Марк Владимирович меняет профессию

В мае, как известно, маяться. Вот Марк Владимирович и маялся, а заодно замаял и без того умотанного полковника Жилина, который устал объяснять, что жвачек больше нет. Иначе как ментовской местью нового сокамерника было не объяснить. Со словами "Вы зачем, голубчик, свои счётчики Игорю скормить пытались? Думали, так за свет платить не придётся?" полковник под локоток завёл новенького в камеру опального политика. От новенького разило спиртягой. В бороде застряли берёзовые листочки. Он прижимал к себе стопку бумаги и бубнил что-то про бесконечный луч отсутствия денег и космический портал, в котором он видал счётчики, и вообще, бренное это всё, кочерыженька, бренное. Из кармана торчали кисточки. Марк Владимирович принял картинную позу и сходу дал понять, кто тут кто. – Ну и? Чей будешь? – спросил он с максимально авторитетными интонациями. Познания бывшего президента в блатном жаргоне новичка не впечатлили, а вот на цветные узоры он внимание обратил. – Чего там на ручке-то? Рисуночки, а? – Наколки! – гнал Марк Владимирович. – Блатные! Самый авторитетный рисунок во всей тюрьме! Бородач пожевал губами и критически забегал глазами по переводилкам: – Балда ты, кочерыженька! Да разве ж это рисунок! Ты садись, садись, – бумага полетела в сторону, а бородач широким жестом достал из кармана кисть и взмахнул в воздухе. – Я тебе сейчас сам такие сюжетики сделаю. Увидишь – обомлеешь! Марк Владимирович не был уверен, хочет ли он обомлеть. Ему хватило одного душевного потрясения в декабре, от которого он никак не мог оправиться. С другой стороны, в тюрьме было скучно, а переводилки долго не держались и облетали цветными хлопьями. Может, новые блатные наколки хоть подольше продержатся? С этими мыслями он сел на стул и снял рубашку. Новенький щекотно водил по его спине широкой кистью и бормотал что-то в проспиртованную бороду. – Ты чего там за моей спиной несёшь?! Но до президентских ушей долетало только "...когда мечта и будущее соприкоснется с неразделимым миром… и загогульнется хвостиком вечной канарейки… тогда размотается клубочек…". "Канарейка!" - прошибло Марка Владимировича. Оливье, рыночек, обещание президентства. Место, где Марку Владимировичу всегда были рады. Место, которое он чувствовал своим. Вспомнил своё желание, загаданное в камере под бой курантов. И за воспоминаниями не расслышал скрип двери, открывшейся от весеннего ветерка из окошка. – Идёшь, кочерыженька? – спросил новенький. – Что? Куда ид… – но спрашивать было некого. Бородач уже вышел за дверь. – Стой! Что там с канарейкой?! При чём тут клубочек?! Марк Владимирович рванул следом, но чертов сквозняк захлопнул дверь прямо бывшему президенту в лицо. Он зажмурился от неожиданности, а когда открыл глаза, бородача нигде не было. С полковничьего стола исчезла мисочка с последними жвачками. Марк Владимирович хотел было жахнуть кулаком по решетке, но понял, что сил на это просто не осталось. Он прислонился лбом к перекладине: металл остужал горячий от переживаний лоб. – Ничего-ничего, – бормотал Марк Владимирович. – Вот только причём тут канарейка? При чём тут клубочек? Он обернулся, и взгляд упал на моток ниток и спицы.