Les petits coureurs

      Нико и Вальттери стояли в главном холле перед самым выходом из школы. Ударный дух выполнить все планы на сегодня внезапно померк так как появились первые непредвиденные обстоятельства, с которой столкнулась первая Группа ребят, что занималась планом Бритни Спирс. Боттас по привычке, как прилежный ученик думал, что ничто ему не помешает выбраться сегодня ему в город и напрочь забыл, что он был наказан, а значит эти выходные он должен был провести в стенах школы, иначе быть беде. Вспомнил он это в момент, как только собирался выйти за порог. Он остановился и отступи на пару шагов назад, отставая от Нико, что уже собирался бежать на всех парах к остановке. Немец остановился, понимая, что не слышит топота ног финна рядом с собой и обернулся, возвращаясь назад.       - Что такое, только не говори, что отказываешься от плана, Христа ради прошу не делай этого сейчас, ты нужен мне! - Вальттери виновато посмотрел на Халка. Нико никогда не видел столь жалостливого взгляда в исполнении Боттаса и вскинул бровями, - что такое?       - Я забыл, что мне нельзя покидать “замок” эти выходные. Я же был наказан. Забыл? - Нико обреченно посмотрел куда-то вверх и снова начал активно думать, что же делать, хотя он был немного поражен, что Вальттери с его-то прошлым внезапно решил следовать правилам этого заведения. Нико начал прикидывать все за и против.       - Так! Слушай сюда. План таков, - очередной план. Ребятам пора было составлять целый план планов чтобы удержать все детали в голове, - Веббер сейчас занят ситуацией с Пьером и Льюисом что дает нам преимущество, так как один не сможет нас сейчас поймать, а второй не сможет нас сдать, потому что ему светит “клетка”, не думаю, что такое пройдет безнаказанно. Дальше. Сейчас мы бежим наверх... Я дам тебе кожанку Карлоса, оденем на тебя шапку и мои очки, чтобы в городе тебя не узнали. Там нас ждут следующие препятствия, - Хюлькенберг прикинул в голове, что их может ждать в городе, но много проблем не всплывало. Только две, но те были вполне вещественными, -те, кто могут нас увидеть и сдать, и учителя на патруле. У тебя есть маскировка и мы будем идти самыми окольными путями. Когда будем возвращаться, мы должны все сделать быстро, чтобы поехать на автобусе, где будет меньше всего наших ребят или тех, кто мог бы тебя подставить, но я рядом, а история с Оконом еще не забыта, думаю мы справимся. Мы снимем с тебя куртку, шапку и очки. Тебе же будет нормально пройтись в одном свитере? - Вальттери посмотрел на то, как он одет. На нем был просто темно-синий свитер. Боттас в отличии от многих ребят, как и Данил не очень боялся холода и счел, что пройти пару метров в свитере не составит ему труда, поэтому согласно кивнул Нико, - отлично! Тогда побежали, скоро второй автобус и главное не проворонить то время, когда все заняты ситуацией с Пьером и Льюисом. План надёжный как швейцарские мать их часы, - ребята побежали обратно в жилой блок, чтобы быстро приступить к плану.       Вальттери и Нико пробежали мимо медицинского кабинета, где сидели Гасли и Веббер. Нога Пьера был скована гипсом, который ему придется носить две недели, она не болела, когда была на весу, но наступать на нее было очень и очень больно. Он не заработал перелом, что было хорошей новостью, он отделался просто синяками, ссадинами и растяжением со смещением, но не очень большим, в районе лодыжки. Казалось бы, ничего серьезно, но никто не хотел разбираться с этим особо не хочет. Какой там эластичный бинт? Гипс. И плакало его желание сходить на картинг вместе с друзьями. Веббер продолжал наседать на него, он пробыл все то время вместе с ним, наблюдая как проверяли его ногу, как ее гипсовали и тут настало самое страшное... Он начал спрашивать, как все произошло.       Гасли был плохим вруном. После всех событий ложь он не переваривал на дух, но тут ему самому придётся врать. Он не может сказать Вебберу: “Ой, знаете, мы тут ведем расследование, потому что в школе происходит лютая жесть и нам кажется, что это связано как-то и с пропажей Бьянки и попыткой суицида Росберга. Ну и я надавил, ой, “вежливо” попросил Льюиса пролезть в кабинет директора, где у него состоялся “неприятный разговор” с Вальттери и они перестали быть друзьями и он винит меня во всех бедах, начал приставать к моим друзьям, и я полетел в овраг. А еще знаете мы подозреваем, что вы как-то замешаны, а еще Вольфф, Хорнер, все учителя вы что-то скрываете, но это так комментарий”. Это бы сдало не только его, но и целую группу людей. Он не хотел никого подставлять под удар, поэтому Гасли был вынужден что-то придумать. Сократить историю “Вальттери ушел от Льюиса, после нашего с ним разговора, тот решил отыграться сначала на моих друзьях, потом я вступился и началась сначала словесная перепалка, а потом, я улетел вниз.” Веббер долго смотрел на Гасли, будто пытаясь прочесть его и узнать правду, но мальчишка старался выглядеть максимально естественно. По сути, он сказал правду, за исключением что Вальттери он не подбивал разойтись с Хэмильтоном. Он не слишком хорошо его знал и его отношение с Льюисом, скорее он второго подбил на своего рода преступление. Кажется, Веббер все же принял эту версию и Гасли выдали костыли. Мальчишку отпустили в его комнату, и учитель решил помочь ему дойти и приспособиться к его положению, но дело в том, что Пьер был знаком с подобным способом передвижения, но лестницы теперь главные враги.       Это был тяжелый путь наверх и его ожидают две недели тренировки всего, кроме поврежденной ноги. Внезапно Веббер оставил его, увидев, что парень хорошо справляется с костылями и пошел за Льюисом, которого ожидал разговор с Вольффом, мимо Веббер пробежали Нико и Вальттери, которые немного перепугано посмотрели на преподавателя, они боялись не успеть уйти из здания вовремя, иначе участи Риккьярдо и Квята финну не избежать. Как же резко размеренная жизнь Вальттери под крылом Хэмильтона снова начала возвращаться в его привычное безумное русло. Мальчишки скрылись за дверью. Парень шел по коридору в свою комнату, надеясь, что его там кто-то ждет. Даня или Шарль. Лучше второй, потому что к первому у него было много вопросов. Он не знал, готов ли он был получить ответы и готов ли сам Данил его дать. Гасли остановился перед дверью своей комнаты и закрыл глаза прежде, чем открыть ее. Парень вздохнул и нажал на ручку двери. В комнате на своей кровати лежал Данил, который тут же подскочил с кровати. Пьер не стал проходить дальше в комнату, а лишь безмолвно смотрел глаза в глаза своему соседу по комнате.       - Одно слово, - начал Гасли. Он поверить не мог в услышанное от Хэмильтона никак не вязалось в его голове. Его заботливая натура, но с другой стороны его холодность, его преданность, против моментов его жестокости. Пьер не понимал, что он должен думать, - “убийца”.       - Твою мать, - опустил голову Данил и разозлено зарычал, пнув что-то невидимое в воздухе, - я убью его честное слово, - Пьер вскинул одной бровью вверх на одну секунду в его голове проскочила страшная мысль, что именно Данил виновник во всем. Он очень много знает, он очень скрытен, он очень давно здесь. Из всех ребят меньше всего было известно именно о Дане, а ведь он прямо или косвенно был связан со всеми жертвами. Он все время куда-то исчезал, никто не знал. Это навеивало на самые неправильные мысли и все связи и догадки сразу начали подгоняться под Данила. Внутри все на мгновение похолодело, в это было очень сложно поверить, поэтому парень начал эти мысли отогнать. Он не может быть их маньяком. Так ведь? - Я понимаю, все выглядит плохо... но...       - А как это должно выглядеть, Дани? - Выпалил Гасли. Терпения не хватало, он старался сдержать поток плохих мыслей, что очернял образ его “старшего брата”, но это было очень сложно. Образ холодного снаружи, но доброго внутри парня начал разрушаться, - мы как познакомились с тобой, так я ничего о тебе не узнал. Кто-то что-то говорил, но это не дало мне понять ничего. Ты все время говоришь, что ты расскажешь мне, но продолжаешь молчать, оставляя меня гадать, - Гасли был в растерянности, как и Данил, это был тяжелый момент для него. Больше всего он не хотел раскрывать тайну своего прошлого для Пьера. Он боялся, что его история оттолкнет его, - Кто ты Дани? Что за человек назвал себя моим братом?       - Ты действительно хочешь знать? - Пьер уверенно кивнул. Данил тяжело вздохнул и снова сел на свою кровать схватившись за голову, Пьер прошел медленно к своей кровати и сел напротив. Он очень внимательно смотрел как Квят нервничал, прежде чем наконец рассказать наконец, что к чему. Торопиться Пьеру было некуда, поэтому он не торопил Данила, - Хорошо, первое, что я хочу расставить все точки над и. Я не убийца, но моя история на нем завязана, - он снова опустил голову, кажется, Гасли мог разглядеть слезы в уголках глаз Дани. Он видел их первый раз у него.       - Ну начну сначала, привет, я Данил Квят. Из обычной семьи: любящие мама, папа, которые души во мне не чаяли. Ну, а, а еще я из России, Уфа. Не самый большой город и не самый веселый. Как в целом и все там, и частенько так бывает, что если ты хочешь жить красиво в этой стране, то приходится замарать руки, что, собственно, и сделал мой отец, - мальчик вспоминал, как на фоне своих одноклассников всегда выглядел немного опрятней, но не потому, что он был таким по натуре, а вещи просто позволяли делать вид. Сам он был обыкновенным дворовым мальчишкой, уходил из дома, играл во дворе с ребятами до самой темноты, пока не загонят домой, учился как попало. Был самым обыкновенным русским мальчиком, - мы жили очень хорошо, по меркам нашего города, родители исполняли любые мои капризы, и я получал по максимуму всю любовь и заботу. Мне жаловаться было не на что, я ничего не понимал, а мама, как принято в русских семьях, просто умалчивала все, просто тихо растила сына, позволяя ему все что он хочет. Казалось бы, маленький город, сложно прорваться. Откуда деньги спросите? Как я уже и сказал, иногда, чтобы жить красиво надо замарать руки, а мой отец плавал в том еще океане дерьма и как бывает в океанах, там есть свои “акулы” и мой отец в сравнении с ними были “мелкой рыбешкой”. Однако, тогда я этого не знал. Но однажды он приезжает домой, между родителями проходит какой-то разговор, и мы собираем внезапно почти все вещи и уезжаем в Москву. Вот я уже неделю живу в столице, я вижу первый раз большой город, глаза разбегаются, мне кажется все таким невероятным и большим, но это продлилось недолго и даже не разбирая вещей мы уезжаем в Италию. Честно все казалось сказкой на тот момент, - усмехнулся Данил. Вот это были настоящие американские горки. Уфимский парнишка, внезапно оказывается в другой стране, все менялось перед глазами со скоростью света, а подозревать что-то странное просто не хватало времени, потому что детские глаза были застелены пеленой восторга. Все казалось таким нереальным, - вот мы уже живем в Италии в небольшом городке на севере. Мне было восемь, когда мы уехали, - Данил сделал паузу, чтобы перевести дыхание. Детские воспоминания, как приносили сладкие нотки ностальгии, так и соленую грусти и даже скорбь, эти чувства смешивались в непонятный ком, что застревал в его городе и мешал ему рассказывать свою историю, - Отец и мать ничего мне не рассказывали, первое время было довольно тяжело в новой стране и финансово и в принципе. Я ели мог связать пары слов на английском, а тут совершенно новый мир, - Пьер слушал внимательно рассказ Дани, боясь перебить его поток мыслей. Он с придыханием вспоминал Италию, иногда бывает такое, приезжаешь на новое место и понимаешь. Вот. Это твой настоящий дом, - я не был снова вовлечен в дела отца, но после довольно сложного периода мы снова живем хорошо, я учил итальянский и английский и довольно быстро вписался в окружение. Явно после холодного серого города откуда я прибыл, теплая и красочная Италия для меня была открытием. Я почувствовал себя на своем месте, я хорошо сдружился с ребятами, мне стало интересно учиться, я довольно быстро нагонял всех по программе, и родители были мной очень довольны. Отец говорил, что я его гордость и всегда приносил подарки, а мама... она всегда была рядом и всегда поддерживала. После двух лет проживания там, я начал замечать странные вещи и задавать неудобные вопросы. Как отец достает деньги, почему мама не была так счастлива в Италии как я. В этот момент, как по щелчку запустилась необратимая цепочка событий. Итальянцы любят болтать, а еще они не меньше других любят слухи, а может даже больше. Возьми хоть Джови. И я начал узнавать о темных делишках своего отца, о том, как он зарабатывает. Я стал внимательнее слушать разговоры родителей и понял, что в семье все не так красиво и радужно, как мне казалось раньше. Отец нес в дом “кровавые” деньги, - Гасли нахмурился. Отец Данила был преступником, но это пока не давало повода распускать слухи, что сам Даня был убийца, а значит произошло что-то страшное, - проходит год, когда я начал понимать, что что-то не так. Отец стал позднее приходить домой, а иногда и вовсе пропадать, причем денег в семье становилось, то внезапно очень много, то мало. По ночам я слышал, как мои родители скандалили, после одного из таких скандалов отец ушёл из дома, - Квят застыл, вспоминая, как заходил в темную родительскую спальню, где были по полу раскиданы вещи, включая множества семейный фотографий. Он помнил, как случайно наступил на осколки стекла одной из разбитых рамок, но даже не пикнул, потому что он просто пришёл утешить свою маму, которая тихо плакала на краю кровати. Тогда он нежно обнял ее, аккуратно, чтобы не перепугать женщину в темноте, в прядях светлых волосах уже закралась седина. Она крепко обнимала Данила и поцеловала его в макушку, - тогда я поговорил с мамой, он сказала, Дани, папа любит тебя, но он - плохой человек. Пообещай мне не быть как он. Я спросил почему, а она мне рассказала. Ещё в России отец вёл темные делишки и влез в долги, родители не решили внезапно переехать в Италию, он хотел сбежать, а маму поставил перед фактом и увёз нас, оборвав все связи. А теперь здесь, история повторяется. Тогда мои иллюзии о моем любимом «папе» сломались в первый раз, но будучи ребёнком незаслуженно даёшь людям, которых любишь шансы. Ему хватило того, чтобы он просто дал мне поводить машину и сказать простое «я люблю тебя», чтобы снова заслужить мое доверие. Какой же я был дурак.       Пьер сочувствовал Данилу, сочувствовал его матери. Он понимал, что Даня не мог тогда много понять полностью происходящего, но сам Квят винил себя в этом. Винил, что был слишком ребенком и не видел очевидных вещей, винил в том, что был избалован любовью родителей. Кажется Гасли первый раз видел настоящие эмоции Квята, его волнение прослеживалось в его голосе, который нещадно его подводил, пока он рассказывал свою историю, парень старался избавиться от предательского кома, что не позволял ему плавно вести повествование, но он старался как мог. Он боялся смотреть на мальчишку перед собой, как будто он снова провинился перед ним, - проходит год, а в моей школе поползли новые слухи, будучи жителем маленького городка, все друг друга знают. Дети начали шептаться, что видели моего отца с другой женщиной. И я думал. Не может быть. Мои родителя любят меня, значит мои родители любят друг друга. Знаешь, типичное мышление маленького ребенка, который не хочет верить, что это происходит с ним, - Данил видел в своей голове, как он шел по коридорам школы и ему казалось, что все шептались о нем и его семье, как все смотрели на него. Это было невыносимо, его друзья старались защищать его, но все было бесполезно, дети порой бывали очень жестокими, - я в тот день ушел из школы, шел домой. Расстроенный, но расстройство быстро сменилось гневом, когда я увидел своего отца с молодой девушкой в кафе. Он целовал ее, - когда ты маленький, не понимаешь многих вещей, но все понимают, что измена. Это не то, что бы ребенок хотел увидеть. Он помнил, как все внутри него оборвалось, человек, которому он доверял умер в его глазах, для него он стал врагом номер один, потому что из-за него страдала мама, он и его семья снова стали в очередной раз предметом слухам среди мальчишек и девчонок. Это было позором, - я побежал домой, в слезах и ничего не рассказал матери, но мне кажется она все знала и без этого, просто никто ничего не хотел мне рассказывать. Я помню, спрятался под одеяло тогда, она пришла в мою комнату, спросила, что случилось. Я не знал, что сказать. Я так запутался, мне было всего одиннадцать, я сказал, что у меня просто был плохой день в школе. Я уверен, она мне не поверила. Отец пропал на несколько дней, а когда вернулся... был большой скандал. Я все слышал. Они были на кухне, хотя обычно, стараются проводить громкие беседы в спальне, чтобы я ничего не услышал. У нас был двухэтажный дом. Я спустился вниз и видел, как мой отец стол на коленях, ухватившись за платье моей матери. Он умолял выслушать ее, что у него снова проблемы, что они должны снова уехать. А мать кричала, что он подлый изменщик и она была права, но я не знал, что мне делать... Я просто сидел и смотрел. Отец снова ушел из дома и унес очень много денег. Тогда мама и сдалась. С одной стороны проблемы отца могли коснуться и нас, а с другой жить с ним было просто невыносимо. Она сказала мне собирать вещи, и я снова был вынужден покинуть дом. Место, где мне очень нравилось. Мама забрала оставшиеся деньги и машины. Мы уехали во Францию. Помню в машине мы вспоминали с мамой счастливые деньки, она не хотела, чтобы вся ситуация была омрачена поступками отца. Она хотела новой хорошей жизни для нее и для меня. Она вырвалась на свободу от человека, которого перестала любить уже очень давно. Я давно ее не видел такой счастливой.       Он помнил, как в окне пробегали поля и деревья, он с грустью наблюдал, как после границы за их спиной оставалась Италия. Он пообещал себе тогда, когда-нибудь снова туда вернуться, но впереди его и маму ждала дальняя дорога, у нее не было плана, она давно не работала, а из языков она знала русский, английский, итальянский ее французский на фоне других ее языков был довольно ломаным, но изъясняться немного она могла, - мы остановились в небольшом придорожном отеле на юге Франции, чем-то напоминал типичные американские мотели из фильмов. Парковка, комнаты, лестницы. Нам надо было немного отдохнуть. Мы заселились, взяли мороженого, включили телек. Посмеялись с тупых передач. Я уснул у мамы в объятиях, потом проснулся, потому что она разбудила меня... Ее лицо было взволнованным, она постоянно смотрела в окно. Она сказала взять мне рюкзак, выйти из комнаты и спрятаться в мусорном баке и ни при каких обстоятельствах не вылезать, - Пьер вспомнил короткий рассказ Данила, про то, как его нашли в мусорном баке, то, что его вырастили цыгане и сам Тото Вольфф назвал его своим сыном, выходит часть сказанного действительно была правдой, - я послушался. Выбежал на улицу и спрятался в баке. Мне повезло. Мусора там почти не было, так что пропахнуть дерьмом я не успел. Я выглядывал из-под крышки и увидел, как по лестнице поднимался мой отец. Я точно знал куда он идет... Я сидел. Долго сидел и услышал, как они снова начали ругаться, потом... был выстрел, - Данил застыл. Он тогда надеялся на лучшее, как ребенок, но уже тогда понимал, что это конец. Что его матери его больше не было и убийцей был его отец. На его глазах не было ни слезы, внутри лишь страх, отчаяние и гнев, он хотел тут же выскочить из бака, как черт из табакерки, но он будто оцепенел, - я видела, как мой отец спускался вниз, с пистолетом в руке, говорил с кем-то по телефону. Я узнал, куда он собирается залечь на дно, но все о том, о чем я мог думать, что моя мама лежит в комнате и истекает кровь. Убитая собственным мужем. На какой-то момент он остановился и стал звать меня. Этот убийца, хотел увести меня. А его спугнул какой-то звук. Когда он уехал, я пошел в комнату, дверь была открыта. Я старался ничего не трогать, потому что уже тогда насмотрелся фильмов, и я хотел оставить все улики, чтобы его посадили, но он сбежал однажды, а значит сбежит и дважды. Я смотрел на пропитанную кровью футболку моей матери. Я не сдержался и обнял ее, а слезы лились ручьем, - Квят смотрел на Гасли и плакал. Пьер хотел сесть рядом с Данилом, обнять его, но по его лицу, он не мог сказать, что ему это нужно было. Потому что лицо оставалось каменным, слезы катились как тогда. Он не этому помешать. Каждый раз, когда он прокручивал эту сцену в голове он начинал плакать. Первое время он мучался от кошмаров, но он научился с ними жить, - она была еще теплой, Пьер, а глаза. Они были еще живыми, она даже не поняла, что произошло. Когда я поднимался, надеялся, что она жива, но боюсь это было бы еще больнее. Я собрал вещи. Позвонил в полицию, а сам отправился за отцом. Тут и вступают слухи обо мне. Я пошел мстить отцу. Сам. Одиннадцатилетний парень. Я только что потерял маму и собирался убить отца. Я шел вдоль трассы. Слышал за своей спиной звуки сирены. Я шел, до самого рассвета, гудели ноги, мимо проносились машины. И тут внезапно остановился небольшой фургон. В нем была группа людей, с виду цыгане, я был тогда очень уставший, убитый горем. Они предложили подвести меня. Я сказал куда мне надо, они сказали, что подбросят прямо к месту. Спросили как зовут, сколько мне, что я забыл на дороге в такое время. Я сказал им, что я Дани, мне одиннадцать и я потерял маму. Больше они ничего не спрашивали. Там была женщина, она дала мне поесть, и я уснул у нее на коленях, - вот и вторая часть в каком-то смысле оказалась правдой, у Пьера внутри все сжималось от боли. Он чувствовал как все внутри Данила болело от воспоминаний, ломалось самого Квята ломало. Пьер не знал, хотел ли он знать, что привело его сюда, потому что и это было не все, - Они привезли меня куда я просил, дали мне немного больше времени отоспаться. Проснулся только к вечеру. Я поблагодарил их, они пожелали мне удачи. А я направился к дому, где прятался мой отец. Двухэтажный дом, думаю туда он хотел увезти меня и маму в своём очередном побеге. Я пролез через окно на кухню. На столе были разбросаны вещи, стояла бутылка, поддельные документы, прочая непонятная фигня и лежал пистолет. Я взял его и пошёл искать отца. В доме было темно и тихо, с каждым шагом я все меньше был уверен в своём намерении, я умел стрелять, папа водил меня в тир, я хорошо попадал в мишени, но одно дело силуэты на листах, а другое дело убить человека, которого ты любил. Я вспомнил, о том, что обещал не быть плохим человеком, как отец. Тогда я понял, что это была плохая идея идти мстить отцу… но я и не заметил, что он поджидал гостей, но думаю он не ожидал увидеть меня… Он напал на меня, воткнул в мой живот нож, я спустил курок, я не хотел стрелять, все произошло так внезапно - Данил приподнял кофту. Пьер и раньше замечал шрамы на теле своего соседа, но из было много он и не придавал значения им, небольшой шрам на животе чуть ниже пупка, - я в него не попал и благодарен за это. Отец только потом понял, что за ним пришёл не убийца, а его собственный сын. От болевого шока у меня все в глазах потемнела, разум затуманился. Я так много хотел ему сказать, но успел лишь произнести «папа». Я упал ему на руки, он обнимал меня, пачкая все в крови. Проснулся я уже в больнице, отец вызвал скорую и сдался полиции признавшись в убийстве моей матери и в нападении на меня. И сейчас он сидит где-то в тюрьме, а в больнице я познакомился с Тото Вольффом, которому из-за всей ситуации поручили взять меня воспитанником в интернат после того, как меня выпишут, ну и был судебный процесс, - вот и третий кусочек его абсурдной истории встал на место. Квят действительно рассказал ему правду в первый день. Пускай и завуалированно, - так я и попал сюда. Прежде чем ты что-то скажешь. Я не плохой человек и я не убийца. Я хотел сделать что-то плохое, но не сделал и я рад этому. Я... я честно не знаю, что еще сказать. Просто не хотел, чтобы моя темная история омрачила нашу с тобой дружбу.       - Даже не смей так думать, Дани, - перебил его Пьер, что сам сидел в слезах, он встал с своей кровати и сел рядом с Квятом, что слез с своих щек не стирал. Слезы памяти, скорби. Пьер был в шоке от рассказа своего друга. Он сочувствовал до глубины души. Одно дело узнать, что потерял родителей почти через год, а другой увидеть собственными глазами. Гасли крепко обнял Данила, и тот крепко обнял его в ответ спрятав свои глаза, уткнувшись в плечо. Его плечи начали подрагивать, ему нужно было выпустить немного эмоций, - прости за все что я тебе наговорил. Ты не убийца и ты нее плохой человек. Просто с тобой произошло много плохого, даже не смей извиняться. Это я должен, я должен был больше доверять своему брату, но как Хэмильтон вообще что-то узнал, я не уверен, что ты рассказывал не то, что Хэмильтону, я бы сказал даже Дэну или Карлосу, - Данил отпрянул от Пьер с какой-то горькой улыбкой, наконец утерев свои слёзы.       - Убийство женщины собственным мужем и нападение на сына. Как думаешь эта история прошла бы тихо? - Конечно сми такое не могли пропустить, такие громкие случаи, у каждого своя версия произошедшего, у каждого свои виновные и свои жертвы, - как это бывает, кто-то начал спекулировать, что это я убил маму и пытался убить отца, из-за отпечатков на пистолете, а любящий отец хотел выгородить сына. Или другое, мать пыталась убить сына, отец спас. Правда и ложь вместе в одной истории. Которую знают лишь двоя. Я и мой отец. Я ему даже благодарен, что он не стал защищать себя подобным образом, переврав всю историю. Походу отец все же любил меня и действительно не хотел, чтобы моя жизнь не была такой, как и у него.       - Ну хоть какое-то благородства оставалось в этом человеке, - Пьер усмехнулся, у мальчишки в голове не укладывалось, как можно было переврать очевидную историю, - это же какой-то бред. Как люди могли так подумать?       - Ну люди склонны верить в бред, на нас посмотри, - Квят аккуратно ударил кулаком в плечо Пьера. Столько загадок, тайн и недосягаемых мечт витает в воздухе, - мы с тобой маленький гонщики формулы «сироты».       - Да иди ты, честно это звучит реальней, чем вся твоя история, - Пьер толкнул Данила в ответ и тут же рассмеялся. Натянутая атмосфера, что витала воздухе разбавилась обычным мальчишечьим дурачеством, но тут Квят снова сделал серьезное лицо.       - Ну, я невероятный человек, у меня невероятная история, я живу в… ну ладно невероятном по своей абсурдности месте и у меня невероятные друзья. Да, братишка?       - Да ты прям философ, - повеяло каким-то дежавю. Данил прекрасно помнил их первый разговор, кажется тогда Пьер назвал его Сократом. Это даже немного польстило, он хитро сощурился.       - Где-то я уже это слышал, - внезапно появилась неловкая тишина. Такая внезапное. Гасли понял, что теперь его очередь что-то сказать, Данил хотел знать, что сказал ему Веббер, таков был из план. Пьер мог об этом догадаться, но он был не уверен, что та информация, которую он достал чего-то стоит. Не такой уж и надёжный был план. Все было совсем не просто.       - Я знаю, что ты ждешь от меня услышишь. Веббер точно что-то знает, я голову на отсечение даю на это, - Гасли начал вспоминать тот странный разговор на тропе, реакцию месье Веббера, когда он вспомнил Жюля и говорил о Себастьяне, за этим точно скрывалось что-то большее, - Он начал говорить о Жюле и о Себе. Он звучал так будто скучает по Бьянки, это было очень странно. Он сказал, что он был хорошим парнем, что Себ темнит, но у него золотое сердце, не только волосы, зря он их обрезал.       - Знаешь, - Данил прочно уцепился за сказанные слова, пытаясь проанализировать, все что сказал Гасли, ему явно не нравилось услышанное и реакция описанной Пьером, - это жутко даже по его меркам, но то, что он сказал о Жюле в прошедшем времени наводит меня на мысли.       - Думаешь это он? - Он видел к чему ведет Данил, ему это тоже совсем не нравилось, более того пугало и злило, - Он делает ребятам больно? - Пьер не мог представить через что прошли ребята.       - Пока рано делать выводы, - Данил решил быстро пресечь поток мыслей Пьера, не давая ему больше пищи для размышления, зная любовь Пьера теряться в мыслях, - но он один из главных в списке подозреваемых. Ты уверен, что хочешь продолжить копать под него?       - За ним нужно следить. Я подходящий вариант, потому что я ему нравлюсь, но не он мне. Так что со мной все будет в порядке. Надеюсь.       Хэмильтон сидел в своей комнате, ему было сказано не покидать ее, пока за ним не придут. Парень сидел и нервно постукивал ногой об пол, сидя на своей кровати. Злость ушла, но сожаления не было. Он знал, что его наказание не будет таким суровым, он знал, что многие факторы на его стороне, но что-то внутри него подсказывало, что что-то пойдёт не так. Малейшая толика совести, которая в нем осталась, начала выедать его изнутри за все случившиеся. Его заставили задуматься слова Вальттери. Почему он сказал, что он того не стоит, что пошло не так и его единственный друг и соратник отвернулся от него. Он не мог поверить, что проблема была в нем. Он никогда с таким не сталкивался. Когда слишком много сходит с рук, перестаёшь различать что хорошо, а что плохо. Где ты вредишь другим во благо себе, но ты знаешь последствия, а где ты начинаешь вредить просто потому, что захотел сделать пакость и делаешь больно другим вокруг, даже своим друзьям. Он потерял границы, когда его проделки никого сильно не травмировали, а когда они заходили слишком далеко. Он пытался помешать начинающимся отношениям Ландо и Карлоса, которые в итоге только сплотило их, но сегодня мальчик действительно мог пострадать. Хотя Пьер был виновен, но только в том, что сыграл на чувствах Льюиса к Нико, ради собственной выгоды. Ради того, чтобы получить информацию. Он долго думал, зачем Гасли расспрашивал про него, если это не касалось его самого. Гасли сказал, что это его не касается, но тогда кого? Льюис посмотрел на свой шкаф, где он прятал расческу и открытки от Нико, кажется, пришло время поговорить.       В дверь постучались, Льюис резко встал со своей кровати, обращая свой взором к дверному пролету, в котором появился Веббер. Хэмилтон понял, что сейчас его поведут к месье Вольффу и на этом моменте его “маленькое преступление” сойдет ему с рук, но вот улыбка месье Веббера не давала ему покоя. Он чувствовал, что что-то не так. Ребят было не так много, Макс, явно в плохом расположении духа, бубнил себе что-то под нос, Кевин, чьи раны близки к заживлению, Роман, что шёл рядом с ним, они оба молчали и все проходили мимо него и Веббера, даже не смотря в его сторону. Это давило на плечи Льюиса, вот он увидел дверь в кабинет ректора и думал зайти туда. Рассказать все с его стороны и выйти с сухим из воды, но Веббер остановил его. Сказал ждать снаружи. Мальчик возмущенно посмотрел на мужчину, но он продолжал жутко улыбаться. Он зашел в кабинет первым. Был там минут десять, ноги Льюиса гудели, каждая секунда казалось вечность, ему казалось будто сейчас он войдет в кабинет, а там его ждет гильотина. Самый французский метод убить человека. Шансы, что ему все сойдет с рук, таили быстрее чем лед в лимонаде в сорокоградусную жару. Дверь открылась и Льюиса пригласили войти, оставив Льюиса один на один с Тото Вольффом. Хэмильтону не нравилась эта тенденция, что он часто появляется в этом кабинете. Мужчина сидел тихо, но Льюиса знал порядок действий и просто сел напротив.       - Месье, прежде чем вы выставите свое решение я... - Хэмильтон сразу решил уйти в защиту, но ректор тут же перебив мальчишку одним лишь жестом. Мужчина тяжело вздохнул, потерев устало свою переносицу, а затем сложил руки на столе перед собой, - простите.       - Вывел из себя всех, кого можно вокруг. Взял парня и скинул его в овраг. За такое обычный мальчишка попал бы в “клетку” на неделю и больше, - Льюис не склонил голову от чувства вины, как обычно это происходит, когда их отчитывали за их проступки, но не Льюис. Он сидел и смотрел прямо в глаза, - мы оба знаем, ты особый случай. Я по рукам и ногам связан, так как твой отец финансирует это место. Я выгляжу как плохой человек для многих ребят здесь, но я стараюсь заботится об этом месте. Я застал золотые деньки этого места, до того, как оно стало пристанищем для хулиганов со всех уголков. У нас прям репутация. Мне приходится разбираться аккуратно с платежами, пытаюсь привести это место в божеский вид. Ты попал сюда не просто так, но вроде мы договаривались. Что ты не будешь лезть на рожон, чтобы мы не встречались в моем кабинете, при данных обстоятельствах.       - Я... понимаю, я совершил ошибку, - снова постарался уйти в защиту Льюис, но его снова прервали. Грубо, резко. Льюис чувствовал себя уязвимым.       - Да, совершил! - Повысил голос Тото из-за чего парень дернулся на месте, - я очень зол сейчас, я не люблю, когда кто-то нарушает правила. Я бы был жестче, если бы не одно “но” ... - глаза мужчины начали метаться и Хэмильтон понял, что это “но” касалось не финансирование его отцом школы. Это касалось Росберга. Вольфф вздохнул и продолжил говорить, - мы поступим так. Я звоню твоему отцу и объясняю ситуацию и сегодня же тебя забирают из школы. Я отстраняю тебя от занятий, - вот теперь Льюис почувствовал страх, если отец узнает, что он сделал, дома его будут ждать не теплая кровать и ужин, его будет ждать очередной “неприятный” разговор, его ждут минуты настоящего позора, была только одна надежда, что старший брат дома, - постараюсь договориться, чтобы тебя забрали вечером и привезли в пятницу... вечером, чтобы никто тебя не видел. Будто ты был в “клетке”, - Льюис в панике провел рукой по своим волосам, целую неделю дома, ему казалось, что лучше пусть он попадет в “клетку”. Отец любит его, но порой его любовь слишком жестока, - мне не нужны лишние разговоры. Беспорядка и так хватает. А теперь иди в свою комнату. И не попадайся мне, - Льюис вышел из кабинета. Подавленный. Он шел в свою комнату как в забвении. Голова была пустой. Пока он не встретился с Риккьярдо, который по всей видимости искал Макса, конечно, он увидел Хэмильтона и, конечно, он выглядел очень недовольным. Синяки после стычки с отцом Ферстаппена придавали ему более грозный вид.       - Что ведет себя как говно и выглядит как говно, наверное, этот человек и есть говно, - Дэн не церемонился на приветствие и пройти мимо не мог. Он злился, как и все друзья Пьера, Карлоса, Ландо. Льюис не прошел мимо и с улыбкой ответил.       - И тебе привет, Даниэль, из нас двоих боюсь ты выглядишь больше, чем говно сейчас - Льюис сложил руки на груди продолжал смотреть сверх вниз, даже будучи немного ниже, чем был Риккьярдо, - все злишься за "утренний инцидент"?       - "Инцидент"? Какой же ты засранец. Что снова сухим из воды? - Для Дэна Льюис сейчас был враг номер один, он был в бешенстве из-за падения Пьера. Настолько, что он даже забыл, что ищет Макса. Проблема в другом, если Льюис еще здесь, то его не наказали, - даже когда ты чуть другого воспитанника не угробил?       - Не совсем. Просто наказание чуть-чуть отложилось, - Льюис не был зол на Дэна, скорее Хэмильтон чувствовал себя потерянным, он не хотел ехать домой, даже при всех отвратительных условиях здесь. Тут он чувствовал себя “выше” всех на одну или две головы, -если ты ищешь Макса, то я не думаю, что он шел в направлении своей комнаты. Практически уверен, что он не со своими друзьями. Думаю, он пошел в общую комнат, но не думаю, что он хочет говорить.       - Стоп. Погоди. Ты мне сейчас помогаешь? Эм, спасибо? - Льюис не врал, Даниэль это мог видеть по его глазам. По его спокойствию, это было что-то незнакомое. Он его сейчас удивился. С другой стороны, он понимает, что, если Макс в плохом расположении духа разговор у них не пойдет в правильном русле, но еще были целые выходные впереди, он найдет момент, а пока... он мог попробовать поискать игрушку, он попробует начать с каморки Тоста, но он практически уверен, что там ничего не было, - слушай, если ты в таком хорошем настроении помочь, ты что-нибудь знаешь про игрушечного льва?       - Немного. Только то что его забрал кто-то из учителей, но он не в каморке Тоста, не спрашивай откуда я знаю, - усмехнулся Хэмильтон. Риккьярдо задумался, видимо прежде, чем он поговорит с Максом, он попробует поговорить вывести кого-то из учителей на чистую воду. Первый в его списке был Сирил Абитебуль. У них установились хорошие отношения, как между любимым учеником и учителем.       - Спасибо, Льюис. Не знаю, что на тебя нашло, но спасибо, - Даниэль протянул руку Льюису. Он никогда не думал, что будет жать руку Хэмильтону за помощь, но он ему не совсем доверял, - я тебе что-то должен?       - Нет, считай это как жест доброй воли, за доставленные утренние неудобства…

***

      Шарль, Карлос стояли одетые в два красных комбинезона, пока Алекс и Джордж одевались в бело-синие, Ландо же остался оранжевый с синим. Пока троица выясняла отношения из-за цветов их одежды, Сайнц и Леклер высматривали свои цели Себастьяна или Ким и Антонио, но пока на картодроме они заметили Эстебана и Стролла, что иногда посматривали в их сторону. Еще пару ребят из их приюта. Кажется, картинг стал глотком свежего воздуха для ребят в заточении. Внезапно ребята увидели Антонио, что был одет в бело-красный комбинезон, а его волосы были собраны в хвостик, но нигде не было ни Себа, ни Кими. Ничего не оставалось, как поговорить с Антонио. Карлос махнул головой в сторону итальянца и Шарль в согласии. Карлос тихо шепнул что-то Ландо, который тоже согласно кивнул. Ребята в красном двинулись в сторону и, кажется, Джовинацци заметил их движения в его сторону.       - Ciao, ragazzi, - с улыбкой поприветствовал Антонио. Он выглядел так будто он знал и ждал, что кто-то из разрушительного квартета или сам Чарльз подойдет к нему с вопросами, - как ваши дела? Как Пьер? - Карлос и Шарль переглянулись. Сайнц будет говорить за них двоих. Как уже говорил Шарль. У него и Антонио история за спиной.       - У нас все хорошо, условно. Как мы поняли перед тем, как уехать, у Пьера просто растяжение, но его нога в гипсе, а ведь он очень хотел поучаствовать в сегодняшних гонках, - Антонио хмыкнул, разговор явно не завязывался, план мог пойти совсем не в том направлении, в котором должен пойти. Надёжный план Нико со всеми сегодня играл злую шутку…. Поэтому Карлос решил спросить напрямую, - слушай, Тонио, у нас есть парочка вопрос, на которые нам кажется ты можешь знать ответы.       - Я постараюсь ответить на твои вопросы, - Карлос тут же почувствовал какой-то подвох. Антонио никогда не создавал впечатление подозрительного человека, но сейчас он создавал именно такое впечатление, - ma parlerò italiano, perché fanculo Charles. Niente di personale. Voglio aiutare, ma non voglio assolutamente essere coinvolto nella questione. Dicono che lo spagnolo e l'italiano sono simili, penso che ne capirai una parte, - Шарль закатил глаза, а Карлос постарался напрячь весь свой мозг, чтобы сопоставить испанский и итальянский. Это было сложнее чем выглядело, но отступать было некуда.       (Но я буду говорить по-итальянски, потому что иди в жопу Чарльз. Ничего личного. Я хочу помочь, но я определенно не хочу вмешиваться в ваше дело. Говорят, что испанский и итальянский похожи, думаю, ты сможешь кое-что понять)       - Хорошо, попробуем работать по твоим правилам, - тяжело вздохнул Карлос. Он попробовал напрячь извилины, — кто тебя спрашивал про Пьера... И знал ли ты, что у Пьера были две спрятанные фотокамеры?       - Pierre è un mio amico, molte persone hanno chiesto di lui. Ha attirato molta attenzione, - парень начал считать на своих пальцах, - Lewis, Max, Checo, Sebastian, anche Kimi, - вскинул бровями итальянец. Он выглядел очень хитро будто что-то недоговаривал, - Ahimè, non ricordo specificamente chi, ma qualcuno era interessato al segreto di Pierre, e all'epoca erano le sue telecamere. So di loro. Alla gente piace condividere i segreti con me., - Карлос понимал отчасти, что говорил итальянец, за его спиной Шарль тоже внимательно слушал, что говорит итальянец с очень скептическим взглядом. Он не понимал, как Пьер умудрился получить расположение Джовинацци       (Пьер мой друг, многие спрашивали о нем, Он привлек много внимания. Льюис, Макс, Чеко, Себастьян даже Кими. Увы, я не помню конкретно кто, но кто-то интересовался секретом Пьера, а на тот момент это были его камеры. Я знаю о них. Люди любят делиться со мной секретами.)       - Хорошо, я понял, наверное, часть из этого, - Джови говорил медленно, но Карлосу все ещё было сложно понимать этого парня. У него были свои тараканы в голове, ему казалось он просто издевается над ним, разговаривая на итальянском, если он хочет помочь, зачем он это делает настолько окольными путями. Это было ясно как день. Он недоговаривает, это можно было почувствовать даже будучи не самым умным человеком, - Не знаешь случайно, где Кими или Себастьян? Нам бы и с ними потолковать, но мы что-то не увидели их, - Шарль хотел распростись Кими. Все же они в одной лодке, под названием «Помочь Себастьяну».       - Sì, Kimi e Seb sono usciti a prendere l'acqua, dovrebbero tornare presto, - Антонио подошёл поближе и прошептал на ухо, - Se fossi in te presterei più attenzione a Esteban, stava annusando in giro per la città. Altrimenti perché Horner stava cercando di prenderlo e noi con lui?       (Да, Кими и Себ отошли купить воды, скоро должны вернуться. На вашем месте я бы больше обратил внимание на Эстебана, он что-то разнюхивал в городе. Иначе почему Хорнер пытался его ну и нас за компанию поймать?)       - Спасибо, мы это учтем, - это правда был странный момент, что пытался разузнать Эстебан, что привлёк внимание Хорнера. Означало ли это, что Хорнер что-то скрывает и возможно он и есть их «преступник». Мальчишки махнул рукой на прощание и решили вернуться к британской троице.       - Эй, Тонио, - внезапно развернулся Шарль, он хотел задать один вопрос, чисто ради интереса, посмотреть на реакцию Джовинацци. Он внимательно следил за словами, за его реакцией, он говорил правду, но лавировал в ней как мог, он хотел проверить, знает ли он что-то больше, - как думаешь кто главный говнюк этой истории?       - Без понятия... – Леклер увидел то что он хотел. Джови не знает, но он не меньше других хочет узнать правду. Это радовало.       - Спасибо за вклад в расследование, - Шарль наигранно поклонился и побежал вслед за Карлосом, от которого немного отстал, - я ему эту «фанкулу» припомню. Сам он пошёл в жопу. Думает самый умный и я только по-французски и по-английски говорю. Он недооценивает Лорда Персиваля. Я и по-итальянски могу. Дурила.       - То есть. Ты выставил меня дурачком? – Обиженно переспросил Карлос и легонько толкнул Леклера в бок, - мог бы предупредить, у меня голова раскалывается. Я так свои извилины напряг, чтобы эти однокоренные слова выуживать, - он знал про то, что испанский и итальянский языки одной романской языковой семьи, он понял частично, то, что сказал ему Антонио, а оказывается все это время Шарль стоял рядом и все понимал, - я знаю только “пицца”, “паста” и “мама мия”.       - Да именно это я и сделал, - усмехнулся Леклер, он любил чувствовать своё превосходство, даже самое самое маленькое, - у нас есть список людей кто спрашивал о Пьере, но я не вижу связи кто из них мог спрашивать про камеры. Зачем это нужно... Максу или Чеко? Они на первых парах его терпеть не могли, думаю даже сейчас. Льюис бы давно начал шантажировать его камерой. Потому что это Льюис. Кими и Себастьян могли просто интересоваться им... хотя Кими? Вообще не понимаю зачем ему это?       - Себ и Макс, - Карлоса будто осенило, вместе с ним замер и Шарль, кажется, он тоже догадался, о чем думает, они посмотрели друг другу в глаза, - они у нас идут как жертвы...       - Кто-то из ребят работает под прикрытием и пытается через фотографии привести нас к преступнику, - Шарль немного напугано посмотрел на испанца. Это значит, кто-то из них намеренно продолжает впутывать себя в неприятности, но был, и другой кандидат на эту роль… и это был Кевин Магнуссен, но пока Макс и Себ, главные претенденты на роль «информаторов».. Карлос щелкнул пальцами аккуратно указав палец на свою голову, - Давай уже покатаемся на картах, потом разберемся со всем планом. У меня тоже начала голова раскалываться, слишком много «интересной» информации… Надеюсь другие разобралась со своими частями.       - Согласен. Картинг сейчас. Потом. Опять за дело.