Злая Шутка

***

      Бой, между двумя начинающими героями, прошел неудачно. Задевая друг друга за живое, пытаясь прогнуть своими жуткими и оскорбляющими словами, оба сорвались с цепи. И только один из них, с болью принимал слова, а в ответ говорил, чтобы хоть как-то отвлечь себя.       Мидория Изуку, в возрасте пятнадцать лет, впервые узнал, кто его соулмейт. Только… Это знание принесло только боль и разбившееся сердце, с оборванной нитью на конце, что до сих пор свисает, с горечью напоминая о недавних событиях.       Как только произошел этот момент, Изуку встал на живой счетчик в пять лет. Первые два-три года, будут съедать твой разум, заставлять страдать, а чувства к паре — только сильнее начинали пробуждаться. В последние года, начнется разрушение организма. Потеря причуды, постоянная сонливость, усталость и до конца жизни — депрессия. Как только начнет пропадать причуда, тело «жертвы» начинает разрушаться, постепенно выгорая.       Прошло три года с злосчастного момента. Отношения друг к другу никак не поменялось. Холодность со стороны Тодороки и пустота со стороны Мидории.       Изуку знал, что как только связь оборвалась, только он один будет чувствовать и в конечном итоге, умрет. Сын Старателя, до конца жизни, даже никогда не узнает, что однажды был связан с ним. Но… наверное, так будет лучше? Ведь, Тодороки по словам его «приятелей», с которыми он иногда общался - однажды обмолвились, что тот не собирается и тем более не грезит о том, чтобы хоть как-то найти свою пару.       И Мидория замолчал. Молчал, когда их ставили в пару, когда Шото презрительно отзывался о нем, когда нападали злодеи, когда закончили академию и тогда, когда вместе поступили в одно агенство. По правде, Изуку всегда удивлялся, как судьба преподносит ему такие каверзные события, постоянно сталкивая их. Честно? Мидория устал, устал жить так, словно его жизнь зависит от одного человека, который совершенно ничего хорошего к нему не чувствует. Устал отсчитывать дни до его гибели, устал каждый день улыбаться, а ночью в холодной кровати понимать, что все это ничего не значит и единственное, что ему остается, не подвести Всемогущего и до последних дней оставаться героем. Разбитым, нелюбящим, пугливым и разочарованным в жизни, но героем.       Первый год, после разрушения нити, Изуку перестал чувствовать себя живым. Как бы сказали «знатоки» жизни: Мир потерял свои краски и теперь, Мидория перестал чувствовать себя счастливым. Хотя, его прекрасная маска: «Все хорошо. Я в полном порядке» хорошо смотрелась на нем, даже Всемогущий ничего не заметил.       Сейчас, спустя три года, работая в агентстве, над бумажками о зачистки разрушенных мест, Изуку казалось, что его жизнь ничтожна. Даже заданий нормальных ему еще не давали, хотя, как он слышал, Бакуго пользовался спросом. Спустя столько лет, они пусть и не стали лучшими друзьями, но приятелями их назвать можно. Мидория даже впал в шок, когда узнал, что Кацуки был в дружеских отношениях с Тодороки. Они даже обедали часто, хотя свое время он обычно посвящал, чтобы насолить Урараке, дабы произвести на нее впечатление. Когда Изуку задался вопросом, а не влюблен ли он часом, то все эти взгляды и подколки к его подруги, наконец-то стали объяснимы.        — Тухнешь в своей каморке? — беспризорно, разрушая тишину, сказал только вошедший Бакуго, с новой стопкой бумаг.        — А ты снова решил поиздеваться. — закатывая глаза, но признавая себе, что ему льстит это внимание, сказал зеленоглазый. — хотя, как я вижу, тебе тоже поручили много работы. Помогать я не собираюсь.        — А я и не прошу. Просто зашел предупредить, что тебе наконец-то назначили патруль возле заброшенного здания. По словам очевидцев, там скрылись, либо бездомные, либо наркоторговцы. — плюхаясь на кресло, произнес бакуго и разглядывая один листок из собственной стопки. — Кто-то видел, как один использовал причуду и с помощью нее атаковал проходящего и заставил его отнести какие-то коробки.        — И что я должен сделать? Просто разузнать информацию? Обычно этим занимается Момо из агентства Старателя или у нас Ден Щи из отдела тайн, хотя они работают вместе…        — У нее своей работы хватает, чтобы еще нам информацию предоставлять. Попросили тебя, сказали: «Чего он бумажки разгребает, кадров у нас мало, а тут такого шизанутого и готового отдать свою жизнь, взаперти держат».        — Ха-ха-ха, как смешно. — подписывая очередную бумажку, сказал Изуку и выдохнул. — когда отправляться?        — После обеда.        — Через час? Да ты с ума сошел?        — А чего медлить?        — Лучше бы ты так с Ураракой делал, идиот. — вставая со стула, произнес Изуку и удивился тому, что его никто не услышал, но когда он поднял глаза на приятеля, то увидел покрасневшие уши и нос, и от удивления приоткрыл рот, не веря, что смог когда-то увидеть Бакугого в такой «красе». — Ты… Покр-        — Завались, Деку! — рявкнул тот и быстрее выбежал из кабинета, оставляя ошарашенного юношу в одиночестве и наконец-то с настоящей улыбкой.        — Всё чудесатее и чудесатее!. — вздохнул Изуку, после чего резко прижал ладонь к ноющей голове. — Снова болит…       Уже стоило привыкнуть к частым головным болям, бессонным ночам и постоянно влажных глаз. За эти три года, Изуку чувствовал себя пустым, похудел, стал забывать принимать пищу и как-то странно пропадал из реальности. Очако иногда говорит, что он словно засыпает с открытыми глазами и не реагирует вообще. Мидория привык и все окружающие его люди, тоже. Почему-то все резко стали слепыми и никак не могут увидеть подавленного настроения зеленоглазого. Или он просто хорошо скрывается?        — Ты будешь медлить или уже вспомнишь, что нужно идти на патруль? — раздался ледяной голос со стороны двери.        Изуку не поднимает головы, он смотрит вниз, наблюдает за тем, как когда-то давным — давно красная нить, тянется к чужой руке, но разочарованно отскакивает, не получая ответа. Сейчас коричнево-розовая нитка стала еще меньше. Раньше длинная, почти что два метра, летающая вокруг него нить, теперь уже раза в три меньше, болтается на его правом мизинце. Обычно она закручивает ее вокруг пальца, делая небольшой узелок, но сейчас, когда она снова уменьшилась, узел распался.       Мидория всегда хорошо умел избегать его на работе. Оба их кабинета находятся в разных крыльях здания, а на обед он не ходит принципиально, зная, что Тодороки обязательно там окажется в компании себя самого, где-то возле окна. (Изуку не признается, что наблюдал за этим чуть больше, чем следовало).        — Иду. — даже не поднимая глаз, проронил он и развернулся, чтобы достать костюм из специально капсулы в шкафу.        — Я жду пять минут, а после ухожу один. — все тот же надменный голос, Изуку спиной может почувствовать, как тот смотрит сверху вниз и раздражается все сильнее. Зеленоглазый, удивился, скорее всего их поставил в одну команду и не дай бог в одну пару. Его и на то, больное сердце, этого совершенно не выдержит.        Мидория слышит, как дверь закрывается и спокойно выдыхает, раздеваясь и чуть быстрее обычного, напяливает на себя уже привычный костюм со времен школы, но стоит ему развернутся, как тут же сталкивается с обычно холодными, но прямо сейчас горячим взглядом. Тодороки пялился на него, стоя посередине комнаты, и… как-то странно осматривая его.        — Ты слишком худой. — говорит он, все еще рассматривая с ног до головы, подтянутое, но по прежнему худое тело.        — Не могу набрать вес, как всегда. — пытаясь не сталкиваться с разноцветными глазами, сказал Изуку и направился в сторону выхода.        — Понятно.        И не говоря не слова, Тодороки быстрым шагом выходит из комнаты, но Мидория успевает краем глаза увидеть его серьезное выражение лица.        Сердце, болезненно стукнуло.