Горячий воздух поднимается от пьяцетты. Вокруг всё плавится и плывет, как на картине Карло Бонавиа. Солнце находится в зените, припекает, слепит. Около фонтана свежо, редкие капли попадают на кожу или легкую ткань платья, остужая место, куда упали. Редкий теплый ветер проносился через площадь, заставляя козырьки лавок и магазинов колыхаться. В нос пробирается пряный аромат из кафе напротив. Сладким тянет от булочной. Глубоко вдохнув приятные запахи, я поднимаю глаза к чистому ярко-голубому небу, а затем смотрю на дома. Бежевые здания ласкают взгляд.
Мальчик подъезжает к булочной на велосипеде, оставляет его снаружи и спустя минуту выходит со свежей булкой с кремом, которая отправляется в его рот. Семья с шумными детьми выходит на площадь. Пока родители оглядываются в поисках чего-то, дети принимаются бегать вокруг фонтана громко смеясь. Теперь песня из приемника у кафе становится всё тише. Я улыбаюсь, находясь посередине этой идиллии. В мире, где нет войны и проблем, где счастье и свобода являются чем-то реальным, а не призрачной мечтой.
Крепкие руки обвивают меня, ложась поверх моих, сильная грудь прижимается ко мне со спины, а подбородок упирается в мою макушку. Я чувствую, как он дышит, как с вдохом раскрывается его грудная клетка, а на выдохе сокращается. Он молчит, ждет момента, чтобы сказать, что дела в городе окончены, и мы можем вернуться на виллу. Может, предложит купить мороженое в кафе.
— Пора домой, — как предсказуемо, Картер. — Хочешь взять мороженое в дорогу? — меня сейчас стошнит.
— Хорошая идея, — улыбаюсь я и иду к кафе.
Смотрю на мужа в бежевых бриджах и льняной голубой рубашке, которая совсем не обтягивает тело. Он надевает очки и улыбается, словно всё хорошо. Всё плохо. Я постоянно жду подвоха, мы здесь уже три недели, что-то должно пойти не так.
— Может, ты сходишь, а я тут подожду? — предлагаю я, хочу ещё на немного остаться и посмотреть на играющих детей.
— Конечно, — Картер исчезает за стеклянной дверью с витражом.
Сейчас я наблюдаю за девушкой в цветастом платье, она несет плетеную корзину полную вещей. Её лицо идеально сочетается с атмосферой этого небольшого итальянского городка на севере. Дети без доли грации оббегают её, продолжая играть — их ничто не остановит.
Звенит колокольчик и через секунду моего плеча касается что-то холодное. Вздрогнув, я оборачиваюсь назад, улыбаюсь мужу, беру из его рук стаканчик пробую шоколадное мороженое. В руках Картера осталась стеклянная бутылка с крем-содой, по горлышку которой скатывались холодные капли.
— Спасибо.
Мы молча идем до машины, старого Фиата, который стоял на выезде с пьяцетты в теньке. Картер крепко держит меня за руку, словно боится что я убегу. Ему тоже это кажется нереальным или он лишь притворяется. Мы садимся в желтую машину с кожаными сиденьями, которые скрипели при каждом движении. Я открываю окно со своей стороны, пока Селвин заводит мотор и делает тоже самое со своим окном. В машине остался спертый воздух, но как мы наберем скорость выше двадцати километров в час, он исчезнет.
По дороге я изучаю поля, виноградники и проблески моря, мелькающие за открытым окном. Каждый раз путь проходит по новому. Из приемника сквозь шум ветра доносится приятная песня, под которую вечером на той самой пьяцетте будут танцевать пары. Мы никогда не ездили вечером в город, слишком много людей выходят, когда солнце перестает печь. Благодаря традиции ездить в город днем, я успела загореть. Картер засиживался в книжном, покупая бумагу и чернила, а ещё болтая с хозяином, который был только рад. Я каждый раз оставалась у фонтана, чтобы посмотреть на жизнь города и его главных лавок.
— Вкусное мороженое, — сказала я, когда мы проделали полпути до дома.
Сейчас Селвин вел машину одной рукой. В другой находилась бы та самая стеклянная бутылка, если бы не опустилась в специальный держатель, но руку на руль он так и не положил. Теперь его рука гладила мою ногу, с каждым движением поднимаясь выше.
— Хорошо, — он улыбнулся.
Ему всегда всё хорошо. Оказалось, оставшись наедине я не выношу его, а может это мой поганый характер говорит. Сам по себе он приторный, как сладкая вата, а за разговорами горький, как клюква. Спокойный как скала, его сложно вывести на эмоции, поэтому мои пустые упреки бились об его слоновью кожу. Разве это главная проблема? Я опять отвлеклась. Плевать на этот брак, который после войны может развалиться. В Англии остались люди, за которых приходится волноваться каждый день. Новости приходят не так часто, да и никогда не касались погибших. Только благодаря моей способности, которую я стараюсь тренировать каждый день, чтобы не потерять, можно увидеть происходящее. Другая тема для волнения — это день когда за мной придут. Я заключила сделку, но обещание со своей стороны совершенно не выполняю, лишь изредка радуя Лорда информацией.
Погрузившись в мысли, я не замечаю, как мы оказались уже у ворот дома. Картер машет палочкой, кованые ворота распахиваются, позволяя машине въехать на территорию. Она остается под навесом из виноградной лозы, создающим благодатный тенек.
Внутри дома свежо. Окна в каждой комнате распахнуты настежь и создают сквозняк. Наш гостевой дом находился на возвышении, около берега. Забор позволял сохранить интимность места, а растущие на участке персики и виноград создавали теневые места на террасе, около бассейна и в роще. На втором этаже, где находилась спальня, были распахнуты высокие французские окна, ведущие на балкон, откуда было видно море и весь участок.
Когда мы зашли, нас встретила Виллоу — эльф домовик Картера. Она прилетела с нами за своим хозяином, чтобы вести хозяйство. Она живо протянула Селвину пачку с письмами, одно из них выделялось. Сердце неприятно сжалось, нахлынули воспоминания и неприятные моменты из прошлого. Картер тоже заметил его, я поняла это по его взгляду брошенному на меня. Мимолетному, но красноречивому, он надеялся, что я не увидела. Селвин двинулся в свой кабинет, хотел закрыться там и прочитать, а потом пересказал бы, если имело смысл, но я не дала и шанса остаться одному.
Он бросил конверты на стол, в руке остался один. Порвав его с одной стороны, он выудил пальцами письмо и вчитался. Его лицо побледнело. Дела плохи. На лице Картера заиграли желваки, после чего он откинул письмо. Я молча ждала его комментариев. Как профессор, он присел на стол и посмотрел на меня.
— Это был мой отец. Нам нужно вернуться домой, — он немного помолчал и добавил. — В Англию.
— Зачем? Не лучше ли мне остаться здесь, в безопасности. Здесь Орден меня не достанет.
— Дело не в тебе и Ордене. Твой брат, Драко, ему плохо…
— Его проблемы, не мои, — с жаром добавила я. Мне все еще трудно принять его предательство.
— Как ты знаешь, был обряд…
— Где мой брат стал крестражем Волан-де-Морта? Знаю, плавали. Что мне с того?
— Твоему брату нездоровится, а точнее ему мучительно больно. Если он думал, что станет неуязвимым, то ошибся по-крупному. Видимо душа Тёмного Лорда стала влиять на душу Драко и его тело. Его родители в отчаянии, хотят найти способ помочь ему, а пока поят его кровью.
— Что? — подробности меня ужаснули. — Ему ловят зверей или…
— Людей, волшебников в основном, — он сказал это так, словно его нисколько не тронули эти слова.
Я издала громкий выдох.
— У него появилась жажда крови на третий день после обряда, а до этого он не приходил в себя. Но это не главное. Мы нужны Лорду чтобы заниматься делами в Мэноре, участвовать в рейдах и главное, ему нужна ты с предсказаниями под боком. Таким образом, у нас нет шансов кроме подчинения, — печально закончил Картер. — Скоро будет собрание, мы должны на нем быть.
— Я не вернусь туда, Картер. Как хочешь, но не вернусь, — я принялась ходить из стороны в сторону по кабинету, пока легкие занавески колыхались в такт мне.
— Нас никто не спрашивает, Кора. Хочешь жить, поедешь.
— Будто без нас у Тёмного Лорда мало проблем! Останемся тут, он никого не пошлет, ему же нужно сражение там!
— Пошлет ещё как! — Картер соскочил со стола и подошел ближе. — Это не игра, как ты не понимаешь! Он пришлет за нами егерей! Да кого угодно! Они отлично ломают жизни!
— А будто она уже не сломана?! Ты трус! — я тыкнула пальцем в его грудь.
— Я тот трус, что привез тебя сюда! Защитил тебя! И делал всё для твоего блага! А ты думаешь, родилась с фамилией Блэк и можешь остаться неприкасаемой?! Не будь дурой.
— Именно так, Селвин, я и думаю! — сквозь зубы проговорила я. Вот и первая серьезная ссора.
Картер отвернулся от меня. По лицу вижу что обидела. Тяну за собой, чтобы обнять и прижать к себе, но он артачится. Сажусь на его стол, заставляю встать рядом между ног и прижимаюсь.
— Я не могу вернуться, пойми. Я умру там. Либо меня убьют, либо я сама это сделаю. Я устала от всего, что там происходит. От Тёмного Лорда, Драко и его семьи, оттого что нужно выбирать сторону. Да простят мне мои грехи, но я хочу остаться здесь, прожить обычную жизнь и умереть через много лет, а не трястись от каждого шороха.
— А кто этого не хочет. Но ты сама выбрала свою участь…
— И я жалею! Больше всего на свете! Но тогда я бы не встретила тебя, — наконец он посмотрел на меня. Конечно, когда тебе говорят что ты единственный, тебе ли не посмотреть. — У меня была великая цель.
— Ты много на себя взяла.
— А без тебя не поняла, — резко бросила, с ним нужно мягче. — Прости. Да, я думала, что умнее всех, даже своего отца.
— На самом деле ты умнее, просто подумай, как ты можешь использовать возвращение…
— Я даже думать не хочу! Я не вернусь! Если хочешь, возвращайся, мне плевать! Я лучше останусь одна, буду бегать по миру, пока всё не закончится! А если меня убьют, и тебя не будет рядом, это твоя вина! В болезни и здравии, да, Селвин?
— Тебя убьют из-за твоей же гордыни и самоуверенности! — он почти развернулся, собирался уйти, но я схватила руками его и заставила замереть.
— Я здесь счастлива с тобой! Счастлива как никогда! Тогда зачем ты делаешь мне больно!
Он опешил от моих слов. Его руки опустились, вместе с головой.
Я потянулась к нему и приблизившись к губам поцеловала. А он уже растаял от моих действий. Глаза заблестели, руки сами потянулись к ягодицам, по привычке. Мнёт мягкие полушария, целует шею и ключицы. Я уже помогаю ему расстаться с рубашкой, летящей на пол. Картер достает из штанов палочку и заставляет дверь с треском захлопнуться, как от сквозняка. Нацелившись на губы, снова впиваюсь в них и проникая глубже языком ощущаю вкус крем-соды, что он пил в машине.
Его сильные руки поднимают подол платья, стягивая его и оставляя меня в нижнем белье. Картер активно целует шею, спускаясь ниже, заставляя помочь ему с застежкой от бра. Его губы играют с соском, пока руки пытаются снять последнюю часть гардероба на мне. Когда это удается, я шире развожу ноги в ожидании и откидываю голову назад. Селвин не теряется и находит клитор, начиная массировать его двумя пальцами.
— Картер, — мой стон звучит уместно. Я притягиваю его к себе для очередного поцелуя.
Поцелуй приходится разорвать, когда выгибаюсь от наслаждения и издаю ещё один стон. Картеру это нравится. Он ласкает самозабвенно грудь, вылизывает сосок и трепетно целует каждое, пропущенное им место. Зарываюсь пальцами в его волосы, чуть оттягивая, когда внизу живота начинает сводить сильнее.
Ему порядком надоедают ласки, когда слышится шорох одежды. Его бежевые бриджи падают на пол. Придвигаюсь ближе, а он толкается, начинает медленно, собирает стоны с губ, целует чувственно, вознося на самые вершины блаженства. Одной рукой так и продолжает массировать клитор, заставляя кричать чаще. Двигаюсь бедрами навстречу, помогаю проникнуть глубже, притягивая всё ближе. Картеру так хорошо, он дышит на ухо, опаляет жаром кожу.
Мы оба где-то в нирване, очень далеко отсюда. В мире наслаждения, где есть только он и я. Без проблем и забот, только страсть. Это не решит проблемы, но даст шанс отвлечься.
Я под ним плавлюсь, словно восковая свеча под огнём. Свободной рукой за его мокрую шею держусь, не желая отпускать от себя ни на миллиметр. И содрогаюсь в умопомрачительном оргазме, резко сводя ноги и пальцами руки в стол что есть мочи впиваясь. У Картера от ритмичных сокращений влагалища ноги подкашиваются, однако мужчина хватки не теряет, упирается в дерево, склонившись, как ива. Целует, жадно и благодарно.
Мы долго не можем отдышаться. Двумя пальцами Картер поднимает платье и бросает небрежно мне в руки, а сам садится в кресло, за которым обычно работал. Боится что-то сказать, словно мы снова вернулись к прошлому разговору.
Оказавшись на полу, я натягиваю платье, решаю оставить нижнее белье там, где лежит, ему в назидание. Подхожу к Селвину, успевшему надеть штаны. Чуть наклоняюсь, упираясь в подлокотник.
— Подумай о моих словах, — с хрипотцой в голосе произношу я.
— Секс не решение наших разногласий, Кора, — на выдохе говорит он. Сожалеет?
— Я знаю, Плутон. Но ты только подумай.
После этих слов я отправилась прямиком в душ, смыть жар, оставшийся на теле. Оказавшись под теплыми струями воды, я прижалась головой к кафельной плите — неожиданные видения поразили меня. Холодный лязг цепей бил колоколом в голове. Я увидела себя прикованной к Малфой Мэнору и гору из тел в крови. Мороженое съеденное ранее вышло легче чем должно было.
***
Накинув небрежно халат, я вышла на балкон. Горячий воздух принял меня в свои объятья. Благодатно разместившись на плетеном кресле, я закурила сигарету и всмотрелась в море, шелестевшее у подножья скалы.
Конечно, я знала, что скоро эти каникулы с Френсисом Скоттом Фицджеральдом закончатся. Но этот момент был так далек, а может я лично оттягивала. Так или иначе, слова, прозвучавшие недавно в кабинете, не были сюрпризом, лишь колоколом, который должен был созвать на мессу. А может это и к лучшему, чем быстрее закончится эта жизнь, тем лучше. Не так ли? Зато, какие пышные похороны будут. Надеюсь, муж не поскупится на прощание. Такие мысли вызывают у меня улыбку, а вот Картер, скорее всего, расстроился бы. Почему это моя собственная жизнь не стоит ничего для меня, а для него это самое дорогое и священное? Боже, ты так и не понял, что женился на эгоистке? Разумеется, он даже не догадывается насколько мне уже плевать. Даже год назад во мне было больше огня, а сейчас от всего произошедшего он потух. Хотя если я всё же стараюсь выбраться, может и не до конца плевать…
— Успокоилась? — шорох, доносится из комнаты, после чего появляется Селвин.
— Я и так была спокойна, — я отворачиваюсь, всем видом даю понять, что разговора не будет.
— Да, разумеется, — снова его снисходительный тон. Он садится в соседнее кресло, а в руках у него бокал с вином.
От дома в районе десяти километров никто не живет, но после есть винодельня. Хозяева маглы радушно угощают нас своим вином, а мы раз в неделю поставляем им ящик с персиками. Вот по такому обмену я буду скучать больше всего, хоть и не люблю вино. Это была ниточка к спокойной жизни, но и её отстригли. Как же я хочу разбить бутылку об его голову, пусть только согласится со мной.
— Что-то не так? — с натянутой улыбкой, я поворачиваюсь к Картеру, от чего его лицо мгновенно меняется.
— Почему всё должно быть всегда по-твоему?
— Я никогда у тебя ничего не просила. Это ты мне должен.
— Позволь узнать за что? Мне казалось, это я рискую жизнью, иду против семьи, Тёмного Лорда и мира, чтобы только тебе было хорошо.
— О, как заговорил. А может лучше вспомнишь свои слова: «Мне плевать на семью, они мне никто», — я принялась передразнивать его. Картер плотно сжал челюсти. — Не хотел помогать, мог и не помогать. Мне нужны твои упреки сейчас. Жалеешь? Так уходи!
— Не жалею. Да и как я тебя могу бросить, ты ещё глупостей наделаешь.
— Не дождешься! Я смогу себя защитить или найти того кто это сделает за меня.
— Ах, да. Как я мог забыть, что у тебя есть ещё один рыцарь в сияющих доспехах, — он задет и хотел бы сделать больно в ответ, да не может. — Ну, не забудь его имя кричать, а то ещё перепутаешь, будет конфуз.
— Что ты несешь? Заткнись, Картер. Это я ещё о твоих пассиях не знаю. А если бы доверял больше, может и знала, — этот разговор становится ещё более неприятным.
— Так теперь я виноват, что не доверяю тебе. А тебе было дело?
— Всегда, придурок!
Вдруг Селвин рассмеялся, словно в голове у него была удачная шутка. Заметив замешательство на моем лице, он продолжил смеяться с новой силой.
— Видела бы ты нас, — еле сдерживая смех, сказал он. — Похожи на старую женатую пару.
— Ты знаешь, что ты придурок? Это самый глупый разговор, который я не хочу продолжать.
Уже на выходе Картер ловит меня и возвращает на балкон. Я оказываюсь между железными перилами с замысловатыми узорами и крепким телом Картера. Он долго молчит, наслаждается моментом, а мне совсем не хорошо, но раздражение начинает спадать.
— У меня было видение, — наконец признаюсь. — Ничего хорошего не случится, если мы уедем отсюда.
— Ты ведь знаешь, что есть долг…
— Несомненно. Но если мы вернемся, меня ждут мучения.
— А что меня?
— Я даже близко не могу сказать. Может хоть это тебя убедит, — я поворачиваюсь к нему лицом. В его глазах страх, он хотел бы смениться, но слишком сильно завладел им.
— Мой отец умрет, если мы не вернемся. Я должен тебя привезти ЕМУ, — я видела волнение в его глазах и нескрываемую тревогу. — Он держит его в Малфой Мэноре и пытает. Может он и не лучший отец, но всё же им является.
Значит и семья ему нужна. Я понимаю его чувства и противиться не могу. Скрепя сердце меняю своё решение. Только бы не пожалеть об этом. Я прошу тебя, Картер, не уничтожай меня. Скорее даже молю.
— Ладно, но если это не будет стоить того, я сожгу твоё сердце дотла, обещаю.
— Я сам его вручу тебе, — заверил Селвин.
— Обещай, что будешь рядом и не позволишь этому повториться, — я приподняла руку с черными отметинами, похожими на удар молнии под кожей. — И последнее, мы оба поможем Гарри Поттеру. Он наш шанс к спасению и индульгенции.
— Поттер? — недоверчиво смотрит.
— Он избранный. Но есть другая, более веская причина встать на его сторону. Это тайна моей семьи, но теперь ты её часть, тебе стоит знать.
Выслушав меня, Картер ненадолго замолчал. По его лицу было видно с какой скоростью двигаются мысли в его голове. Обдумав услышанное, он выдал:
— Обещаю. В болезни и здравии, — он поцеловал мою раненную руку.
***
Вдоль тропы слева шли низкие кусты дикой ежевики, а справа высокая ухоженная живая изгородь. Мы повернули направо, на широкую подъездную дорожку, в которую уперлась тропа. Живая изгородь, повернувшая вместе с нами, вскоре оборвалась у высоких кованых ворот, преградивших путь. Однако мы не замедлили шага: оба молча подняли в подобии приветствия левые руки и прошли сквозь темный, словно обратившийся перед ними в дымку тумана металл. Теперь звуки их шагов заглушались тянувшимися по обеим сторонам дорожки густыми тисами. Справа послышалось какое-то шуршание. Источником шума оказался всего лишь белый павлин, величаво вышагивавший по тисовой изгороди.
В конце прямой дорожки вырос из темноты большой, красивый загородный дом с мерцавшим в ромбовидных окнах первого этажа светом. Где-то в темном парке журчал за тисовой изгородью фонтан. Гравий похрустывал под ногами. Приблизившись к парадным дверям, которые при их приближении распахнулись, будто сами собой, мы зашли внутрь знакомого особняка. Почти весь каменный пол просторного, тускло освещенного и прекрасно убранного вестибюля покрывал толстый ковер. Мы пересекли его, провожаемые взглядами бледных людей, изображенных на висевших по стенам портретах.
Оба на миг остановились, замявшись, у тяжёлой деревянной двери, ведущей в следующую комнату, затем Селвин повернул бронзовую ручку. Гостиную заполняли безмолвные люди, сидевшие вокруг длинного, пышно изукрашенного стола. Вся прочая мебель была бесцеремонно сдвинута к стенам. Освещало гостиную пламя, ревевшее в мраморном камине, над которым висело большое зеркало в резной золоченой оправе. Немного помедлили на пороге. Глаза постепенно привыкавшие к тусклому освещению, были прикованы к самой странной из особенностей этой комнаты: к безжизненному, судя по всему, человеческому телу, которое висело вниз головой над столом и медленно кружилось, словно на невидимой веревке, отражаясь и в зеркале, и в полированной поверхности стола. Никто из сидевших за столом на тело не смотрел, кроме бледного юноши, расположившегося почти прямо под ним. Похоже, он не мог удержаться от того, чтобы примерно раз в минуту не бросить на него взгляд.
— Селвины, — произнес высокий, звонкий голос того, кто сидел во главе стола. — Удача на вашей стороне, не опоздали.
Сказавший это сидел перед самым камином, отчего нам было поначалу трудно различить что-либо, кроме общего его силуэта. Однако по мере приближения лицо его выступало из мрака — голое, змееподобное, с узкими прорезями вместо ноздрей и блестящими красными глазами. Бледен, казался светящимся, точно жемчуг.
— Для вас два места рядом, — приказал Волан-де-Морт, указывая на кресла напротив Малфоев. — Располагайтесь. Мы ждем ещё двоих, как вы можете заметить.
Два стула действительно пустовали.
