Целитель

            Вторая неделя с начала учёбы пролетела моментально, и это не какая-то шутка.       За эту неделю я посетил оставшиеся занятия, пообщался с преподавателями и выяснил для себя, на какие предметы буду ходить.       — И что же ты выбрал? — уточнила Дафна, когда мы воскресным днём сидели в библиотеке и делали наши расчёты для модификации скелета василиска.       — Руны, Арифмантику, Трансфигурацию, Высшие Зелья, Чары, ну и боёвку.       — И почему так? Хотя, позволь угадаю — в этих предметах ты видишь хотя бы какой-то смысл.       — Именно.       — Но трансфигурация и зелья? — Дафна удивлённо взглянула на меня, давя то ли улыбку, то ли усмешку. — В одном ты гений, в другом, как и я, подмастерье.       — С зельями, как я и раньше говорил, вполне может оказаться, что мы узнаем что-то интересное и нужное. Ты ведь тоже туда пойдёшь?       — Разумеется. Хотя Слизнорт вызывает поразительно стойкое желание раздавить его. Удивительный подхалимаж в его поведении…       — Брезгливость вызывает, знаю. Но он остаётся мастером, как и Снейп. Жаль, что Снейп провёл нас по экстремальному быстрому курсу. Наверняка есть ещё множество нюансов, которые нужно знать, а не просто предвидеть на уровне чутья.       — Ладно, с зельями понятно. Но трансфигурация?       — То, что я подобрал ключик к базовой и азам высшей трансфигурации, ещё не значит… Ничего не значит, — я откинулся на спинку стула, задумчиво крутя ручку в руке. — Почитал я литературу разную по высшей трансфигурации и по разным её сложнейшим разделам. Там ещё есть «загадки», над которыми стоит пораскинуть мозгами. В плане искусности и мастерства — силы у меня хватает с излишком.       — Что же, значит мы выбрали одинаковые предметы. Хотя я бы посетила ещё пару раз этот театр абсурда, как ты говоришь, называемый прорицанием. — Дафна улыбнулась, возвращаясь к записям. — Поднимает настроение и улучшает аппетит.       — Хе-х, это точно.       В среду и в субботу состоялись очередные практики у Сметвика, и на этот раз ситуация была отнюдь не боевая, хотя несколько альтернативно одарённых волшебников, которые сами себя подвергли проклятьям либо опрокинули на себя какое-нибудь экспериментальное зелье, принять всё-таки пришлось. Ну, если не считать рутины.       Вообще, в который раз я замечаю, что непосредственно в Мунго встретить интересный, сложный и тяжелый медицинский случай предельно сложно. Да, визуально последствия травм могут быть крайне разнообразными, причудливыми и даже откровенно смешными, но лечение всегда довольно простое и все проблемы упираются лишь в знания целителя и в его способность понять, что же за информацию он получает от диагностических заклинаний. Где же все сложные случаи?       — А сложные случаи, — говорил Сметвик, пока мы в подобии ординаторской распивали концентрированный кофе с каким-то хитрым сиропом и сливками, заедая сладким кексом с изюмом, — все сидят по своим мэнорам, особнякам, квартирам, лачугам и прочим местам обитания, а занимаются ими либо семейные целители, либо нанятые на один-два случая под Обет, либо они исцеляют себя сами.       — Сами? Исцеление самого себя — проблема довольно сложная, если дело касается тяжелых случаев, — я сделал глоток кофе, которое бодрит ещё и ядрёным вкусом. — С простыми-то понятно, дунул-плюнул, зелье выпил и всё, как метафорический огурчик. А в тяжелых случаях самолечение тоже сделает тебя огурчиком, только уже буквально — зелёный и в пупырышек.       Тут в наше подобие ординаторской зашёл ну уж очень гордый молодой целитель в лаймовой — как и все, в прочем — мантии.       — Угадайте, кто вылечил мистера Салливана? Я вылечил мистера Салливана.       — Дружочек, — Сметвик взглянул на него с ухмылкой. — То, что ты распотрошил свой набор юного зельевара-целителя и не отправил при этом пациента на свидание с Мерлином, ещё не значит, что ты Королева Английская. Лучше проверь палаты своих миссис Блэйк и мистера Круза. Кажется, кто-то из них собирается покинуть этот бренный мир, пока ты дрожащими руками отмерял количество капель зелья.       В Мунго всегда можно было встретить неоправданно горделивого целителя, которому, по его словам, за подтёртые пациенту сопли нужно в срочном порядке выдавать Орден Мерлина.       В целом, так и проходили эти две практики — пациенты, лечение, разговоры.       Разумеется, никто не отменял мои дежурства по Хогвартсу, но тут всё было классически спокойно. Малышня исследовала замок в поисках неприятностей, а я и Филч гоняли их с азартом, вызывая тем самым у них бурю эмоций. Ребята постарше пытались устраивать собрания заговорщиков разного толка, но ничего противоправного или каких-то засад на других учеников. Редкие ученики с совсем уж старших курсов предавались романтике — особо дерзких приходилось отлавливать и отправлять в гостиные. Меня удивляло, что деятели типа Нотта с его бригадой альтернативно одарённых ненавистников всех подряд притихли окончательно и лишь ведут словесные вербовки на «тёмную сторону», но и всё.       Куда большей проблемой, пусть и не лично для меня, хотя я в этом не уверен, стали субботние отборочные в команду по квиддичу.       Стояли мы, значит, на квиддичном поле. Дело было утром, погода облачная, ветерок шальной, с гор скатывались туманные пологи, лучи восходящего солнца освещало холмы, но до квиддичного поля пока не доходило, прячась за горами. Правда, света хватало, так что проблем с этим не было. Проблемы были с кандидатами.       — Это какой-то сброд, — тихо высказал мысль Захария.       Мы с ним стояли посреди поля, в форме сборной факультета, с мётлами в руках, хотя метла Захарии была в воздухе, а сам он упёр в неё локоть, подпирая подбородок.       — Просто молодёжь развлекается, — я глядел на галдящую толпу перед нами, ряженую в форму, с мётлами. — Развлекаются, бесятся, в предвкушении.       — Нам команду практически с нуля собирать, — Захария продолжил смотреть на всю эту потеху печальными глазами. — Ты-то загонщик нынче?       — Ага.       — Ну, земля им всем пухом. Где Эрни?       — Ты с ним дольше общаешься.       — Значит, спит. Отвык, наглец, утром вставать на тренировки. Ну ничего, я ему…       — Парни!.. — раздался голос Эрни издалека.       Обернувшись, мы увидели явно сонного Эрни на метле, спешащего к нам.       — Фух… — он спрыгнул с метлы, ловко крутнув её и закинув себе за плечи, начав сходу делать разминку. — Проспал. Ща… Фу-х… Проснусь. Пять минут.       Так получилось, что по итогу у нас в команде осталось три человека. Я, Эрни и Захария на роли капитана. Роли тоже перераспределили — Захария вратарь, Эрни загонщик, ну и я загонщик из-за контракта с производителем Слейпнира. Остальные либо выпустились, либо передумали играть — у нас на факультете квиддич отнюдь не основа бытия, а играют только если хотят.       — А где… сундук с мячами… — спросил разминавшийся Эрни.       Мы с Захарией медленно перевели взгляд на него, потом друг на друга.       — Ладно, признаю, — ухмыльнулся Захария, запрыгивая на свою метлу. — Не только Эрни накосячил.       И сорвался с места к хранилищу инвентаря. Иногда я думаю, хорошо, что инвентарь и всякие раздевалки хранятся в замке, а не в какой-нибудь пристройке у поля, или плохо?       — Бардак, — покачал я головой и посмотрел на толпу беснующихся учеников. — Смирно!       Нет эффекта.       — Вот не люблю я два раза повторять… — накачав себя нейтральной энергией с капелькой энергии шторма, придавил этим объёмом округу, привлекая к себе внимание. — Тишина!       Все сразу замолчали и воззрились на меня широко раскрытыми глазами. Ну да, мало кто привык к магическому давлению от волшебника, так что это сравнимо с ударом пыльным мешком по голове, но нежным, как бы глупо это не звучало.       — Пока наш капитан занимается доставкой мячей, — я осмотрел нестройную компанию желающих поучаствовать в отборочных, — я предлагаю вам разбиться на группы по ролям, на которые вы претендуете. Как вы знаете, вратарь и загонщики заняты, но всегда может потребоваться запасной игрок.       Увидев понимание во взглядах, я начал указывать пальцем на места на поле, отведённые на те или иные роли.       — Сюда ловцы. Здесь — охотники. Тут — загонщики. Ну а здесь — вратари.       К полю уже летел Захария с сундуком для мечей, так что от дальнейшего инструктажа я отказался, уступив место капитану, предварительно сказав, как я распределил толпу.       — Ага… Отлично, — покивал он. — Так, для начала я хочу знать, как вы вообще летаете. Гектор, будь другом, наколдуй чего-нибудь этакого.       Я достал палочкой и взмахнул, реализуя первую пришедшую в голову мысль — воздушная трасса с иллюзорными кольцами. В небе над полем появилась эта трасса, довольно сложная, некоторые кольца располагались под сложными углами близко друг к другу.       — Эм… Объясни, что ты сделал. Я, конечно, и так догадываюсь, но у тебя наверняка есть новшества.       — В общем, задача такая. Пролететь через кольца по порядку на максимальной для вас скорости. В каждое кольцо нужно залетать перпендикулярно, под прямым углом. Надеюсь, не нужно объяснять, как это? Нет? Прекрасно. Летать будете по очереди. Скорость и отклонение угла будет отображено цифрами над кольцом.       — Отлично, — кивнул Захария, вновь обращаясь к толпе. — Десять минут разминка, десять минут разминка в воздухе, и начинаем.       Ну и понеслось.       Сначала они устроили соревнования с этими кольцами. Потом Захария заставил выжимать из их метёл максимальную скорость, торможение, развороты — в общем, требовал умения выполнять минимальный набор действий и простых фигур пилотажа. Только после этого начались групповые проверки — вратарям пытались забить, при этом откопав откуда-то пару моих наработок по самовозвращающимся аналогам квоффлов. Ну, чтобы увеличить количество мячей и атак в единицу времени. Потом он отправил кандидатов в ловцы играть, собственно, в ловцов один на один в попытках найти и поймать снитч. Желающих стать загонщиками не оказалось, так что мы с Эрни гоняли бладжерами кандидатов в охотники, пока те пытались пасовать и прорываться к воротам.       В общем, симуляция игровых ситуаций с проверкой на наличие нужных навыков. Под конец проверок я пожаловался на недостаток личного времени и оставил всё на Захарию и Эрни — там уже помощь загонщика не требовалась — и смело удалился сначала в раздевалку и душ, а потом уже в библиотеку, проведя там остаток дня с Дафной, Пэнси и Гермионой, решившей что две недели её отсутствия в библиотеке более чем достаточно, чтобы вновь, не зная сна и отдыха приступить к нелёгкому процессу штурма этой обители знаний. Хотя, мне бы, по-хорошему, начать посещать Особую Секцию — не зря же допуск получил. Да и обещал Снейпу проект по Древним Рунам, а магия у волшебников так работает, что лучше слова на ветер не бросать.       Вот, собственно, так и прошла неделя.       Сейчас я стою на Астрономической башне в воскресный день, наслаждаюсь пасмурной послеобеденной погодой и ветром там, высоко в небе. Энергия шторма во мне приятно течёт по телу, реагируя на всё вокруг. Выдохнув, я протянул руку к небу — на горизонте в облаках тут же появился засвет от молнии, быстро приближаясь скачками. Буквально секунда, и над Хогвартсом и округой сверкнула яркая дуга, оглашая всё резким хлёстким щелчком, разбавившимся гулким громом.       — Так, слишком погрузился, — сам себя укорил я, но с площадки Астрономической Башни не ушёл.       Глядя в пасмурное небо, я задумался над одним странным явлением. Энергия жизни не вызывает такого отклика в душе, теле и разуме, как и другие энергии. Почему такое ощущение от энергии шторма, будто она какая-то родная?       Мотнув головой, отгоняя непонятные и незваные мысли, я достал палочку и взмахнул, создавая заклинание Перчатки с Письмом для Дафны. Надо бы название для него придумать, а то глупо получается, честно говоря. Хотя, может стоить спросить у профессора Флитвика, ведь он применяет подобное? Заклинание, к слову, хорошее, жаль что энергии жрёт прорву, и чем больше расстояние, тем лучше. Неудивительно, что волшебники предпочитают использовать телесный Патронус для доставки сообщений. Если умеют, разумеется. И вот очередной камень в мой огород — я до сих пор не освоил телесный Патронус.       Пока я размышлял, перед моими глазами появилась из синего дыма синяя перчатка с зелёным контуром и замысловатым жестом протянула мне записку. Да, я расписал заклинание Дафне, и она, похоже, внесла свои маленькие коррективы. Взяв записку и прочитав, я узнал, что моя спонтанная идея отправиться на прогулку, основной целью которой стало бы посещение магазина близнецов и кондитерской не пробудила должный энтузиазм — Дафна запланировала посиделки с Пэнси, Милли и Трэйси, и они уже сейчас разливают чай и решают, какую вкусовую или ароматическую добавку добавить в зависимости от добытых Милли пирожных.       Горестно вздохнув, я сделал шаг за ограждение Астрономической Башни.       — У-ух, мать! — не удержался я, глядя на холмы и всё вокруг, при этом приближаясь к земле.       За пару метров до падения я замедлил полёт магией, плавно опускаясь на землю. Если бы кто-то меня видел бы, то назвал бы пафосным ублюдком, ведь комбинация облегчающих чар на область, Аресто Моментум и Воздушного Кулака в землю вызывает шикарный эффект приземления. Мантия развевается, волосы тоже, да ещё и руки в карманах школьных брюк.       Утихомирив свои неуместные волнения, я спокойно направился в сторону границы антиаппарационного барьера замка, не забыв наколдовать на себя всяческие отводы глаз — на улице, несмотря на прохладу пасмурного сентябрьского дня гуляли ученики, пусть их и было мало.       Зайдя за хижину Хагрида, поправил лямку несменного рюкзака, отряхнул мантию от несуществующих пылинок и аппарировал на задний двор Дырявого Котла, прямо перед входом на Косую Аллею, открыл проход и зашёл на основную магическую улочку Лондона.       Волшебников было довольно много, если сравнивать с недавним застоем, но некоторые лавочки оставались закрытыми, а витрины и окна устрашающе пусты и темны. Одежды волшебников всё ещё не были так же цветасты и разнообразны, как в мой первый сюда визит. Но в целом… В целом — неплохо всё. Хотя тут и там на стенах домов были объявления о рекомендуемых мерах безопасности в эти непростые времена. Интересно, чья это инициатива, и как она вообще прошла, когда Министерство, якобы, под контролем Тёмного Лорда?       Двигаясь в сторону яркого магазина близнецов, я заметил ещё одну занятную вещь. Мимо проходящие волшебники старались минимально смотреть друг на друга, словно боялись увидеть то, чего видеть не должны. Это было одновременно пугающе и забавно. Кажется, осколок эльфа однажды тоже застал подобную ситуацию в одном из городов, где произошёл прорыв потусторонних сущностей, вселявшихся в разумных.       Зайдя в магазин близнецов, я чуть ли ни лицом к лицу столкнулся с двумя волшебниками почтенного возраста, которые с довольным лицом несли одинаковые свёртки с тремя «W». Пропустив их, я огляделся вокруг.       Всё сверкает, шумит, блестит, полки, шкафы, стеллажи, подставки и прочее, всё разнообразное, всё под свой уникальный товар с не менее уникальными табличками, яркими описаниями и вывесками. Взрослые волшебники с детишками, взрослые волшебники без детишек, совсем ещё молодые волшебники лет восемнадцати-девятнадцати, смутно знакомые по первому моему году в Хогвартсе. Но не так много посетителей, как хотелось бы любому владельцу магазина.       У близнецов тут даже сотрудники наёмные были. Ну, по крайней мере я увидел одну относительно юную волшебницу в абсурдно цветастом наряде под стать магазину. Сами же близнецы стояли на втором этаже около лестнице и друг другу пытались что-то доказать, тыкая в одни и те же документы. Я сразу направился к ним.       — Привет, парни.       — О!       — Ого!       — Это же наш добрый друг…       — …и верный товарищ!       — Какими судьбами? — одновременно закончили они, улыбаясь.       — Да так, принёс, что сделал, да и так, отвлечься от Хогвартса.       — Так пойдём в кабинет, гость дорогой! — кажется, это был Фред.       В последнее время, когда близнецы взяли курс на максимальную идентичность, их можно отличить только выведя из себя — так проявится разница в характерах.       Близнецы привели меня в кабинет на третьем этаже. Тут были стеклянные окна в пол вместо стены, так что сидя за столом, в креслах или на диванчиках у журнального столика можно было видеть происходящее в магазине. Ну и окно наружу тоже было, куда уж без этого. Только безопасно ли это?       — Хрен пробьёшь! — Джордж постучал по окнам рукой, словно мысли прочитал.       — Так очевидны мои мысли? — удивился я, присаживаясь в кресло, а близнецы садились в соседние, магией призывая вычурные кружки с явно бодрящим напитком.       — Разумеется, — кивнул Фред. — Мы были уверены, что это будет одним из первых вопросов, которые тебя озаботят, явись ты сюда.       — Правда, был вариант, — продолжил Джордж, — что ты сначала распишешь чары, заклинания или руны, которые применены или нужно применить для безопасности.       — М-да… — покачал я головой, попутно начав выкладывать из рюкзака коробки с незримым расширением, куда упаковал всё, что сделал.       — Ты не рад, что у тебя такие проницательные друзья? — Джордж взял одну из коробок, прочитал надпись со всеми данными, кивнул и отложил в сторону, не проверяя.       — Я становлюсь предсказуемым, — я, по привычке проверил магией кружку и её содержимое, и только после этого отпил занятный отвар. — М-м, очень неплохо.       В течение получаса мы всё-таки разбирали приготовленные мною артефакты, как мелочь, так и значимые, и лишь потом перешли к простой беседе ни о чём, иногда затрагивая более важные вопросы, типа безопасности работы на Косой Аллее в такие непонятые времена, о событиях, если они были, да и просто обо всём.       — Слушайте, — я взглянул через стекло на происходящее в магазине. — Я тут спросить хотел, сильно ли проседает оборот, когда дети в Хогвартс уходят.       — У-у-у, хороший вопрос, — усмехнулся Фред, попивающий напиток из кружки, пока Джордж выкладывал артефакты в их особый сейф в стене. — Ты, похоже, не особо следишь за тем, что появляется в Хогвартсе?       — Я отслеживаю только опасные или важные вещи, — устроившись поудобнее в кресле, я крутил полупустую кружку в руках. — Так что нет, не слежу.       — А дело в том, что у нас есть особая система доставки заказов. Переплата минимальная. Так что проседает, конечно, оборот, но не значимо. Компенсируется это большим притоком взрослых волшебников, желающих получить что-то более серьёзное, чем шуточные приколы. В общем, можно сказать, всё плюс-минус стабильно.       — Вот как…       Я задумчиво глядел на все эти цветастые штуки в торговом зале, эффекты которых явно должны быть яркими и интересными, а порой и полезными. Вон, взять хотя бы липучие кроссовки, позволяющие ходить по стенам, пусть и не высоко.       — О чём пригорюнился, брат-творец?       — Хм… — я продолжал задумчиво смотреть в торговый зал, на восхищённых детей или удивлённых взрослых. — Да так.       — Давай, колись. Может подскажем чего.       Переведя взгляд на Фреда, я не увидел привычной шалости во взгляде, словно он пытается быть взрослым и ответственным волшебником.       — Что же… Вот смотри, заклинание, — я достал палочку и наколдовал перчатку с запиской, появившуюся перед Фредом, да и Джордж тоже смотрел, пока что прервавшись от раскладывания артефактов. — Что скажешь?       — Ух, крутотень-то какая! — сразу восхитился Фред, выхватывая записку из появившейся перед ним перчатки. — Это же так круто! Из дыма! Пуф!       Джордж чуть более спокойно подошёл, но тоже выглядел впечатлённым. Не меньше минуты близнецы восхищались эффектностью, плавно перейдя на привычное обсуждение возможного применения в шутках-вредилках, или более серьёзных вопросах.       — Так, стоп, — Фред остановил нескончаемый поток обсуждения с Джорджем. — Ты ведь, дружок-пирожок, не спроста это показал, да?       — Да, неспроста, — кивнул я, с лёгкой улыбкой наблюдавший за реакцией близнецов. — Мне наш новый препод отправил так вот записку во время завтрака. Все вокруг отреагировали примерно так же, восхищались красотой и эффектностью колдовства.       Близнецы понимающе покивали.       — Ну так красиво же, а если дым можно менять…       — …конечно можно, глупый братец…       — …тогда можно добавлять и другие эффекты…       — …звуковые…       — …визуальные… Так, опять понесло. Продолжай, Гектор.       — Я, увидев заклинание, подумал о любопытном сочетании трансфигурации, чар, магии имени, привязке точке выхода по отношению к адресату, продуманной взаимосвязи магических эффектов, тут же набросав в голове шаблон этого заклинания, при этом даже не заметив проведённые расчёты. А когда потребовалось воссоздать заклинание, я потратил несколько секунд и создал вот это, полностью повторяющее эффект.       — Ну, ты гений, это не новость, — Фред ухмыльнулся и обменялся взглядами со столь же ухмыляющимся Джорджем. — В чём проблема-то?       — Я вообще не заметил, что это заклинание красивое. Все только об этом и судачат, а я в упор не видел. Зато разложил его на составляющие просто походя, из любопытства. Вот… Как вы, создав целые вагоны самых разных приколов и прочего, не перестаёте удивляться новому в плане визуальных эффектов?       Близнецы переглянулись вновь, но продолжили слушать, явно предполагая, что будет продолжение.       — У меня куча мыслей и проектов в голове, которые я ещё недавно считал интересными как в плане работы над ними, так и в плане результата. Поверьте, это должно было быть круто… — я отпил отварчик и вздохнул. — А сейчас, когда мозги так или иначе, буквально подсознательно расписали примерно, как это всё будет работать, интерес почти пропал. Да, точно. Мне становится скучно, а той красоты колдовства, которую видят все вокруг меня, я не вижу. И… В душе я одиночка, но мне не нравится, что я отдаляюсь от остальных.       — О, братец Фред…       — Да, братец Джордж…       — У нашего дорого барсука проснулся-таки наконец стадный инстинкт.       Глядя на ухмыляющихся близнецов, я мысленно с ними соглашался. На самом краешке сознания я понимал, что мне постепенно становится некомфортно из-за различий моих укореняющихся в голове взглядов на магию с окружающими меня людьми. Не критично, но требует решения.       — Да не столько люди меня беспокоят и мои взаимоотношения с ними. Взгляд на магию беспокоит. Раньше видел красоту и чудеса, что не мешало с тем же энтузиазмом разбираться во всяких тонкостях. Сейчас — пропала красота, разбираться не интересно, да и не с чем, особо. Только опыт нарабатывать да усложнять то, что создаю.       — Тут, похоже, братец Джордж, нужно провести беседу ту же, что однажды провёл с нами отец. С поправкой на личность, конечно.       — Хм? — мне стало любопытно, так что почти допив отвар из цветастой кружки, я даже подобрался в кресле, чтобы слушать.       — Как-то давно, когда мы были молодыми… — начал Фред, но получил подзатыльник от Джорджа. — За что?!       — Не придуривайся. Давай лучше я.       — Пф-ф. Ну и ладно, — притворно обиделся Фред, сложив руки на груди и отвернувшись к стене.       — В общем, однажды мы спросили у отца, зачем он возится со всяким маггловским хламом и зачаровывает его на всякую мелочь. Ты, наверное, не знаешь, но отец крайне сведущ в чарах. Не знаю, хватит ли его познаний и умений на уровень мастера, но думается, что хватит.       — Допустим.       — Вот. Мы недоумевали, почему он не получает подмастерье в чарах, мастера, не найдёт куда более прибыльное и достойное дело. Он тогда спросил нас, а почему мы с малых лет делаем всякие розыгрыши, а курса со второго ищем все мыслимые способы разыгрывать так, чтобы смешно было не только нам…       — Перегибали палку мы тогда не раз, — добавил Фред, продолжая смотреть в стену. — Сейчас-то понимаем важность многих аспектов в розыгрышах. Именно в розыгрышах, когда весело всем, а не в хулиганстве.       — Да-да, братец Фред, не перебивай. Мы и ответили, что розыгрыши — наше всё. Если мы не будем придумывать новые способы, яркие, невероятные и немыслимые, то зачахнем и помрём, присоединившись к упырю на чердаке. Вот и отец нам сказал, что он может стать и подмастерьем, возможно и мастером, заняться чем-то прибыльным, но хватит его не на долго, доходы останутся такими же, что и сейчас, но отец будет унылый и несчастный.       — Я, вообще-то, понимаю концепцию «делай то, что нравится».       — Так-то так, да не совсем. Вот смотри. У нас множество продуктов основаны на зельях. Но мы ненавидим зелья, как дисциплину, но при этом с огромным энтузиазмом что-то варим и просчитываем для достижения основной цели. Той, которая уже нас действительно цепляет. Мы с братом не любим чары, но нам нравится, когда красочные эффекты чар радуют нас и других.       — Хм… Ну, тоже логичная идея, — о которой я, несмотря на осколки «великомудрых» разумных, совершенно не подумал.       Дварфы делают то, что нужно семье и клану, и это постепенно становится их страстью — такая психика. Эльфы делают всё, в соответствии с традициями, совершенствуя сначала одно, потом другое, потом третье, и так далее, а уже потом, когда продвинутся во многом, находят то единственное, в чём хотят совершенствоваться бесконечно. Пилот же… Вояка. «Партия сказала — надо, солдат сказал — есть!». Да и в том мире будущего, в котором жил осколок пилота, специализацию определяют в раннем детстве с вероятность почти в сто процентов. Люди даже не мыслят о том, что занимаются чем-то не тем, ибо даже повода так думать нет.       — Вот ты, — Фред-таки не смог долго притворно дуться, развернулся ко мне, вернув себе прежнее, немного весёлое, но в целом серьёзное выражение лица, — когда сходу понял, как реализовать увиденное, испытал некое удовлетворение?       — Есть немного. Мне понравилось то, что я смог разобраться, да ещё и быстро. Просто ощущения немного омрачились из-за того, что не увидел «красоты» колдовства. Хм… Ну ещё пара вещей нравятся, в принципе.       Тут достаточно было лишь заглянуть немного в себя, чтобы понять это. Мне нравится то, что я могу использовать свои знания и понимания в целительстве. Не для непосредственно лечения людей, нет. Для «лечения болезней». Или использование связи с собой-фениксом, нейтрализуя последствия использования тёмной магии, когда буквально разбиваю, ломаю об колено проклятья и прочее, с чем не справлялись другие. Да даже банальные ощущения от тока энергии шторма в теле и снаружи, когда жестом руки я могу разогнать бурю или создать её, сконцентрировавшись.       Мне практически плевать на эффект от колдовства, если говорить о том, что видят другие. Меня радует именно ощущения магии, энергий, структуры происходящего. Наверное, по этой причине меня не особо вдохновляют простые магические манипуляции — визуальную красоту я зачастую игнорирую, если речь не идёт о чём-то масштабном, а в ощущении магии такое колдовство довольно простое.       Да… Точно. Мне нравится не колдовство, как результат, а как процесс, как «магия» в своей сути.       В создании артефактов мне нравится не столько процесс, сколько «путь к шедевру». Я отклонился от него, занявшись рутиной, и это стало убивать интерес. Если бы нравился процесс, то клепал бы с радостью всё подряд, чем я сейчас и занимаюсь ради денег и стабильности.       Да, кажется, я нащупал то, что ускользало.       — Кажется, — заговорил Джордж, улыбаясь довольно и хитро одновременно, — ты что-то для себя понял.       — Согласен, братец Джордж. Наш друг что-то нащупал в хитросплетении своей гениальности. Не поделишься?       Откинувшись на кресле, я расслабленно допил остатки бодрящего и довольно улыбался.       — Магия.       — Эм… Не, братец, нам гениев не понять…       — …пусть мы и сами считаем себя гениальными в своей прекрасности…       — …и прекрасными в своей гениальности.       — Вы не поняли, — качнул я головой, продолжая улыбаться. — Самое, что мне нравится — магия, как глобальное явление. Это не объяснить. Хм… А давайте покажу, если умеете держать язык за зубами.       Близнецы переглянулись, повернулись ко мне и кивнули.       — Были бы трепачами…       — …с нами бы никто не работал…       — …но можем и Обет.       — Не стоит. Давайте, — я встал и протянул им руки. — Аппарирую.       — У нас тут защита, вообще-то, — с сомнением ответил Джордж, но как и Фред, встал и взял меня за руку.       — Я знаю, — улыбнулся я.       Немного сосредоточившись, я почувствовал защиту, выпустив немного нейтральной энергии и запустив мозги на максимум, я буквально ощутил все эти контуры, их стыки, массивы, поля. Немного энергии шторма, и приходит смутное понимание, где можно обойти защиту, не потревожив её и не разбив себе голову. Простая арифмантическая формула в мысли, руна поверх, окружаю себя с близнецами магией и утягиваю в аппарацию.       Миг, и мы стоим на вершине высокого, немного каменистого холма на севере британских островов. Позади другие холмы, пониже или повыше. Впереди, метров через сто, обрыв и серое море до горизонта. В лицо подул мягкий холодный ветер. Взглянув в небо я увидел минимум облаков, за одним из которых сейчас скрылось солнце.       — Едрёный Мерлин! — воскликнул Фред.       Джордж отреагировал спокойнее, но видно было его удивление от всего вообще.       — Почему такая мягкая аппарация? — с нарастающим энтузиазмом спросил он. — Как прошёл защиты на магазине?..       — Где мы — вот в чём вопрос! — добавил довольный Фред. — Очевидно, на краю мира…       — …Планета круглая, балда, — усмехнулся Джордж.       Я же смотрел на море. Близнецы встали рядом и тоже начали смотреть.       — Это магия, ребята, — скопировал я Дамблдора.       — Пф-ф…       — А вообще… — ветер трепал волосы и одежду, а у близнецов забавно болтались лацканы их коричневых пиджаков. — Вы задумывались о том, что за явление такое природное — магия? Знаете, как только всё это дело не описывали раньше, сейчас, и неизвестно что скажут в будущем. Для одних магия — колдовство. Для других магия — зельеварение. Некоторые считают и искренне верят, что настоящая магия — традиции, танцы с бубном вокруг костра, ритуалы и дурманящие курительные смеси для связи с духами.       — Ну ты загнул, друг, — усмехнулся Фред.       — Магией называют всё удивительное, непознанное, невероятное, прекрасное или ужасное, — продолжил я мысль. — Чудеса — как говорил Дамблдор.       — Говорил?..       — …а «говорил» ли?..       — …ведь мы знаем…       — …что ты знаешь…       — Суть от этого не меняется, — качнул я головой. — Волшебники редко копают достаточно глубоко, вникая в суть магии, как природного явления, а не как собственной идеи. Кто-то вообще называет «настоящей» магией любовь. А что, есть ещё и фальшивая магия? Суть магии, как явления в том, что это энергия. Она везде и во всём, в каждом камне, листочке, травинке, в воздухе, в свете и тени. Она везде, волшебник может почерпнуть её крохи и сотворить всё, ведь магия сама по себе может всё. И мне нравится ощущать, наблюдать, как магия это «всё» делает, с моей помощью или же без неё.       Вытянув руку вперёд, я потянул чистую энергию шторма через себя в больших объёмах, выплёскивая наружу, вверх и вперёд, но она неизбежно расходилась и в стороны.       Близнецы были ошарашены, и я их понимаю. Подобное давление и всякие «Дамблдоры» не каждый раз выдавали, даже целенаправленно, а тут — просто фоном разошлось. То, что местные волшебники малочувствительны к магии для меня не секрет, но не секрет и то, что при большой её концентрации остаться нечувствительным невозможно. Но страха в близнецах я не увидел — лишь высокая степень ступора.       Я чувствовал, как по мне пробегали разряды электричества, слышал лёгкий треск. Подул мощный, ураганный ветер, обходя нас стороной, но лишь слепой не заметил бы, как редкие травы и растения на холме и вокруг чуть ли не прижимает к земле, как почти ровная ранее гладь моря вмиг стала буйной, а волны разбивались о скалы обрыва вдоль кривой береговой линии.       На небе из ниоткуда появились тяжелые серые тучи, заполоняя всё от горизонта до горизонта, двигаясь всё быстрее и, кажется, постепенно закручиваясь надо мною. Вспышки молний, скрытые в облаках, резкими засветами, пятнами в небе, буквально были везде, а воздух дрожал от постоянного грома.       Но несмотря на всё это, нас почти не тревожил шторм, а ветер лишь слегка трепал волосы и одежду.       — Ха, — открыто улыбался я, оглядывая всё вокруг и продолжая нагнетать энергию шторма, попутно желая этот шторм. — Вот, что мне нравится. Видеть и чувствовать, как магия, моя или любая другая, воплощает в мир что-либо. Плевать что. Лишь бы не смерти и страдания от тёмной магии — они слишком мерзко ощущаются и вредят мозгам и душе.       — Дамблдор говорил… — хрипло заговорил Джордж, умудряющийся сохранять больше душевного равновесия в разных ситуациях, пока Фред глядел на стихию во все глаза и с широко открытым ртом. — Что убийство разрывает душу.       — Бедные работники свиноферм — совсем, небось, от душ ничего не осталось. Не каждое убийство и далеко не каждым способом, и не совсем разрывает, но калечит точно. Я ведь хочу стать целителем — нам положено такое знать.       — Ты выглядишь счастливым, Гектор, — теперь и Джордж позволил себе восхищённо глядеть по сторонам. — Значит…       Его прервал Фред, вцепившись одной рукой в рукав пиджака и начав дико трясти, а другой указывая в небо.       — Смотри! Смотри! Там! Ух, твою-то нашу вашу!       Там, скрываясь в закручивающихся тучах и разрывая их потоки, видимой была лишь тень благодаря вспышкам и засветам молний, но я почувствовал знакомую энергию чуть раньше. Знакомое мне, и даже родственное магическое существо летело очень быстро, приближаясь по спирали, но всё ещё оставаясь в тучах.       Миг, и знакомое мне существо опустилось ниже туч, явив себя нашему взору. Огромная, абсурдно гигантская птица с парой столь же огромных крыльев, и двумя парами намного меньших крыльев, с длинным хвостом, словно у ящера, но в перьях, она напоминала больше вариацию на тему драконов, а отнюдь не птиц.       — Гром-птица? — удивился Фред.       — Не-а, — качнул головой Джордж. — Гром-птица не многим больше пегаса, а тут дракон какой-то! Чарли бы тебе точно сказал, он фанат животных. Или Хагрид.       — А вам не кажется, — с сомнением, волнением и лёгким страхом заговорил Фред, — что это чудо летит к нам? Не пора ли нам делать ноги? Я не трус, но вот в конкретной ситуации…       — Свои, — успокоил я парней, с совершенно откровенной улыбкой и даже радостью глядя на птицу, быстро приближавшуюся к нашему холму. — Давно не виделись, да?       Занятно, что я ощущал что-то типа эмоций или какого-то ментального фона от Бинеси. Что-то вроде любопытства, мол: «Чего разбуянился?», но вместе с этим и какое-то понимание, типа: «Да, крутая магия, и я так могу, и ты так можешь, здорово, правда?».       Бинеси, тёмно-синяя, с прожилками голубых перьев, быстро оказалась рядом и приземлилась метрах в пятнадцати от нас, плавно и спокойно, словно левитировала. Ну и размеры её кажется стали даже больше с нашей последней встречи — она больше дракона! Здоровенная, как длинный дом этажа в три, не меньше.       Фред глупо упал, оступившись, Джордж гулко сглотнул, а птица, с четырьмя лапами, что опять же больше роднило её с драконами, чем с птицами, сделала всего один шаг вперёд, опустив голову так, чтобы клюв оказался в полуметре от меня, ещё и голову чуть развернула, чтобы видеть меня одним глазом.       — Привет, — я коснулся рукой клюва, погладив его, при этом по руке и клюву пробежали разряды молнии, а сам я наверняка глупо улыбался. — Давно не виделись.       Птица проклекотала что-то на своём, довольно тихо для неё, но громко для нас. Шевельнула крыльями, от чего по небу над нашими головами пробежали сумасшедшие разряды молний, но стихия начала стихать.       «Не буянь, птенец» — именно так я интерпретировал что-то вроде мыслей, донёсшихся от птицы.       «Наглые человеки не хотят видеть таких как мы не порабощёнными и живыми» — второе подобие мыслей донеслось от птицы.       — Я буду аккуратен, — всё с той же улыбкой погладил я птицу, которая вновь проклекотала что-то. — И ты не попадайся больше.       Птица немного возмущённо дёрнула крыльями и хвостом, а в тучах над головами протянулась ветвистая молния от горизонта до горизонта.       «Беспокойся за себя, птенец. Я теперь живу не здесь».       Птица чуть отстранилась, изогнулась, ущипнула себя за одно из крыльев и вновь приблизила ко мне голову, держа в клюве два пера.       — Ого! — хором выдали близнецы, один из которых так и продолжал сидеть на земле.       Ну да, истории о добровольно отданных перьях и прочих частях любых магических животных являются важной составляющей магической культуры, ведь возможности их использования широки, а эффективность обычно запредельна.       — Спасибо, — я протянул руку и взял два пера. — Но зачем?       Птица посмотрела на меня, как на дурака. Впервые в этой жизни мне стало крайне стыдно, при этом я не понимал, за что именно, и вот это непонимание и было гвоздём в крышку гроба моей тихой, спокойной, но всё же гордости.       «Кусок однорогой вкусняшки в твоей деревяшке выгорает. Замени. Ты хотел сделать какую-то колотилку против наглых человеков? Используй» — интерпретировать ощущения мыслей птицы было сложно, но ещё более странным было понимание, что она видит то ли меня, то ли мою память, то ли мои цели, а ведь моё сознание неплохо защищено. Эх… Вот живёшь такой, живёшь, думаешь что крут, а тебя всё равно кто-нибудь опустит.       Достав свою палочку, я покрутил её в руках, прислушиваясь. Вроде бы шерсть единорога в порядке.       «Кусок привыкнет к злой магии, ты заставляешь. Но он выгорает. Замени, или совмести. И не буянь без нужды. Злые человеки не дадут нормально жить».       Птица отстранилась, отошла на шаг, взмахнула крыльями и, обдав нас сногсшибающим потоком ветра, буквально выстрелила собой в небо. Миг, пара взмахов, оглушающий клёкот, словно ястреб пролетел, и Бинеси превратилась в росчерк из множества молний, буквально разрывая пространство, исчезая — я словно слышал, как оно рвётся, словно дешёвая тряпка. Вместе с птицей исчезли все тучи, установился штиль, успокоилось море, а солнце нещадно слепило, став полнейшей неожиданностью для глаз после штормовой темноты.       — Хм… — я покрутил в руках два больших тёмно-синих пера с голубыми прожилками. — Неожиданная встреча.       — Ну и жуть, — выдохнул Фред, продолжая сидеть на земле.       Сложив руки на колени, он вдруг засмеялся. Спустя секунду ему вторил Джордж, опершись о плечо брата рукой, а второй рукой взъерошив волосы.       — Надо валить, — сказал я с улыбкой. — Аврорат и ДМП не оставят такую вспышку магии без расследования. Уверен, их здесь нет до сих пор только из-за сборов. Большая магия — большой отряд.       — Да… Ха-х, фу-х, пожалуй, — кивнул Джордж.       Я подошёл, крепко взял парней за руки и аппарировал со всеми предосторожностями и памятуя о защите, прямо в переговорную их магазина.       Джордж, поняв, что уже на рабочем месте, с лихой улыбкой на лице пригладил волосы и плюхнулся в кресло, и Фред отправился к шкафчику с напитками и, недолго думая, плеснул себе немного огневиски, залпом осушая стакан.       — Ну… Хорошо пошло, — чуть сморщился Фред. — Я в шоке. Нет, я в истерике!       — Прими ещё «узбагоина», — улыбнулся брату Джордж, — только помни, что нам ещё работать.       Фред ещё плеснул себе немного огневиски, выпил, и только теперь присоединился к нам.       — Попрошу никому об этом ни слова, — обратился я к парням.       — Мы — могила, — важно и залихватски кивнул Фред, пусть я и не совсем понимаю, как можно залихватски кивнуть.       — Но почему ты, скажем так, не показываешь своих способностей? — Джордж был искренне любопытен в данном вопросе.       — Ты что, уже отошёл, братец?       — Нет, но как взрослый волшебник я должен держать себя в руках в серьёзные моменты.       — Всё просто, — поёрзав в кресле, я устроился как можно удобнее. — Как только ты выделяешься чем-то, будь то талант, сила, особые навыки и прочее, что можно назвать преимуществом, тебя сразу хотят взять под контроль. Подмять под себя, заставить работать, вынудить, использовать. Как-то попытался я договориться о выходе на рынок с простейшими своими артефактами с одним влиятельным торговцем…       — И что же?       — Что-что, — усмехнулся я. — Меня попытались заставить безвозмездно выдать технологию и все наработки. Если бы я был слабаком, то не ушёл бы живым точно. Ну или под контракт и Обет отдал бы всё, а мне бы ещё и память подчистили.       — Но ты не слабак, так?       — Так.       — И?       — И вот я здесь, живой и здоровый. Тебе, вообще, обязательно знать продолжение? Тебе оно точно надо?       — Вообще не надо, — мотнул головой Джордж, да и Фред был с ним согласен. — Мы уже с братцем получили «на орехи» за излишние знания и стремления узнать чужие заговоры. Не серьёзно, но обидно и немного страшно. Лучше бы не лезли.       — Меня до сих пор кошмары мучают, — поёжился Фред, скрывая это за притворной храбростью. — А теперь ещё и ты с этой странной гром-птицей.       — Это Бинеси, — пояснил я. — Можно сказать, эволюция гром-птицы. Если феникс является наполовину воплощением огня и жизни, элементалем практически, то Бинеси — наполовину элементаль шторма.       — Что, кстати, будешь делать с перьями, если не секрет? — поинтересовался Джордж. — Не пойми неправильно, но больно интересно.       — Уж точно не артефакт на продажу, — улыбнулся я. — Такой подарок ни с какими галлеонами не сравнится.       — Это верно.       — Есть кое-что в планах. Один проект свежий, а один — давно отложенный до лучших времён. И знаете, мне не терпится приступить к работе, так что я, пожалуй, вынужден откланяться.       Я встал с кресла, но меня остановил Фред.       — Погоди! Мы же деньги тебе не отдали!       Получив сумму за артефакты, я положил их в рюкзак и, с позволения близнецов, аккуратно, не повредив ни единого охранного контура, аппарировал прямо на границу защитных чар Хогвартса, недалеко от хижины Хагрида. Эх. Что-то здоровяка нашего давно не видно.       Пока шёл до Хогвартса, улыбаясь, как дурак, пришёл к выводу, что разработку теории о совмещении сердцевины палочки с пером Бинеси начну сразу же, как вернусь, а следом — «Молот Тора». Хватит тянуть книзла за гордость.        ***       Стоило мне вернуться в замок, как мысли окончательно сорвались с поводка, и сознание начало просчитывать всё-всё, что только может касаться волшебных палочек, их создания и принципа их работы, а заодно ещё и оживал в голове проект «Молот». Что это значит?       Я мог нестись как ужаленный по коридорам Хогвартса, в упор не замечая встречавшихся на пути студентов или даже профессоров, лишь кивая или вслух здороваясь, если так посчитает нужным поступить подсознание.       Я даже не заметил, как пролетел, окрылённый новыми мыслями и идеями, мимо двух любителей раскрывать тайные «заговоры» — Поттера и Уизли. Где-то там, глубоко в подсознании я этот факт отметил и принял, но не придал даже маленькой капельки важности этому факту, хотя они наверняка замышляли очередное грандиозное расследование. К слову, именно с моей подачи они решили сфокусировать работу своих феноменальных детективных навыков на личности Нотта и его деятельности. Где-то там, всё в тех же глубинах сознания, меня радовал факт, что теперь эти деятели будут доставлять проблемы конкретно этому молодому волшебнику.       А сам я всё думал и думал о волшебной палочке и о том, как можно срастить внутри сердцевину из волоса единорога с пером Бинеси.       Бытность эльфом даёт некоторое понимание о личных артефактах для колдовства, пускай они в том мире и не были особо популярны — так, инструменты, для выполнения конкретного круга задач, не более. Полезно, практично, а если нет времени, чтобы тратить его на создание сложных магических кругов в пространстве — вообще отлично! Но лишь инструмент.       В этом же мире палочка у волшебников — практически культ! Её возвели в абсолют, практически уничтожив иные способы колдовства, и только всякие кольца да посохи ещё живы с горем пополам, и то не Англии и даже не в Европе, но существовать такой культуре колдовства тоже не долго — из-за Статута волшебники не нуждаются и даже избегают слишком мощных и массивных магических манипуляций, это больше «не модно».       Дойдя до гостиной факультета, я, вроде бы, кивнул всем, или ещё что-то сделал, быстро зашёл в нашу с парнями комнату, реквизировал свой инвентарь из-под кровати, куда засунул его по привычке, положил в рюкзак и отправился на поиск подходящего помещения для бдений и исследований. Разумеется, ноги принесли меня в итоге к Выручай Комнате, которой я загадал «знания по изготовлению и работе с волшебными палочками, а также место для работы с ними и их создания».       А пока всё это происходило «снаружи» моего сознания, я продолжал размышлять.       Палочка… Следуя записям в книгах, монографиях и прочих рукописях, которым, как известно, верить стоит далеко не всегда, палочки к нам пришли во времена обширной экспансии Римской Империи всех, до кого они могли дотянуться. В самом же Древнем Риме палочки появились ещё во времена царства, а этой ой как давно. В те времена на территории современной Англии правила балом совсем иная концепция колдовства, которую можно было бы назвать историческим аналогом того, что привело к развитию посохов и громоздких магических манипуляций в мире осколка эльфа.       К чему в голове эти мысли?       Этим вопросом я задался, блуждая в Выручай-Комнате вдоль небольшого количества шкафов со старинными и новыми книгами, фолиантами. Мой мозг неспроста решил выстроить эту логическую цепочку, но даже я не могу понять, к чему он хочет меня привести. Что же, продолжим, вот и книга как раз по теме — я взял одну из старинных книг с полки, раскрыл и приступил к пролистыванию явно рукописного текста.       Что же меня зацепило в истории волшебных палочек, в истории их становления? Что вообще такое «волшебная палочка»?       Вытащив свою палочку из акации, я взглянул на неё как следует, постарался пропустить немного магии и почувствовать не механику и физику движения энергий, если так вообще можно говорить о магии, а об отклике…       Волшебные палочки… В истории Древнего Рима они начинались как небольшие скипетры, довольно однородные, пусть в те времена их изготовление было не столько ремеслом, сколько индивидуальным подходом каждого волшебника. Структурно они были просты, но разнообразны в их украшениях и улучшениях, «обвесах», как сейчас сказал бы кто-нибудь сведущий в подобных вопросах.       Те палочки состояли из одного материала — дерева. Это был проводник. Сбор магии от волшебника брали на себя рукояти, резные, литые, высеченные из чего-либо, и всякое подобное. Зачастую рукоятку украшал какой-нибудь природный камень, драгоценный или нет — не важно, главное тут — запирающая функция, позволяющая магии течь только к кончику палочки. Там, на кончике палочки, уже присутствовало что-то для фокусировки магии и дальнейшего её направления к цели в форме однородного прямого потока. Именно так и описывали палочки волшебники тех времён, хотя, разумеется, язык и некоторая смысловая нагрузка слов наряду с иносказательностью в должной мере мешают правильной интерпретации текста.       Так, кажется, и вот в этой книге, которую я взял с полки, разговор идёт именно о древних палочках. Ладно, общая схема и суть ясна, что чуть лучше расставляет по полочкам моё понимание волшебных палочек. Для меня не секрет, что они собирают нашу энергию и направляют… куда нам надо, туда и направляют.       Что же изменилось, почему волшебники сделали этот, можно сказать, эволюционный переход к палочкам, которые нам привычны на данный момент?       Ответ прост — расширение влияния Римской Республики, а потом уже и Империи.       Казалось бы, какая тут связь, но всё предельно очевидно. С расширением влияния расширялись и возможности волшебников посещать другие территории. Волшебники никогда не были любителями жить в социуме, этакие интроверты глубоко внутри. А в те времена ещё и возможности волшебников были не столь разнообразны, пусть их колдовство было помасштабнее нынешнего. Заклинания колдовалось долго, было их не так уж и много, хотя для своего времени они были столь же самодостаточны, как и сейчас, ведь тогда они жили вместе с магглами и пользовались определённым уважением. Ну или их ненавидели — тут от эпохи и событий зависело дело.       В общем, волшебники всё чаще и дальше отправлялись в свои путешествия, обнаруживали новые волшебные растения и новых животных, и чем дальше, тем больше. Исследовали эту флору и фауну, встречали других волшебников, а вместе с этим и другие методы колдовства. Где-то вроде бы я читал, что были то ли на территории нынешних Арабских Эмират или неподалёку волшебники, предпочитавшие использовать части волшебных зверей в качестве подобия палочек, а не растения. Там и обычных-то растений не так уж много местами, что уж о магических говорить. Думаю, тогда волшебники Древнего Рима и пришли к мысли, что из частей волшебных зверей можно делать не только ритуальные ножи и кинжалы.       Та же семья Олливандеров берёт своё начало где-то в трёхсотых годах до нашей эры, а первая палочка — задокументированный факт — со структурой и концепцией максимально близкой к нынешней, была произведена этой семьёй в двести пятьдесят шестом году нашей эры, или около того.       Современный облик волшебная палочка окончательно приняла году в шестисотом, но тогда ещё являлась лишь инструментом в глазах многих волшебников Европы, предпочитавших что угодно, лишь бы «жахнуть» посильнее, пусть даже придётся предварительно готовиться — ритуалы тёмные и не очень, жертвы, пляски с бубнами, зелья и долгие накачки магией схем на полу, земле, камне, специально вырезанных плитах. Однако, несмотря на то, что палочка редко использовалась для серьёзных дел, она прочно вошла в обиход для мелких дел, а уж тот факт, что с её помощью можно решать множество бытовых вопросов, а заклинания для этих бытовых вопросов всякие деятели клепали, как горячие пирожки, с каждым годом прочнее и прочнее вписывали волшебную палочку в быт европейцев.       Более того, волшебная палочка стала для волшебников статусной вещью, которую можно носить в кобуре на видном месте, в петельке или ещё где, украшать её безвредно для качество её функционирования и прочее. Правда, это было до внезапной волны негодования магглов, гонений на волшебников и Охоты на Ведьм.       Примерно с тех времён, когда было принято решение принять Статут о Секретности, волшебная палочка перестала изменяться, если рассматривать её структуру и материалы. Немного прогрессировала технология изготовления, но и только. Почему?       До Статута были энтузиасты, желавшие создать палочку столь же могущественную, как и более громоздкие инструменты. Чтобы заменить ритуалы, грубые посохи, чтобы была «Мощь!!!». Тогда вопрос мощи волшебников ещё стоял остро. Но после принятия Статута у волшебников практически полностью отпала необходимость в поистине мощной магии, а если конкретно — в создании мощной магии за секунду, а ведь именно «колдовство за секунду» и было сильной стороной палочковой магии. Ах да, ещё развитию палочек воспрепятствовал тот факт, что с утилитарной точки зрения они прекрасно работают, а улучшать в них нечего. О чём я?       Магию от волшебника собирают? Собирают. Проводят её через себя? Проводят. Выпускают направленным поток, импульсом, или каким ещё образом нужно волшебнику — выпускают. Паразитарные утечки от самой палочки есть? Предельный минимум. То есть палочка полностью соответствует всем требвоаниям волшебников, и даже перекрывает их с излишком — даже максимальная пропускная способность палочек в девяносто девяти случаев из ста на много порядков выше того, что способен выдать волшебник.       И зачем я всё это вспомнил?       Сам не заметил, как уже давно сидел в кресле и листал третью или даже пятую книгу. Вот тут уже материал поинтереснее.       Для достижения такой эффективности палочек, требуется правильно их изготовить — невидаль-то какая! Совершенно недостаточно просто взять кусок сердечной жилы дракона и запихнуть в деревяшку — результата не будет. Будет кусок мяса в деревяшке. Всё.       Для создания правильно работающей палочки нужен ряд подготовительных процедур, а использование особых технологий создания внутренней полости в древесине — очевидно.       Первое, что нужно — знать материал. Знание материала поможет подобрать нужные зелья для их обработки и дальнейшего использования.       Древесина — тут всё не просто. Нельзя взять первый попавшийся кусок или ветку. Очень важна структура, целостность древесины и зависящие от них магические свойства. Даже после помещения в подготовленную древесину сердцевины, нужно правильно обработать и «закрыть» её со стороны рукояти.       Но конкретно меня сейчас интересуют методы обработки сердцевин и то, что эти методы позволяют добиться от материала, конечная цель. Учитывая, что местные волшебники по известным мне данным и по моим наблюдениям довольно плохо работают с разными энергиями и их свойствами, то вероятность найти внятное описание крайне мала. А значит придётся проводить эксперименты, но не раньше, чем изучу книги.       — Как же интересно, — улыбнулся я, перелистнув страницу.        ***       Ночной Хогвартс — тихое и спокойное место по большей своей части. Периодическое появление авроров, патрулирующих замок в целях всеобщей безопасности, делают его ещё более спокойным. Но не всегда.       Порой можно встретить хитрых заговорщиков, безмозглых искателей приключений, припозднившихся влюблённых, оголодавших юнцов, спешащих на кухню. Но иногда можно увидеть крайне занятых, спешащих по одним им ведомым делам волшебников, юных и не очень.       А бывает, что несколько таких случаев сталкиваются в коридоре одновременно.       — Уверен, — высокомерно, но тихо говорил Нотт, вальяжно двигаясь по коридорам вместе со своим товарищем по факультету, но с седьмого курса, — Что этот поганый грязнокровка даже не слышал о таком благородном, истинно чистокровном занятии, как дуэль на мечах.       Коридоры замка были темны, но свет звёзд и луны проникал через высокие окна галереи, придавая своей мистики, но ещё и в достаточной мере освещая всё вокруг.       — Мне кажется, — задумчиво говорил товарищ Нотта, — что не стоит баламутить воду. Ты же знаешь, нам высказали настоятельную просьбу сидеть тише воды и ниже травы.       — Просьбу? Ты имеешь в виду однозначный приказ.       — Может и так…       Внезапно парни увидели спешащего Грейнджера. Его чёрная мантия развевалась на манер оной у Снейпа, лицо выглядело задумчивым, а взгляд не видел ничего вокруг, или по крайней мере не придавал ничему значения.       — Отлично, — буркнул Нотт, с трудом подавив непонятную дрожь и вспышку пока-что лёгкого страха. — Грейнджер! Вызываю тебя на благородную дуэль на мечах!       Грейнджер же очень быстро шёл в их сторону, но даже не смотрел на них. Подобное игнорирование разозлило Нотта — как смеет грязнокровка так себя вести?!       — Слышь, Грейнджер! — Нотт, как и его товарищ, хотели заступить дорогу старосте Хаффлпаффа…       — Эй, вы!!! — позади парней раздался низкий и громкий мужской голос.       Одновременно с этим Грейнджер приблизился к парням, что мешали ему пройти, взглянул на них, на быстро приближавшегося аврора с палочкой в руках, досадливо шикнул и просто отмахнулся от них рукой, дёрнув той в сторону.       — С дороги, придурки…       Его взмах оказал удивительное воздействие, которого мало кто ожидал. Парней буквально отбросило в стену, раздался гулкий удар, и они осели на пол. Аврор же показал большую выдержку, сгруппировался, и в стену влетел ногами, тут же словно спустившись с неё вниз, на пол, вскинул палочку, но к собственному удивлению увидел старосту Хаффлпаффа уже перед собой, а его рука, указательный палец, касался груди аврора.       Рефлексы требовали двигаться и колдовать, но к ещё большему недоумению, аврор обнаружил, что уже находится под чем-то вроде Петрификуса, только мощнее, а значит нужна невербальная Финита без жеста. В голове аврора уже складывалась нужная мысль-намерение, но тут его слух уловил тихое:       — Обливиэйт. На тебя напали двое учеников со Слизерина во время ночного патрулирования, но ты ловко отбился Ступефаем, что было не сложно.       Грейнджер взял палочку аврора из его рук, развернулся к двум парням, лишённым сознания, наколдовал два слабых Ступефая и вернул палочку аврору, своей наколдовал два простых Обливиейта на парней, удаляя факт их с ним встречи, и тут же исчезая в чёрном дыму и тенях.        ***       Расслабился, забылся.       Изучив за пару часов некоторые важные аспекты в создании палочек, в том, какую именно цель преследуют все этапы обработки сердцевины, я был окрылён идеями для экспериментов и новыми возможностями. Окрылён так, что уже после отбоя, с наступлением комендантского часа буквально летел по коридорам Хогвартса, окрылённый перспективами и предстоящими экспериментами, а решить-то оставалось самую малость — добыть пару ингредиентов.       Ну и разве мог в итоге я не встретить двух идиотов, да ещё и аврора?       Но мне совершенно не хотелось с ними всеми возиться — отвечать что-то Нотту, ведя диалог, а потом ещё и аврору отвечать, что это я тут делаю… Может я и староста, но мне хватило информации от паучков чтобы понять — авроры редкостные въедливые говнюки, которые замучают тебя вопросами, недоверием и полным отрицанием, что ты можешь оказаться невиновен.       Так что я сделал не самое продуманное действие. Да-да, можно было сделать всё намного филиграннее, идеальнее, чтобы и комар носа не подточил бы, но такую цель я не преследовал. От мысли полноценно подставить Нотта перед аврором я отказался ещё в процессе обезвреживания безопасника — это и бессмысленно, и ненадёжно, да и жестко, ведь нападение на аврора при исполнении является довольно серьёзным преступлением, но при этом ни Снейп, ни Нотт-старший, как и их господин не допустят такого нелепого обвинения. А так, воспоминания не точные, у других их нет, палочки парней скорее всего без следов атакующей магии — если нет, то сами себе идиоты — так что в итоге все порычат друг на друга день-другой, и разойдутся.       Решив вопрос и скрывшись в тенях, попутно исправив недочёт в виде полного отсутствия маскировки на себе, я отправился в дальнейший путь. Мне нужны некоторые банальные вещи, но достать их не очень просто, если не учитывать довольно банальный вариант с рейдом в Запретный Лес. Ну и у Слагхорна можно небольшую ревизию ингредиентов провести.       Разумный волшебник бы заметил, что всё можно тупо купить в лавке, и это верное решение. Но на дворе ночь, лавки закрыты, а некоторые так и вовсе закрыты в принципе из-за всяких Тёмных Лордов.       — Но ночь не по всей же планете, — тихо пробубнил я сам себе, резко остановившись от такой мысли прямо посреди центрального холла, тускло освещённого лишь парой горящих огней в чашах на колоннах.       Эта мысль была действительно поразительна в своей простоте. Чего стоит мне-фениксу прилететь и перенести меня хотя бы… Ах, нет, я знаю магические кварталы только в Европе, а там либо столько же времени, либо ночь наступила ещё раньше.       А если поразмыслить, я ведь волшебник, так? Это, конечно, здорово, что я могу взять и купить практически всё, что мне нужно, но эта идея гасит мой энтузиазм, а вот мысль раздобыть всё именно как волшебник, магией, колдовством, наоборот разжигает. Это сложнее, чем просто отвалить горсть галлеонов, интереснее, и более того, я ещё даже не знаю, как именно буду это делать, а следовательно, мне предстоит может и не сложный, но всё-таки вызов моим умениям мага.       Улыбнувшись, я направился к выходу из замка, но тут меня ждало очередное препятствие в виде запертых ворот.       — Серьёзно? — выдохнул я.       С каких пор вход запирается без явных угроз замку и прочих причин?       Резко развернувшись на месте, от чего мантия взметнулась, я направился к ближайшему коридору, проходящему внутри одной из башен и имеющему открывающиеся окна, хотя можно и трансфигурировать.       Добравшись до первого попавшегося окна, я распахнул его и вылез наружу, нависнув над землёй, сразу за территорией замка. Ещё одна монетка в копилочку того, что замок не строился с мыслями о фортификации и обороне, хотя есть множество неумелых намёков на обратное.       Глядя в ночь, где лишь луна и звёзды освещают путь и землю под ногами, обращая все цвета в один — голубой тон — я оттолкнулся ногами от подоконника, просто ухнув вниз.       Высота была небольшая, так что я без проблем мог бы не замедлять своё падение магией, и даже просто немного тренированный человек легко бы спрыгнул. Приземлился, и направился скорым шагом, сдерживая себя, чтобы не сорваться на бег, в сторону спуска, довольно крутого. А там, после спуска, уже начинались тропинки и рощи перед запретным лесом. Меня интересовало там лишь несколько ингредиентов. Пара травок, найти которые не проблема, а некоторые я даже видел, и два ингредиента животного происхождения. Первый — не проблема, шерсть единорога.       В запретном лесу есть несколько их стад, они постоянно шныряют тут и там, оставляя на ветках кустарников небольшие кусочки своей шерсти, волос, а порой и даже вполне весомые. Второй ингредиент — яд акромантулов. Он может выступать в роли отличной магической органической кислоты, довольно мягкой, а при правильной обработки даст мне возможность вытравливать из других ингредиентов то, что мне в них не нужно, начиная от физической составляющей, заканчивая магической.       Возможно, могут возникнуть реальные проблемы с парой цветочков — и понял я это только сейчас — но я их решу. А теперь, вперёд!        ***       Гарри Поттер вёл своё расследование.       Как бы пафосно это не звучало, но это было правдой. Вместе со своим закадычным другом Рональдом, он то и дело пытался в этом году разузнать что-то важное относительно Пожирателей Смерти.       Он сам от себя не ожидал, что прислушается к, казалось бы, шутливой рекомендации Гектора Грейнджера, брата его бывшей, а может и нет, подруги, и присмотрится к вечно спокойному Нотту. Спокойному настолько, что только на четвёртом курсе Гарри понял, что этот шатен является его одногруппником.       Разумеется, на свои приключения Гарри не ходил один, хотя толика здравомыслия в его буйной голове тонко намекали, что из Рона, конечно, друг может и неплохой, но товарищ и коллега по деятельности, как волшебник, предельно посредственный. Даже многочисленные уроки в их кружке Любителей ЗоТИ привел… да ни к чему, если здраво поразмыслить. Да, бывали у Гарри подобные проблески разума.       Внезапное, но, чего уж душой кривить, ожидаемое исчезновение Гермионы из их не особо-то и дружной компании дало понять Гарри, что как волшебник он стоит плюс-минус ничего, а тот факт, что он может вкладывать в заклинание или чары абсурдно много силы — просто приятный бонус. Ох, как не хватало ему помощи порою, когда он засел за изучение новых заклинаний, нового колдовства, магии и концепций.       Однако, конкретно сейчас, Гарри сидел в опустевшей к ночи гостиной и просматривал карту мародёров в поисках чего-нибудь интересного.       — Может пойдём уже, — сказал Рон, бессмысленно рассматривавший что-то в журнале о квиддиче. — Или ты всю ночь собираешься пялиться в эту карту?       — Иди, если хочешь, — отмахнулся Гарри, и тут нашёл на карте точку «Гектор Грейнджер». — Интересно…       — Что такое? — оживился Рон, оторвав взгляд от журнала.       — Гектор что-то по Хогвартсу носится.       — Ну, дежурит, наверное. Он ведь староста.       — М-да? — Гарри с какой-то скрытой иронией посмотрел на друга. — Ты тоже.       — Ну да. И я.       Гарри на это лишь покачал головой, а в мыслях он лишь прокрутил пару фраз своего дяди, которого крайне недолюбливал, как и всю семейку Дурслей: «Когда из команды уходит один из партнёров, его обязанности распределяются между остальными. Будь не ладен чёртов пройдоха Томпсон…». Последняя часть к делу не относится, но в целом… После ухода из компании Гермионы, то, что делала она в этой самой компании, постепенно начал делать сам Гарри, а иначе говоря — учиться и иронизировать над некоторыми выходками. Что начал делать Рон? Похоже, только есть за двоих, это за ним не заржавеет.       — Не хочешь — как хочешь, — Гарри быстро накинул на себя мантию-невидимку отца, которую теперь старается всегда держать под рукой, и резво покинул гостиную.       Всё своё всегда с собой — эту фишку Гарри подсмотрел, наблюдая за Гектором. Хорошо, что у Сириуса были дома сумки с Незримым Расширением, ведь такие тонкие чары никак не хотели получаться у самого Гарри.       Быстро двигаясь по коридорам и поглядывая на карту, Гарри практически догнал Гектора. Казалось, вот он должен идти на встречу по этому коридору, но тут никого не было. Собственно, это не сильно удивило Гарри, ведь он сам под мантией и его не видно. Вот открылось окно, а точка с именем «Гектор Грейнджер» на карте сиганула за стены замка. Гарри мысленно похвалил отца и его друзей за то, что те догадались внести некоторые окружающие замок территории на карту, иначе Гарри потерял бы из виду свою цель.       Выглянув в окно, Гарри прикинул, что тут не так уж и высоко, а если смягчить падение чарами, то проблем вообще нет — так Гарри и поступил. Как только его ноги коснулись травы, он снова взглянул на карту — свет луны и звёзд проникал через полностью прозрачную изнутри мантию-невидимку, позволяя увидеть мельчайшие детали карты без всякой магии. Гектор двигался в сторону хижины Хагрид, последнего участка, отмеченного на карте.       Умом Гарри понимал, что за этой границей он уже не сможет отследить этого волшебника, больно уж у него много талантов, отчего Гарри, будучи его сверстником, чувствовал лёгкую зависть и намного большее недоумение. Но выбора нет, ведь в голове Гарри смешались как интерес, так и подозрения, а если уж Гектор уйдёт — ну, не в первый раз.       Гарри старался держаться на достаточном расстоянии, чтобы не шуметь, хотя чары от всяких шумов он наложил — во время его походов под мантией-невидимкой его не раз поводил именно издаваемый им шум, так что этим летом Гарри закрыл эту незадачу, разучив нужные чары.       Чем ближе Гарри, да и Гектор, подходили к хижине Хагрида, тем яснее становилось, что Хагрид снова в школе — тусклый свет в окнах, тонкий дымок из каминной трубы на крыше.       Гарри выдохнул, внезапно увидев Гектора, снявшего с себя маскировку на подходе к хижине. Теперь Гарри оставалось лишь дождаться, когда Хагрид откроет дверь, и можно будет узнать, что тут нужно Гектору.       Мысль о том, что пара просмотренных серий комедийного шоу о шпионах оказали довольно очевидное влияние на парня, была благополучно им задавлена.        ***       Неужели Хагрид вернулся? Интересно, куда и зачем гоняет добряка-здоровяка наш старый симулянт?       Подойдя к хижине, я снял с себя маскировку и, поднявшись на крыльцо, постучал кулаком по массивной двери.       — Хагрид! Открывай, здоровяк, Гектор в гости пришёл!       За дверью послышалась резкая и громкая возня, упало что-то вроде котла и покатилось по полу, залаял чёрный дог-переросток, отзывающийся на «Клык». Через пару секунд гулкие шаги оповестили о приближении здоровяка к двери, а ещё через миг гулко щелкнули громоздкие затворы на двери, и та приоткрылась, а сам Хагрид выглянул одним глазком.       — О, Гектор, и впрямь ты. А чегой-то ты ночью гуляешь? Не дело это, — Хагрид открыл дверь пошире.       В проём высунулась морда Клыка, пёс нюхнул воздух и меня, после чего тут же поспешил скрыть внутри, пристраиваясь в своём углу и лакомясь здоровенной косточкой с остатками мяса.       — Какой-то ты побитый малость, — не мог я не заметить синяк на лице здоровяка, да и ссадины есть.       — А, это… Это так. В лесу упал, ага. Ты, Гектор, извини, что не приглашаю в дом, значит. У меня тут бардак. Да и приехал я, значится, только-только, даже трав для чая нет. Вот.       — Ничего страшного. Мне тут срочно нужны некоторые ингредиенты из Запретного Леса, а тут ты дома. Вот и решил спросить.       — Ох… — помотал головой Хагрид. — Нет у меня ничего щас, значит. Всё на нужды, ну… как бы… Секретная это информация, не могу сказать. Но на благо всё ушло, вот. Я же, это, просто собирал всякое по мелочи, сам-то мало что использовать могу, ага. Мне-то оно без надобности, а тут — на доброе дело.       — Эх… Прям совсем ничего?       — Всё под чистую вымел. А то как же, попросили же.       — Ясно. Значит, пойду в Запретный Лес.       — Ты что! Это же опасное место, — пробасил здоровяк. — Там всякое этакое водится… Не стоит ученику ходить туда, да ещё одному.       — Не переживай, — улыбнулся я, глядя на него снизу вверх. — Я могу о себе позаботиться.       — Ну, как знаешь. Профессора всегда нахваливали твои таланты. Думается мне, что ты, значит, хотя бы не сгинешь там. Вот. Но к кентаврам лучше не соваться. Они диво как не любят людей, значит, на своей территории.       — Ладно, не переживай. И давай, поправляйся.       — Ага, эт не проблема, — хохотнул Хагрид. — На мне всё заживает, значит, как на собаке.       Попрощавшись, я отошёл в сторону, а Хагрид запер дверь. Обернувшись в сторону замка, я с удовольствием полюбовался этим величественным сооружением, так удачно построенным на скале, на обрыве у Озера. В некоторых окнах горели тусклые огни, столь же тускло освещался сейчас Большой Зал — наверняка преподаватели устроили какое-нибудь собрание, не хочу проверять через паучков, ведь «тревогу» или хотя бы просто знак «обрати внимание» от них не приходит.       Опытный взгляд эльфа заметил примятую траву невдалеке. Это было не просто, ведь на дворе ночь, а лунный свет — не самый лучший источник. Однако моё зрение острее, чем у человека. Кроху мощностей мозга я пустил на управление один из паучков в моём кармане, заставил его выбраться наружу и оглядеть то место. Ну да, так и думал. У забора огорода стоял Поттер под мантией-невидимкой. Вот же неугомонный! Хотя, хочет приключений — пусть следует за мной. Ничего незаконного я делать не собираюсь.       Сняв школьную мантию, не самую удобную для блужданий по лесу, я накинул выданную профессором Хант «боевую» мантию — в такой и по лесу прыгать легко, и за ветки не зацепишься, и шальным заклинанием по касательной не прилетит по краю одежд. Вот теперь можно и блуждать по лесу.       Выйдя на опушку за избушкой Хагрида, я спокойно вошёл в лес, но так, чтобы Поттер мог за мной угнаться. Следить за его безопасностью не так уж и сложно, и можно так и вовсе скинуть паучка там, где он пройдёт, и зацепиться за него… Придумал — сделал. Через минуту паучок уже пристроился незаметно на Поттере, давая мне информацию о его передвижениях.       Запретный Лес… Странное место. Стволы деревьев толстые, кроны высокие-высокие, густые, свет звёзд и луны мало куда проникает. Казалось бы, тут должно быть темно, как в бездне, но нет — на краю видимости всегда словно был какой-то туман, будто бы подсвеченный рассеянными источниками света, и вот этого странного света хватало, чтобы видеть.       Ноги сами ступали так, словно я сотни лет бродил по лесам. Легко, невесомо, словно пушинка, не задевая ничего, не поломав ни единой веточки под ногами и не помяв ни одной травинки. Осколок эльфа… Странный опыт, который я давно привык считать своим, но при этом он не ощущается так, словно это именно я отрабатывал подобные навыки десятками лет.       Сейчас моя цель проста — нужно выследить «добычу», а если конкретно, то меня интересуют тропы единорогов. Только я хотел задуматься над тем, как именно буду выслеживать тропы, в голове сами собой сложились вполне понятные и отработанные навыки эльфийского следопыта. Да, было что-то такое относительно стрельбы из лука, перемещения по лесу, боевые приёмы с разным оружием и прочее… Но такого ещё не было, и это как минимум ещё один плюсик идее отправиться искать ингредиенты самому.       Метаться по лесу в поисках следов, замечать мельчайшие детали, сломанные ветки, примятые травы, мох и кустарники, незаметные для неопытного взгляда протоптанные тропинки… Разум сам соотносил каждый след и признак обитания здесь животных с изученными мною бестиариями, и вот я уже словно бы вижу пробежавшую пару часов назад мелкую дичь, вижу на ветках деревьев и кустов следы резвившихся тут лукотрусов, а вот здесь прошли кабанчики с выводком гиперактивных поросят.       И таких моментов было всё больше и больше. Продуктивность моих мозгов позволяла чуть ли не выстраивать мысленные образы призрачных животных вне времени, прошедших тут и там, проползших, или пролетевших.       В один прекрасный момент случилось неизбежное — я нашёл тропы единорогов. Нашёл, и сразу пошёл вдоль них, но не по ним, ведь в итоге они заметят рано или поздно подобное, из-за чего сменят маршрут.       Я шёл вдоль тропы, напрочь позабыв о Поттере, который шёл за мной, как бульдозер по бурелому. Если бы не его чары заглушения звуков, у меня бы голова болела от нескончаемого треска — он целую просеку оставлял за собой! Вот же… монкей.       Следуя вдоль тропы, я присматривался к деревьям, осматривал их шершавую кору, вглядывался в кусты и в прочие препятствия, которые могли быть преодолены стадом единорогов во время их миграций или могли быть использованы, чтобы почесаться. Нередко я встречал крохотные клочки шерсти единорогов, собирал их и шёл дальше.       Не забывал я и поглядывать на растения под ногами и на деревьях в поисках нужных мне. Парочку даже нашёл, но один особый цветок никак не хотел показаться мне на глаза.       Немного увлекшись, я собрал достаточно шерсти, чтобы сплести небольшую косичку. Да, такой метод сбора довольно муторный и долгий, но зато не нужно возиться непосредственно с единорогами, «упрашивая» их поделиться шерстью добровольно. Да-да, не только кровь должна быть отдана добровольно, но и шерсть, и вообще всё, что только можно отчекрыжить от этого существа. Как и от многих других более-менее разумных магических созданий. А вот когда единорог чешет бочину или прорывается через куст, он как раз и отдаёт это всё добровольно природе, а волшебник так или иначе является её частью.       — Так, — тихо сказал я сам себе, подводя итог первому этапу сбора ингредиентов. — Теперь яд.       Поттер был неподалёку, всё так же скрывался под мантией, но выглядел малость уставшим. Не удивительно — по лесу шляться, да ещё и отнюдь не с малой скоростью, немного изматывает.       Достав палочку, я поднял её вверх, выбрасывая в сторону лёгкую волну поисковой магии. Мне нужны акромантулы. Те, кому надо, прекрасно знают о наличии в Запретном Лесу большого выводка этих хищных и довольно глупых существ.       — Ага, есть отклик, — вновь вслух сказал я, порадовавшись тому, что обнаружил первые следы территории акромантулов буквально в полукилометре вглубь леса.       Значит, и мне пора вглубь леса…        ***       Поттер устал следить за Гектором. Этот чёртов барсук носится по лесу, как заведённый!       Более того, Поттер начинает подозревать самого себя в излишней мнительности, ведь Гектор, похоже, просто отправился за ингредиентами. Многие знают, что он балуется зачарованием предметов и созданием артефактов, но мало кто знает, насколько действительно крутые вещи он способен делать. Гений и немного псих — так его охарактеризовали близнецы Уизли во время проживания у Сириуса этим летом.       Ну приспичило Гектору вот прямо сейчас добыть ингредиенты для эксперимента — ну, бывает. Гермиона точно такая же, когда дело касается каких-то книг или знаний — вот приспичит ей, и всё, хоть трава не расти, может и ночью ворваться в библиотеку.       Услышав слова Гектора о том, что теперь ему нужен яд, Гарри быстро прокрутил в голове, из чего или кого можно в принципе получить яд в Запретном Лесу. Небогатые знания вкупе с яркими впечатлениями от приключений на втором курсе неизбежно привели его к одному единственному варианту — акромантулы. Но это же жуть какая! Даже за тысячу галлеонов Гарри не сунулся бы больше в их логово. Его и Рона в прошлый раз спасло лишь появление Фордика мистера Уизли, а иначе всё, конец был бы их не особо героической истории.       Возможно, Гектору потребуется помощь, а кто придёт на помощь? Правильно, никто. Только Гарри знает, куда идёт Гектор. А значит нужно продолжать следовать за ним, а в случае необходимости — помочь.       Так Гарри и поступил.       Вскоре Гектор добрался до края территории акромантулов. Эти наглые и глупые хищные существа не особо заботятся о маскировке своих угодий, так что по длинным полосам паутины между деревьев можно легко понять, где ты оказался и чего стоит ждать. Так и оказалось.       Довольно крупная особь акромантула выпрыгнула на Гектора из засады. Гарри на миг задержал дыхание, палочка была у него в руках, и он был готов отражать атаку, помогать Гектору, но… Гектор даже пальцем не пошевелил — паука словно разорвало, а останки, подобие крови и прочую кашу словно бы снесло ударной волной туда, откуда паук выскочил. Только голова осталась висеть перед Гектором.       Он сделал пасс рукой, и из хелицер на голове акромантула вылетела крупная капля яда, зависнув перед Гектором. Как только это произошло, голову тоже словно бы снесло гигантским молотом.       Похоже, Гектор не показывал многих своих талантов — именно такая мысль посетила голову Гарри. Ему даже палочка не нужна!       Гектор задумчиво вглядывался в каплю яда перед его лицом, достал палочку и сделал пару взмахов. Пара секунд, капля упала на землю, а Гектор покачал головой в явном расстройстве.       — Слишком молодой. Нет концентрации, — и пошёл дальше, вглубь территории акромантулов.       Гарри последовал за ним.       Очередной акромантул напал на Гектора, но успех этого мероприятия был нулевым — его постигла та же участь. Гектор задумчиво осмотрел деревья и корни, покрытые в некоторых местах паутиной.       — Зря тренировался, что ли?.. — расслышал Гарри слова.       Гектор выставил руки вперёд, явно трансфигурируя в них по мечу. Клинки мечей были, по мнению Гарри, странно загнуты, а как только трансфигурация завершилась, на клинках появились руны, мягко светясь голубым, и в ту же секунду голубым мягко засветились режущие кромки мечей.       — Вот теперь пойдёт потеха, — Гектор явно был чем-то доволен.       Доволен, в принципе, был и Гарри, ведь это голубоватое свечение клинков в руках Гектора позволяло ещё лучше осмотреть все детали, окружавшие его, ведь странного свечения тумана Запретного Леса было немного маловато.       Гектор резко крутнул мечи и, перехватив их как-то странно — хотя Гарри не мог ручаться, что такой хват не является нормальным, ведь раньше вообще не видел мечников, не считая стукнутого на всю голову портрета сэра Кэдогана — и пошёл дальше вглубь леса.       Очередной акромантул бесстрашно выпрыгнул из засады. Гарри рассчитывал увидеть, что же сделает Гектор, но… моргнул. Моргнул, а вопрос с гигантским пауком уже был закрыт — перерубленное тело быстро сгорало в голубом пламени, а Гектор, словно пламя не настоящее, просто пошёл сквозь него, попутно ногой раздавив остатки паука, словно он был из песка. Что же это за пламя-то такое?!       Второй акромантул выпрыгнул почти сразу, и на этот раз Гарри смог разглядеть, что произошло. За долю секунды Гектор каким-то образом сместился вперёд и вбок, молниеносно крутнув двумя клинками, превратившимися просто в тусклые голубые ленты. Одним он отсёк голову и передние лапки, а вторым разрезал акромантула по вдоль. Кроме головы, останки акромантула занялись совсем невысоким голубым пламенем, как и в прошлый раз.       По мере продвижения Гектора вглубь леса, количество акромантулов увеличивалось всё быстрее и быстрее. Они уже не по одному выскакивали, а друг за другом, потом по двое, потом три друг за другом, почти одновременно. Их всех ждала одна судьба. Гектор словно бы перетекал с места на место, двигаясь от одного акромантула к другому, а его клинки разрезали воздух словно ленты, то ускоряясь, то закручиваясь в неведомых спиралях и пируэтах, и так быстро, что «ленты» могли тянуться десяток метров. Умом Гарри понимал, что это лишь эффект от быстрого движения светящихся лезвий, но выглядело всё равно невероятно.       Гектор продолжал двигаться вглубь леса.       Уже практически всё вокруг было затянуто паутиной, акромантулы неслись на него сплошным потоком чтобы бездарно погибнуть. Вместе с клинками Гектор явно применял какую-то магию — то переместится крайне быстро на полтора десятка метров, то прикроется щитами, хотя палочки в руках нет, то станет нематериальным, хотя клинки будут так же успешно кромсать акромантулов, размеры которых становились всё больше. Оставлял за собой Гектор лишь горстки пепла от мгновенно сгоравших останков пауков.       Гарри был так увлечён этим странным и завораживающим, неумолимым шествием Гектора по лесу, ужасающей и одновременно с этим великолепной резнёй, что даже не замечал, как пауки игнорировали его под мантией — у парня были сомнения на этот счёт, ведь он знает, что мантия не так идеальна, как хотелось бы.       Вскоре мясорубка перешла на территорию леса, сплошь покрытую паутиной, а поток акромантулов стал каким-то бесконечным, волнами накатывал со всех сторон. Гарри уже не мог разглядеть даже силуэт Гектора — лишь бесконечные росчерки мечей, появляющиеся тут и там, а голубое пламя от сгоравших акромантулов не затухало ни на секунду, зачастую переходя на паутину и за миг выжигая в сплошном полотне зияющие проплешины.       В один момент от Гектора разошлась ощутимая и даже видимая волна магии, и все акромантулы с противным писком бросились в стороны. Не прошло и пары секунд, как стих даже стремительно удалявшийся шелест их лапок.       — Нечего терять время, хотя было весело, и я даже размялся, — Гектор довольно демонстративно размял плечи, покрутив руками и развеивая клинки.       Жестом он приманил голову самого крупного паука и, воспользовавшись палочкой, нацедил яда, который повис шариком в воздухе. Пара взмахов, и вот на лице парня появилась удовлетворённая улыбка.       — Подходит.       Из рюкзака он достал стеклянный флакон, перелил туда яд и начал задумчиво озираться, словно пытаясь что-то найти.       Пока Гектор соображал, что ему нужно и куда пойти, Гарри мысленно хвалил себя за своё желание заняться слежкой — где бы он ещё увидел нечто подобное? Гарри не видел ничего даже похожего, но стоит ли этому удивляться? Грюм, с которым ему удалось перекинуться парой заклинаний в доме Сириуса — просто параноидальный старик. Да, он опытен до безумия, но ничего феерического он не показал, пусть и раскатал юного Поттера в блин в первые же секунды.       Как только Гектор что-то для себя решил и направился в одном ему известном направлении, но всё ещё в глубь леса, а не в Хогвартс, Гарри отбросил лишние мысли и последовал за ним, стараясь не упустить его из виду.       Спустя десяток минут быстрого передвижения по лесу, Гектор остановился напротив странной по мнению Гарри стены из тумана. Хотя, это была не совсем стена, а словно пелена, туман в которой закручивался, перетекая и меняя формы. Причём Гарри отчётливо понимал, что если бы он не следил взглядом за Гектором, то не обратил бы на эту стену вообще никакого внимания, даже не подошёл бы к ней.       Гектор медленно прошёл вдоль стены тумана, то и дело совершая столь же медленные пассы палочкой и свободной рукой.       — Занятно… — услышал Гарри.       С палочки Гектора появилась струйка похожего тумана, только зеленоватого, слегка светящегося. Коснувшись стены тумана она мгновенно расползлась по всей его обозримой площади. Гектор сделал пару шагов назад, резко, но плавно взмахнул палочкой — как сказал бы Флитвик: «Со свистом» — и туман рассеялся буквально за пару секунд.       «Вау!» — подумал Гарри прежде, чем осознал, что увидел.       Большая поляна с высокими травами освещалась безумным множеством светлячков и просто огнями, парящими над редкими цветами, а на невысоком, но широком холме, прямо в центре, росли несколько ярких цветов. Кажется, они даже были разноцветными, как радуга, а может и нет. Они выделяли редкие-редкие капли тускло светящегося нектара, который падал на холм и начинал распространять туман.       — Это даже лучше, чем я искал, — Гектор явно был доволен, но не спешил делать шаг на поляну, между травами которой до сих пор можно было увидеть струйки тумана.       Гектор всё ходил и ходил рядом с поляной, граница которой с остальным лесом была чертовски очевидна. Ходил, но не переступал. То прислушается к чему-то, то поводит рукой, то палочкой.       — Хм… Ясно… — в этот момент Гектор повернул голову точно на Поттера. — Не переступай границу, Поттер, иначе всё испортишь.       Гарри удивился, и удивился сильно! Ранее лишь Дамблдор да Грюм могли найти его под мантией, пусть и способы у каждого разные. Теперь вот ещё и Грейнджер. Так что Гарри твёрдо решил всегда держать в уме мысль о возможном его обнаружении даже под мантией и прочими чарами.       Все мысли Гарри ушли на второй план, когда Гектор буквально начал источать какую-то зеленоватую дымку, струившуюся вверх. Это даже было чем-то похоже на огонь, только еле-еле видимый. В таком виде Гектор сделал первый шаг на поляну, второй. Переступал и обходил что-то, одному ему видимое, проводил рукой мимо светлячков, словно отводил их полёт в сторону, медленно подходя всё ближе и ближе к холму.       Стараясь последнее время быть честным сам с собой, Гарри признавал, что ничего не понимает, никогда не видел подобного тому, что увидел за эту ночь, и что уж греха таить, только сейчас ему стало действительно интересно всё, касательно магии. Не из-за необходимости, не из-за учебной программы и не для приключений… Что происходит? Что за магия? Что за заклинания? Для чего? Почему так, а не иначе? И как возможно то, что Гектор столько всего знает и умеет, хотя, если верить словам Гермионы, он «живёт» буквально лишь третий год?!       Пока Гарри погружался в свои мысли, должные привести его неизвестно к чему, Гектор добрался до холма, забрался, достал из рюкзака небольшой пустой флакончик и подставил его под редкие капельки светящегося нектара разноцветных цветов.       Долгие полчаса Гектор стоял на одном колене абсолютно неподвижно, а вокруг него продолжала «гореть» тусклая зелёная дымка. Гарри решил скинуть уже с себя мантию, ведь Гектор всё равно его заметил. Так что через десяток секунд Гарри уже стоял видимый, сменив мантию-невидимку на вполне обыкновенную, школьную.       Когда флакончик полностью заполнился светящимся нектаром цветка, Гектор медленно закрыл его, вернул в рюкзак и так же медленно и аккуратно, как и во время движения к холму, пошёл на выход, обходя невидимые для Гарри препятствия, избегая полосок тумана, тянущегося через высокие травы, и отводя светлячков рукою.       Покинув поляну, Гектор развернулся к ней на миг, взмахнул рукой, и ранее скрывавший её туман тут же затянул проход, буквально убирая поляну из мира. С довольной, пусть и слабо читаемой улыбкой, Гектор подошёл к Поттеру.       — Вижу, совсем тебя безделье доконало, да, Гарри?       — Что. Это. Такое. Было?!       — Тише-тише, мой любознательный друг…        ***       Удача!       Именно этим словом можно описать то, что я нашёл поляну с маленьким курганом, в котором давным-давно упокоился некто или нечто сильное с точки зрения магии! Правда, пришлось раскрыть то, что я знаю о «слежке», но упускать возможность собрать столь редкий и мощный ингредиент было решительно нельзя.       — Тише-тише, мой любознательный друг, — ухмыльнулся я Поттеру, жестом показывая, что пора бы валить отсюда. — Это всего лишь магия, Гарри.       Я неспеша пошёл по лесу, наслаждаясь ощущениями от успешного сбора стольких нужных ингредиентов. А ведь я ещё и акромантулов немного покрошил, размялся, дал волю некоторым навыкам, ещё и магию использовал в бою, пусть и не в привычном для местных волшебников формате. Прекрасная ночь!       — Так что это было? И давно ты меня засёк?       — У дома Хагрида, — спокойно ответил я догнавшему меня Поттеру. — А на счёт «что это было»… Что именно?       — Что за бойню ты устроил с акромантулами? Это было обязательно?       — Не одобряешь?       — Эм… Просто их главный, в смысле, пауков… Это друг Хагрида.       — У Хагрида все животные друзья, и чем опаснее, тем лучше. Акромантулы — бич древней Греции. Знаешь, почти все животные, не считая паразитов, так или иначе приносят пользу, живя в экосистеме. Эти же — только разрушают. Пытаются сожрать любых животных, уничтожают биомы, даже на земле после них ничего не растёт, как после атомной бомбы.       — И-и? Ты ведь явно хочешь этим что-то сказать.       — Акромантулов истребили практически везде, — заложив руки за спину, я принялся рассказывать, попутно ловя себя на мысли, что именно так расхаживал эльф в лекционных залах, пока преподавал в Академии. — Те немногие места, где они обитают — фермы по производству не особо-то и полезного паучьего шелка. Для этого шелка уже давно есть альтернативы как животного, так и растительного происхождения — недавно вычитал.       — Да?       — Именно. Только в Англии, Италии — в качестве дани традициям — Китае и Японии используется шелк акромантула. Хотя в той же Японии дивный рассадник самых разных существ, в том числе и свои аналоги акромантулов. Но там тоже есть пара ферм скорее для разнообразия рынка. На свободе акромантулов почти нигде нет, а если где-то и есть, то об этих местах не знают. Как, например, это гнездо в Запретном Лесу. Уверен, если бы местные кентавры не уничтожали акромантулов тысячами, эти твари уничтожили бы пол-леса. Правда, в итоге были бы вызваны специальные службы Министерства, им пришлось бы задействовать ДМП и Аврорат, ибо в службах этих штат — полтора криворуких волшебника, способных только бумажки подписывать да нелепые законопроекты выдвигать.       Прогулка по лесу, пусть и не в самой желанной компании, но зато после таких «магических» приключений — отличное времяпрепровождение. А то, что ночь на дворе — вообще не проблема.       — Ладно… Допустим. Но Арагог всё же друг Хагрида…       — Если я подружусь с дементором, это не сделает его хорошим существом. Хотя… Кажется мне, что Экриздис не зря их создал, ох не зря…       — Экриздис?       — Ты вообще пробовал читать книги по истории магмира? Попробуй, вдруг понравится.       — Ты прям как Гермиона.       — Тебя это удивляет? — с ухмылкой я взглянул на Поттера.       — Действительно, — теперь и он усмехнулся, покачав головой. — Глупость сказал.       — Под ноги смотри, а то убьёшься ещё, споткнувшись о корень дерева. С другой стороны, подобная нелепая кончина приведёт к смерти Тёмного Лорда от смеха.       — Не самый плохой вариант. И вообще, как ты можешь шутить о подобном в такие времена? Ты слышал, что с подачи Тёмного Лорда вводится обязательная регистрация магглорождённых? Он хочет знать каждого, кого называет грязнокровкой, чтобы явиться в их дома и убивать.       — Прекрасная в своём великолепии дезинфомрация. Вводится массовая перепись всего населения вне зависимости от чистоты крови. Информация из первых рук, сам понимаешь. Главное, чтобы до этого процесса не допускать фанатиков и дебилов — они имеют поразительное свойство портить любое начинание.       — Не верю.       — Мне пофиг, — пожал я плечами. — Возвращаясь к акромантулам — просто разминка. Я не думал, что дело зайдёт так далеко. Мне нужен был яд акромантула, но у молодняка он слишком жидкий, не та концентрация магии и нет нужных свойств. Пришлось добираться до более взрослых особей. Акромантулы — отнюдь не дружелюбные ребята, мозгов нет, пока не вырастут до размера микроавтобуса.       — Ладно-ладно, я понял, акромантулы зло, гори они все огнём. Кстати, об огне… И о мечах. И вообще, — краем глаза я видел, как внимательно Поттер пытается вглядываться в моё лицо, но и под ноги смотрит. — Когда ты научился всему этому? И такой магии?       — А ты не заметил, что я каждый день тренируюсь с огромной такой бандурой? Кручу-верчу.       — Эм…       — Нет?       — Вроде бы видел тебя порой на квиддичном поле или рядом…       — Феноменальная внимательность, — очередную усмешку я был просто не в силах сдержать. — Каждый, кто просыпается несколько раньше остальных, видел меня за тренировками.       — Ну извините, сударь, — Поттер забавно поклонился на ходу, переступая через очередной древесный корень, торчавший из земли. — Не углядел, не придал значения. Вопрос-то возник от того, что ты… Ну…       Поттер явно пытался как-то сформулировать мысль.       — …типа, только на третьем курсе «ожил», без обид только. Откуда все эти навыки, знания, понимание.       — Они просто есть.       — Это не ответ.       — Как знаю, так и отвечаю. Есть, и всё тут.       — Ну ладно, а меч?       — А что с ними не так?       — Ты трансфигурировал без палочки волшебные предметы.       — Какая феноменальная наблюдательность…       — Хватит пародировать Снейпа. Пожалуйста.       — Ладно, — кивнул я. — Ты же внимательно слушал МакГонагалл.       — Временами, — Поттер скромно, и даже с чувством вины, почесал затылок. — Её манера подачи материала вгоняет в сон чуть меньше, чем Бинс.       — Ха, есть такое, — не мог я не согласиться с такой постановкой вопроса, если это вообще можно назвать вопросом. — В общем, что там о трансфигурации волшебных предметов.       — Невозможно с помощью трансфигурации создать волшебные предметы. Потому и спрашиваю. Эти твои мечи были явно волшебными.       — Да. Волшебные. Но есть нюансы. Допустим, ты никак не сможешь трансфигурировать гоблинскую сталь, хотя тут, скорее всего, просто нужно более детально разобрать некоторые нюансы… Так, пока меня не унесло в теории, продолжим тему. Нельзя трансфигурировать волшебное, но!       — Но?       — Но, — кивнул я. — Можно трансфигурировать предмет, на котором уже выгравированы руны. Вопрос останется лишь за тем, чтобы напитать выгравированные руны магией. И вот, вуаля, магический предмет. Я, кажется, уже говорил об этом.       — Нет.       — Да.       — Нет.       — Серьёзно?       — Я не помню.       — Не показатель, — мотнул я головой. — Вернёмся к вопросу. Я трансфигурировал мечи с готовыми рунами и запитал их магией. Вот и всё.       — Звучит… Звучит так, словно ты сломал об колено то, чему учит МакГонагалл.       — Ну, трансфигурация — сложная наука. А чем сложнее наука, тем больше в ней разных лазеек.       — Нет, ну ты в самом деле, как Гермиона.       — Моя сестра больше делает упор на академических знаниях и разных постулатах, что тоже правильно. Я же — творец. Нашёл лазейку — и пиз…       — Я понял, — прервал меня Гарри, получив удивлённый взгляд в свою сторону. — Если я захочу послушать ругательства разного рода, я вернусь к Дурслям.       — Прискорбно.       — Ты даже не представляешь, насколько. А что за синее пламя?       — Синее?       — Ладно, Голубое… — Поттер воздел очи к небу, демонстрируя степень незначительности моего замечания, хотя на самом деле значение было.       — Протего Дьяболика.       — А?       — Б. Серьёзно, Гарри, ты когда-нибудь интересовался действительно интересными и сложными магическими манипуляциями. Такое чувство, словно ты плывёшь куда-то по течению, хрен знает куда, зачем и почему.       — Ну отлично. Словно в детство вернулся, когда Гермиона отчитывала меня за нелюбовь к книгам.       — Ладно-ладно, герой всея Англии. Протего Дьяболика по сути своей считается щитовым ограничивающим заклинанием. Но оно работает не как щит в прямом смысле.       — Оно у тебя вообще на мечах синим пламенем было, я видел.       — Ты не перебивай, ладно? Потом вопросы задашь. В общем, Протего Дьяболика создаёт некую область, пересекая или касаясь которой, объект сгорает дотла, если не соответствует условиям. При этом условия можно вводить любые — от физической формы и состояния до мыслей и намерений. В конкретно нашем случае я использовал руническую формулу с небольшой корректировкой посредством воли и намерений, а условие простое — сгорает всё, что акромантул, кроме головы.       — Абсурд и тёмная магия, — покачал головой Поттер.       — А вот и не Тёмная ни разу, — улыбнулся я искренне и открыто. — Я же проводил небольшой ликбез… Или нет?       — Если и проводил на занятиях нашего «клуба», то я не помню, — задумался Поттер, глядя только под ноги себе.       — Что же… Повторюсь. Если мы не будем рассматривать законы, политику и взгляды Министерства, а только лишь магию, то я могу сказать следующее. Тёмная Магия — искажённая негативом, отрицательными эмоциями, ощущениями, болью, страданиями и прочее. Например, не существует тёмных чар. Вообще. Совсем. Хотя есть такие чары, после применения которых жертва будет молить о смерти, лишь бы прекратить её страдания. Почему так?       — Мне-то откуда знать? — Поттер с искренним возмущением посмотрел на меня, из-за чего чуть было не запнулся о торчащий корень дерева.       — Особенность чар, — пожал я плечами. — Тёмными могут быть ритуалы, заклинания, зелья и прочее, но не чары. Что такое чары? Если просто — инструкция, команда, которую ты запаковал в, скажем, пакет, и кинул этот пакет в цель. Ты не имеешь связи с пакетом и с целью, ты не использовал негативные эмоции, ты не искажал свою магию для достижения цели. Ну а то, что результат срабатывания этой инструкции на цели довольно… прискорбный, скажем так — тебя не касается.       — Но это не правильно, ведь ты наколдовал — твоя ответственность.       — Я говорю сугубо с точки зрения магии, а не морали, договорились же. А вот когда ты используешь заклинание, например, Непростительное, Круциатус, ты поддерживаешь связь с целью. Дело в том, что связь такая не может быть односторонней, вот. Помимо того, что ты сам должен испытывать ненависть, злобу, должен желать причинить боль и страдание — а такие желания искажают твою магию внутри тебя — ты получаешь отклик от работающего на цели заклинания. Он содержит эманации боли, страданий и прочее. Более того, если цель является волшебным существом, она высвобождает много магии, которая также искажена, «заражена» темнотой. А что ещё важнее — через имеющуюся связь ты можешь использовать высвобождённую целью энергию в своих задачах, для другого колдовства, требующего больших затрат магии.       — Подожди… Хочешь сказать, что Круциатусом можно добыть себе больше сил?       — Разумеется. Только есть одна проблема. Мы, люди, волшебники, изначально не являемся тёмными существами, и стать такими не можем, если не изменить нашу суть. Это тема долгая и муторная, прими как данность. Боль, страдания, ненависть, злоба — очень яркие, скажем, «субстанции». Яркими они делают и магию. Эта искажённая магия крайне сильно влияет на наши мозги, тело и душу, искажая её. И чем чаще используешь, тем сильнее искажение, которые превращается в итоге в зависимость. Тебя начинает буквально ломать, если ты не применяешь тёмную магию. Тебе нужно её применить, нужно ещё раз испытать это, эти эмоции, это влияние магии. Но тут вступает другой механизм — адаптация и привыкание. Эффект притупляется, нужно больше.       — Это звучит настолько отвратительно, насколько вообще возможно.       — Согласен.       — Тёмные маги — однозначное зло.       — Нет.       — Как это «нет»? — удивился Поттер. — Ты же сам только что вполне понятно описал то, что произойдёт с практиками этих Тёмных Искусств.       — Тут есть нюанс. Есть разные методы защиты себя от воздействия Тёмной Магии. Начать можно от банальных волевых усилий, которыми ты игнорируешь воздействие, чётко понимая, что именно на тебя воздействует. Другой вариант — окклюменция. Это действительно многогранная дисциплина.       — М-да… С окклюменцией у меня «никак», и это ещё мягко сказано.       — О, да, я помню, сколько нервов стоили директору Снейпу попытки научить тебя хоть чему-нибудь в этой области. Некоторым просто не дано, ведь это магия, а магия — у нас в голове. Возможно позже, когда ты станешь более спокойным, сможешь концентрироваться на задаче, сможешь дисциплинировать свой разум, ты достигнешь успеха. Можно найти и другие способы…       В молчании мы преодолевали особо сложный участок леса, в котором приходилось чуть ли не до ушей ноги задирать, чтобы продраться через заросли или бурелом.       — Подозрительно… — начал Поттер, когда путь стал полегче. — Что у тебя есть такие обширные… знания о Тёмной Магии.       — Я хочу стать Целителем, — безразлично ответил я. — А целители часто сталкиваются с необходимостью лечить последствия Тёмной Магии, проклятий и прочих неприятных вещей. Мы обязаны их знать, взаимодействовать, пропускать магию через них, через их последствия, что неизбежно влияет на нас, если мы не будем защищать себя. Ты даже не представляешь, как много Тёмной Магии заставил меня выучить и понять мой наставник.       — Наставник?       — Ну да. Я же уже в ученичестве у мастера целителя.       — Я думал ты ученик у Снейпа…       — А, тут я уже окончил ученичество. Подмастерье-зельевар. Блин, Поттер, ты вообще участвуешь в школьной жизни? Это же не секретная информация.       — Да как-то не до этого было, — Поттер растерянно почесал затылок, взъерошив и без того непослушные волосы.       — Ну, теперь знаешь.       — Кстати, а зачем тебе все эти ингредиенты? И что это была за поляна с цветками?       — А тебе-то что?       — Эм… Не знаю, интересно. Ты обычно всегда отвечаешь на вопросы, если это не тайна.       На это уже мне сказать было нечего, ведь я и вправду отвечаю на вопросы касательно магии и тому подобного.       — Действительно, — улыбнулся я. — Всё просто. Мне нужно модернизировать, изменить свою палочку.       — С ней что-то случилось? — немного обеспокоенно спросил Поттер. — Я видел, что ты пользовался ею без проблем.       — Скажем так — не сломалась, но в процессе. У меня сердцевина в ней — шерсть единорога. Хочу я того или нет, но мне приходится уже сейчас взаимодействовать с Тёмной Магией, а в будущем придётся ещё больше. Шерсть единорога не приемлет Тёмную Магию, разрушается.       — Так не ты ведь используешь Тёмную Магию, а… ну, последствия лечишь. Ведь так? Если я правильно понял.       — Я же тебе говорил, что во время таких процедур устанавливается связь с объектом. А через что?       — Через палочку, — кажется, у Поттера появилось некое понимание.       — Именно. Шерсть единорога просто не может работать с Тёмной Магией. Да, это дело можно продавливать силой, но тогда шерсть будет изменяться. Но, единорог — поразительно однополярная магическая сущность. Слишком сильные изменения искажают, убивают его шерсть, она становится… м-м-м… токсичной. Не совсем правильный термин, но близкий, по сути.       — Не понял.       — Знаешь о проклятии единорога?       — Типа, если выпить насильно взятую кровь?       — Ну, Гарри, удивил. И откуда мысли такие? Но направление мысли правильное. Кровь единорога, если её выпить, намертво «въедается» в тело, разум и душу. Если кровь взята насильно, она получает дозу негатива, страха и боли от самого единорога, дозу темноты, и это её искажает. Волшебник её употребил, и этот процесс искажения крови продолжается, ведь хотим мы того или нет, в нас всегда есть кусочек Тьмы, негатива, тёмных эмоций. Въевшаяся намертво кровь продолжает изменяться, отравляя тело, разум и душу, и закончится это либо если волшебник станет вдруг абсолютно Святым в самом святом смысле, неспособным даже на тёмные мысли, либо когда умрёт.       — Понятно… — вот только во взгляде Поттера я вижу, что понятно не так уж и много, ну или он думает, что понял. — А шерсть в палочке?       — Палочка, как бы то ни было, не является неотъемлемой частью волшебника, Гарри. Небольшие эманации Тёмной Магии чуточку вредят шерсти, но пока волшебник не колдует, она приходит в норму. Быстро приходит. Но как целителю мне уже сейчас, будучи лишь учеником, постоянно приходится иметь дело с тьмой. Деградация неизбежна. А ведь палочка — не только проводник магии, но и некий буфер. Она берёт на себя часть негативного или позитивного влияния от магии. В общем, как говорит мой знакомый: «Жопа, товарищи».       — Слушай, а что ты думаешь о пере феникса, как о сердцевине?       — Не знаю, я исследовал вопрос только касательно моей сердцевины. Но если подумать… Феникс — полуматериальное существо, олицетворяющее огонь и цикл жизни и смерти. Смерть практически всегда приводит к выбросу Тёмной Магии, искажённой. Причём как насильственная, так и естественная. Порою даже естественная даёт выброс больше, ведь медленная мучительная смерть от болезни, в одиночестве и агонии — довольно естественный процесс. Что уж говорить о насильственной.       — И-и?       — Сильная сердцевина, которой плевать, какую ты магию используешь, но лучше пойдёт атакующая, связанная с огнём, исцеления и проклятья. Мне так кажется. Ну и просто с любой сильной магией проблем не будет.       — Звучит неплохо. Что-то подобное мне сказал и Олливандер, правда, без конкретики по магии. А что за цветок был на поляне?       — О, это особая история. Хотя, на самом деле цветок не так уж и редок, но есть нюансы. Он растёт на могильниках, курганах, где захоронены очень сильные магические существа или волшебники, но душа которых слишком сильно была привязана к телу, к своей жизни. Из-за того, что душа не ушла сразу, магия продолжала вырабатываться трупом, делая из него в итоге подобие некоего источника. Они бывают разные и зависят от окружающей среды, а конкретно тот, что ты видел — связан с лесом, жизнью, созиданием, неизбежным затуханием и смертью.       — Как-то безрадостно.       — Возможно. Главное, что этот нектар обладает действительно мощными очищающими свойствами. Я имею в виду очищение магии и материи от чего-либо. Например, от ненужного или несовместимого. Мне очень повезло, что я нашёл именно этот цветок и именно в лесу. Нектар с других цветков можно использовать в тех же целях, но его подготовка снизила бы очищающие свойства, и чем дальше от концепции жизни, роста, леса и прочего, тем ниже свойства.       — Тебе это тоже для палочки.       — Да, разумеется. Нюансов не расскажу, это мой секрет, но цель ты понял правильно.       Воцарилось молчание, и мы под звуки ночного Запретного Леса шли к замку. Вроде бы к замку. Судя по лицу Поттера, у него были ещё вопросы, было что сказать мне, но по какой-то причине он молчал, и я не могу сказать, что меня это не радовало. Ну не нравится он мне почему-то, и всё тут! Хотя Рон мне не нравится куда больше, что удивительно, ведь даже к тому же самому Нотту, до ужаса проблемному, как и к его отцу, я не испытываю неприязни. Я бы даже сказал, к Ноттам я вообще ничего не испытываю.       — Стоп, — я резко поднял руку, заподозрив в ночном лесу что-то неладное.       Поттер — спасибо тому, кто хоть как-то тебя тренировал — резко остановился, вняв моей команде, а в руках у него уже была палочка.       Что-то неладное я чувствовал, всматриваясь в тёмные кроны деревьев, в их толстые стволы, в землю и корни под ногами, в, казалось бы, неизменный туман на границе видимости, от которого исходило мистическое тусклое свечение, являющееся единственным здесь источником света.       — Что-то тут не то… — тихо сказал я, не глядя на Поттера. — Накинь-ка свою чудо мантию.       Поттер быстро и молча достал свою мантию-невидимку, накинул на себя и тут же исчез, а я достал маску, выданную профессором Хант, надел её и накинул капюшон. Вытащив палочку, я провёл ею вдоль горизонта, буквально выбрасывая в стороны диагностические чары, должные найти магические искажения и прочие махинации с пространством или восприятием.       — Нашёл…       Импульс магии, и я буквально одним жестом разорвал полотно маскировки. Странная картина, должен признаться. Словно через портал я видел какой-то лагерь посреди леса, палатки, костры, пару волшебников в охранении, но не с нашей стороны. Отклоняешь голову от «разлома» — обычный Запретный Лес.       Без тени сомнений я зашёл на эту территорию, ступил в этот лагерь. Поттер не отставал, держа свою палочку наготове.       — А ты че за хрен? — возмутился один из волшебников в охранении лагеря, быстро двинувшись в мою сторону, но не проявляя слишком явной агрессии.       — Оп-па, нежданчик, — вторил ему второй, тоже двинувшись в нашем направлении.       Мгновенно оглядев всё буквально за миг, оценив дислокацию потенциальных оппонентов, как и точки выхода из палаток, я решил сначала попробовать провести какой-никакой диалог, а уже в случае его провала жечь тут всё напалмом.       — Кто вы такие, — задал я вопрос, а голос мой был искажён маской, что придавало ему определённый вес, и что вы делаете на территории Хогвартса?       — И с чего бы отвечать какому-то сопляку?       Сопляку? Я, к слову, поздоровее некоторых мужиков не только тут, но и в принципе, а тут какой-то чмырь, от горшка два вершка, рот свой разевает, монкей несчастный… Так, похоже, я слишком углубился в осколок эльфа.       — Закрой пасть, мусор, а то Авада залетит, — жестом пальцев я заставил его замолчать.       В этот же момент пара других волшебников охранения направили на меня свои палочки, но колдовать не спешили, а буквально ещё одно секунду спустя из палаток начали выбегать ещё волшебники, одежды разные, но явно удобные, какие-то даже утилитарные, и все так или иначе пытались занять какие-то удобные им позиции для колдовства против меня.       — Ты, сопляк, страх потерял? — набычился один из волшебников, ближе всего стоявших ко мне и чуть ли не кончиком палочки тыкая мне в маску.       Шевельнув рукой, я запустил Протего Дьяболика вокруг всего лагеря — голубое пламя в три метра высотой окружило территорию в пару кварталов буквально за миг, ведь я постарался. Картина ужасающая, и некоторые даже прониклись, отшатнувшись, а двое так и вовсе рухнули на землю, нелепо сев.       — Спрашиваю ещё раз. Кто вы такие и что тут делаете?       — Грохнем сопляка, и всё, ни свидетеля, ещё и чары рухнут!!! — выкрикнул кто-то альтернативно одарённый.       Однако, несмотря на сомнительную эффективность такого призыва, многие на него откликнулись, а в меня полетели лучи, сгустки и прочая магическая ерунда, от которой я прикрылся массивными щитами от всех мыслимых видов воздействия, затрагивая в том числе и местоположение Поттера. Так, на всякий случай. Моя защита сверкала разными цветами, иногда мелькали и густо-фиолетовые, как и другие тёмные оттенки, порою намекая на отнюдь не самые светлые заклинания и колдовство, но защита была непоколебима.       Вскоре энтузиазм волшебников угас, и они перестали поливать мою защиту заклинаниями, от чего все эти вспышки и блеск щитов сошли на нет.        — Повторяю, кто вы такие, и что тут делаете?       — Да сломайте его дьяболику! — крикнул один из волшебников.       Я даже почувствовал, как кто-то пытается вмешаться в работу моей магии, и в итоге я лишь «надавил» сильнее, отчего пламя взметнулось ещё выше. Один из волшебников, кажется, слишком перепугался, обратился в дымную тучку и попытался улететь прочь, но стоило ему пересечь границу высоко над пламенем, как дымный сгусток, в который он обратился, тут же загорелся голубым пламенем и устремился вниз. До земли не долетели даже останки.       Другой волшебник попытался внаглую аппарировать, но в тот же миг, как он исчез, небо перечеркнул быстрый росчерк голубого пламени. Откуда такие идиоты берутся? Нельзя сбежать из-под Протего Дьяболика, не разрывая контур и не делая пространственный проход. Идиоты…       — Идиоты!!!       Резкий женский голос привлёк внимание вообще всех вокруг, да и моё в том числе.       Девушка в наряде классической горничной катила по поляне через лагерь подобие инвалидной коляски, только намного комфортнее. В кресле довольно спокойно сидела знакомая мне дама в чёрном длинном платье и с чёрной повязкой на глазах, а её рыжие волосы волнами спадали ниже плеч.       — Вас даже оставить на секунду нельзя, — громко и даже властно возмущалась она, пока горничная быстро и неумолимо двигала её кресло ко мне. — Сразу же найдёте способ расстаться с жизнью. Не хотите жить — прыгайте в область ритуала, хоть какую-то пользу принесёте…       В мистическом свете голубого пламени Дьяболики весь этот лагерь выглядел как минимум занятно, но я не обращал на это внимание, сконцентрировавшись на знакомой мне рыжей ведьме.       — Вам стоит успокоиться, мистер Грейнджер, — сказала она мне с лёгкой улыбкой, глядя снизу вверх, а её горничная, как всегда, не выказывала ни единой эмоции. — Мы вам не враги.       Стоит ли удивляться, что ведьма с повязкой на глазах увидела больше, чем зрячие, узнав меня в этой мантии, под маской и в капюшоне.       — Мой вопрос остаётся прежним, — маска искажала голос, но не слишком сильно или пафосно, а просто делала его плохо узнаваемым.       — Наша небольшая группа не представляет угрозы для Хогвартса и учеников. Мы здесь ради совсем иных целей. Вы ведь меня знаете, мистер Грейнджер, я не буду лгать.       — То, что мы знакомы, Эмбер, ничего не значит.       — В любом случае, стоит поздороваться как следует.       Эмбер полыхнула тёмной магией так, что зарябил воздух, а нерадивые волшебники в лице неудачников, безуспешно атаковавших мой щит, чуть было не сбежали прочь прямо в пламя Дьяболики, лишь бы не быть рядом. Одна только горничная стояла так, словно ничего не происходит, но моя магическая чувствительность ясно давала мне понять — ей и вправду плевать, ведь её собственная магия плотная настолько, что позволяет игнорировать подобные выходки Эмбер.       Раз уж пошла такая пляска, я тоже решил высвободить свою магию, тем более сейчас Эмбер полыхает на порядок «ярче» прошлых встреч.       Теперь казалось, что даже трава под ногами хотела распасться на частицы, взлетали мелкие кусочки земли от столкновения двух магический полей. Пара волшебников упали на землю, сжавшись в позе эмбриона и приговаривая что-то. Сбоку послышался шорох — Поттер силён магически, спору нет, но опыта присутствия в такой среде он не имеет, а потому шлёпнулся на землю, но мантия-невидимка всё ещё была на нём.       — Вижу… — магическое давление от Эмбер исчезло, словно ничего и не было, — вы пришли с… другом?       — Спорное утверждение.       Неуловимый жест Эмбер дал понять её горничной, что нужно подкатить кресло к определённому месту, прямо перед Поттером, всё ещё сидевшим на земле, но решившим стянуть с себя мантию-невидимку.       — Удивительно, — с лёгкой улыбкой сказала Эмбер, глядя на полностью ошеломлённого Поттера, — как волшебники могут небрежно обращаться со столь невероятными артефактами. Не так ли, мистер.?       И чего Гарри молчит? Удар от магического всплеска был не столь уж и ужасен, и даже другие волшебники, куда более слабые и незадачливые, уже приходят в себя.       — Мама?       — Блядь, Поттер, — я не сдержался и хлопнул себя рукой по маске. — Я так и знал, что с тобой лучше не связываться…