***
Они пришли в один из бесконечных дней. Девушка была в лесу, а когда вернулась, увидела их сидящих за столом рядом с бабушкой. Только теперь язык не повернулся бы так ее назвать. За столом сидела женщина без возраста, с царственной осанкой, седые волосы убраны в высокую прическу, напоминающую корону. Длинное зеленое платье, казалось, было не из обычной шерсти, а из дорогого бархата. Серебряный кулон с символом пересечения миров на шее и заколка со знаком луны в волосах. Даже простой нож-болин на поясе казался символом власти. По правую руку от нее сидел Ворон, весь в черном. По левую — незнакомец в белоснежном плаще, который, в противовес Ворону, был светловолосым и голубоглазым. — Вот ты и вернулась. — Женщина встала из-за стола и будто рассеялся морок: платье вновь стало шерстяным, серебро перестало излучать таинственный свет, а плащ незнакомца стал невнятно серым, с намеком на былую белизну. Женщина протянула руки и обняла вошедшую. — Они выведут тебя отсюда, нам пора прощаться. — Я не хочу. — Девушка замотала головой. — Почти не осталось времени. — Она кивнула на мужчину в черном. — Ворон присмотрит за тобой. — Я… — Девушка опустила голову, глубоко вздохнула. — Хорошо, если так нужно… Женщина достала заколку из волос и вложила девушке в левую руку. — Это защитит тебя. — В правую руку легла рукоятка ножа-болина с серповидным лезвием. — А этим ты защитишься сама. Она еще раз обняла девушку. — Запомни. Никто не сможет ничего сделать с тобой против воли. Они расстались у холма. Женщина осталась стоять у подножия, а троица поднялась на вершину и скрылась в тумане.***
Я проснулась в абсолютной темноте. Верхний свет был выключен, камин догорел. Я вспомнила, как Кимэй поставил капельницу, а потом я, видимо, опять уснула. Поднявшись и включив ночник, я поплелась в душ. Часы показывали полвторого ночи. Согреваясь под теплыми струями воды, я думала о сне. Все же это странно, будто подглядываешь за чужой жизнью, или придумываешь чью-то историю. Сны - отражение подсознания, или просто у меня, оказывается, богатое воображение? Я выключила воду, одела халат и, обсушив волосы полотенцем, вышла из ванной. Взгляд мой упал на ноутбук. Спать не хотелось, и я решила поработать. Стоило довести все поскорее до конца и покинуть, наконец, это странное поместье. Который раз эта мысль возникает в голове, но каждый раз будто что-то мешает. Включив настольную лампу, я принялась за работу. Спустя полчаса я почувствовала, что замерзаю. Дрова в камине давно прогорели, оставив после себя лишь горстку пепла, и воздух стремительно остывал. Странное дело: на улице начало июня, а в помещении холодно, будто ничто не способно давать тепло кроме живого огня. Завернувшись в плед, я вернулась к работе. Отчет был почти завершен, осталась пара мелких штрихов и я, наконец, покину это место. При мысли об отъезде меня кольнуло смутной тоской. Нет. Нужно сосредоточится на работе, и, возможно, завтра к вечеру я буду уже у себя дома. Меня отвлек стук в дверь. «Интересно, кто это так поздно, или лучше сказать рано». Я подошла к двери и открыла. На пороге стоял Авриэль. — Ты спала? — Он пристально рассмотрел мой наряд из пледа, его взгляд остановился на моих босых ногах и я смущенно опустила ткань пониже, скрывая щиколотки. — Я увидел свет под дверью. — Нет. — Я махнула в сторону ноутбука. — Я работала. — Ночью? — Только не говори, что ты так не делаешь. — Я отступила от двери, пропуская Авриэля в комнату. — Ты замерзла. — Он коснулся моей руки. — Пепел гореть не может. — Я кивнула на давно прогоревший камин. Авриэль кивнул и молча вышел из комнаты. Было непонятно, зачем он вообще приходил. Поплотнее запахнувшись в плед, я вернулась к работе. Он вернулся так же внезапно, как и ушел. Я дернулась от звука открываемой двери, отвлекаясь от отчета. Мужчина нес полную дровницу. Будто завороженная я смотрела, как он раскладывал дрова в камине, и, когда сухие поленья с треском занялись, встала и подошла ближе. От камина повеяло теплом живого огня. Авриэль сел в кресло у камина, наблюдая за огнем. Судя по всему в ближайшее время он не собирался покидать мою комнату. Я стояла рядом, кутаясь в плед и наблюдая за разгорающимся пламенем. Он протянул мне руку и я нерешительно вложила свои холодные пальцы в его ладонь. Усадив меня к себе на колени, Авриэль обнял меня, и напряжение стало покидать мое тело. Я уткнулась холодным носом ему в шею, ощущая под кожей пульсирующую жилку и постепенно согреваясь в его объятиях. Почувствовав, как его пальцы касаются моего запястья, деликатно, почти невесомо, я подняла голову, рассматривая его лицо. Он хмурился, задумчиво глядя в огонь. — Некоторые из них нечувствительны, — произнесла я. Взяв его руку в свою, я провела его пальцами по своему запястью. — Вот здесь я ничего не чувствую. — Двигаясь дальше по предплечью, наши переплетенные пальцы достигли следующего шрама. — Здесь почти всегда чувствуется дискомфорт при соприкосновении с чем бы то ни было, но я привыкла. — Я подняла его руку и его пальцы коснулись ключицы. — А здесь как обычная кожа. Он перехватил мою руку и прижал ладонью к своей щеке, касаясь шрама на запястье губами. Я застыла в нерешительности. Он не торопил меня, и это придало мне смелости. Рядом с ним я всегда чувствовала себя иначе, рядом с ним мои эмоции начали возвращаться, рядом с ним мне не нужно было контролировать себя, разговаривать если не хочется, или пытаться быть нормальной. Всё закончится завтра, а сегодня мне хотелось чувствовать себя желанной. Я выпрямилась и плед упал с моих плеч. Моя рука под его ладонью чуть дрогнула и он отпустил её. Я обняла Авриэля за шею и нерешительно коснулась его губ своими. Почувствовав, как его ладонь легла на мой затылок, зарываясь в волосы, я слегка вздрогнула. — Не бойся, — прошептал он, целуя мою шею, — я не сделаю ничего против твоей воли. Прикрыв глаза, я растворилась в ощущениях, которые дарили его прикосновения. Сердце трепетало в груди пойманной птицей. Казалось, я летела подхваченная воздушным потоком, то взмывая вверх, то срываясь вниз, чуть-чуть не достигая дна, и мне нравился этот полет. Я вздрогнула, ощутив его руки на своих плечах и скользящую вниз ткань халата. Я вздрогнула, и в мозгу пронеслась единственная мысль: «Шрамы», но вдруг всё пропало, весь страх и неуверенность постепенно растворялись от его уверенных действий. Мои руки расстегивали его рубашку, хотелось прижаться к его коже, ощутить биение его сердца рядом со своим. Странные ощущения и эмоции заполняли меня. Если я и испытывала подобное раньше, черная завеса надежно отсекла эти воспоминания. Все мысли смазались, исчезли, когда последняя пуговица поддалась, и я распахнула его рубашку, касаясь груди в том месте, где отчетливо чувствовалось биение его сердца. Авриэль привлек меня к себе и стал целовать, освобождая от одежды. Он встал с кресла со мной на руках и понес к постели. Его губы, его руки, казалось, были вездесущи, они высекали искры из моего тела, доводя почти до сумасшествия. Мне казалось, что я нахожусь в эпицентре урагана, я поднималась все выше и выше, и уже готова была сорваться вниз, когда он подхватил меня, поднимая на еще более невообразимую высоту, с которой сорваться уже невозможно. Я проснулась перед рассветом. Он спал, а я любовалась им в предрассветных сумерках. Солнце ещё не встало, и я боялась потерять последние минуты рядом с ним. Было тоскливо от понимания, что со мной останутся лишь воспоминания. Но до сегодняшней ночи я не рассчитывала даже на это. Я не мечтала о большем. Зачем тешить себя напрасными надеждами. Даже не будь шрамов, у меня и так полно проблем, с которыми не каждый будет согласен мириться. Я отгоняла печальные мысли и чуть улыбнулась, разглядывая его лицо. Я не хотела его будить, но соблазн прикоснуться был непреодолим. Я чуть приподнялась на локте, одеяло соскользнуло с плеч, и я вздрогнула от утренней прохлады. Осторожно кончиками пальцев коснулась его виска. Видимо, я сделала какое-то неосторожное движение и он проснулся. Я внутренне сжалась, не зная, как повести себя, что сказать. Я отчаянно боялась, но сама не понимала чего. Он осторожно обнял меня, привлекая к себе, уложил на плечо, стал растирать мои холодные плечи. Я уткнулась ему в шею, пытаясь отогнать невеселые мысли и погрузиться в волшебство момента. Прочувствовать, запомнить, унести с собой. Его ласковые прикосновения расслабляли, и я не заметила, как погрузилась в сон***
Она спала, даже во сне не выпуская его руку. Он провел пальцем по запястью, ощущая неровность шрама. Некоторые люди хуже зверей. Убивают ли хищники ради забавы? Доставляют ли им удовольствие крик и мучения жертвы? Он чуть приподнялся, аккуратно освобождая свою руку из её пальцев. Её спящее лицо освещало восходящее солнце. Он так и не увидел даже тени улыбки, всё чаще равнодушие, удивление и смятение, иногда заинтересованность. Даже сегодняшней ночью в её эмоциях преобладала тоска, неприкаянность и горечь. Лишь на несколько мгновений она позволила себе погрузится в эйфорию, а после беззвучно плакала, прижавшись к нему спиной. В этот момент Авриэль чувствовал её одиночество как своё собственное. Простыня с тихим шелестом соскользнула с тела девушки. Её шрамы ужасали. Не своим видом, не тем, что уродовали некогда прекрасное тело. Тем, что ей пришлось вынести, вытерпеть. Тем, что кто-то наслаждался, мучая её. Хорошо, что она ничего не помнит, и лучше бы никогда не вспомнила. Чудо, что она жива, чудо, что в своём уме. Она ещё спала, а ему пора было уходить, но он не мог заставить себя. Будто их соединили незримые нити, разорвать которые можно лишь огромным усилием или умереть. Солнце взошло, его лучи золотили пряди её волос, освещали обнаженные плечи. Её душа изменилась, саван скрывавший её истончился, но всё ещё был на месте. Последние сутки перед ритуалом. Она не готова, не пойдет на помощь добровольно, не поверит, испугается. Они почти проиграли. Авриэлю казалось, что ключ ко всему кроется где-то в глубинах её памяти, что от разгадки их отделяет всего несколько шагов, что истончившийся саван можно сорвать одним движением. Вот только все эти шаги она должна сделать сама, тогда преград не останется. Тогда с ней можно будет поговорить, слегка гася эмоции. Убедить, что её помощь необходима, что лишь она сможет… Нет, это самообман. Она слишком рациональна. Не поверит. Испугается. Люди боятся их и того, что они несут. Решения не было. Пустые надежды. Это стоило прекратить, как только она переступила порог поместья. Он бесшумно двигался по комнате, собирая разбросанную одежду. Девушка заворочалась во сне, поглубже зарываясь в одеяло. Авриэль вернулся к постели, укрыл её потеплее и, точно зная, что она его не услышит, шепнул: — Твои шрамы не так страшны, как мой истинный облик, несмотря ни на что ты остаешься человеком с прекрасной душой. — Он аккуратно отвел прядь волос с её лица. — Если бы был шанс, смогла бы ты принять меня настоящего? Мою истинную суть, мое бездушие и одержимость? Не из корысти, выгоды, страха или любопытства. По-настоящему. По зову души и велению сердца. Её хотелось защитить. Уберечь от того что будет, отомстить за то, что уже случилось, за каждую минуту боли, что она перенесла. Держать её руку в своей, отогреть её душу и никогда не отпускать. Вот только позволить своим желаниям возобладать над долгом он не мог.