Должник Харона

Очередное утро началось с очередного наплыва тревожности. Плохие мысли сами собой появлялись в голове. Я пыталась развеять их, заглянув хоть немного в будущее, но и оно, как назло, являло странные неясные образы. Все несбывшиеся предсказания буду скидывать на неподобающие условия труда. Картер исчез задолго до моего пробуждения, работает даже в праздники. Как бы я хотела провести этот день вдали от мрачного особняка. Стоит ли рискнуть и отправиться в небольшое приключение? Я начинаю рутинные сборы на завтрак, в ходе которых делаю высокий пучок на голове, слегка подкрашиваю глаза остатками каяла и тушью, надеваю платье с корсетом и кружевом на длинной юбке, слегка скрывающей ботинки на каблуке. Руки покрываются мурашками из-за тонкой кружевной ткани на рукавах, но вскоре кожа привыкает к прохладе. В коридоре особняка тихо и холодно. Последний этаж никогда не отличался теплом и оживленностью. Это был своеобразный отшиб мира Пожирателей смерти, где мирно существовала моя семья. Я заметила приоткрытую дверь в противоположном конце коридора. Она распахнулась и с грохотом ударилась о черную, закопченную стену, на которой висел портрет безызвестного волшебника, далекого родственника Лестрейнджей. Портрет никак не отреагировал на произошедшее, продолжая дальше спать. Мне на ум пришел бабушкин портрет, висевший в прихожей, который не упустил бы шанса устроить скандал или завизжать на весь дом. Это заставило меня ухмыльнуться и с трепетом вспомнить времена, проведенные в отчем доме. Сложно было бороться с интересом, я пошла в сторону открытой двери и заглянула внутрь комнаты. Её строение напоминало нашу спальню, но все, же наполненность этой комнаты была беднее. Посередине спальни стояла одинокая кровать с черно-коричневыми столбиками на изножье и изголовье. Я прошла глубже и увидела Джорджа, лежащего поперек ложа с раскинутыми в разные стороны руками. На нем были надеты черные брюки и белая тонкая рубашка, распахнутая на груди. Его оголенный торс был покрыт россыпью веснушек, которые отлично прятала шелковая рубашка. Глаза волшебника были блаженно прикрыты, будто он находился в сладкой дреме. Я придвинулась ближе, наступив на шумную деревянную половицу, звук которой заставил парня открыть глаза. Его взгляд кардинально изменился за ночь, в нем появилось что-то холодное, стальное. Веселость и беззаботность, которая могла сиять только в глазах близнецов, потухла, заменившись непроницаемым щитом. Даже лицо показалось более жестким, чем вчера. Он ощетинился и стал больше похож на солидного, властного мужчину, чем на юношу, который станет трястись в лесу после того, как на его глазах убили человека. Джордж ухмыльнулся и провел острым язычком по губам, одновременно поднимаясь на локтях, прожимая под собой матрас и одеяло, заправленные в темно-синее постельное белье с широкими черными полосами. Взгляд помутнел. — Решил задержаться здесь? — этот вопрос прозвучал неуверенно, будто в воздух. — Решил не отказываться от возможностей, — его голос прозвучал надменно. — Вот и вся Гриффиндорская храбрость ушла, — я проговорила это одними губами. — Что ты там говоришь? — Я говорю, что один из твоих братьев сейчас в Больнице Святого Мунго, по вине жителей этого дома, а ты не отказываешься от возможностей, — я прокашлялась и постаралась воспроизвести его тон. — Мне нет никакого дела до Фреда. Пускай хоть умрет. Буду рад прийти на похороны. Его слова неприятно укололи. — Я ничего не говорила о Фреде. Нам ещё не известно, кто тот несчастный, пострадавший при трансгрессии. Лицо Уизли вытянулось, и взгляд уставился в одну точку на стене. Он понял о ком идет речь и теперь ему страшно. Парень всеми силами старается не проявить свой страх. Он меняет тему разговора, чтобы отвлечь меня. Джордж пока не силен в таких играх. — А твой муж знает, что ты сейчас находишься здесь? Какой скандал: юная леди в комнате с полуголым мужчиной. — Не зазнавайся, Уизли. У тебя смотреть не на что, — я нарочито небрежно бросила последнюю фразу, чем заставила уязвленного парня сесть на кровати. Его рубашка скатилась по плечам, оголяя торс и руки, которые до этого были прикрыты. Я продолжала внимательно смотреть в его глаза, демонстрируя незаинтересованность и выводя его ещё больше. — Ты ведь понимаешь, что не должна, быть здесь? Или ты наконец-то выбрала нужного брата? Джордж стал игривым, как котенок и таким же неопытным по части соблазнения. — Я здесь лишь из-за интереса, не более. Предупрежу тебя, во избежание недопонимания: причинишь мне боль или станешь приставать — мой муж тебя уничтожит. Отнесись серьезно. Это не пустая угроза. Я повернулась на каблуках и вышла в коридор. Дернув дверь за ручку, я направила её в сторону дверного проема и она снова с ударом, только теперь закрылась. Уизли слегка опешил. Выйдя из ступора, он поспешно натянул на себя рубашку и небрежно застегнул её на несколько пуговиц. Затем шумно опустился на кровать, думая о брате. После внезапного небольшого разговора и ещё более неожиданного разочарования, завтракать совсем не хотелось. Тем не менее, я спустилась вниз и села посреди пустого стола, который ещё вчера был заполнен гостями. Один из эльфов домовиков, обитающих в этом поместье, явился, только заметив моё присутствие в столовой комнате. Он, как официант в ресторане, предложил мне обширное меню, откуда я выбрала простые хлопья, чай и сэндвич с джемом и маслом. Пока еда была в процессе готовки, я следила за легким снегопадом, затем за облезлой елкой, которая без магии стала похожа на веник. Я всё ещё обдумывала реакцию Джорджа на мои слова. Что же это значит? Самым простым ответом было — дождаться Картера с вестями, чем гадать на кофейной гуще. Я заставляла себя есть вкусный завтрак, который вставал комом в горле. В противном случае, я рисковала потерять сознание из-за голода. Последнее время это стало моим недугом, но насильное питание спасало меня. Я обещала себе, что дойду до врача, либо в ближайшее время, либо после окончания войны. Сейчас остро ощущалось желание всего магического мира поскорее окончить войну. Некоторая часть ждала победы, чтобы начать править над беззаконием, разрушенным и ослабшими от военных действий волшебниками. Другая же ожидала момента, когда шум стихнет, и появится ясное небо над головой; когда Тёмные метки перестанут появляться над домами простых граждан; когда Пожиратели прекратят разрушать всё на своем пути. Я тоже находилась на грани, как и последний год, но сейчас всё было иначе. У меня появилась твердая уверенность в том, что скоро все закончится, будто время вело обратный отсчет. Но за этой благой уверенностью скрывался страх, который прятался долгое время и решил напомнить о себе. Я списывала на него все недуги, ведь страх перед смертью за предательство был невероятно силен, но на первом месте все же расположился страх за любимого человека. Сегодня ночью вернулся кошмар — очевидно, все мои действия обернулись прахом. Где-то снова произошла ошибка, которую необходимо исправить. Было ли это спонтанное решение Джорджа, или опять мой опрометчивый ход, сложно разобрать. Оттого я склонялась к выводу, что был ранен именно Фред, нежели кто-то другой из семьи Уизли. Мерлин, когда меня перестанет бросать из стороны в сторону внутри собственной головы? Но во всей ситуации я переживала за миссис Уизли. Она ко всем относится, как к своим детям, с заботой и поддержкой, с самоотдачей. Не сложно представить её состояние теперь, получив двойной удар в один из самых важных семейных праздников. Одна мысль о её лице, искаженном в гримасе боли и плача, болезненно отзывалась в сердце. Было бы кощунством заявиться сейчас в её дом и начать убеждать о том, что всё будет хорошо. Наполнив без наслаждения едой желудок, я решила вернуться обратно в свою комнату. Я собиралась придумать, чем занять этот день в мрачном особняке, до этого же как-то справлялась. В коридорах, холлах и на лестнице звучали лишь мои глухие шаги по ковру истертому долгим временем. Угольного цвета перила, устремленные вверх, выглядели грязными, но я все, же опиралась на них, будто без них не поднялась бы нога. По привычке я замерла на этаже Драко, ждала повторения вчерашней сцены или чего-то такого. Очевидно, сегодня был день открытых дверей в особняке Лестрейнджей, иначе, почему дверь в комнату кузена распахнута настежь. Я понимала, что за своё любопытство дорого заплачу, но ноги сами двинулись в ту сторону. Из комнаты шел легкий зеленый свет, как от ночника включенного ночью. Вблизи спальни почувствовался запах крови и испорченного мяса. Всё нутро напряглось и молило вернуться обратно. Я сжала палочку, спрятанную в кармане платья, готовясь достать её. Перешагнув через порог, я оказалась в зашторенной комнате с темными обоями. Я достала палочку и одними губами произнесла: «Люмос». На кончике древка вспыхнул маленький серебряный огонек, осветивший сначала небольшое расстояние впереди, медленно прокрадываясь вглубь комнаты. Маленький зеленый светильник находился над кроватью заваленной платьями, мантиями и нижним бельем. Они не пользовались шкафом при входе или там уже давно закончилось место. На тумбе, ближайшей к выходу, находились стопки с бумагами, где размашистым подчерком были выведены приказы. Я наступила в лужу слившуюся с полом, когда зашла глубже. Поблизости не виднелась дверь в ванную, потому я подняла палочку к потолку, для проверки. Потолок был чист, не считая скопившейся за века пыли на лепнине. Моя рука медленно проследовала за трещинкой в штукатурке, заглядывая дальше в комнату. Сердце бешено забилось. Стало видно крепление из стали, отражающее блеск от палочки. Оно расположилось в углу комнаты, в опасной близости со шторами. Я шагнула чуть ближе, продолжая мочить платье и сапоги. Свет открыл мне взгляд на крюки. На крюках за кожу на спине был подвешен мужчина с перекосившимся от страха и боли лицом. Его рот был распахнут в немом крике, а глаза призакрыты. Он был раздет по пояс, ноги еле касались пола. На его сухом теле не было свободного места от шрамов налитых кровью. Заметив свет, он дернулся и издал сдавленный крик, широко распахнув глаза. На моё плечо опустилась сильная рука, напугав меня до смерти. Душа ушла в пятки, а тело размякло. Не устояв, я упала назад, пачкаясь в жидкости. Когда моя палочка коснулась пола, я увидела бордовый отблеск и наконец поняла, что искупалась в крови. Мои губы сомкнулись с недюжинной силой, чтобы подавить крик. — Тебя сюда не приглашали, — холодно проговорил Драко. Его змеиные глаза сверкали в темноте. Мне показалось, что он пожирал мою душу, пока смотрел пристально, не мигая. Я попятилась назад и уперлась в стену, пока Малфой приблизился к кровати. На фоне звучало мычание пленника, от чего сердце сжималось сильнее. Впервые я почувствовала свою близость со смертью так явно. — Я… Я уже ухожу. Здесь было открыто и я решила… — Меня не нужно проверять, сестра. Убирайся отсюда! — прорычал он. Я попыталась встать, поскальзываясь и больше пачкаясь в крови. Моё тело дрожало и никак не хотело успокаиваться. Еле встав, я бегом направилась из комнаты, оставляя за собой кровавые следы на ковре. Платье стало тяжелым из-за впитавшейся жидкости. Мои руки пахли смертью и сырым мясом. Всё произошло так быстро, мой мозг отказывался обрабатывать полученную информацию. Образ и крик того мужчины крепко засели в моей голове. Я совершенно не узнавала брата. Хотя он сам сделал свой выбор, жалеть об этом мне никто не запрещал. В моей голове образ брата был навсегда испорчен. Разум поставил на нем клеймо маньяка, расправляющегося с жертвами с особой жестокостью. Я закрылась в ванной. Долго изучала своё лицо в зеркале, судорожно пыталась смыть кровь с рук, которая, казалось, впиталась в кожу, как и в ткань платья. Вспомнив о существовании магии, я произнесла очищающее заклинание, которое спасло не только мою кожу, но и одежду, а также все вещи, которых успела коснуться. Я больше не могла оставаться в этом доме. Мне хотелось выбраться и взглянуть на обычный мир. Забыть на пару часов, что я Пожирательница смерти и вообще имею отношение к магии. Надев шубу, я спустилась вниз и прошла несколько метров от входной двери, прежде чем трансгрессировала в Лондон.

***

Я оказалась напротив кондитерской, за два квартала до дома на площади Гриммо. Внутри находилось несколько маглов, покупающих сладости к столу, пока магазинчик не закрылся. Я зашла в теплое помещение. В нос ударил запах имбиря и выпечки, а глаза ослепил яркий свет ламп и различных переливающихся гирлянд. Помещение было щедро украшено к Рождеству: в каждом углу виднелись искусственные елочки с крошечными шариками на лапах, кое-где висели гроздья омелы и венки из остролиста. Я прошлась вдоль пустой витрины, где остался последний небольшой торт зеленого цвета с красной каймой из крема и нарисованной белой елкой. За неимением другого выбора, я купила последний торт и получила белую коробочку с лентой из рук широко улыбающейся девушки, которая благодаря мне окончит свою работу на час раньше. Я попыталась быть вежливой и улыбнулась ей в ответ, после чего с благодарностью и пожеланиями удалилась из кондитерской. Я уже забыла, когда делала простые покупки, общалась с маглами или выходила в город. Это было настоящее приключение для меня. Спрятав руку с палочкой в карман, я пошла в сторону дома. Оказавшись здесь, я не могла не дойти до дома номер 12 на площади Гриммо, чтобы убедиться, что отец в порядке. Ноги сами несли меня в правильном направлении. Я замерла напротив входа в дом, на противоположной стороне дороги. Отсюда были хорошо видны горящие окна на первом и втором этаже. Я видела облезшую елку, скудно украшенную игрушками, которую никто не хотел поддержать даже магией. Истрепавшиеся гирлянды висели вдоль комнаты и на люстре. Это было жалкое зрелище для дома Блэков. Обстановка комнат так и осталась нетронутой, а я и не рассчитывала на капитальный ремонт после моего побега. Мой печальный взгляд пробежался по окнам на верхних этажах. Черное окно, ведущее из моей спальни, будто насмехалось надо мной. Когда-то я смотрела через него с другой стороны и мечтала, глядя на звезды. Теперь и звезды кажутся тусклыми, и мечты несбыточными. Жизнь в этом доме мелькала перед глазами, вызывая слезы. Смахнув их небрежно, я вернула свой взгляд к комнате с гобеленом. Тело парализовало от страха. У окна стоял Сириус, копируя мой ступор. Его лицо было вытянутым, а глаза обеспокоенными. Он выглядел уставшим, как и большинство волшебников втянутых в войну. Мы таращились друг на друга, как на призраков. Очевидно, он был удивлен моему присутствию в городе, а может моему внешнему виду и изначально принял за кузину. Надеюсь, ему не пришло в голову, что я здесь на вылазке Пожирателей. Оставаться здесь больше нельзя. Я решила не нервировать своим немым присутствием дядю и быстро отправилась, куда глаза глядят. Я не имела четкого плана для Лондона. После покупки торта, приняла решение найти Картера. Я знала, где приблизительно находится Министерство, а по часам могла отследить его местоположение. Пока всё складывалось отлично. Я скорректировала свой путь и уже направлялась к парку, рядом с которым находилось заброшенное метро — именно там находился вход и выход Министерства Магии. По дороге я встречала компании маглов, которые громко кричали свои пожелания всем незнакомцам на улице. Их позитив и воодушевление были заразительны. Как же беспечно они жили, даже не подозревая об опасности, которая по пятам ходила за ними. Это было их счастье и одновременно проклятье. Зависть, как опухоль, распространилась по моим мыслям. Я снова мечтала сбежать, особенно сейчас. Оказавшись около старого заброшенного кирпичного здания с большой надписью «Метро» на торце, я смело зашла внутрь, оттолкнув от себя стеклянные двери. Они продолжили колыхаться даже после того, как я прошла вглубь заброшенной станции. Здесь пахло сыростью, колонны были покрыты паутиной. Эхо моих шагов прокатывалось по помещению, отскакивая от каменных стен. Я спустилась на платформу, еле освещенную старыми лампами с разбитыми плафонами. В середине платформы стояла статуя горгульи. Она ехидно улыбалась, пряча за себя мешочек с золотом. Её уши были заточены, как пики. Глаза отливали красным светом, чем дольше я в них смотрела, тем больше мне казалось, что она живая. Она напоминала горгулий сидящих на коньке в особняке Лестрейнджей. Я подошла к ней ближе и погладила по голове, после чего ощутила давление на себя со всех сторон. Обстановка закружилась перед глазами, ноги перестали чувствовать твердую поверхность под ними. Я жестко приземлилась в мраморном холле Министерства Магии. В голове всплыли кадры моего прошлого визита в Министерство, после которого моя жизнь кардинально изменилась. Сегодня было так же пусто, как и в тот раз, лишь один волшебник сидел за столом у входа в атриум и сверлил меня пристальным взглядом. Масштабы здания давили своим величием на меня. Это место определенно стало величественным и более пугающим. Власть, демонстрируемая в каждом элементе декора, страшила своей необузданной силой, постоянно намекая на неминуемую кару за проступок. Здесь ощущение своей ничтожности было выкручено на максимум. Вдохнув глубоко несколько раз, я сдвинулась с места в сторону мужчины стоящего на вахте. Он только и ждал, когда моя волшебная палочка окажется в его руках. Этот незначительный ритуал был для него всем. Ему нравилось ощущать чужую магию, сливающуюся с его собственной и дарующую информацию о волшебнике. Он мог узнать всё о владельце от одного прикосновения к древку. — Добро пожаловать, миссис Селвин, — с этими словами мужчина вручил мне пожелтевший листок с печатью, позволяющий мне пройти внутрь. Мужчина призвал самолетик из бумаги синего цвета. Он выступал в качестве моего навигатора по этому месту власти. Я старалась не отставать от проводника, не очень хотелось потеряться. Меня провели мимо вымощенного из камня фонтана, прямо к лифтам. Внутри открытого лифта стоял эльф домовик в красном сюртуке с круглой шапочкой на голове, которая встречается у швейцаров в отеле. Он подпрыгнул и поймал в свои скрюченные ручки самолетик, после чего развернул его. Я зашла внутрь и пошла вглубь лифта, чтобы крепко взяться за ручку и не упасть при начале движения. Костлявый палец нажал кнопку, загоревшуюся с щелчком. Железная решетка с лязгом захлопнулась от плавного движения правой руки эльфа. Лифт сорвался с места, уезжая всё дальше в темные коридоры соединяющие этажи и отделы между собой. Поездка казалась вечностью. Меня бросало из стороны в сторону из-за крутой смены веток. Когда дверь наконец-таки открылась, я вывалилась из неё с трясущимися ногами. Самолет полетел дальше в коридор с бордовыми стенами и ковром, с яркими люстрами и лакированными дверьми. Коридор был узким и закругленным, как будто формирует кольцо. От пережитого стресса и температуры внутри Министерства, мне стало жарко, отчего пришлось распахнуть шубу и слегка спустить её с плеч. Я неосознанно поправила прическу одной рукой и выпустила несколько прядей у лица. На середине круга было свободное пространство с одной стороны. Там стояли диваны красного цвета из плотной ткани, шкафчики с выпечкой и кофе-автоматы в углу. Это была своеобразная зона отдыха, с отдельным местом для курящих. Самолет замер у двери напротив зоны. Я на месте. Приблизившись к каштановой двери с резным плющом по периметру, я постучала по плоской середине и дернула за позолоченную ручку. Она с легкостью открылась. Переживая, я заглянула в кабинет, во главе которого стоял стол, а за ним сидел Картер. Внутри кабинета было жарко, от чего коридор казался достаточно холодным местом. Вся комната была выполнена в темных цветах. Стол, шкафы, различные стулья и софы были из темного дерева, по цвету близкого к черному. Обои и некоторые другие декоративные элементы были темно-зеленого цвета, отдаленно напоминая гостиную Слизерина. Тем не менее, здесь было довольно уютно и безопасно, по ощущениям. Я закрыла за собой дверь и прошла внутрь, ступая по ковру с изображением змей, переплетающихся между собой. Картер удивился, его лицо вытянулось, а в уголках глаз заблестели звезды. Он отодвинул своё кресло, чтобы выйти из-за стола и быстрыми шагами пересек комнату. — Сюрприз! — объявила я, приподняв руку держащую коробку. Картер крепко обнял меня, будто после нашей последней встречи прошло больше нескольких лет. Эти объятия были очень комфортными, полными любви и заботы, которую он хотел выразить простым жестом. Его рука прижимала мою голову к груди, пока другая его рука обнимала мою спину. — С Рождеством, — еле-еле проговорила из-за мертвой хватки супруга. — Как ты сюда добралась, Кора? — его голос был более радостным, чем взволнованным. — Ох, моя смелая любовь. — Это было не так сложно, — не скрывая смех, ответила я. — Я решила, что не хочу проводить праздник среди убийц и психопатов. — Хорошо. Мы проведем остаток дня вдвоем. Предлагаю отправиться в какой-нибудь хороший отель и остаться там до следующего утра. — Это замечательная идея. И мы сможем съесть весь торт, — моя рука неуклюже помахала коробкой, в очередной раз.

***

Мы успешно выбрались из Министерства, и пошли по центральным улицам Лондона. Мы заранее приняли решение, что отдадим предпочтение дорогому магловскому отелю, а не Дырявому котлу в Косом переулке. Общество магов итак оказывало на нас давление, сейчас хочется побыть вдали от него. Я поделилась произошедшим за день, чем заставила Селвина понервничать. Он грозился убить Джорджа и Драко с настоящей ненавистью в глазах. Мне не нужно было предполагать, что в этот момент его кулаки в карманах были плотно сжаты. Снежные улицы, украшенные различными гирляндами и статуями, витринами с елками и подарками, возвращали нас в приятную атмосферу. Мы поклялись больше не говорить о войне или магическом мире сегодня. Последней новостью того мира стала госпитализация Рона Уизли — это его чуть не поймали егеря и теперь он проходит лечение в Больнице Святого Мунго. Руку он уже не вернет, но его состояние ещё предстоит стабилизировать. Кажется, Джордж на ментальном уровне почувствовал ситуацию с братом. Ужин окончательно развеял наши тревоги и настроил на игривое настроение. Красивый ресторан при отеле, наполненный маглами в дорогой одежде, не стал праздничным исключением. К дорогой отделке зала добавились елочные украшения, венки и разноцветные подарки в углах. Смех под звон бокалов, живой оркестр, головокружительные танцы — этим был наполнен наш вечер. На мгновение мне показалось, что время остановилось, и часы перестали неумолимо отмерять его. После окончания трапезы, нас проводили в номер персикового цвета. Первым делом мой взгляд упал на огромную кровать под мягким покрывалом. Она стояла в центре комнаты, занимая почти всё пространство. Широкие окна были зашторены наполовину, через них виднелся город наполненный огнями фонарей. Мы сели на расшитую тахту, стоящую рядом с кофейным столиком, и принялись есть торт, запивая его шампанским из мини бара. После нескольких бутылок шампанского в ресторане, всё казалось удивительно смешным: глупые шутки Картера, мои странные размышления о жизни, наши пересказы различных событий из жизни. Селвин наклонялся вперед и хватался за расстегнутый ворот рубашки, когда заливался смехом. Он выглядел так мило, в сочетании с его раскрасневшимися щеками. — Мне хватит, — заявил Селвин, допивая бокал. — Я уже пьян и чувствую, завтрашнее утро принесет мне много боли. — Святые Мерлин и Моргана, уберегите меня от похмелья, — молила я, прерываясь на смех. Улыбка расплылась на лице Картера. Он склонил голову чуть набок и смотрел влюбленными глазами, которые слегка косились из-за алкоголя. — Что? — спросила я. Он прикрыл глаза и помотал головой. — Говори! Давай, давай! — моя рука лихорадочно двигалась, будто я звала его куда-то. — Может, банально скажу. Я люблю тебя. Мне всегда кажется, что я редко и мало тебе об этом говорю. — А я ценю эти моменты больше всего, — я дотронулась до его руки и сжала её. Вдруг глаза Картера погасли, улыбка медленно сползла с его лица, и голова опустилась вниз, напоминая марионетку с ослабевшей ниткой у шеи. — Что случилось? — я пытаюсь быть вкрадчивой. — Ты всё ещё любишь его, — он говорил твердо. — Нет, не надо. Я сам обещал отпустить тебя. Это так несправедливо, чтобы я не сделал, ты выберешь его. Он был в отчаянии. Я никогда не думала о чувствах Картера. Я жила одним днем и клялась ему в любви, зная, что если всё сложится, брошу его. Ни на день Фред не уходил из моей головы, хотя мысли о Картере перекрывали мысли о гриффиндорце. Я намеренно не замечала его боли и переживаний, с которыми разбираться не хотела. Теперь я прижата к стенке. — Картер, я люблю тебя, и ничто не заставит меня изменить мои чувства. Я не хочу говорить о любви к Фреду, она отличается от нашей с тобой, потому они несравнимы. Я замолчала, подбирая слова. — Я ценю тебя как человека, в первую очередь. И уже, во-вторых, за то что ты делаешь для меня, для спасения людей. Я не хочу никого выбирать, по крайней мере сейчас. Мы вместе и это уже хорошо. Завтра будет годовщина нашей свадьбы, вдруг не последняя, — я подмигнула ему и наклонилась ближе для поцелуя. Он медленно таял в моих объятьях от страстного поцелуя. Я вновь уходила от тяжелого разговора и чувствовала гадость на душе. Снова обещаю себе разобраться с этим, снова откладываю. Я встала с тахты и легонько дернула Картера за руку. Он не сопротивлялся и встал, после чего медленно пошел за мной в сторону кровати. Его веки уже закрывались, а тело становилось ватным. Мужчина стоял смирно, пока я расстегивала пуговицы его жилета, рубашки. Он вызвался самостоятельно снять с себя штаны и развязать ботинки, пока я разбиралась с платьем. На улице было всё также холодно. Шел редкий снег. Ветер сбивал его курс своими резкими порывами. Мягкие подушки и матрас встретили наши тела, когда мы синхронно упали на кровать. Комната закружилась, будто я собиралась трансгрессировать. — Боже, — проговорил Картер, заплетающимся языком. — Мне жаль её, — с грустью произнесла я. — Она не заслужила таких мучений, хоть и убийца. — Ты о ком? — поинтересовался муж, не поймав нити разговора. — О Беллатрисе. Я слышала её крики сегодня с утра. Она то жаловалась на еду, то на боли. Это ужасно. — Говорят, беременность красит женщину, — изрек Селвин. — Она выглядит хуже, чем просто измученной. — Да. Обычный ребенок — тягость, а ребенок от Тёмного Лорда — катастрофа. — Её живот неестественно большой, будто она должна была родить месяц назад. — Тетя сильно похудела, оттого и выглядит неестественно болезненно, — заключила я. — Если бы к ней, хоть кто-то отнесся с пониманием и состраданием, ей не было бы так тяжело, наверное. — Может быть. В таком состоянии она ещё страшнее. — Скоро всё закончится. Ребенок родится, и Тёмный Лорд забудет про неё, переключится на наследника, глядишь, и про тебя забудет. Картер шумно перевернулся, чтобы обнять меня со спины. Я прижалась ближе к нему и почувствовала его дыхание. — Ты бы хотела ребенка? — вдруг спросил он. — Думала когда-нибудь об этом? — Как многие девочки в детстве, конечно, я представляла свою семью и детей в ней. Сейчас точно не время для детей. Может быть в будущем. А вообще, не думаю, что буду хорошей матерью, — честно призналась я. — На самом деле меня пугает эта мысль. — Я думаю, ты была бы хорошей мамой. У нас могли бы быть отличные дети. Это я так, к слову, — я спиной ощутила, как он улыбнулся. — На самом деле, я недавно проснулся с мыслью, что хочу детей. Понимаю, сейчас не лучшее время, но после окончания войны хотелось бы. — Я уверена, твоё желание обязательно сбудется. — Было бы всё так просто, — он болезненно вздохнул. — Я вижу семью только с тобой, Кора. Я скорее умру, чем буду с другой. Это признание ударило по моему сердцу. На глаза навернулись слезы, и я закусила губу, чтобы не расплакаться. Я не представляла, что его чувства настолько серьезны. Сердце заныло от жалости к себе. Я четче ощутила всю боль, приносимую Картеру, о которой я не удосуживалась задуматься. Меня начало мутить, тошнота поднималась всё выше по пищеводу. Было тошно до сдавленных легких и привкуса желчи во рту. Моё молчание было красноречиво. Картер всё понял и убрал свою руку с моей талии, после повернулся ко мне спиной и придвинулся ближе к противоположному краю. Я крепко закрыла глаза, намереваясь остановить поток слез. Меня ещё долго не клонило в сон и стало казаться, что больше не вынесу. Я ждала сон, как своё спасение. Наконец дождавшись его, я отдалась ему с удовольствием без остатка.