Должник Харона

Боль, это главный двигатель эволюции. Именно это чувство заставляло людей сплотиться в общины, образовывать семьи и двигаться дальше по цепочке прогресса. Боль главный учитель на пути взросления ребенка и его инстинкта самосохранения. Это защитный сигнал, который дает нам понять, что всё пошло не так. Как говорят ученые, душевная боль сравнима с физической, она проявляется точно также. А, вот моя бабушка всегда говорила: «Если чувствуешь боль — значит живой». Только почему хочется ощутить боль где-то на теле, но не в сердце? Лежа на холодном полу в Малфой Мэноре, я задаюсь снова и снова одним и тем же вопросом. Болезненные стоны, смешанные с отчаянным криком разрезают воздух, как наточенный кинжал. Я зажмуриваюсь, но это не помогает. Я прикована к полу заклятием пущенным братом, который внимательно следит, чтобы не выбралась. Моя голова повернута к Картеру, который стоит на коленях перед Тёмным Лордом. По щеке мужчины стекает кровь, правый глаз заплыл и стал характерного баклажанового цвета. Хвост держит его заклинанием, но не так ответственно, поэтому у Селвина появляется возможность изредка двигать руками. Я смотрю на пытки собственного мужа без возможности помочь, мучительнее ситуации представить невозможно. Картер ненавидел себя, с благородством принимал удары, как будто заслужил их. Да, заслужил, это он привел свою семью в мышеловку, которая захлопнулась за спиной. Это он придумал тот план, он открыл дверь Хвосту, хоть и не должен был. Только из-за него сейчас двое страдают, пока Пожиратели смерти по сторонам с удовольствием наблюдают. Как же он жалок сейчас и беспомощен. Ему не хватало смелости посмотреть на Горгонею, пока плотный поток слез застилал ему глаза. Если бы ему предложили прямо сейчас умереть, он не задумываясь, согласился, настолько ему было невыносимо. Картер не знал, что его будет ждать, когда на пороге семейной спальни появился Петтигрю. Тот спросил его о жене, где она сейчас и Селвин не задумываясь, отвел: «Она прогуливается в саду. Когда нервничает, хочет больше ходить». И всё было бы отлично, только вот Петтигрю потащил его в сад. Конечно, Горгонеи там не было, поэтому во имя Тёмного Лорда, Хвост начал допрос. Они обошли весь Малфой Мэнор в поисках призрака провидицы, которая ускользала каждый раз. Им нужна была она, её знание будущего, которым никто больше не обладал, поэтому к поискам подключился Драко, чей нюх на кровь стал сильнее после церемонии. Но он, то знал в чем дело, понял, как только перестал чувствовать сладковатый запах ванили в доме, сразу смекнул, что сестра исчезла, и лишь ломал комедию — тянул время, пока не пришел Волан-де-Морт. Картера под белые рученьки вывели за пределы Малфой Мэнора, чтобы заставить Горгонею вернуться, а пока её ждали, успели развлечься. Как только Драко почувствовал возвращение сестры, непременно доложил Тёмному Лорду, который в свою очередь создал заклятие цепей, которое помешало бы ей трансгрессировать или уходить дальше ворот. Теперь она была связана с Малфой Мэнором непросто воспоминаниями из прошлого. Это была её большая золотая клетка, тюрьма для персон высшего чина. — Крутцио! — по залу разнесся крик. Меня пробивала дрожь. Я силилась пошевелиться, но Драко в сумме с новой силой, не поддавался. Палочка, отброшенная в сторону, даже не двигалась, когда я пыталась призвать её. В темноте сцена выглядела ужасно. Стены давили с разных сторон. Чувствовался запах крови, металлический привкус был и на языке. Темные фигуры в плащах по сторонам замерли, словно памятники на кладбище. Это было мучительно. — Хочешь, чтобы ему снова стало больно? — скрипучий голос раздался около уха. — Скажи, что ты рассказала мальчишке Поттеру, тогда он не пострадает. Не сильнее, чем сейчас. — Клянусь, мой Лорд. Я ничего ему не сказала. Я рассказала Фреду, но это не играет роли. — Я хотела проследить за ходом операции, но увидела семью и задержалась. Прошу, отпустите нас, я не вру Вам, — я умоляла. — Как трогательно, — холодно отозвался Лорд. Его палочка снова направилась на Картера. — Прошу! Прекратите! Я не смела бы Вас обмануть… — Мы это не проверим. Твоя способность противостоять легилименции поражает. — Я честна с Вами, мой Лорд. Прошу, отпустите нас. Драко расслабился, моя энергия почувствовала брешь и смогла прорваться, теперь я свободна и могу сесть. Опустившись на колени, я принялась умолять Тёмного Лорда отпустить нас. Это было позорно, вот так стоять, словно грязь под ногами, просить о снисхождении. — Твои мольбы услышаны. Но вот за каждое действие нужно платить. Я возьму плату с твоего мужа. Полагаю, он не против, — красные глаза смотрели на меня, затем он перевел их на бывшего палача и кивнул. В миг в комнате появился стол и небольшой топорик в руках Макнейра. Пожиратели приблизились, Хвост сосредоточился, даже подошел чуть ближе к Селвину. — Что… Что вы хотите? — я шатнулась вперед и уперлась на ладошки, которые болели от ссадин оставшихся после падения. Маленький столик оказался рядом с Картером. Хвост заставил его положить руку на него. Я попыталась встать, но Драко резко надавил на плечи, крепко сжав их. С ужасом я наблюдала за происходящим, пытаясь вырваться из цепких рук брата. — Есть поверье, что в руке волшебника содержится его магия, — начал Волан-де-Морт расхаживая по залу. — Если отнять часть руки, можно ослабить силы и получить артефакт наполненный магией. Я хочу это проверить на бесценном Селвине, — его серая рука легла поверх каштановых волос. Картер сжался, как от удара. — Нет! — я снова резко дернулась, но Малфой отлично справлялся с работой. — Пусть это буду я! Нет! Прошу! Умоляю! — мой голос перешел в отчаянный крик, от которого присутствующим резало уши. Они скривились и постарались заткнуть их. — Я не позволю! — Увы, тебя не спрашивают. Макнейр приступай. Волшебник поправил руку, отделив мизинец железной перегородкой встроенной в стол. Несколько раз Макнейр потренировался в замахе, Картер сжался от испуга. Пожиратели с удовольствием наблюдали за нами, их подпитывали наши страдания и страх. Топорик палача легко взлетел наверх и ударил дерево, пробивая кость, мышцы и связки. Картер выгнулся вперед от боли и завопил, как раненное животное. Кровь хлынула на стол, принялась стекать на пол, растекаясь бордовым пятном. Моё сердце замерло, а тело упало на пол. Волан-де-Морт, как ни в чем не бывало, подошел к столу и тонкими пальцами поднял мизинец Картера и, словно преподаватель в медицинском университете, продемонстрировал его студентам, покрутив из стороны в сторону, опустил на деревянную подставку, которая была специально приготовлена. Теперь мизинец моего мужа будет украшать каминную полку в кабинете Тёмного Лорда. За пыльным стеклом ещё долго будет храниться напоминание о нашем бунте сегодня. Тяжелая дверь со скрипом отворилась, на пороге появился Люциус. Он помялся, оглядывая комнату, после чего начал говорить, сбивчиво и местами неразборчиво. — Мальчишку пока не нашли. Много Пожирателей смерти пострадали от рук Ордена Феникса. Мы ждем Ваших указаний, мой Лорд. Волан-де-Морт вышел из-за стола, проходя мимо Селвина, бросил ему в лицо платок, словно подачку и вышел из зала. Медленно за ним двинулись остальные, пока в комнате не осталась я и Картер, который прижимал правую окровавленную руку к себе. Я медленно подползла к нему, колени болели и разносили это чувство по всему телу. Лицо заплыло от слез, а под глазами образовались черные дорожки из-за нанесенной косметики. Красными ладошками, я взяла его голову в свои руки, пальцами откинула волосы со лба и крепко прижалась к нему губами. Через пальцы я почувствовала боль, что он сейчас испытывал. Его глаза покраснели, лицо стало бледным как мел и губы потеряли привычный цвет, стали желтоватыми с белыми кусочками кожи. Подозвав палочку к себе, я применила обезболивающее заклинание к его руке, но этого было мало, и помогла встать. Его ноги подкашивались, и он шатался из стороны в сторону, будто лист на ветру. Картер опирался на меня, пока мы поднимались по лестнице и заходили в комнату. Я сразу же завела его в ванную, после чего призвала эльфа-домовика, а когда тот явился, отправила за лекарствами. Отрастить палец уже невозможно, остается только помочь затянуться ране. Долго ждать домовика не пришлось, он явился спустя секунду, словно одна нога была здесь, а другая там. В полном молчании, я принялась сшивать рану. Это было похоже на вышивку, которой занималась в детстве, но сейчас не так беззаботно и, увы, выходили не цветы. Селвин изредка цокал и шипел, но больнее чем до этого уже не будет. Покрыв рану сверху экстрактом бадьяна, я забинтовала руку. Я покрыла его изувеченный глаз мазью и предложила Картеру помочь переодеться. Он даже не ответил. Я восприняла молчание за знак согласия, поэтому помогла ему раздеться, сбросив грязные вещи в корзину, и придержала его за руку, когда Картер перелезал через бортик ванной. Пока он остался сидеть под теплыми струями душа, я нашла его пижаму и принесла в ванную комнату. Селвин не двигался, молчал и выглядел травмированным. А как он должен был выглядеть после такого? На сердце появился неприятный камень вины, заставляющий верить, что произошедшее моя вина. Колоколом в голове била мысль: «Это из-за меня». Я опять вспомнила о моем самом глупом решении, а затем о попытке его исправить. Правду моя бабушка говорила: «Благими намерениями выстлана дорога в Ад». Я не просто смастерила себе дорогу, а создала всё по кирпичику, где выбрала котел и сама подкидываю дров. — Ай! — воскликнула я, когда шампунь попал в открытые царапины на руке. Несмотря на боль, я продолжила банные процедуры, сцепив зубы. Я смыла запах страха и крови с его тела. Он всё ещё был отрешенным. Из последних сил выдавила улыбку, когда укладывала его спать. Я старалась держаться, но внутри меня всё кричало, снова и снова. Наконец закрывшись в ванной комнате, опустилась на холодный кафельный пол и прижалась затылком к ванной. Схватившись за голову, попыталась сдержать слезы, но они хлынули нескончаемым потоком. Я рыдала навзрыд, прижав к груди колени и теряясь в собственном подоле. Это был слишком долгий и болезненный день. Со слезами уходила вся боль, отпуская грехи и принося облегчение. Только одной вещи я не предвидела, Картер всё слышал и ещё больше винил себя, теперь в моих слезах. Тогда он ещё не понял, что я плакала из-за сочувствия к нему, моей привязанности и появившейся любви. В тот момент, когда Макнейр отсек ему палец, когда молила, чтобы на том месте оказалась я, когда увидела, что он в опасности или, когда он принялся защищать меня и принял весь удар на себя, я поняла, что он нужен мне больше чем предполагала. Он нужен мне мужем, нужен любовником, нужен другом и целым миром. Я люблю его и это не убрать. Это было неизбежно, так или иначе, я бы привязалась к нему, но и отречься от прошлой жизни невозможно. Я уверенна, судьба ещё даст шанс выбора, а пока продолжу плыть по течению.

***

Я не помнила как добралась до постели и сняла с себя разодранное, грязное платье. Очнувшись под теплым одеялом и ощутив всю тяжесть утра, желание вставать с кровати пропало. Я перевернулась на другой бок и встретилась взглядом с Картером, который уже давно не спал и смотрел за моим сном. Сердце щелкнуло. Рукой провела по его волосам, обвела ухо и спустилась к шее, он прижался ближе. — Как ты? — прошептала я. Его глаза закрылись. — Не молчи, прошу. — А что ты хочешь услышать? — его тон болезненно резал без ножа. — Правда меня устроит. — Хреново. Нравится? — Нет, но мы… — Что мы? Справимся? Чудно, уже справились. Давай будем честны, по одиночке у нас вышло бы лучше. Может, стоит подумать об этом. — О чем ты? Ты хочешь разойтись? — я задавала глупые вопросы, всё ещё отказываясь верить, что он искренне этого хочет. — Очевидно я обуза для тебя. Проще избавиться, чем тянуть, — он специально это говорил, чтобы разозлить, сыграть на моей вспыльчивости и импульсивности — так, по его мнению, мне будет проще решить. — Ты не обуза. Уж кому, как не мне, такое стоит говорить. Из-за меня ты постоянно рискуешь и попадаешь в неприятности. Если бы я не говорила с Фредом так долго… — С Фредом… — его лицо резко изменилось и стало ещё печальнее. — У меня не было выбора! Мне очень и очень жаль, что всё так вышло. Не знаю, как загладить свою вину. Прошу, прости меня, если сможешь, — мой голос дрогнул. Картер молчал. — Как твоя рука? Сильно болит? Давай, я сделаю тебе обезболивающее, — я резко вылезла из теплой постели в прохладную комнату. Хоть начало августа обычно было достаточно теплое в этих краях, сегодня был удивительный холод: небо затянуло свинцовыми тучами, ветер хлестал розовые кусты Нарциссы, пока воздух отказывался прогреваться. Вытащив из ящика ингредиенты, я быстро смешивала травы в ступке, после заливала их несколькими жидкостями, в итоге смешав с виски из бара в столе. Селвин следил за моими действиями, пока я старательно отворачивалась от него, чтобы скрыть подступившие слезы. Он понимал, что ещё ни один раз услышит злосчастное имя из моих уст, пока окончательно не откажусь от него. Ему хотелось освободить меня, раз мы оба стали заложниками ситуации. Он не хотел быть причиной моего горя, пока я была причиной его счастья. Ему никак не удавалось понять, что если бы я хотела уйти от него, давно бы это сделала. — Вот, попробуй, — я протянула ему стакан. Он по привычке вытянул правую руку, но сразу же сменил её, заметив белый бинт, который кое-где стал бордовым. — Ну, как? — Спасибо, лучше. — Отлично. Хочешь, я приготовлю тебе завтрак? — мне захотелось ухаживать за ним. — А чем плох от домовика? — Эльф не приготовит так, как могу я, — по жестким ноткам в голосе, он понял, что зря пытается ранить. — Я с удовольствием попробую твой завтрак. Натягивая халат на ходу, я двинулась в сторону выхода, но замерла и, не оборачиваясь, сказала: — Не думай, что я так просто оставлю тебя. Так уж вышло, что ты единственный не предал меня или бросил. Я крепко в тебя вцеплюсь и уж точно не отдам. — Откуда ты знаешь, что я не предавал тебя? — в его голосе послышались ехидные нотки, значит слова подействовали. — Мне достаточно знать, где находится твой мизинец.

***

Внизу бурлила жизнь, и кухня не стала исключением. Туда-сюда сновали домовики с подносами, которые выглядели, как их нелепые шляпы. Часть эльфов-домовиков готовила закуски, другая занималась напитками, громко стуча бокалами о бутылки. Это отдаленно напомнило свадьбу, в тот день было столько же суеты, которая, казалось, прошла мимо меня. Сейчас было ощущение, что это было больше пяти лет назад, хоть не прошло и года. От воспоминаний ком приблизился к горлу. С тяжелым сердцем я принялась за завтрак. Когда руки принялись замешивать тесто для вафлей, все мысли отошли на второй план и стало не так душно в голове. Рой гудящих идей и выводов сменился на рецепты. Когда еда была почти готова, дверь на кухню распахнулась, в комнату вошел Таддеус одетый с иголочки. Его взгляд прошелся по помещению, несколько раз остановился на мне. Он приказал домовикам отнести все закуски в зал, после чего подошел ближе к месту, где я готовила. Теперь нас разделял стол, и я смогла разглядеть усталость в его взгляде, а тени легшие под глаза подчеркивали это. — Как дела? — я начала разговор. — Можешь не отвечать, по лицу всё видно. — А я надеялся скрыть это, — со смешком сказал Нотт. — Так необычно видеть тебя за плитой. — Я теперь дама замужняя, нужно соответствовать статусу. — Слышал, что случилось с Селвином. Мне искренне жаль, — Таддеус переминался с ноги на ногу, пока не продолжил. — Я не думал, что вы вернетесь. Скажу честно, завидовал вашей смелости. Хотелось также уехать, но кишка тонка и брат не уехал бы. — Ну, теперь ты знаешь, сколько стоит путешествие подальше от Тёмного Лорда, — мы оба издали странные смешки. — Кстати говоря, я думаю, Тео согласился бы уехать. Он вернется в школу в этом году? — Да, хочет доучиться. Да и я не могу его защитить, а там будет Снегг и другие преподаватели. Безопаснее чем тут сидеть, — он облокотился на стол двумя руками и вгляделся в моё поникшее лицо. — Прошу, прости. Я не то имел ввиду. — Да ничего. Я рада за Тео, сама бы с удовольствием отправилась в Хогвартс, хоть без Дамблдора это будет не то. — Да, уж, — разговор зашел в тупик, но Нотт быстро сориентировался. — Ну, ты можешь посетить сегодня аукцион. Зрелище ещё то, конечно, но зато, хоть что-то. Я распорядитель, скажем так, стараюсь обеспечить на высшем уровне, — Таддеус добавил заинтересованности в голос, даже звучал убедительно. — Если хочешь прийти, то поторопись с завтраком, скоро начало. — Можно вопрос? — я немного помедлила, но после кивка Тодда, решилась. — Тебе их не жалко? — Не представляешь как. Но разве у меня есть выбор? Ты либо адаптируешься, либо умираешь. Мы оба выбрали первое, не так ли? — Ты не хочешь стать лучше, чем ты есть сейчас? — я заговорчески наклонилась к нему, чтобы чужие уши точно не услышали. — Очень. У тебя есть предложение? — Я хочу помочь Поттеру. Ты сам знаешь, почему я здесь, что Тёмный Лорд мне не доверяет и всё остальное. Мне терять нечего, как и тебе… — Это самоубийство! — воскликнул парень. — Но представь мир, где нет войны и страданий. Нет продажи людей и казней. Цель оправдывает средства? — Не всегда. Но ты понимаешь, что если ОН узнает о твоем предательстве, тебя ждет что-то похуже смерти? — А я уже умираю, хуже точно не будет. Так, что, ты с нами? Таддеус задумался, на его лбу пролегла морщинка. — Не отвечай сейчас, — я подняла поднос с едой. — Я подожду.

***

Как и просил Нотт, я ускорилась с завтраком, чтобы успеть на аукцион. Картер решил остаться в кровати и не наблюдать за жестоким шоу. Когда я спустилась вниз, мне стало не по себе. Я чувствовала на себе взгляды и ощущала белой вороной, пока люди в черном обходили меня со всех сторон и перешептывались. Меня спасла Калеопа, которая, только завидев меня, потянула к себе и усадила на один из стульев рядом. Сегодня она выглядела ещё прекраснее: в её шелковые волосы были вплетены серебряные ленты, которые только добавляли ей сияния. Мне сложно было представить, что это дочь Волан-де-Морта, уж слишком она прекрасна. Мракс начала со мной незамысловатый разговор, который не предполагал моего активного участия, поэтому мне удалось осмотреться. Тёмный зал, который накрепко зацепился в моей памяти, как место боли, не был особо украшен, только скатерти покоились на небольших столиках для закусок, за которыми стояли волшебники разных рангов и беседовали. Стулья стояли в несколько рядов и ровно, а перед ними была своеобразная сцена с кафедрой ближе к правому краю, за ней стоял Нотт и сверял списки. На первом ряду сидел Драко в окружении тетки и отца. Люциус отвернулся к окну, пытаясь сделать сосредоточенный вид на лице. Беллатриса не отличавшаяся манерами развалилась на стуле и бесцеремонно махала палочкой, как дирижер перед оркестром, непонятно зачем. Я продолжила изучать гостей и заметила Макнейра около одного из столов. Он гадко улыбнулся мне, когда наши взгляды пересеклись. Мне захотелось пустить в него заклятьем — Одиум отлично подошел бы, моя ненависть задушила бы его, медленно растягивая предсмертную агонию. Таддеус постучал палочкой по кафедре, привлекая к себе внимание. — Уважаемые гости, прошу, занимайте места, мы начинаем. Он отлично держался, словно был создан для этого. Я уверенна, если бы он не был магом, стал бы отличным ведущим магловских новостей или может своего шоу, наверняка его бы приглашали вести премии или объявлять победителей. Гости медленно заняли свободные места и приготовили свои палочки. На сцену вывели первого волшебника — мужчину с проступившей сединой на висках в рваной серой одежде, напоминающей одеяния эльфов-домовиков. Он выглядел измученным, жаждущим свободы, еды и воды, уж слишком ярко были выражены его скулы и обветренные губы. Мужчина не мог стоять ровно, его постоянно шатало, поэтому Хвост тыкал его в бок своей палочкой, напоминая о месте, где тот находился. Я старалась не подавать виду, но меня воротило от одной мысли, что его сейчас купят, как животное. Да даже животное не заслуживает такого обращения к себе. Тем не менее, его цена начиналась с 5 галлеонов. После объявления старта, несколько палочек взмыли вверх, и каждая новая цена увеличивалась на 5. — Раз. Два. Три. Продано! За 150 галлеонов, господину Джагсону! — объявил Таддеус. По щекам мужчины заструились слезы, он упал на колени и молил о пощаде, как будто его приговорили к смерти. Хвост схватил волшебника за железную цепь, которая опоясывала его, и потянул со всей силы на себя, от чего мужчина упал назад и без шанса встать, пополз за Пожирателем. Лица гостей никак не изменились, казалось одной мне есть дело до того несчастного, который скатился кубарем со сцены. После продажи нескольких волшебников, которые так же молили о пощаде и плакали, наступил перерыв. Пожиратели вернулись к столам с закусками и выпивкой, как дикари принялись запихивать себе в рот всё что лежало перед ними. Я отвернулась с гримасой полной отвращения. — Не нравится зрелище? — поинтересовалась Калеопа с долей ехидства. — Это, мягко сказано. — Пожинай плоды своих благих намерений, — её слова больно отзывались в сердце. — Я не во всех грехах этого мира виновата. Твой отец мог бы не устраивать такую жестокую продажу. Они же люди, а мы продаем их как скот. — У нас тут святоша появилась, — каждое слово сочилось ядом. — А кто разболтал всем о транспортировке Поттера? Или убил мракоборца? А может, напомнить о Тёмных метках, что ты пускала? — Да, я не делала плохие вещи, но они и рядом не стоят с этим, — я обвела рукой зал. — Зачем ты стала Пожирателем смерти, если такая неженка? Ах, да, снова твои благие намерения. Я всегда забываю с кем имею дело. Горгонея из благородного и древнейшего дома Блэков! Как твой папа поживает? — Знаешь, когда тебя сотый раз спрашивают об отце, становится не так больно при его упоминании. Найди новую точку давления, — я натянуто улыбнулась. — И не забывай, что ты говоришь с чистокровной волшебницей. При других обстоятельствах, я даже на один ряд бы с тобой не села. Калеопа замолчала, по выражению лица стало ясно, что её оскорбил и опозорил мой ответ, хоть и она сдерживалась до конца. Насколько мне было известно, её мать была чистокровной волшебницей, но её род не был известен и не был вписан в «Священные двадцать восемь». Про семейные драмы её отца, я уже молчу. Только по его прихоти она носит фамилию Мракс, а не Реддл. — Замыкает наш сегодняшний аукцион — волшебница полукровка! — объявил Нотт. По залу прошелся шепот, некоторые волшебники оживились и принялись улюлюкать. На сцене появилась девушка с прямыми каштановыми волосами, на ней было серое платье в пол, которое больше бы подошло кухарке из-за передника. Вглядевшись в лицо, я узнала её, однокурсницу с Гриффиндора — Фэй Данбар, мы вместе ходили на занятия к Слизнорту и посещали некоторые другие классы. Она, как и все до неё, выглядела ужасно, глаза полные слез смотрели с ужасом в зал. Драко неожиданно оживился, даже придвинулся ближе. — Полукровок я ещё не пробовал на вкус, — пролязгал он. Кровь застыла в жилах. Девушка с ужасом отвела взгляд от Малфоя и встретилась им со мной. Её губы беззвучно прошептали: «Помоги». — Начальная цена — 50 галлеонов, — объявил Нотт, и первая палочка взмыла вверх. Это был Драко. Я не заметила, как моя рука сама поднялась, крепко держа палочку. Драко с удивлением обернулся, чтобы увидеть, кто решил составить ему конкуренцию, последнее время его боялись все. Оскалившись, он снова поднял палочку, но я не отставала. — Это будет напряженная битва, — прокомментировал Тодд. — Сдайся, Селвин. Тебе не выплатить такую сумму, — проговорил Драко. — Никогда, Малфой. Напомню, это твоё поместье используется как притон хтони, — Драко скривился от моих слов, почти выпустив свою новую сущность наружу. Наши палочки поочередно взмывали вверх, пока цифры увеличивались и переваливали за 400 галлеонов. Беллатриса заливалась смехом, пока судьба девушки металась между спасением и виселицей. — Драко, сдайся, — советовал Люциус. Малфой младший был непреклонен. — Нам не выплатить такую сумму. Мы должны беречь накопления… — Ты найдешь деньги, — процедил сквозь зубы Драко. Его красные глаза злобно смотрели на меня в надежде повлиять. Снова безмолвные поднимания палочек в воздух, пока все внимательно следили за происходящим. Глаза Пожирателей смерти скакали от меня к Драко и обратно. — Две тысячи галлеонов раз! — воскликнул Тодд. — Два! — Люциус опустил руку Драко. — Три! Продано, миссис Селвин! Дорогие гости, на этом Аукцион закончен! Я шумно выдохнула, когда прозвучала моя фамилия. Мне стало легко на душе, хоть кто-то сможет выжить сегодня. Драко грязно выругался и от злости снес несколько стульев, прежде чем покинул зал. Пожиратели довольные опять разошлись к столикам, чтобы доесть остатки и осушить бокалы до последней капли. Калеопа поспешила вслед за Малфоем, задев меня специально, когда проходила мимо. Фей громко опустилась на колени и закрыла лицо руками, её спина рвано вздымалась от рыданий. Хвост уже собирался её дернуть, чтобы спустить вниз, но я громко остановила его. Таддеус подозвал меня к себе, и мы вдвоем пошли в сторону гостиной. Он молчал, пока тяжелые двери не закрылись за нами. — Это было благородно с твоей стороны, — сказал он, доставая документы. — Мне нужна твоя подпись и чек, пожалуйста. — Позволь изучить документ перед его подписью, — я взяла бумагу из его рук и подозвала к себе домовика, который должен принести чековую книжку из спальни. Ничего интересного в том договоре не было, лишь только сам факт продажи. Никаких условий, никаких правил, только четкая сумма за человека. — Она была моей однокурсницей, — сказала я, когда подпись красовалась на бумаге. — Я не хотела, чтобы она так бездарно умерла. Я ведь могу делать с ней всё что захочу? Например, отпустить? — Это твоё право, — коротко ответил Нотт. — Честно, удивлен, что Малфой так просто сдался из-за отца, обычно он боролся до конца, хотя и конкурентов никогда не было. Я думал у них больше денег… — Он не просто сдался. Мне за это ещё прилетит весточка, но это уже мои проблемы. А с деньгами у них сейчас небольшие проблемы. Пожиратели здесь живут за просто так, а кормить их надо, — я неосознанно посмотрела на дверь. Повисло молчание, которое в скором времени нарушит Нотт. — Я подумал над твоими словами и предложением. Знаешь, я согласен, — он протянул мне мизинец, я ответила тем же. — Сделаю всё, что может помочь. — Хорошо, тогда у меня для тебя поручение, отведи Фей домой и передай, чтобы она отправлялась в Хогвартс, а если будут проблемы, обращалась ко мне, раз я её «хозяйка», — это было лучшее решение, которое могло бы прийти в мою голову. — Это хорошая новость для неё. Всё будет сделано, — после этих слов Тодд вышел из комнаты, оставив меня одну. Я предчувствовала новые проблемы, которые обрела сегодня. Они хотели получить мой ответ, ждали, когда я дам отпор, теперь напьются своей крови сполна.