится.
— А когда Жюль мне их задавал, я на это внимания не обратил, — пелена загадки спала. Это было чувство вины, — Мы не были очень близки, как Шарль, что был ослеплен в тот момент ревностью, что уж говорить о других, но, кажется, если бы я обратил на это внимание, то может быть что-то изменил, — выдохнул Карлос, пожав плечами. В памяти начали всплывать их странные разговоры за несколько дней до исчезновения. Он в последнее время стал много общаться с Квятом и с ним, но если с Даней они говорили о побеге, то с Карлосом он говорил совсем о другом. Они говорили о жизни, о людях, что меняют жизнь, о прошлом и будущем, но все это было в очень странном ключе. Будто что-то должно было произойти, но Сайнц не подумал об этом. Потому что в школе не происходили большие события. Драки, интриги, попытки побега, наказания и прочее, но не исчезновение ученика. Никому не удавалось сбегать отсюда и все знали… не в планах Жюля было делать это без Леклера.
— В этом нет твоей вины, что ты не понял, что что-то не так, — Ландо аккуратно взял лицо Карлоса в свои руки, — никто не знает, что произошло, и чтобы было, так что не загадывай и не думай об этом, — они на секунду застыли, Ландо встал на цыпочки, уткнувшись лоб в лоб, — Пожалуйста, только не делай трюк с исчезновением.
— Возможно. Я не такой «
опасный» каким ты меня рисуешь, — Карлос взял ладони Ландо в свои руки, мальчик аккуратно снова встал на полную стопу и с волнением посмотрел на Сайнца, чуть ли не со слезами у глаз, — встать между тобой и Максом. Это не так сложно. Я знаю его, — Карлос очень хотел, чтобы Норрис перестал упрямиться и наконец услышал его, — Возможно, я не хочу в это влезать, чтобы не брать на себя ответственность, если что-то пойдёт не так, потому что мои друзья играют в героев и от этого чья-то жизнь может измениться, а как никто не знает. Послушай меня, я хочу защитить тебя и твоих друзей, я хочу, чтобы ты, Джордж или Алекс в это не лезли… Макса уже вполне хватает. Я может и не пропаду, но есть другие ребята, которые могут оказаться в беде, и я не хочу, чтобы это оказался ты или твои друзья, я не смогу простить себя, что подвел кого-то еще раз.
— Ладно, — Норрис верил словам Карлоса, хотя не был с ними согласен. Не был согласен с его позицией, но он не мог противостоять той искренности, с которой говорил Сайнц. Он видел, что вся эта история его пугала и он действительно опасался за него. Карлос отпустил руки Ландо… Мальчишка опустил голову и внезапно крепко обнял испанца, испанец, конечно обнял мальчишку в ответ, почувствовав у лица его щекочущие вьющиеся волосы. Он был так рад, что они наконец нашли общий язык в сладившейся ситуации. Карлос не был уверен, что Ландо послушает его, но очень надеялся, что хотя бы тот будет осторожен.
— Целуй-Целуй-Целуй, — внезапно раздалось издалека. На фоне стояли Леклер, что был одет в какую-то голубо-бежевую куртку, а на голове его красовалась бандана и Гасли, что был одет в обычную синюю кофту и шорты, будто холод совсем его не беспокоил, вот что значит «
с кем поведешь от того и наберешься». Ландо и Карлос отошли друг от друга, конечно, это был Леклер, что просил поцелуй для теплой публики в лице Пьера и Шарля, которые прибывали в приподнятом настроении.
— Отсоси, лорд Персиваль, — грубо ответил Карлос. Совсем недавно он придумал новую кличку для Шарля, когда узнал от Пьера полное его имя. Он просто не мог пройти мимо имени Персиваль. Оно слишком не вязалось с имиджем монегаска, однако оно было очень драматичным.
— О, не знал, что ты запомнил одно из моих имен… — наигранно удивился мальчишка с растрепанными волосами и дурацкой банданой, которая привлекала внимание всех, — мне нравится эта кличка. Звучит круче чем примадонна… Пьер? — мальчишка внезапно хитро посмотрел на француза, который не понимал причем тут он, но, когда он понял, что Леклер намекал на предложение Карлоса кому-то «
отсосать».
— Шарль?! — улыбка сползла с лица мальчишки, и он побледнел то от ужаса, то от внезапности произошедшего. Он прикрыл лицо рукой, оттого что понимал, что начал краснеть и начал идти немного быстрее, проходя мимо троицы, что рассмеялась от бурной реакции, Гасли. Они пошли за ним, догоняя впереди идущую группу ребят.
— Не смущай его, — Норрис ударил в руку Леклера, — он слов таких не знает, Пьер! Пьер, вернись! — Ландо не мог остановиться смеяться. Обстановка разрядилась, француз начал замедляться, выравниваясь с Ландо, Карлосом и Шарлем. Перед группой ребят шли Антонио, Кими и Себастьян, чья голова была покрыта капюшоном, никто его особо не видел не видел со вчерашнего дня, но то, что Райкконен и Феттель шли вместе означало только одно. Они наконец помирились, — Лучше скажи, почему Себастьян голову свою прячет со вчерашнего дня.
— Вы мне поверите, если я скажу, что он остриг свои волосы? — Все удивленно посмотрели на Леклера, а затем на красный капюшон кофты Феттеля, — Я не рассмотрел, но на нем лица не было… и волос. Ай! — внезапно по затылку Леклера прилетел удар. Его обошел стороной Хэмильтон, он выглядел плохо. Не выспавшимся и злым, очередной день молчания с Боттасом дает о себе знать. У Льюиса сносит крышу, и он будет это всем показывать всеми возможными способами. Особенно если это касается его «
бывших».
— Да быть такого не может, — с улыбкой выпалил Хэмильтон, но в этой улыбке не было ничего доброго, она была пронизана сарказмом и болью, — он обожает свои волосы, все это знают, Златокудрый Лучик Солнца. Идеальный Себастьян Феттель? — В его словах отчетливо была слышна обида. Он как человек, которого все оставили, будет привлекать внимание всех, будучи самым заносчивым из всех.
— Никто не идеальный. Кроме тебя, конечно,
Лулу, — Льюис не позволял называть себя так, кроме самых близких, тех, что оставили его. Поэтому он терпеть не мог это обращение к себе, особенно со стороны других и Шарль это знал. Он хотел его уколоть. Все почувствовали, что намечается что-то плохое и это привлекло внимание других ребят, — Ну мне, наверное, как другу и соседу по комнате лучше знать, — Шарль не знал, что снова происходит с Себом. Он не хотел его спрашивать, он не хотел давить на него, не после их разговора, но что-то было не так, как будто до этого все было хорошо.
— Я сниму с него капюшон на зарядке, — С лица Шарля спала надменная улыбка, с которой он начал этот разговор с Льюисом. Он подумал, что это он навлек на Себастьяна беду в лице Хэмильтона. Он не хотел, чтобы кто-то трогал Себастьяна. Ведь ему и так нелегко с чем бы он не столкнулся. Шарль чувствовал на своих плечах ответственность, Себастьян всегда его защищал, он тоже должен.
— Не делай этого, — хмуро ответил Шарль. У Феттеля есть личное пространство, и Льюис должен был как никто понимать, что лучше сейчас его не донимать, но кажется этого заботило сейчас только то, что он чувствовал, а ему было очень больно. Как и многим здесь.
— Почему Себ обстриг волосы, он же вроде даже с Кими помирился? Или это ты его довел маленький засранец? — Льюис сдернул с головы Леклера его бандану и кинул ее в овраг, что был рядом с тропой. Кажется, Хэмильтон был настроен слишком воинственно, даже агрессивно, в этот момент рядом дернулись Карлос и Ландо, что были явно не довольны этим диалогом, но больше всего от этого диалога злился — Вечно ноющий обиженный ребенок, от тебя друзья только так сбегают. Чуть не потерял единственного кто готов терпеть твой «
цирк».
— Хэм, отстань от него, — Пьер не смог больше стоять в стороне. Леклер поник от слов Хэмильтона, они оба знали, как бить по больному, но если Льюис будет это скрывать, то у Шарля уже нет никаких на это сил. Он просто смотрел на него, грустно помотав головой. Он корил себя постоянно за то, что он плохой друг, за то, как он поступал с людьми, но Пьер видел, что теперь Шарль хочет измениться. Да, слова Шарля все еще звенели в его голове. Он чувствовал этот горький привкус предательства, но Леклер признался в этом, а значит не хотел жить во лжи с Гасли. Наверное, поэтому тот и решил дать ему второй шанс, не только чтобы исполнить план.
— О, смотри, «
французская революция» пришла, — кажется Хэмильтон и добивался того, чтобы к «
разговору» присоединился Гасли. Мальчишка встал между Льюисом и Шарлем, скрестив руки на груди. Напряжение вокруг усилилось.
— Он ничего не сделал тебе, — с серьёзным лицом ответил француз. Он почувствовал, как расстояние между ними начало опасно сокращаться. Льюис посмотрел на Пьера сверху вниз, смерив того надменным взглядом.
— Ты перешел мне дорогу, поддел меня за живое, думаешь я теперь просто так от тебя отстану, ещё и Вальттери переманил на свою сторону, — он говорил это тише, обращаясь только к Гасли. Он винил Пьера в том, что произошло между ним и Вальттери. Если бы он не послушал его их разговора бы не случилось. Вальттери бы не попался Вольффу.
— Никого я не переманивал, подумай лучше над своим поведением, — Гасли хотел уйти вместе со своими друзьями, потому что диалог на этом он считал завершённым, но не для Льюиса. Он схватил Гасли за кофту и притянул к себе. Мальчишки дернулись с места, но Пьер жестом показал своим друзьям, что все в порядке. Это было личное между ними двумя. Пьер и не подумал, что нажил себе врага в школе.
— Думаешь он бы сам по своей воле променял бы меня и на кого? Тусуется с твоим русским неотёсанным другом, думаешь он весь такой крутой постоит за тебя и друзей, много вообще знаешь про него? — Данил был для него все еще большой загадкой, но он знал его. Он был преданным, он был добрым, немного неотёсанным, но это не делает из него плохого человека. Это был его шарм навеянным его русскими корнями, для Пьера он стал братом. А брат за брата постоит, — Хреново ты выбираешь друзей, Пьер или приятно дружить с
убийцей?
— Что? — Нахмуренные брови взмыли вверх, он не понимал почему Льюис сказал это. Гасли растерялся. Он и забыл, что его Хэмильтон продолжает держать за кофту, что часть тропы, на которой они сейчас шли находилась рядом с оврагом. Что они двоя стоят в опасной близости к спуску, а земля была очень скользкой.
— Приятного полета, — прошипел Хэмильтон и толкнул Пьера от себя обрыву. Мальчик никак не ожидал этого поворота событий, а Льюис продолжал надменно улыбаться. Это и был его план с самого начала. Отправить Гасли в полет в овраг, а там уже неважен исход.
— Что ты делаешь. Нет! — Мальчишка не смог устоять на ногах. Он отступил назад и соскользнул вниз на мокрой почве, — Твою мать! — выкрикнул мальчишка перед тем, как кубарем спиной улететь вниз, совсем не понимая, что его ждет, ударяясь разными частями тела о кочки и камни, собирая грязь ветки тканью своей темно-синей кофты, своими шортами, своими волосами. На секунду ему показалось, что он снова стоит на ногах, но лишь на секунду, пока нога не подвернулась и он не почувствовал острую боль в районе лодыжки. Он продолжил свой полет вниз, стараясь прикрывать голову на сколько это было вообще возможно. Он чувствовал, как на его теле и на его лице появлялись царапины, ему казалось, что это конец, что он сейчас удариться обо что-то виском или затылком или сломает шею или позвоночник и умрет в луже собственной крови, но этого не случилось. Он долетел до самого дна, ударившись спиной о поваленное дерево, что лежало в самом низу. Гасли тяжело дышал, он был до смерти перепуган, но он был жив. Мальчишка боялся открыть глаза и посмотреть, что с ним произошло, боялся увидеть, как низко он пал и как его тело перемазано кровью и грязью. Из глаз полились слез, испуг заглушал боль какое-то время, но этого не хватило надолго. Все тело начало ныть. Он слышал, как наверху кто-то кричал. Пьер лежал на боку и когда он открыл глаза увидел перед собой опавшую почерневшую листву, что троилась в его глазах. В голове был туман, в котором промелькнула мысль, что ему до ужаса не везет. По лицу получал, в обморок падал, узнал, что родителей нет, а теперь еще и это… а ведь он думал сегодня с Леклером отправиться в город на картинг, ведь ему наконец было разрешено покидать здание интерната. Он не понимал, что крики, что доносившиеся до его ушей тихим эхом это было его имя. Он не отвечал. Ему нужно было прийти в себе.
— Пьер! Пьер! — Леклер смотрел вниз, на мальчишку, что лежал на земле и не отвечал на его крики и на крики Карлоса, Ландо и Антонио, что шел, чуть отставая от Кими и Себа и обернулся на крики. Он примчался, как только увидел, что его друг летит в бездну. Внутри Шарля все сжалось, в голове были только самые неправильные мысли. С криком мальчишка налетел на Хэмильтона, что стоял с слишком довольным выражением лица.
— Леклер, дурак ты чего творишь? — Сайнц был первым, кто попытался как-то остановить мальчишку, но тот случайно ударил испанца по лицу, размахивая кулаками, и Карлосу подбежал Ландо, рассматривая красный след на щеке. Шарль не умел драться. Он всегда старался избегать драк, потому что знал, что в большинстве случаев проиграет. Он всегда относился к противостояниям с холодной головой, но не когда его друг, что дал ему шанс исправить свои и измениться, лежит на земле и до него не добраться.
— Шарль! Не трогай его, — На крики сбежались и остальные ребята. Данил, Даниэль и Нико подбежали к оврагу, но к тому моменту Гасли уже начал шевелиться, пытаясь медленно подняться, но его подводило собственное тело. Себастьян был следующим кто прибежал на помощь Леклеру, что сцепился с Льюисом, который просто так не позволит себя трогать. Поэтому Шарлю пару раз неприятно прилетело по лицу и в живот. Себастьян обхватил Шарля сзади и попытался его оттащить, но тот в порыве гнева сопротивлялся, да и сам Льюис, кажется, вошел в раж, тогда его сзади начал оттаскивать Боттас. Внезапно с головы Себастьяна спал капюшон, все увидели небрежно остриженные волосы Себастьяна. Леклер перестал сопротивляться и испуганно посмотрел на своего соседа по комнате. Льюис тоже перестал драться и отошел намного назад. Все смотрела ошарашено на Феттеля, который перепугано бегал взглядом по присутствующим.
— Вальттери, отпусти меня! — отмахнулся Льюис от финна. Его взгляд был направлен на золотые волосы, которые, кажется, утратили свой блеск. Леклер не соврал. Сам Шарль не видел масштаб бедствия, но на это было очень грустно смотреть. Прическа явно нуждалась в доработке, но это было не главное. Вопрос в другом. Почему он это сделал? Себастьян отступил немного назад и снова надел капюшон, никто не задавал вопросов. Немец лишь отвернулся и пошел к Кими, что стоял на месте, с которого упал Гасли рядом с Антонио, что нервно продолжал смотреть вниз. Воспитанники интерната один за другим подходили посмотреть, что же произошло. Кто-то неодобрительно смотрел на Льюиса, а кто-то с усмешкой смотрел на Пьера, что лежал на самом дне.
— Пьер! Ты как! — Данил попытался спуститься чуть ниже, но сам чуть не соскользнул вниз, лишь Риккьярдо, что стоял рядом спас его от второго схода, схватив того за кофту. Нико оглянулся по сторонам, пытаясь что-то придумать и крепко схватился за ближайшее дерево с не очень толстым стволом, чтобы он мог удержаться. Мальчишка протянул руку Карлосу, который сначала недоумевающе посмотрел на друга, а потому быстро просек, что задумал Хюлькенберг к ним на помощь подошел Антонио и Себастьян, тот подозвал Кими, что немного нехотя решил тоже принять в этом участие, а тот уже протянул руку Даниэлю, ну, а тот Данилу. Ребята начали аккуратно спускаться цепочкой вниз, но даже их семерых не хватало, чтобы спуститься вниз, хотя бы до половины, а ноги опасно скользили на влажной почве, приходило зарывать немного подошву в грязь, чтобы она хоть как-то держалась, но держака не хватало, вся эта затея становилась очень опасной, потому что Нико и Карлос вряд ли бы удержали вес остальных ребят, но хотя бы теперь можно было докричаться, — Пьер! Ты там живой?
— Да, в каком-то смысле, — Пьер наконец услышал через звон в ушах, что его зовут. Он повернул голову и посмотрел наверх. Он с ужасом увидел каким глубоким был овраг и какой острый угол наклона он пережил, а еще как Данил пытается спускаться вниз, держась за Дэна. По своему неудачному опыту в спуске он начал махать руками, которые неприятно ныли, он пытался жестами прервать эту безумную затею, — вы придурки?! Не спускайтесь сами вниз здесь очень скользко, мы не выберемся… — он понял, что даже если он сейчас бы полез бы им навстречу, он бы не дополз, — кажется… что-то с ногой, я не смогу вылезти сам, лучше зовите на помощь! — Данил и Дэн начали подниматься вверх, послушавшись Пьера, да и какой никакой инстинкт самосохранения все же у них был, хотя в его существовании многие сомневались. Ребята переглянулись друг с другом. Данил не находил себе места. Он провел руками по волосам, зачесывая их назад. Он часто так делал, когда нервничал.
— Кто-нибудь сгоняйте и позовите Веббера или Тоста, — громко сказал Нико, пытаясь привлечь внимание ребят. Он, наверное, был единственный, кто с полностью холодной головой анализировал ситуацию и пытался найти самое верное решение, в то время как остальные были в полной растерянности. Однако все стушевались, боясь идти и просить о помощи учителей. Страх перед Веббером и то, что их неправильно поймут и накажут еще был больше, чем благосостояние их товарища по несчастью.
— Я это сделаю, — подбежал Ландо к Хюлькенбергу и Сайнцу, который одарил мальчишку безумным взглядом. Норрис хотел помочь, он привык к этой пятерке, он подружился с ними. Они его приняли, даже несмотря на то, что он дружил с Максом, с которым на тот момент все было не очень просто. С ним просто и не бывает. Карлос не хотел, чтобы он лез на рожон, но помочь Пьеру он не мог остановить. Сайнц подошел к Ландо, положив свои руки на плечи.
— Только аккуратно. Сам не навернись, — он посмотрел по сторонам и увидел Расселла и Албона, что стояли неподалеку, он не хотел отпускать Ландо одного, — Алекс, Джордж, — подозвал к себе Карлос мальчишек, которые без вопросов подбежали к испанцу, — пойдите с ним, — мальчишки согласно кивнули. Все трое с криками сорвались с места и побежали в сторону интерната за помощью.
— Я так просто это не оставлю, — Данил сходил с ума, хотя по его лицу это сложно сказать. Он выглядел абсолютно спокойно и только язык жестов выдавал его настоящее беспокойство. Он сжимал зло кулаки, метался из стороны и нервно приглаживал свои волосы, что снова выбивались из его прически. Он посмотрел на Леклера, который тоже пытался спуститься вниз. Сейчас они разделяли чувства о происходящем, даже если они друг другу не очень нравились, человек, который их объединял сейчас был в беде, и они не смогли это предотвратить, а возможно частично виноваты в произошедшем. Шарль думал о том, что это он раздраконил Хэмильтона, а Квят о том, что это он уговорил Боттаса бросить Льюиса и это совпало с тем, что Пьер попросил его залезть в кабинет Вольффа. Если отставить все эти мысли оставался лишь один факт, сейчас не могут ему помочь, — Хэмильтон! — взревел Даня, направляясь в сторону Льюиса. Все понимал, что кажется Данил собрался снова начать драку, сделать то на что не хватило сил у Шарля, но сюда мог явиться Веббер и застать все действо, но кажется сам Льюис сам не против был подраться еще раз и подставить Квята.
— Ты забрал мое, а я заберу твое, — лишь ответил британец с горькой улыбкой. Льюис готов был пожертвовать своим лицом, лишь бы насолить всем тем, кто причинил ему боль, любыми возможными способами, надавливая на самые больные места, а история Данила ему известна, порой слухи бывают полезны, потому что они не появляются из пустого места, а там уже можно раздуть какую угодно абсурдную историю, — как семья, поживает? — Внутри Данила вспыхнула неистовая ярость, он замахнулся, чтобы хорошенько прописать Льюису по лицо, но его схватили со спины Вальттери и Даниэль, что заметили, как Квят шел в сторону британца.
— Данил, Дани! Стой он того не стоит, — Закричал Валттери, финн встал между Льюисом и Данилом, когда убедился, что Риккьярдо крепко держит Дани и тот не сможет налететь на британца, ну и попутно на него самого, он не готов драться с Квятом, когда тот был под властью гнева. Данил вырвался из крепких рук Риккьярдо, но бросаться не стал, маленькая частица самообладания Дани все же одержала над ним верх.
— А он того стоит? — Из-за спины Вальттери спросил Хэмильтон с какой-то обидой в голосе. Боттас повернулся к своему соседу по комнате и покачал головой, смиряя Льюиса самым грустным взглядом. Как он раньше не видел этого в Хэмильтоне. Он всегда защищал Льюиса и его взгляды, он знал, что он мог вести себя, как гад, но только когда это ему нужно. Он не видел это сволочной мстительности в нем. Он видел в нем друга, он видел в нем опору, когда он только попал сюда, но это все исчезло, как замок из дождя. Растекся слезами по щекам.
— Какой же ты жалкий, — это была обида. Он не хотел видеть этого человека, но он не знал куда может переселиться и вынужден оставаться соседом Хэмильтона. Потому что его друг Льюис Хэмильтон умер, только в какой момент он так и не понял. Может быть в день, когда Нико попытался умереть? Его Льюис, что был веселым парнем, немного эгоистичным, но который держался своих друзей и близких, который не вредил так сильно другим, как он это делал сейчас.
Через время появился Веббер в компании трех британцев, который принес с собой веревку, что висела на его плече на перевес. Мужчина попросил ребят расступиться и идти в сторону интерната, часть ребят послушалась, но Шарль, Данил и компания остались с Антонио, они не хотели оставлять Пьера. Они не хотели оставлять друга. Мальчишка продолжал лежать на холодной земле на самом дне оврага, но уже на спине, а не боком. Почему-то в этот момент ему захотелось подумать, пока он ждал помощи… и ему пришла странная мысль. Что если Жюль исчез, потому что он как сам Пьер провалился в какой-то из оврагов. Здесь запросто можно сломать шею, Гасли понимал, что ему просто повезло, что он легко отделался, но тогда почему его тело не было найдено… сбежать из интерната не так просто все это знают, а если он убегал, то скорее всего через лес… Гасли смотрел на небо, соленые дорожки слез застыли на его щеках, неприятно подсушивая кожу, нога нещадно болела, но он боялся посмотреть, что же там такое. Почему-то он боялся, что у него перелом. Гасли повернул голову на бок и внезапно на его глаза попалась бандана, которую Льюис снял с Леклера, француз знал, что Шарль очень любит эту бандану, хотя в ней он выглядел немного глупо. Одной рукой он дотянулся до неё и спрятал перепачканную белую с орнаментами бандану себе в карман…
Марк Веббер обмотал одно из деревьев веревкой и начал медленно спускаться по ней вниз. Он плотно ступал на землю, чтобы, как и Пьер не соскользнуть вниз. Вот мужчина уже стоял над Гасли. Во взгляде преподавателя виднелись какие-то смешанные эмоции, которые Гасли не мог никак прочитать. Он начал медленно подниматься, опираясь на упавшее дерево, но зашипел от боли, когда начал опираться на правую ногу. Веббер помог аккуратно ему поднять и аккуратно усадил на ствол дерево. Он опустился перед мальчиком на одно колено и аккуратно снял кроссовок и носок, Пьер чувствовал себя странно, как будто он маленький ребенок, которого учат завязывать шнурки, он посмотрел на верх, где виднелись его друзья, что наблюдали за всем затаив дыхание.
— Везучий ты парень, Пьер, — француза до сих пор смущало то, что Веббер запомнил его имя, хотя прежде он смотрел имена всегда в журнале, а потом уже вспоминал лица воспитанников, — который раз мы так встречаемся. Третий? — Усмехнулся преподаватель. Нога была опухшей, мужчина аккуратно подвигал стопу Пьера, рассматривая его реакцию, — думаю у тебя растяжение. Неделя или две и будешь как новенький. Сейчас придумаю. Как вытащить тебя. Главное не оказывать давление на больную ногу. Вставай, обопрись на меня, — мальчишка аккуратно встал, опираясь на Веббера. Мужчина дотянулся к веревке и аккуратно обмотал вокруг талии Гасли. Марк громко свистнул, привлекая внимание мальчишек наверху, — эй, народ, — громко рявкнул преподаватель от чего мальчишки по привычки вздрогнули, — сейчас аккуратно тяните веревку на себя. Поможем вашему другу выбраться.
Веббер аккуратно встал сбоку, подпирая Гасли, но за веревку не держался, рискуя соскользнуть вниз. Они начали медленно подниматься наверх. Дани и Дэн аккуратно тянули веревку на себя, притягивая наверх француза, что иногда помогал себе свободной рукой продвигаться наверх. Шаг за шагом двое начали выбираться из оврага, но иногда все же приходилось вставать на больную ногу из-за чего в уголках глаз Пьера снова проступали слезы. Его нога становилась будто чугунной и увеличивалась в размере, в другой руке, что опиралась на месье Веббера, он держал кроссовок, что был снят с его больной ноги. Все чего он хотел — это просто выбраться из этой ямы и где-нибудь прилечь и поспать. Можно хоть в лесу и на земле. Когда они почти добрались до самого верха, он увидел, тянущуюся к нему руку Леклера. Он крепко ухватился за нее и наконец его вытянули. Он снова сел на землю и его крепко обнял Шарль, уткнувшись лицо в его плечо. Это произошло это так внезапно, что Пьер не сразу успел отреагировать, но обнял парня в ответ. Он почувствовал такое облегчение, когда снова смог коснуться своего друга. Он чувствовал, как к нему подходили другие и хлопали «
горе-героя дня» по плечу. Веббер тоже выбрался из оврага и аккуратно отряхнул себя от грязи. На секунду Гасли встретился взглядом с Данилом, он был благодарен за помощь, но в голове звенело слово «
убийца», значение которого он не совсем понимал и, стараясь не делать поспешных выводов, просто отвернулся, крепче обнимая Шарля.
— Так, нечего сидеть на холодной земле, пойдем, тебя надо в медицинский блок тащить или хочешь снова чтобы я на руках тебя нес, как малыша? — Все как-то с недоверием посмотрели на преподавателя. Шарль отпустил Пьера и помог ему аккуратно встать. Веббер снова подставил плечо для Пьера, чтобы тот мог, опираясь на него, не оказывать большого давления на больную ногу, — давайте дуйте вперед, скажите, что разминка отменяется и все свободны. Пусть занимаются своими делами оболтусы, — ребята н сразу отреагировали на слова преподавателя, с сомнение посматривая то на Гасли, то на Веббера — Чего стоите? Не съем я его! И обувь почистите, иначе заставлю мыть вас весь холл, — Мальчишки вынуждены были послушать месте Веббера и пошли вперёд, оставляя с ним Гасли один на один, — ну рассказывай? — Гасли молчал. Он не совсем понял, что он должен был рассказать он не понимал, что от него хотел Веббер. Мужчине тяжело вздохнул, — боже, вы дети порой строите из себя таких умных, а когда не надо включаете дурачков, кто тебя отправил в полёт? И давай без этой темы со стукачество, так и помереть можно было.
— Льюис Хэмилтон, — Коротко ответил Гасли. Он не знал почему, но кажется он доверял Вебберу, либо хотел просто насолить британцу за то, что он сделал. Возможно, это было связанно с тем, что взрослый полез за ним в овраг, рискуя и собой и пока он был к нему очень даже добр. Гасли ощутил странное чувство возмездия, когда произнёс имя Хэмильтона и защиты, потому теперь знал, что мальчишка не избежит наказания, про себя Гасли думал, что не должен был бы так радоваться наказанию Хэмильтона, потому что, по его мнению, они слишком жестокие. Веббер покачал головой, слегка усмехнувшись.
— Хэмильтон значит, — повторил еще раз Веббер. Теперь Гасли был уверен в том, что Хэмильтону прилетит по первое число и его ничто не спасет, все знают тут суровые наказания, — Никто обычно этому поганцу дорогу не переходит, ну знаешь, за ним стоит богатая семья, да и на людях он старается держаться так, что к нему не подкопаешься, но ты ему знатно насолил, раз он показал свое настоящее лицо. Ты мне нравишься малец. Прям маленький борец за правду, а в правде все знают сила, — Пьеру было странно слышать подобные слова похвалы, но он их принял. Видимо месье Вебберу тоже не очень нравился Льюис, — Тебе уже кличку дали?
— «
Мальчик-благородство», — быстро и тихо ответил мальчишка. Веббер рассмеялся, Гасли тоже забавляло это имя, но он привык, что многие к нему так обращаются. Это было даже как-то похвально, что все знают по его благородным принципам и горячей голове, с которой он борется за справедливость.
— Очень аккуратная кличка, хотя могли бы постараться и получше, все я знаю. «
Лучик», «
Медоед», «
Халк», «
Чили», «
Айсмен», «
Торпеда» и другие, — мальчик задумался. Разве эти кодовые имена придумывается не для того, чтобы засекретить кто есть кто, — дети почему-то думают, что мы, учителя, ничего не видим и не знаем. Вы же здесь хулиганы, за вами нужен газ до глаз за большинством из вас, но попадаются исключения. Был до тебя мальчишка, Жюль. Хороший был парень. Себастьян, он любит темнить, но у парня золотое сердце, не только волосы, зря он остриг их, — слова Марка смутили мальчишку, прозвучало это так будто Веббер скучал? У Гасли закралось зерно подозрения к преподавателю, но также его смущало это отношение к ребятам и на момент ему показалось, что Веббер мог что-то знать про исчезновение Жюля, но первое его смущало его больше. Если он сейчас начнет спрашивать его о Бьянки, Веббер может подумать что-то неладное, если он к этому причастен. Вся история с тем, что он все знает породило в Пьере жуткую паранойю, что Гасли и ребята пытаются найти скелетов в шкафу этого заведения.
— Если вы это осознаете, то зачем так с нами? — Перебил его Гасли. Он не мог понять почему с ними так обращаются, крики, насилие, физическое и ментальное, они будто находились в тюрьме, — зачем клетка, эти неоправданно жестокие наказания? — Только за месяц, проведенный в интернате, его друзья претерпели самые разные наказания, о которых никому не хотелось говорить.
— Потому что по-хорошему раньше никто из вас не понимал, поэтому вас и отправили сюда, — это ощущалось как удар по лицу. Пьер вспомнил как сам попал сюда. По его мнению, это было недоразумение, в котором он был виноват в меньшей степени, хотя он сломал мальчишке руку, но кто спрашивал его мнения? Кто спрашивал оскорблял ли тот мальчик его и его семью почти каждый день, что однажды его терпение встретило его логический конец, — Это воспитание, дисциплина, что после каждого вашего глупого действия есть противодействие.
— Но неужели это нельзя донести по-другому, — с каким-то отчаянием спросил Пьер. Мальчик надеялся повлиять на преподавателя достучаться до его совести, посеять зерно сомнения в методах воспитания. Ему хотелось кричать о несправедливости по отношению к детям, что здесь находились. Да, они оступились. Кто-то больше, кто-то меньше, кто-то вообще не виноват, что у их родителей проблемы с финансами и это был единственный выход. Неужели они не заслуживают другой дороги, другого к себе отношения. Жестокость порождает жестокость и «
лечить» это еще большей жестокостью отнюдь не выход.
— Хорошо. Давай посмотрим. Твои два друга Данил и Даниэль и Макс были наказаны, за нарушения дисциплины в классе, если мне изменяет память. Если бы я запомнил каждое наказание с ума бы уже сошел, но эти ребята частый случай. Сложно забыть двух клоунов и их бывшего дружка, но из троих наказанных эти двоя потом все равно нарушили правило. Как на это реагировать? — Квят и Риккьярдо сбежали из интерната, когда им было это запрещено, потому что устроили клоунаду, но им закон не писан, они были неисправимы, но они и не были плохими. Или были? Данил хотел начать драку с Максом, но Дэн просто читал злые стишки и вносил хаос, чем он занимается частенько, — или хорошо, в ваших кругах, как Халк и Чили донесли до Окона, что он крыса? Появляется внезапно мальчишка вздрюченный и дерганый и шугается двух ребят, что же произошло? А я объясню, как мы объясняем по-плохому, что быть хулиганами плохо, так и твои друзья объяснили по-плохому, что быть стукачем не круто, — этот момент все еще жив был в памяти, что в ребятах, что были здесь жила жестокость. Один сплошной круг жестокости, который кажется никогда не прервется.
Гасли больше ничего не сказал, он чувствовал руки Веббера на своей талии. Было как-то не по себе. Он снова хотел покинуть это место. Забрать Данила, Шарля, каждого ребенка отсюда, даже Льюиса, и увезти отсюда как можно дальше. Это неправильно, но и логика, к сожалению, в этом прослеживалась. Горькое осознание. Что в жизни не получается всегда по-хорошему. Его сегодняшнее падение в овраг можно сказать тому подтверждение, что он хотел как лучше, но получилось, как всегда. В голове Пьера было столько мыслей. Начиная со слов Веббера и заканчивая словами Льюиса. Почему он назвал Данила убийцей? Небо становилось темнее, но дождь не собирался срываться на их головы, зима подкрадывалась, остается только радоваться, то на юге Франции она теплая.
***
Ребята сидели уже переодетые в общей гостиной, огонь в камине не горел, а если освещалась естественным светом, а через старые форточки просачивался противный холодный сквозняк. Собрались Дэн, Дани, Карлос, Нико, Шарль и к ним присоединился Вальттери, что не знал куда деться и поэтому Данил позвал его с собой, тем более что он был немного в курсе происходящего… Все ребята думали о случившемся. Они ждали новостей о Пьере, надеясь, что ничего серьезного не произошло. Да, они видели, как тот вылез из оврага, но выглядел мальчишка плачевно. Перепачканный, оцарапанный, с одной ногой без кроссовка, они не знали, что делать без него. Все будто бы застыло. Как будто Пьер пропал, для некоторых это чувство показалось очень знакомым. Все думали, что Гасли не место в этом интернате, он его ломает любыми возможными способами, каждый думал, как за это время мог обидеть Пьера, что здесь им самое место. На ребятах не было лица, никто и не предлагал, что Льюис так в открытую может сорваться при всех. Большое всех переживал Данил.
Он знал, что Льюис что-то сказал ему. Он прочитал в глазах Пьера растерянность, которая была обращена именно к нему. О Квяте раньше ходили разные слухи, о том, как он попал в школу, он долго жил с клеймом, но многие поняли, что не все слухи правдивы, но ведь что-то давало повод, а значит доля правды в этом была. Кажется, он должен рассказать о своём прошлом раньше, чем себе предполагал. Он снова должен был объясняться. Другие ребята, что были здесь обычно этого не требовали, но француз был исключением из правила. Только всем казалось, что Гасли наконец начал вживаться в их кругах, как снова что-то происходило. Он чем-то напоминал другого мальчика. Стоффеля по кличке «
тридцать три несчастья», но то, что переживал Пьер было намного хуже. Он был тем, кто начал менять жизни ребят, показывать, что можно по-другому, указывать, что обыденные для них злые вещи, это было плохо и они это понимали.
— Как нам поступить? Нам надо отправится в город, — первым подал голос Хюлькенберг, как будто очнувшись ото сна, — правда на картах, наверное, не получится погонять, но у нас и другие дела есть, — Нико продолжал оставаться одним из тех у кого была на этот момент холодная голова, он старался думать о главном, в то время как другие, погрязли в своих мыслях, — например, наш план Бритни Спирс. Мы должны наконец-то связаться с Нико и узнать, что произошло и что происходит.
— Пьер мог свернуть шею из-за того, что он попросил Льюиса добыть эту сраную расчёску, а ты сейчас думаешь о деле? — Ответил Холодно Данил. Шарль был солидарен в этом мнении с ним. Как можно в такой момент думать вообще о делах, но с Халком был согласен Даниэль и немного Карлос. Ландо вселил в него желание все же разобраться, что к чему. Он не лез в это дело с головой, но может быть самое время начать. Так он искупит свою ошибку перед Жюлем и может перед Максом. Потому что вся четверка невнимательно отнеслась к своему другу.
— Думаю, как и он сам, да, он пострадал из-за него, — Халк был уверен в своих словах и уверен в преданности Пьера своему дело, который он по сути и начал, когда украли его камеру, перерыв все его вещи и, получив то злополучное фото, он и что удивительно Шарль, — Как Кевин, мы не знаем кто на него напал и говорить он не хочет и на то должна быть веская причина. Он знает что-то или Себастьян? Почему он решил остричь волосы? Он явно не сказал ничего Кими. Тот бы уже убил за своего друга любого виновного. Почему Макс молчит? — Нико пытался выстраивать причинно-следственные связи в своей голове. Если Кевин все узнал, то может быть он испугался, что мог исчезнуть, как Бьянки или может быть история как с Росбергом. Почему с Максом ничего не произошло, почему Себ уже месяц выглядит так будто он на грани нервного срыва. Столько вопросов и на все был один ответ. Он уже витал в воздухе, но никто не хотел принимать это за правду и старались искать другие версии.
— Макса шантажируют, я уверен в этом на сто процентов, — вступил в разговор Риккьярдо. Он все еще был на него страшно в обиде, но отступать не собирался, — как и Себастьяна я полагаю, хотя не знаю как, но сомнений нет. Он тоже часть нашего дела, хотя мы долго не обращали на это внимания, — продолжил мысль Хюлькенберга Дэн. Всем нравился Себ, да он иногда хитрил, чтобы добиться успеха, но в отличии от того же Льюиса, был добр к большинству ребят и готов был помочь, — возможно, есть какая-то еще фигура, — продолжил рассуждать австралиец, его не оставляла в покое одна мысль, что зародилась у него в голове, — кто-то украл камеру, кто-то кто знал о ней, потому что даже мы не знали на тот момент, что она у него есть, даже две, — Пьер никогда не являл в интернате свое хобби, он боялся, что и вторую камеру кто-то разобьет или украдет, он прятал свои фотографии подальше и кажется он сделал где-то свой тайник с личными вещами, он ничего не говорил, когда в разговоре всплывало его хобби, — кто-то кто знает больше других, — обычно под эту категорию подходили сплетники Эстебан, Антонио, Льюис, но никто не подходил под их дело или может они чего-то не знали, — кто знает личность нашего школьный маньяк. Это точно кто-то из преподов, ну не может Чеко щемить всех этих ребят. Или Льюис, несмотря на то как он себя показал, да любой из хулиганов из любого класса. Не знаю Эванс, Мортара, Джев, те мелкие гавнюки Тиктум и Мазепин, да кто угодно. Мы все мыслим мелко, а тут настоящие «
Милые кости» происходят, — в свое время этот фильм произвел неизгладимое впечатление на мальчишку, от чего тот еще долго боялся своих соседей, боясь в один прекрасный день просто исчезнуть, как главная героиня, — все поняли к чему я клоню. Не знаю. Это может быть Веббер, Хорнер. Они просто жуткие садисты или может быть сам Вольфф, король всех садистов и этого места, поэтому они молчат? Потому что если тебя прижал сам директор, то что ты тут сделаешь? Зная Макса, он бы не стал рассказывать своему отцу, потому что в любой ситуации он будет бит. Себастьян не будет из принципа, чтобы не осложнять ситуацию в семье ещё больше. Вопрос в другом, что такого произошло, что так их пугает.
— Домогательства? Если не сказать хуже, — озвучил вслух Халк мысль всех присутствующих. Ребята одарили Немца самым неодобрительным взглядом, на который они были способны, но тот был с примесью страха. Нико уже видел похожую ситуацию, когда эту мысль в шутку озвучил Кевин пару недель назад. Хюлькенберг и предположить не мог, что когда-нибудь он будет согласен с мыслью датчанина, что однажды он увидит его побитым. Тогда он понял, что все здесь что-то скрывают. Это было и так понятно, но масштабы этих секретов начали устрашать.
— Сдружился каким-то боком с Кевином и теперь говоришь как он? — Внезапно сказал Карлос. В его картине мира весь тот ужас, что происходил не давал покоя, что это может произойти и с Ландо. Что он не сможет его защитить. Как Льюис Нико, несмотря на всех их странные отношения, как Даниэль Макса, хотя тот всегда оберегал Ферстаппена, как Кими Себастьяна, а ведь эти двоя были вместе больше всех. Раздался тяжелый вздох Хюлькенберга, ему казалось будто он один видит к чему все идет, и никто его не понимает, хотя это было не так.
— Сложи два и два, — Нико полностью повернулся к Сайнцу и попытался объяснить на пальцах, — Фотографии полуголых мальчишек, предметы, которые пропали, но напрямую с ними связаны. Кроссовки, расческа, игрушка, — сами «преступления» в глазах Нико выстаивались в четкую картину. Как работы серийных убийц, — это улики скорее всего. Кто-то пытался их спрятать, но не уничтожить. Чисто поведение какого-то маньяка. В любом фильм и в любом подобном громком деле такие ребята оставляют что-то на память, а если он находится здесь, он может просто где-то это спрятать, и никто даже не поймет, что к чему. Собственно, с чем мы и столкнулись. Почему кроссовки были у Тоста, может быть, и понятно, но как расческа оказалась у Вольффа и где игрушка Макса. Кто-то заметает следы. Я тебе зуб даю в следующий раз мы найдем улику не знаю… У Абитебуля или, хрен его знает, Бинотто, хотя более не подходящего под это человека я не знаю.
— Если это окажется правдой, то это ад, — тихо вступил Вальттери, что стоял поодаль, он всегда выглядит серьезным, но сейчас он был серьезней чем обычно, — Никто не признаётся в этом. Нико пытался покончить с собой, но это уже под вопросом. Жюль пропал, простите, но я не уверен, что он жив, что, если те хотели все рассказать и от них просто могут избавиться. Кевин прямое доказательство, что никто не в безопасности, — Боттас рассуждал холодно и даже жестко, так как он не был привязан ни к кому из ребят. Это навело Леклера на одну мысль.
— Кими как-то просил меня уйти из комнаты, пойти ночевать к Пьеру, — зачем Кими это сделал? Разве что он знал, что Себастьяну грозило опасность, а Райкконена боялись все без исключения, — Прости, Дани, да я спал на твоей кровати, — конечно, он не мог упустить и этого без внимания за что получил осуждающий взгляд от Квят. Кажется, кто-то попросит сегодня новое пастельное белье, — Себастьян ходил долгое время побитым, кто бы то ни был он добился того, что Себ ничего не скажет.
— Я готов поехать и отправить письмо для Нико, которое вы написали, у меня есть деньги я готов оплатить быструю доставку, — Нико вызвался сам все сделать, но на деле у него была мысль узнать в городе, что известно о деле Бьянки, потому что исчезновение ребенка не могло пройти бесследно. Он в любом случае должен был оказаться в городе, чтобы уехать. Это ближайшая местность, а все вокруг чертов лес, который кольцом скрывал от глаз людей это богом забытое место.
— Я поеду с тобой, — вызвался и Вальттери. Он подумал мало ли надо было бы еще подделать подчерк где-то. Нико благодарно кивнул. Если вызвался один помогать, то в это дело впишутся и другие. Так и начало происходить.
— А я попытаюсь поговорить с Максом, — снова выступил Даниэль. Теперь у него для этого была веская причина и Макса не сможет он него отделаться. Риккьярдо сам не очень хотел давить на Ферстаппена, но он чувствовал ответственность и сделает все необходимое.
— Я попробую найти игрушку Макса, — подал голос Карлос. Он сам не верит, что снова ввязывается в какую-то абсурдную авантюры. Сколько их было за спиной четверки, но в этом году, после всего произошедшего, это была первая для него, — не уверен, что что-то выйдет, но хотя бы залезу в коморку Тоста, может он тоже там как пропавшая вещь, ну или попробую по фото определить, что где. Попрошу Ландо помочь мне, — он противоречил себе утреннему, но слова Норриса все же оказали на него влияние. Он должен был помочь друзьям.
— Неужели ты решил принять активное участие, а не просто быть согласным с нашими словами, — удивленно похлопал глазами Риккьярдо и с силой хлопнул Сайнца по спине, чуть не выбив из него весь дух, — да-да мы заметили Карлос, что ты нихрена не делал. Наконец решил проснуться и снять свои розовые очки влюбленности.
— Ландо благодари. Он все время меня с этим донимали, — в своих мозгах ребята мысленно восхваляли Норриса, что наконец вернул им их Чили, парень, казалось бы, начал отдаляться от их реальности, но его вовлеченность в дело, доказало обратное. Он с ними навсегда и заодно, — Я просто хочу, чтобы все это закончилось.
— Пьер просил, чтобы я последил за Себастьян, я могу попросить его расспросить. У нас был недавно разговор, и я почти его расколол? — Леклер думал, что именно его разговор и довел Себа к черте, когда он решил, остричь свои волосы. Он хотел помочь, хотя понимал, как и Даниэль, что это может быть очень больно ему и самому Себастьяну, он попытается выведать, что-то у Кими. Он надеялся, что Феттель послушался его и они помирились, потому что тот рассказал ему что к чему, но это не вязалось с той картиной, что сейчас имелась. Либо Кими выжидая, чтобы разорвать обидчика на клочки, либо… он все еще не знает. Вдруг до Леклера дошло, — Джовинацци, — тихо прошептал Шарль. Все вопросительно посмотрели на монегаска, который сиял от внезапной идеи, — я говорил с Антонио, он говорил, что его много спрашивали о Пьере, а что, если он знал про камеры. Он кому-то про них рассказал. А что, если он знает еще что-то. Этот мафиози тот еще ящик Пандоры, Карлос. Может поспрашиваешь его? Боюсь меня он пошлет.
— Да, хорошо, — кивнул Карлос. У него с Джовинацци были нейтральные отношения и тот надеялся, что сможет договориться с итальянцем, только на сколько ему было известно он собирался в город. Наверно он, Ландо и его друзья, ну и по всей видимости Шарль, все же проведут выходные вместе, сочетая приятное с полезным. Картинг с допросом.
— Я поговорю с Пьером, — Данил долго слушал доводы своих товарищей, он не хотел признавать, но те были весьма весомыми. Он понимал, что с Пьером все в порядке и он бы хотел добиться справедливости для ребят, которые пострадали в этом месте, — думаю он не упустил возможности что-то разузнать у Веббера.
— Тогда решено, у всех свои задачи, мы должны их выполнить, погнали ребят, шоу должно продолжаться, — хлопнул в ладоши Нико. Очередной их брифинг был завершен на боевой ноте.
***
— Что такой задумчивый? — Окон и Стролл гуляли по городу перед тем, как тем как отправится кататься на картах. Выглядело так будто дождь все же собирался полить, тем интереснее была бы гонка между ними двумя, хотя Эстебан все еще не был совсем уверен в том, что он был хорошим гонщиком, да и не был уверен, что в итоге окажется на картинге, по деньгам было совсем худо, как и у многих ребят. В шутку Лэнс называл ребят из интерната на французском «
les petits coureurs» или маленькие гонщики. Француз тяжело вздохнул, утренний инцидент произвел на него неизгладимое впечатление, как, наверное, и на всех, кто там находился.
— Хэмильтон скинул Гасли в овраг, потому что тот как-то перешел ему дорогу, — он не был в курсе полного контекста событий, но он был уверен, что это касалось Нико и Вальттери. Льюис бы не отреагировал бы на любую другую провокацию, ну или сам бы устроил свою. Хотя Пьер был один из тех редких ребят, что был добр к нему. Даже несмотря на то, что он дружил с его обидчиками и он был уверен, что именно он повлиял на решение Нико извиниться перед ним. Он был даже в какой-то степени благодарен этому.
— Гасли… Пьер? — Внезапно перебил поток мыслей Лэнс. Окон был довольно удивлен, что Стролла, хотя он помнил, что они все вместе гоняли на картах, но он же не мог запомнить каждого парня.
— Да. Ты его знаешь? — Решил уточнить Эстебан. Лэнс не рассказал ему, как вышел на прямую связь с интернатом, почему решили организовать вообще это событие. Причину, по которой он встретились и подружились. Ведь все началось не с Окона.
— Да и некоторых его друзей. Дани, Дэна, Нико. Я встретил их на картах, — Лэнсу понравилась та гонка. Он был рад, что ребята были очень даже конкурентоспособными, на фоне других, кто часто бывали на том картодроме, даже пытались навязывать ему борьбу, — забыл, что мой отец организовал для вас выезд на карты, ну так это случилось после того, как я с ними познакомился, — хитро вскинул своими густыми бровями Стролл с широкой улыбкой на лице, — черт, не знал, что у вас так жестко, — продолжал с улыбкой говорить мальчишка. Будто это для него это была какая-то шутка, это немного смущало Окона в их общении, что Стролл не понимал его реалии.
— Ты сейчас серьезно? Вроде бы я рассказывал тебе, что недавно меня зажали двое, у нас не очень весело, у нас есть жестокие ребята, что могут ударить… тебя по лицу, — Эстебан все время пытался объяснить Лэнсу, что дети бывают разные, что есть бедные, а есть богатые, что они из двух разных миров, но кажется Лэнс не чувствовал особо границ. Это иногда было забавно, а иногда пугает.
— Он хоть цел? — Окон скривился, что означало и, да и нет. Он был немного взволнован состоянием Гасли, но не был его другом, а вот Стролл был, поэтому он сейчас здесь и рассказывал о том, что происходило в интернате, поэтому Лэнс подарил ему телефон, Стэф и Нико были не первыми кто придумал протащить телефон в место, где они были категорически запрещены. Ночами бывает странная картина, когда Даниэль и Эстебан лежат друг к другу спиной, укрытые с головой и тихо с кем-то переписываются, даже не подозревая, что и у одного, и у другого телефоны, — кстати, готов сегодня покататься?
— Ты ведь в курсе, что у меня денег нет? — Грустно усмехнулся Окон. Лишний раз почувствовал себя ничтожно в сравнении со своим новым и, наверное, единственным другом, хотя после того, как Стролл побывал в их интернате, теперь с ним здоровается Чеко, что довольно странно, — нам дают не очень большие карманные, а родители не могут позволить себе дать мне денег. Я же тебе говорил.
— У меня есть. И много, — Лэнс был из тех ребят, что были очень богаты, в какой-то мере скромны, но при этом всегда предлагали свою денежную помощь. Будь Стролл постарше, он бы мог называть его своим «
папиком». Жизнь с появлением Стролла младшего начала стремительно меняться, но пока не сам Эсте, — я могу заплатить за тебя
— А потом я тебе буду должен по гроб, ну уж нет, — Окон пытался сделать вид, что он не продается, хотя в душе надеялся, что тот будет настаивать и он согласиться, потому что он очень уж сильно покататься вместе с Лэнсом.
— Зря ты так говоришь. Я по дружбе предлагаю, — Стролл задумался и внимательно посмотрел на Окона, — Почему вам мало денег дают? — Эстебан хотел рассмеяться от полной безнадежности.
— У нас плохо с финансирование? — хлопнул по бокам мальчишка, проблема была на лицо. На верхних этажах была проблема с крышей, потому что так протекала, страшная сырость, одна часть здания вообще закрыта и пустует и единственное место, что там используется это клетка. Местные предметы мебели, казалось, еще видали рыцарей в свое время и сто тысяч раз переделывались, — Ты же был в школе. Этот недо-замок вот-вот развалится, — Лэнс промолчал и ребята остановились на месте. Стролл задумчиво потер свой подбородок.
— Слушай, а может быть устроить благотворительные заезды, найти спонсоров или меценатов, — Эстебан тяжело вздохнул и посмотрел вверх, желая найти у неба ответы, но в темном небе он их явно не найдет.
— О вау, круто, встаньте дети встаньте, встаньте в круг, деньги сами к нам придут, — начал дразниться Эстебан. На какой-то момент ему показалось, что Стролл обиделся на него, но потом все же сломался и усмехнулся с шутки француза, — Как ты это видишь?
— Я могу попросить отца? — Если бы Эстебан получал евро каждый раз, когда Лэнс упоминал в их разговоре своего отца, то он бы уже стал богатым, по его меркам, может быть даже смог подарить что-нибудь Лэнсу, потому что пока все его подарки были безвозмездны.
— У тебя всегда все связано с ним? — Переспросил его Эстебан с некой усмешкой, но кажется Стролл младший принял это как что-то личное и начал объяснять, что к чему.
— Ну с точки зрения его компании помощь школе интернату это неплохо для его имиджа, — Лэнс хорошо разбирался в политике и в экономике, Эстебан снова чувствовал себя дурачком, но слушая внимательно Лэнса, он черпал какие-то новые знания, — то есть он как человек политики заинтересован в том, чтобы у мальчиков подростков, что попадают в такие заведения, тем более в черте его города, был шанс на нормальную жизнь, — Лэнс объяснил все с очень умным лицом, они снова продолжили свое движение и дойдя до поворота, Эстебан начал замедляться, он увидел как из-за угла вышел уж слишком знакомый ему преподаватель месье Хорнер, а рядом с ним «
герой среды» Ферстаппен старший. Внутри француза разыгралась настоящая паника, он посмотрел по сторонам, пытаясь найти, где можно немного притаиться, и увидел чуть подальше глубокий проем, где можно было встать, как за стеной. Лэнс, кажется, волнения своего друга не заметил и продолжал говорить о своем. Эстебан взял руку Стролла и повел его к проему, -… это важно для избирателей, особенно в небольших городках, так они чувствуют, что им не все равно, а как отец он заинтересован в том, чтобы у меня были дру…
— Лэнс… варежку завали, — Стролл недоумевающе посмотрел на француза, который притянул его к себе и аккуратно прикрыл его рот рукой, чтобы избежать лишних вопросов. Мальчишка начал аккуратно посматривать из-за проема.
— Я дышать не могу. Пусти, — пробубнил через руку Лэнс. Эстебан аккуратно убрал руку с лица Стролла, что тоже аккуратно посмотрел из проема, наблюдая как двое мужчин заходят в какое-то кафе, — Что такое? Кто эти двоя? Один выглядит знакомо, а второго я что-то не припомню.
— Это Хорнер, один из наших преподов, тот что самый жуткий я бы сказал, хуже Вольффа честное слово, — Если историю или гуманитарные науки можно было понять, то точные науки в исполнении Хорнера были полнейшим ужасом и дело было не в трудности заданий, а в самом преподавателе, он был из категории преподавателей, который напрочь отбивал любое желание учиться, а этот хрен рядом, отец Макса Ферстаппена, помнишь была драка в холе, — Стролл тоже застал эту не самую красивую сцену и был немного в шоке, наверное он впервые в жизни увидел как у людей после драки идет кровь. Он тогда был бледнее простыни и ничего не сказал.
— Это тот мужик, на которого Дэн напал, — удивленно спросил Стролл. Будто того страха, что был в среду не существовало.
— Именно, — коротко ответил Эстебан. Глаза Стролла опасно загорелись, это очень не понравилось Окону. Это предвещало что-то не очень хорошее. Он сразу понял, что тот задумал и начал быстро качать головой.
— Проследим за ними? — Окон начал тихо ругаться на французском, продумывая все возможные сценарии, где в любом из концовок ему приходит конец. Почему-то Окон до ужаса боялся попасть на любое наказание, хотя по сути ничего криминального он сделает если он зайдет в то кафе, но мало ли что подумает Хорнер.
— Ты что рехнулся? Хорнер меня знает, — прошипел Окон, будто преподаватель был еще неподалеку, будто кто-то их подслушивает. Все тело сковывало от нервов. Мальчишка смотрел по сторонам, даже после инцидента многие ребята все равно поехали в город. Видимо Окон судил по себе, что он бы подслушал.
— Ну меня-то нет, — подмигнул Стролл и отправился в сторону кафе, — Жди здесь, — прикрикнул с улыбкой Лэнс и в припрыжку двинулся поодаль от Эстебана, который хотел вырвать себе волосы на голове.
— Лэнс! Лэнс дурья башка! — крикнул в след Окон, но вот парень скрылся за дверью. Эстебан ударил затылком о бежевую стену. Ему ничего не осталось ничего кроме как ждать своего друга. Каждая секунда казалось вечностью. По улицам поднялся ветер, что гнал по дорожкам темные листья. Холод неприятно заползал под куртку Эстебана, ему казалось, что Лэнса там уже съели и Хорнер и Ферстаппен старший. Особенно второй. Его появление в стенах школы всегда означало бурю, обычно дети на запоминают чужих родителей, но Ферстаппен старший просто всех пугал. Внезапно он заметил, как по улице шла довольно знакомая троица. Окон в очередной раз запаниковал, они явно его видели и, если он сейчас куда-то дернется это будет очень подозрительно. Навстречу Эстебану шли Райкконен, Феттель и Джовинацци. Кими был в солнечных очках, хотя погода была совсем не ясной, Себ уже не носил капюшон, и его прическа явно отличалась от того непонятного утреннего бардака, который прической сложно было назвать и Антонио с развивающейся темной гривой. Единственная «Рапунцель», что осталась теперь в их классе поскольку Себастьян не был больше обладателем длинных золотых кудрей. Итальянец и немец о чем-то болтали, в то время как финн в привычной себе манере молчал. Они были все ближе и ближе, — Черт… О, привет, Кими, Антонио, Себастьян, я тебя не узнал… не будь здесь Кими и Анто.
— Привет, Эсте, да вот… решил раз уж менять прическу, то делать это хорошо, — отшутился Себастьян. Его настроение было явно лучше, чем с утра. Тогда на нем лица не было. Бледный и навязавшийся, а сейчас даже появился какой-то здоровый румянец.
— И то верно, но надеюсь кудряшек будет побольше, когда волосы отрастут, — Эстебан старался изо всех сил старался поддерживать небольшой разговор, но кажется Себ заподозрил что-то неладно, когда Эсте начал бегать глаза и по Джови и по Райкконену.
— Я тоже, попросил подравнять, а они практически все обрезали. Так что-то наверху осталось, — отшутился Феттель поглаживая свои полосы сверху, немного их распушив. Появилась неловкая пауза. Совсем короткая, но Окон почувствовал себя очень неуютно, — Что ты тут делаешь? — Внезапно прервал паузу Феттель, немного нахмурившись.
— Друга жду, мы собирались пойти на картинг, — автоматом ответил Эстебан, надеясь, что немца устроит такой ответ. Тот посмотрел по сторонам, будто хотел убедиться, что сейчас подойдет кто-то знакомый, но никаких знакомых ему лиц не было.
— Честно, больше похоже на то, что ты прячешься, — в лоб отвел ему Феттель то, что думал. Эстебан подумал, что лучше он скажет сейчас правду, но частично. Что рядом Хорнер, но не то, что он был с отцом Макса и то, что Лэнс пошел подслушивать его разговор.
— Тут Хорнер где-то неподалеку патрулирует, — пожал плечами Окон. Джови и Райкконен переглянулись за спиной Себа, а тот вскинул одной бровью
— Разве не Сирил сегодня? — Переспросил парень. Себастьян сам начал осматриваться по сторонам. Была такая привычка у ребят из интерната, что они очень не любят, когда преподаватели за ними следили даже в городе, будто в «
замке» их не хватало.
— Но увидел я почему-то именно Хорнера, на моем месте вы бы тоже от него спрятались, — кажется на этом моменте даже Кими усмехнулся. Антонио с улыбкой опустил голову, пытаясь скрыть ее.
— Согласен, — кивнул с улыбкой Себастьян, — Мы тоже собирались на картинг, так что увидимся, — ребята начали отходить и махнули рукой на прощание.
— Пока, ребят, — махнул рукой в ответ Эстебан. На секунду ему казалось, что его пронесло, но не успели ребята далеко отойти, как из кафе выбежал Стролл и закричал ему.
— Эсте! Побежали! Побежали! — мальчишка схватил за рукав Эстебана и с силой потянул его вперёд. Мальчик сначала немного упирался, но тут увидел, как дверь кафе снова начало открываться. Внутри все застыло, ему казалось, что сейчас их двоих разорвет.
— Что такое? — мальчишки сорвались с места, Стролл поглядывал назад, похлопывая того по спине, чтобы бежал быстрее. На мгновение Лэнс увидел Хорнера, что сурово начал осматриваться по сторонам и как только он начал
— Они просекли, что я подслушиваю, — громким шепотом пытался объяснил Лэнс, но кажется тот не был совсем напуган, он был в восторге, ребята пробежали мимо троицы, которую еще пару минут назад встретил Окон. Мальчишки обернулись на крики Стролла, который случайно задел плечом Кими, — народ, беги! — Ребята недоумевающе посмотрели, на убегающих Стролла и Окона, а когда снова обернулись в их сторону шел Хорнер. Ничего не оставалось кроме как дать деру.
— Черт! Хреновый из тебя шпион Лэнс! — Немного задыхаясь выкрикнул Окон, раздался звонкий смех Стролла, а со спины раздался уже новый топот бегущих Себастьяна, Антонио и Кими, которому пришлось снять солнечные очки, чем он явно был недоволен.
— Для тебя же старался! Давай беги к остановке на автобусе поедем на картинг, я плачу. По дороге расскажу, что услышал, — мальчишки забежали за угол и побежали вдоль улицы, около главной дороги, где увидели, как начал подъезжать нужным им автобус. Мальчишки начали бежать быстрее, против ветра, волосы Ланса разлетались как будто он моделью рекламы шампуня, а у Эсте они стали еще более торчащими. Они бежали практически нога в ногу с автобусом и как только он остановился, зайцем запрыгнули в заднюю дверь автобуса, а за ними их попутчики. Двери за их спиной закрылись и Окон, будучи самым высоким, аккуратно посмотрел заднее лобовое стекло, что в большинстве своем было завешано рекламами, но наверху был маленький просвет. Он увидел Хорнера, что только подходил к остановке, увидел его суровый взгляд. Окон взмолился, что он не разобрал кто есть кто. Лэнс и Эсте отошли немного поодаль. Им всем надо было отдышаться, а еще у Лэнса были новости.
— Ты был там минут семь или восемь от силы, что ты блин вообще там мог узнать, — Окон не верил в то, что горе шпиону удалось выудить больше количество информации. Возможно, это даже задело мальчишку, но только на одно мгновение. Не то чтобы он профессионал, но Ферстаппен старший в порыве гнева поднял очень много тем.
— Этого достаточно, — подмигнул Стролл, — теперь слушай сюда. Этот твой Хорнер сливает инфу на пацана не помню, как его там. То, что на его отца заводят дело по опеке и его отгородят от сына и он хочет забрать его, — глаза Окона стали похожи на две большие монеты. Он был в шоке от услышанного, — а еще что кто-то трогал какую-то игрушку, которая хранится у Хорнера, тот сказал, что Даниэль и… да как же его, вот вспомнил Макс! Снова вместе и мужчина просто пришел в ярость и на этом моменте я спалился, потому что обосрался, ну я встал, а он увидел, и я начал тикать, но он меня не видел, думаю он и не понял, что это был ты, а вот насчет тех трех не уверен. Не надо было оборачиваться.
-Это плохо, это очень-очень плохо, — Эстебан провел руками по волосам. Он думал, что делать. С одной стороны, испорченные отношения с Даниэлем, ревность к Максу, но потом он подумал, что у него не было шансов, что Риккьярдо был единственным долгое время, кто к нему относился хорошо. Он должен был ему помочь, потому что отец Макса пугал даже его, — Надо срочно рассказать Дэну.
— Погоди, — Лэнс снова решил уточнить ту историю, которую ему в очередной раз сегодня рассказывал Эсте, — разве ты не поссорился с ним, потому что сдал его и друга, потому что приревновал его, и двое его дружбанов тебя прижали, и он вроде как разговаривать с тобой не очень хочет, — Эстебан смотрел на мальчишку, что сидел рядом с каменным лицом.
— Вау, спасибо что напомнил, — с сарказмом кивнул француз, делая вид будто совсем забыл о том, о чем они совсем недавно говорили, — Да! Я сделал глупость и понадеялся на невозможное, что у меня есть шанс с человеком, который мне вроде как нравится, но это оказалось ложью, я наломал дров, но мы по-прежнему живем вместе, — Эстебан искренне надеялся, что Даниэль простит его, если он расскажет то, что он сегодня узнал я хочу этим искупить свою вину. Хотя бы вернуть дружеские отношения. А симпатия. Может однажды я кому-нибудь понравлюсь.
— Ну, мне ты нравишься, — под нос пробубнил себе Стролл с широкой улыбкой. Эстебан застыл и не совсем понял, что сейчас произошло.
— В каком смысле? — Переспросил мальчишка, который продолжал искренне недоумевать от происходящего.
— Пока не знаю
— Ну зашибись. Как ночью спать?
— Не знаю.
— Лэнс!
