Целитель

      Коридоры Министерства были полны волшебников, несмотря на позднюю ночь. Справедливости ради стоит отметить, что далеко не на всех уровнях и не все коридоры могли похвастать такой плотностью волшебников в это время, но это нюансы.       Среди всего этого столпотворения, среди волшебников, носящихся между кабинетами, как умалишённые, важно, но быстрым шагом шёл один единственный волшебник, предпочитавший классический маггловский костюм-тройку серого цвета. Рядом с ним, нога в ногу, шли двое волшебников куда старше и в чём-то даже солиднее, в тёмных мантиях, но даже непрофессиональным взглядом можно было заметить, что главный в этой троице именно волшебник в сером костюме.       — Что у нас по задержанному? — спокойно спросил волшебник в сером, ни к кому конкретно не обращаясь.       — Молчит, господин Доу, — ответил волшебник лет пятидесяти с курчавыми седеющими волосами. — Мы применили все мыслимые средства, сэр… Но я уверен, что вы, как столь могучий волшебник…       — Можешь не продолжать свою дешёвую лесть, мой продажный друг, — отмахнулся Джон Доу. — Лучше расскажи о состоянии задержанного.       — Захват прошёл мягко, стоит похвалить предусмотрительность госпожи Боунс и закупки артефактов. Сам задержанный ведёт себя словно под Империусом, но… Словно ему не давали инструкций вести себя естественно — только выполнение задачи. Ни на что не реагирует, ничего не делает, ничего не говорит. Вообще ничего, словно кукла.       — Ясно, — важно кивнул Доу, покрутив кольцо на пальце. — Вызови самых квалифицированных целителей из Мунго и определи, что с ним и как из него вытащить информацию.       — Да, господин глава.       Мужичок свернул в один из коридоров нижних уровней министерства, выстланный чёрной плиткой, собственно, как и всё здесь, а Доу продолжил одному ему известный путь через уменьшавшиеся толпы волшебников. Дождавшись, когда вокруг не останется почти никого, он неуловимым взмахом руки установил различные защиты от прослушки, обратившись ко второму, куда более пожилому, но всё ещё бодрому волшебнику.       — Что за артефакты, и почему я об этом не знаю? — спокойно спросил Доу, продолжая своё шествие по коридору.       — Информации крайне мало. Распространялись они через детей семьи Уизли.       — Полагаю, это владельцы новенького магазина на Косой Аллее?       — Именно.       — Похоже, тебе есть что добавить.       Доу мимолётно взглянул на пожилого волшебника, словно давая понять, что он знает… Что-то, да знает.       — Да, мой лорд.       Они свернули в пустой коридор подземелий министерства, и теперь шли в одиночестве, но чары от прослушивания никто не снимал.       — Изготовитель этих артефактов не особо старательно скрывается, продолжил мысль пожилой волшебник. — При этом, он всё ещё учится в Хогвартсе.       — Даже так?       — Да. Хотя, смею заметить, что абсолютных доказательств нет.       — И кто же это?       — Судя по собранной информации, мой лорд, это некий Гектор Грейнджер, магглорождённый.       — Грейнджер, значит… — задумчиво протянул Доу.       Двое волшебников дошли до дверей кабинета главы ДМП и зашли внутрь. Доу расположился за массивным рабочим столом, а его немолодой коллега встал напротив.       — Информация достоверна? И, я уверен, ты проверил артефакты, мой верный друг. Какие результаты?       — Информация не проверена, и без силового вмешательства проверить её достоверность не видится возможным. Артефакты же хороши, но у них мощная кровная привязка к пользователю, а после смерти пользователя артефакт разрушается. Я и мои коллеги не нашли способ обойти эту защиту.       Доу вновь покрутил кольцо на пальце, задумчиво глядя в никуда, в глубь кабинета, но не на своего собеседника.       — Мне стоит что-то предпринять? — решил развеять тишину немолодой волшебник.       — Нет. Не стоит, — Доу плавно качнул головой, сложив перед собой руки домиком, упершись локтями в стол. — Я листал одно дело… Либо Гектор Грейнджер может сам за себя постоять, если на него надавить, либо за ним стоит некто. А нам сейчас не нужно привлекать лишнее внимание.       — Чумной Доктор?       — Загадочная личность, — кивнул Доу. — И, очевидно, довольно могущественная. Неизвестная переменная, а значит лучше не включать её в уравнение. Вернёмся к нашим артефактам. Кто из сотрудников, обладающих артефактами, работает в боевых группах?       — Меньше десяти процентов, мой Лорд.       — Исправить, — одним лишь словом Доу дал понять, что альтернатив не предусмотрено. — Особой подготовки всё равно нет в ДМП почти ни у кого, в отличие от Аврората. Сорок процентов носителей артефактов отправить на дополнительную подготовку и повышение квалификации в Аврорат. На их места в офисы и следственный отдел забрать «полевиков». Мотивировать финансово, тренировки жесткие, успехи на тренировках стимулировать надбавками, уклонение — штрафы. Будут артачиться — увольнение по собственному. Сильно артачиться — увольнение. Разумеется, больных, кривых, тупых и неспособных — не брать.       — У нас до сих пор нет министра… Такое может и не одобрить Визенгамот, к которому временно перешли обязанности министра, — тут старый волшебник позволил себе усмешку. — Как, к слову, и должно было быть изначально.       — Не мне рассказывать тебе о том, мой верный друг, что Министерство давным-давно стало превращаться в прибежище для слабосилков, бездарностей и дураков. Сколько, по предварительным подсчётам и прикидкам, действительно компетентных сотрудников и действительно нужных и важных отделов? Пятнадцать процентов? Двадцать? Но не это сейчас важно, не это… В ДМП нужно больше способных волшебников и оперативников для полевых работ, для реальной работы и боестолкновений, а не для стращаний убогих, не для сбора взяток и не для преследования наркоманов в Лютном. Даже Боунс не смогла навести здесь порядок — нам предстоит тяжелая работа. А время не ждёт.       Внезапно, но вполне ожидаемо, в кабинет залетел бумажный самолётик и приземлился на стол перед Доу. Тот без лишних слов взял его в руки, и самолётик превратился в сообщение. Пробежавшись взглядом по тексту, Доу споро, но без спешки, встал из-за стола и направился прочь из кабинета, а его во всех смыслах старый друг молча последовал за ним.       Они шли по коридорам министерства, спускались в лифте на уровень изолятора, и всё это время старик не спросил ни слова, не позволяя своему любопытству проявиться. Доу заговорил сам, как только они покинули лифт и пошли по очередным чёрным коридорам.       — Наш льстец вызвал лучшего целителя, который был на смене в Мунго. Удивительно, но у нас уже есть ответы — по крайней мере мне так доложили. Допускаю, что вместо ответов у нас появится лишь больше вопросов.       Доу не обращал внимания на постовых, как видимых, так и замаскированных, но отметил, что они хотя бы не спят. Пройдя мимо множества дверей, почти неуловимых магических полей систем безопасности, Доу подошёл к цели визита — камера «сто два». Технически, это не камера, а два помещения — допросная, она же и место содержания подозреваемого или иного задержанного, а второе — комната, откуда можно следить за допросом и прочее.       Доу с другом зашли в как раз в такую комнату, где их уже ждали, глядя на задержанного через особые чары в стене.       — А вот и господин глава, — автоматически включился в лесть курчавый волшебник, глава одного из суботделов ДМП. — Позвольте представить вам, уважаемый глава, мастера-целителя Сметвика, Гиппократа Сметвика.       — Мне кажется, что я уже вас где-то видел, — с вежливой улыбкой Сметвик протянул руку.       — Всё возможно, сэр, — со столь же вежливой улыбкой Доу пожал руку в ответ. — Я много путешествовал, многие места повидал, да и в Мунго, что уж душой кривить, попадал не единожды.       Сметвик же не подал виду, что крайне удивился удивительной схожести мимики этого Доу с Грейнджером. Да, разные лица, мелкие детали или цельный образ, но мимика… Конкретно такая мимика Гектора говорит о вынужденной вежливости с человеком, к которому пока не понятно, как относиться, а взгляд — спокойный, изучающий, анализирующий. Сметвик был уверен, что значение мимики Доу означает абсолютно то же самое.       — Как я понимаю, — Доу заложил руки за спину, — вы уже можете что-то сказать относительно задержанного?       Все на миг повернулись к изображению на стене. Там, в одиночной камере с абсолютно гладкими серыми стенами, на краю монолитной койки сидел почти лысый волшебник средних лет. Сидел так, словно он не живой человек, а голем, потерявший управление. Взгляд пустой, спина прямая, ноги вместе, руки на коленях. Даже не шелохнётся.       — Да, мистер Доу, — кивнул Сметвик и перешёл на деловой тон. — Буквально недавно мне довелось заняться подобным случаем. Сами понимаете, разглашать личную информацию я не могу, клятвы.       — Разумеется. Разумеется.       — Суть в том, что этот волшебник, если верить моей быстрой диагностике, находится в том же состоянии. Допрашивать его сейчас бессмысленно — его не разговорит даже Веритасерум. А причина проста. Он выполняет задачу, которую ему ставит «лидер», и всё забывает. Я разбирал комплексы зелий, чар и проклятий, наложенных на таких волшебников, и я не вижу способа получить информацию. После излечения волшебник также не будет ничего помнить о своей «службе». Для него это будет словно он заснул, а теперь вдруг здесь сидит.       — Неутешительные известия, — сохраняя спокойствие на лице заметил Доу, а вот вихрастый волшебник явно хотел высказаться, но… предпочитал сохранять молчание. — Есть ещё что-то, мистер Сметвик, чем вы можете с нами поделиться?       — Насколько мне известно, где-то рядом должен быть волшебник с непромытыми мозгами. Возможно даже это его напарник. Он же был не один?       — Это секретная инфомрация, — тут же надулся вихрастый волшебник, явно стараясь выслужиться перед новым начальством.       Вот только в сложных вопросах не всегда помогает протокол. Точнее, протокол, устав и прочее помогают делать то, что должно, оставив размышления в стороне, однако итог может быть не самым лучшим.       — Задержан только он. Остальное — для вас не имеет значения, — ответил Доу, переведя взгляд на Сметвика.       — Очевидно, что это так, — по-доброму улыбнулся Сметвик. — Я целитель, а не следователь. Но для меня очевидно, ведь я расплетал эти связки проклятий и зелий, что для адекватного контроля за таким вот волшебником нужен контролёр и постоянный, прошу прощения, контроль. Возможно что-то из ментального. Одно из зелий имеет удивительную схожую магическую сигнатуру с банальными Протеевыми чарами, но явно глубоко модифицированными. Ах, да… задержанный «контроллёр» говорил о принадлежности к некоей организации.       — Так говорите же уже название, не томите! — не сдержался вихрастый волшебник, однако стоило только Доу кинуть на него быстрый взгляд, как у тот растерял дар речи. Буквально.       — Простите моего коллегу. Высокий пост и круг общения из лебезящих подчинённых слегка лишили его способности вести сдержанно, как подобает порядочному волшебнику. Однако вопрос, и в самом деле, остаётся открытым.       — Название мне неизвестно, — покачал головой Сметвик. — Знаю, то, что по крайней мере те, кто встречался мне, занимались сбором «живого» материала для каких-то экспериментов и ритуалов.       — Волшебников?       — Да. Более того, пойманный «контроллер» стал бредить одной фразой — Чистота крови превыше всего. На немецком.       Доу, услышав это, неуловимо для других нахмурился, и только Сметвик, привыкший общаться с Гектором, в очередной раз с удивлением для себя отметил поразительную схожесть мимических «паттернов» у этих двоих.       — Blutreinheit der über alles… — тихо сказал Доу. — Кажется, я знаю, о какой организации идёт речь. Но что они забыли в Англии? Им точно здесь делать нечего…       — Значит, это не они, уважаемый глава, — важно кивнул вихрастый волшебник, вернувший себе способность говорить. — Кем бы они не были.       — Мистер Сметвик, — Доу взглянул на целителя. — В телах «големов» была система из капсул с зельями?       Сметвик мог лишь молчаливо смотреть в ответ и улыбаться — такие тонкости он выдать не мог, даже если бы захотел.       — Ясно, — вполне верно интерпретировал Доу молчание целителя. — Значит, они. Но почему?       — Позвольте узнать, мистер Доу, — Сметвик продолжал вежливо улыбаться, излучая доброту, которой, к слову, был наделён в преизрядном количестве. — Почему вы считаете, что им нечего делать в Англии?       — Во время своих долгих странствий в поисках секретов магии, я понял несколько вещей. Первая — нашей любимой магической Англии нечем гордиться. Англия — застойное болото, каких поискать по миру, и не факт, что найдётся. Мы благополучно потеряли практически все знания о серьёзной магии, о её тайнах. У нас не производят и не создают ничего, за что не было бы стыдно. Даже оловянные котлы мы закупаем за границей. Оловянные, и это мы, те, чьи острова когда-то называли Оловянными. Мастеров магии не наберётся и двух десятков, а действительно сильных волшебников можно пересчитать по пальцам двух рук. Даже в исследовательском корпусе Отдела Тайн нет ничего ни тайного, ни интересного.       Целитель понимающе покивал, а остальные просто слушали спонтанную речь Доу, задумчиво смотрящего на изображение пленника.       — Так что с точки материальных ценностей и знаний тут делать нечего. Однако, я встречался с этим орденом без названия во время своих странствий и знаю как минимум о нескольких сферах их интересов. Искусственное или естественное создание идеального волшебника, сверхволшебника — ради этой цели они пойдут на всё. Для этого они «собирают» интересующих их представителей волшебных народов, но в основном — волшебников. Эксперименты, от которых стынет кровь в жилах даже у самых стойких. Количество жертв не имеет значения. Другая их цель — устранение из мира «порченного биоматериала». Проще говоря — геноцид тех, кто не соответствует их представлениям волшебников.       — Хм… Раз вы так говорите, мистер Доу, — задумался Сметвик, — значит этот орден не видит в волшебниках Англии никакой ценности?       — Да. По крайней мере раньше было так. Эти пережитки времён Гриндевальда и третьего Рейха возвели свой магический нацизм на совсем иной уровень. Хотя, — Доу обернулся к собеседникам, вежливо улыбаясь, — я нахожу забавным, что они считают нас практически «недостойным» жизни народом, ведь корни нацизма растут именно из Англии.       — Не особо забавно, — качнул головою Сметвик.       — Это субъективное, — Доу вновь взглянул на магическое изображение камеры содержания.       — Возможно, они перешли к той части, где они уничтожают неугодных?       — Вероятность мала. С другой стороны, мне достоверно известно, что они никогда и ни при каких обстоятельствах не инициируют активность полевых агентов без обширнейшей и мощнейшей сети спящих агентов, без внедрения в госструктуры и прочей поддержки, а значит…       Доу резко вскинул руку, в которой оказалась палочка, направив её на курчавого волшебника.       — Обливиэйт…       Тусклая зелёная вспышка на краткий миг осветила кабинет, а взгляд курчавого волшебника остекленел. Доу мысленно вложил инструкцию в заклинание, так что проговаривать ему ничего не нужно было.       — …их человеком может быть кто угодно, — закончил Доу мысль, глядя на курчавого волшебника, который механической походкой вышел из кабинета и отправился в неизвестном направлении.       — Невербальное Империо? — искренне удивился Сметвик.       — Разве вы не знаете, что непростительные нельзя применить невербально? — натурально удивился Доу, но Сметвик увидел в его глазах тот самый лихой огонёк, который не раз видел у Гектора, когда тот увиливает от ответа.       — Действительно, в самом деле. Но как же… — Сметвик взглядом указал на ещё одного волшебника, всегда стоявшего за плечом Доу, и предпочитавшего молчать. — … Ну, или, я?       — Гильдейские целители, особенно мастера, — начал отвечать Доу, плавно убрав палочку в кобуру на рукаве, — хороши тем, что с ними всегда можно иметь дело и всецело доверять. А это… Друг, проверенный временем.       Доу вновь начал рассматривать изображение волшебника в камере, который за всё время не пошевелился ни единого раза, только моргал.       — Займитесь лечением, мистер Сметвик, — произнёс Доу. — Наши сотрудники обеспечат вас необходимым, как и мерами безопасности.       Доу кивнул Сметвику и вышел из кабинета вместе со своим товарищем. Молча они прошли до лифта, и только когда за ними закрылась решётка, Доу установил заглушающие чары и заговорил.       — Похоже, нам придётся сильно ускорить реализацию нашего плана.       — Эти люди настолько опасны?       — Предельно. Ещё в семидесятых они практически уничтожили несколько мелких магических стран Юго-Восточной Азии. Причём так, что это выглядело естественно, словно вот, маленькая страна, закрытая, как наша Англия, волшебники в ней не поделили вообще всё и поубивали друг друга, разрушив всё до основания.       — Прискорбно.       — Так и есть, ведь ты сам прекрасно знаешь, как легко расшатать магическую Англию. Хм… Значит, так. План наш ускоряем максимально. Сейчас в Англии минимум шесть могущественных волшебников-одиночек — нужно их привлечь к проблеме с немцами. Я представления не имею, где они и чем занимаются — найди их, ведь это твоё любимое семейное дело, собирать информацию, не так ли, Паркинсон?       — Будет исполнено, мой Лорд, — кивнул Паркинсон. — Что насчёт Чумного Доктора?       — Он входит в этот список. Как я понял, это просто сильный волшебник, периодически зарабатывающий деньги на снятии «неснимаемых» проклятий. Привлекай, бюджет тебе известен. Тем, кто войдёт в оперативную группу ДМП — задать ещё более жесткие тренировки. Нас ждут большие проблемы…        ***       Ночь, лес, лагерь, костры горят, палатки стоят — прелестно.       Вокруг меня на почтительном, я бы даже сказал, крайне почтительном расстоянии стоят волшебники, уже отошедшие от шока из-за магического давления в результате нашего с Эмбер «здравствуйте». Сам я стою, смотрю на Поттера, не особо спешащего встать с земли, на Эмбер, спокойно сидящую на своём импровизированном инвалидном кресле, на её горничную… И думаю.       Думы мои просты — а оно, вот это всё, мне вообще надо?       С другой стороны, из-за моего резкого и чрезмерного увлечения, из-за этого психологического открытия, я растерял сдержанность, стал раздражительнее обычного. Возможно, раскрытие, или просто получение информации о сложившейся вот прямо сейчас ситуации приоткроет какую-нибудь завесу тайны прошлого, а может ещё и прояснит что-то из настоящего. Всё-таки я сильно сомневаюсь, что эта группа волшебников, да ещё и с Эмбер собственной персоной, явились сюда ночью травки собирать, да ещё и лагерь разбили. А ведь лагерь-то явно не однодневка.       — Вы явно ошиблись, мистер Поттер, — с лёгкой улыбкой ответила Эмбер, глядя на шокированного Поттера.       — Нет-нет, не может быть! — Поттер соизволил вскочить с земли, встав в полный рост. — Я в точности знаю лицо мамы… Уроки окклюменции со Снейпом вернули воспоминания о…       Говорить о подобном — не его сильная сторона. Однако, винить его в этом не стоит, ведь Поттер — просто шестнадцатилетний мальчишка.       — Мистер Поттер, — Эмбер чуть наклонила голову вбок, — что вы знаете о том, как выжили в ту ночь?       — Дамблдор говорил, что любовь мамы…       — Ха-ха-ха! — Эмбер засмеялась так, что несколько пришедших в себя и занявшихся своими делами волшебников вздрогнули. — Ха-ха-ха!       Отсмеявшись, Эмбер подала незаметный знак рукой, и горничная покатила её кресло к одной из палаток.       — Следуйте за мной, мистер Поттер. И вы, мистер Грейнджер. Думаю, вам пригодятся некоторые знания и понимание.       Поттер выглядел пришибленным, шокированным, но, подобрав мантию с земли, уверенно пошёл вслед за Эмбер. Я тоже решил воспользоваться приглашением и узнать не только детали этой странной истории Поттера, но и выяснить, что Эмбер забыла в этом лесу — больно уж не нравится мне, когда вокруг что-то происходит, а я не в курсе.       Палатка была, разумеется, с чарами Незримого Расширения, так что пространства здесь было как в большой квартире с несколькими комнатами и центральным холлом, он же гостиная. Мебель, всякие мелочи, редкий декор — всё создавало ощущение строгого уюта, как бы странными ни звучало подобное. Но сразу видно, что всё это не особо дорогое, хотя это и не удивительно — палатке же, чтобы бросить не жалко было, или лишиться всего из-за схлапывания чар.       Нас пригласили сесть за небольшой стол, но напитков никто не предложил. Мы по одну сторону стола, Эмбер со служанкой за её спиной — по другую.       — И что же вы, мистер Поттер, — начала Эмбер, сложив руки перед собой, — знаете о своём шраме и это «силе любви»?       На последней фразе она не сдержала ухмылки. Поттер, кажется, начал хоть немного брать себя в руки, так что взглянул на миг на меня, словно бы намекая, что это всё вот ну никак не моё дело.       — Мистер Грейнджер останется, — тон Эмбер не подразумевал даже теоретической возможности спорить.       — Ну… — начал озвучивать свой мыслительный процесс Поттер, старательно держа на лице маску серьёзности, за которой прятал растерянность. — Дамблдор говорил, что шрам является следом от убивающего проклятья Волдеморта, а любовь матери и её жертва позволила создать на мне кровную защиту. Потому меня и отправляли к Дурслям на летние каникулы, ведь тётя — родная сестра мамы.       — Сила любви, — вновь усмехнулась Эмбер. — Что же, по определённым причинам, которые вы поймёте в конце, я потратила несколько лет, чтобы понять, что именно и как сделала Лили Поттер.       — То есть вы…       — Не перебивай.       Эмбер вновь одним лишь тоном и парой слов зарубила на корню желание Поттера задавать неуместные на данный момент вопросы.       — В давние времена…       Я решил, что сейчас будет экскурс в историю, но немного ошибся — просто упоминание.       — …различные сложнейшие магические манипуляции совершались посредством ритуалов или начертаний сложных схем. Зачастую, это были тёмномагические манипуляции, но это издержки тех эпох. В каждой достаточно древней семье есть что-то из тех времён, порой даже слишком много. Не исключением были и Поттеры, а учитывая, из какой семьи они, можно сказать, ведут начало — неудивительно.       — Семьи?       — Эх, — вздохнул я. — Ты бы, Гарри, пораскапывал бы историю своей семьи. Кажется, я тебе уже говорил об этом. Полагаю, — я перевёл взгляд на Эмбер, — речь идёт о Певереллах?       — Именно. Различные исторические нюансы сами ищите, если интересно, но по итогу Поттерам достались некоторые знания Певереллов, почти угасшего на тот момент рода. Они были великолепными артефакторами и экспертами в тёмной магии, без которой в те времена было никак. И если тёмные искусства Поттеров мало интересовали, а вот различные «изобретательства» — уже другой вопрос.       Снаружи началась какая-то суета, тихая, так что Эмбер неуловимым жестом руки отправила свою горничную проверить ситуацию, а сама продолжила мысль.       — Как только Лили Поттер узнала, что её сын может стать целью Тёмного Лорда, она сразу решила озаботиться защитой. Например, посетить дом родителей мужа и взять парочку старинных книг, ранее не вызывавших интерес из-за сложности, древности, предельно тёмного направления и прочее. Угадайте, мистер Поттер, какого ресурса в давние времена было много, в лёгком доступе? До Статута.       — Эм… Полагаю, люди, — от мысли, что люди лишь ресурс, Поттера чуточку перекосило в неприязни.       — Именно. Цели могут быть любые — массовое лечение или проклятье, проказа, чума, ударная магия для штурма замка барона-соседа. Или же защита. Мне достоверно известно, что многие старые семейные дома волшебников, построенные до Статута или ещё раньше, имеют мощную защиту на основе жервтоприношений — лёгкий и доступный способ добыть много магии.       Вернулась служанка, что-то неслышно сказала Эмбер, а та лишь кивнула, продолжив рассказ.       — Одну из таких защитных схем и нашла Лили Поттер. Раньше это было для меня лишь наиболее вероятной гипотезой, но сейчас я вижу, что была права. Ритуал, использующий магию нападавшего для создания защиты от него и его близких. Но для активации требуется жертва. Как я понимаю, такой жертвой стал Джеймс Поттер, причём добровольно. Причин сказать не могу, но если подумать, то вполне вероятным окажется, что Джеймс решил своей жертвой поставить защиту тебе, при этом и самой Лили жертвовать собой было бы необязательно. Но, как всегда и бывает с древней тёмной магией, если волшебник не обладает огромным опытом её использования — что-то пошло не так.       Гарри сидел и слушал внимательно, глядя то на свои руки, то на стол, то на Эмбер.       — Лили Поттер запустила ещё один ритуал, принося в жертву уже себя, но это был немного переработанный ритуал. Такая сложная и мощная тёмная магия — не Протего, в два слоя не наложишь. Потому Лили Поттер использовала в качестве источника энергии свою душу от жертвы. К счастью, душа — куда более сложная субстанция. Любой эксперт в подобной магии скажет, что существует неделимая и неразрушимая часть, основа души. То, что делает живое существо собой, а всё остальное лишь нарастает вокруг ядра в ходе жизни. Полагаю, Лили Поттер вычитала подобное из книг, потому в подобной жертве не видела проблемы.       Суета снаружи продолжала нарастать и по звукам была похоже на подготовку к чему-то. К чему-то важному.       — Но и тут не обошлось без небольшой проблемы, как оно и бывает при выполнении спонтанно возникшего плана.       Если бы не глухая чёрная повязка на глазах Эмбер, я мог бы с уверенностью сказать, что она взглянула на Поттера выжидающе.       — В тот момент, когда Тёмный Лорд — не рекомендую произносить его имя из-за магии на нём — выпустил Аваду в Лили Поттер, запустился очередной ритуал. Оба ритуала действительно защитили вас, мистер Поттер, пусть и не в полном объёме, есть последствия. Первое — обширная работа магии над душой повлияла на Тёмного Лорда, чья душа и без того была критически повреждена множеством экспериментов. Он, к слову, как и многие до него, совершенно не понимал, что делает.       — Полагаю… — Поттер задумался с таким лицом, будто он лично виноват в проблемах окружающих, — …что это как-то связано со шрамом.       — Именно. Есть такой ритуал с сомнительной смысловой ценностью — создание крестража. Знаете о подобном?       Поттер отрицательно помотал головой, а Эмбер повернулась ко мне в ожидании ответа.       — Встречал упоминания, — безразлично ответил я. — Бессмысленная вещь, если цель — бессмертие. Сильный и волевой волшебник может и без подобных глупостей не дать душе улететь.       — Занятная мысль, — слабо улыбнулась Эмбер, вновь обернувшись к Поттеру. — Ваш же шрам, мистер Поттер — спонтанный крестраж, да ещё и не полноценный. В тот день из-за буйства магии, из-за ритуала Лили, энергий души и прочего, в момент своего развоплощения от Тёмного Лорда откололся кусочек души и попал в тебя, как в источник мощной магии.       — То есть… — Поттер потёр шрам. — Из-за этого я могу чувствовать порой его мысли… И шрам болит в его присутствии? И со змеями я говорю…       — Да, но если бы защита была наложена правильно, прошло бы нужное время на её окончательную развёртку, то ничего бы этого не было. Даже, Мерлин с ним, прилип недокрестраж, но он бы не смог на тебя влиять, а значит и никаких последствий, как и никакого парселтанга.       — Знаете, Эмбер, — тут уже я решил уточнить пару моментов, пока Поттер что-то обдумывает, судя по бессмысленному взгляду, — я, как и сказал, читал о крестражах. Также я считаю, что полноценно разделить душу не получится из-за её неделимого ядра. Допускаю возможность отколоть часть или связать свою душу с предметом, чтобы словно быть в двух местах одновременно, но смысл? И неужели крестраж в самом деле позволяет сохранить свою жизнь?       — Сам факт крестража — нет, — Эмбер качнула головой. — Однако из-за повреждения души, из-за такой вот травмы, дух мёртвого владельца крестража становится подобен призраку, пока не излечится, и только потом сможет уйти. Однако, излечение подобной травмы делает волшебника достаточно волевым, пусть и неосознанно, и после восстановления он, приложив силу и волю, может и не покидать мир после смерти. Отсюда ложное мнение как создателя ритуала, так и результатов многих экспериментов. Хотя правильное создание крестража можно использовать как очень мощную защиту от любителей прибрать к рукам всё, что плохо лежит.       — Погодите, — до Поттера что-то дошло. — Вы сказали, что мама использовала свою душу… То есть, она всё же мертва? Но вы абсолютная её копия.       — У души есть то, что невозможно использовать, нельзя извратить, сломать, разделить и вообще ничего сделать — ядро. Например, если делать крестраж, отделить часть души и поместить туда, в ней не будет ядра, и этому осколку придётся «обернуться» вокруг чего-то иного. Например, сильной эмоции, цели жизни, которая откололась от основы, или на поставленной магом задаче. Вы ведь, мистер Поттер, уже встречали крестражи, не так ли?       — Получается, что так, — согласился Поттер, но пояснять не стал.       — Если же взять душу и вынуть из неё лишь ядро, то для стороннего наблюдателя всё будет без изменений — человек продолжит жить, как раньше, и возможно со временем у него появится некая идея фикс или что-то конкретное, что станет основой. Вот только для самого человека он умрёт сразу после извлечения ядра, неделимой бесконечно малой частицы души, потому что он и есть ядро. Понимаете?       — Не уверен.       Суета снаружи поутихла, и Эмбер вновь направила горничную с каким-то одним им известным поручением.       — Не важно, разберётесь со временем, если захотите. У меня есть все основания считать, что из-за спешности ритуала, стечения обстоятельств, действия Тёмного Лорда, все эти буйства магии… Всё это привело к тому, что ядро души Лили Поттер не смогло спокойно покинуть этот мир, будучи захваченным мощной магией, а развоплощение Тёмного Лорда добавило ещё и огромный объём Тёмной Энергии. Угадайте, мистер Поттер, куда направилось ядро души, если уйти нельзя, а вокруг столько магии?       — Я… не знаю.       — А вот я, кажется, догадываюсь, — не мог я не вставить свои пять кнатов в эту историю, начинавшую проясняться, однако никто на меня не отреагировал, и это печально.       — Ядро вернулось в тело, но как вы понимаете, ядро — не личность. Даже не навыки, рефлексы или привычки. Это просто бесконечная малая точка фокуса, которая по мере жизни и обрастает остальной душой с памятью, привычками и прочей личностью. Однако голое ядро во взрослом теле — природный нонсенс. Душа и тело связаны, так что на каком-то рефлекторном уровне тело, находясь в состоянии клинической смерти, начало «решать» проблему, используя в качестве материалов всё, до чего магия могла дотянуться, а саму магию, огромные объёмы Тёмной Магии, в качестве топлива. Разрушились все артефакты в доме, нёсшие хоть какие-то слепки личностей, знаний и прочего — такого Джеймс Поттер натащил много из дома родителей, а десяток книг по Тёмной Магии несли слепки знаний. Да, любили маги старины вливать в страницы не только текст, но и такие слепки, особенно Певереллы.       — Ну, я всё понял, — улыбнулся я, только сейчас снимая белую маску, выданную профессором Хант. — У меня была подобная ситуация, только в моём случае душа не хотела нормально наращивать себя, вечно пребывая в состоянии треснутого стеклянного шарика, так сказать. Магия долгие годы сращивала всё это воедино. У вас же явно иная ситуация. Можно сказать, родилась новая личность, слепленная из всего, что под руку попалось и закреплённая Тёмной Магией, вместо той, которая должна быть у человека. Хм… Но человеческое тело попросту не может «работать» на Тёмной Магии…       — Верно, мистер Грейнджер, — улыбнулась Эмбер, повернув голову в мою сторону. — Тело тоже изменилось в итоге…       А Поттер, видать, плохо переваривает подобную информацию, ибо попросту смотрит тупо то на меня, то на Эмбер.       — …и сугубо технически, я больше не человек, отсюда и эта повязка, — она провела кончиками пальцев по чёрной повязке на своих глазах, — и это кресло.       — Так… Погодите, — Поттер решительным жестом обеих рук привлёк к себе внимание. — То есть, вы всё-таки моя мама?       — Нет.       — Но… Как я понял, ядро души, чем бы оно ни было, её. Тело её. Вы — она.       — Нет, Гарри, — покачал головой уже я. — Это не так. Уверен, даже магия имени покажет, что Эмбер не Лили Поттер. Изменение тела и изменение магической сути повлияет на зелье родства, а результат будет — максимум дальняя родственница. И не забывай, ядро души — не сама душа. Лишь точка фокуса личности. Смотри…       Я вытянул руку и создал две иллюзии шариков с мелкой точкой внутри.       — Вот это, — я указал на один из шариков, — твоя душа, а точка — ядро. Второй шарик — моя душа.       — Допустим, — Поттер выглядел недовольным, немного злым и очень сильно обиженным на жизнь.       — Если мы поменяем местами ядра, что изменится? Я окажусь на твоём месте, ты — на моём. Но! У меня не останется ничего от меня, вообще совсем. Я буду думать, что я — Гарри Поттер. Я буду помнить твою жизнь, иметь твои привычки, характер, образ мысли. Не изменится вообще ничего, кроме того, что я теперь буду Гарри Поттер. Та же ситуация с тобой.       Я развеял одну из иллюзий.       — Если мы изымем ядро из души, душа продолжит существовать, а заменой ядру с точки зрения функционала станет что-то наиболее весомое или значимое для души. Но! Там, внутри, никого не будет. Эта душа будет реагировать на имя, ведь это её личность, она будет жить в теле, делать привычные вещи и даже развиваться. Тело с такой душой можно будет считать големом с невероятно сложной самообучающейся и развивающейся программой. А вот если взять и убрать всё, кроме ядра… то личность умирает в прямом смысле. Однако ядро может начать наращивать новую душу.       — Я понял… Но всё же… Я ведь так мечтал о семье, о нормальных родственниках, и тут такое выясняется…       — Не зацикливайтесь на прошлом, мистер Поттер — смотрите в будущее. Да и вы всегда можете отстраниться от собственных переживаний и подумать, что пусть Лили Поттер и умерла фактически, но у неё теперь новая, довольно интересная, пусть и сложная жизнь. И ещё кое-что…       Эмбер сама покатила своё кресло к дальнему углу палатки и вернулась через минуту с явно зачарованной сумкой на коленях, передав её в итоге Поттеру.       — Здесь некоторые вещи ваших родителей. Я собрала то, что уцелело через год после инцидента — в то время как раз пыталась узнать о себе что-нибудь. Магический всплеск разметал почти весь второй этаж дома и уничтожил почти всё магическое, но кое-что осталось.       Поттер нетерпеливо открыл сумку и начал вглядываться в явно расширенное пространство.       — Там же… — Поттер вновь был шокирован. — Я думал, что… да я даже не думал о таком!       — Полагаю, я знаю, что вас так заинтересовало, — улыбнулась Эмбер. — Активирован только портрет Лили Поттер. Портрет Джеймса Поттера я активировать не могу по понятным причинам. Именно от неё я узнала хоть что-то в социальном плане, а то ведь знания по магии жить и общаться не помогают, если ты в принципе не знаешь, как жить.       Поттер поспешил вытащить картину — довольно крупная, как и многие ростовые портреты в том же Хогвартсе или кабинете директора. Но вопреки всем виденным мною портретам, особенно учитывая старомодные наряды на изображенных на них волшебников и волшебниц, Лили Поттер на портрете была одета в длинное лёгкое летнее платье и столь же лёгкую голубую мантию.       — Что-то случилось, Эмбер? — первым волшебником нарисованная волшебница заметила именно Эмбер, вот и обратилась к ней, отложив в сторону книгу на столик рядом с большим книжным шкафом.       — Можно сказать и так, Лили, — Эмбер кивнул на Поттера, державшего картину несколько сбоку, плохо попадая в область зрения Лили.       — О-у… — Лили внимательно вгляделась в Поттера. — Гарри, сынок. Ты так вырос. Неужели уже закончил Хогвартс и обзавёлся собственным жильём?       — Мама… — Поттер с грусть вглядывался в портрет. — Но, раз твой портрет активен…       — Да, дорогой, я умерла. И не смотри так на Эмбер, она — не я. И не удивляйся — магия невероятна разнообразна в своих чудесах, и это — далеко не самое удивительное.       — Понятно… — несмотря на явно подавленные чувства, Поттер-таки умудрился начать быстро обрабатывать поступающую информацию, формируя интересные для него вопросы. — Мама, ты сказала об окончании Хогвартса и своё жилье. Что это значит?       — Довольно давно я попросила Эмбер разузнать о твоей судьбе. Остатки уцелевшего имущества мы хотели передать тебе, когда ты сможешь жить в магическом доме, а не у моей сестры. Учитывая некоторые выходки твоего отца-шутника, Петуния и Вернон вряд ли ждут любое проявление волшебства с распростёртыми объятиями.       — О, это точно, — улыбнулся Поттер. — Будь уверена, магию они ненавидят всем сердцем.       — И имеют на это полное право.       — Я, кстати, на каникулах часто гощу у Сириуса…       Семейные разговоры слушать я не имел никакого желания, тем более мой разум, получив пару не особо значимых ответов, вновь стал поглощён идеей поскорее приступить к работе над своей волшебной палочкой. Тихо, не привлекая к себе внимание, я встал из-за стола и хотел было направиться на улицу, но меня остановила Эмбер.       — Вам не составит труда, мистер Грейнджер, посодействовать мне в моём перемещении на улицу. Я чувствую, что цель моего здесь пребывания предельно близка.       — Разумеется.       Теперь уже я катил её кресло на выход.       Снаружи творилась примерно та суета, которую я и представлял по звукам. Волшебники куда-то бежали, что-то несли, что-то делали, а поодаль, на поляне, зачищенной от вообще всего, с выравненным грунтом, тускло светилась двадцатиметровая схема из рун, линий и прочих знаков, некоторые из которых даже я не мог расшифровать. Возле этой схемы стояла горничная Эмбер и раздавала ценные указания волшебникам.       — Удивлены? — не оборачиваясь заговорила Эмбер, а по направлению её взгляда я понял, что нам нужно именно туда.       — Я пока даже не знаю, чему удивляться, и надо ли это делать вообще. Но да, как минимум неожиданно увидеть подобные масштабные схемы в исполнении современных волшебников.       — Это древняя магия. Разумеется, современные волшебники таким не пользуются. По крайней мере в своём подавляющем большинстве.       — И зачем она нужна?       — Поимка магических полуматериальных сущностей, не обременённых душой, разумом и интеллектом. По моим расчётам именно в запретном лесу должна появиться такая сущность в это время. Мы уже неделю стоим здесь и, судя по всему, наша цель предельно близка.       — «Наша»?       — Моя. Остальные получают за это неплохие деньги.       Как только мы добрались до границы схемы, горничная тут же мягко отстранила меня от управления креслом Эмбер и неслышно для меня сделала короткий и явно ёмкий доклад. Куда я опять ввязался? Мне ведь просто нужны были ингредиенты для палочки! С другой стороны, такой вот расклад всяко интереснее, чем довольно однообразная школьная жизнь, а ведь именно такой она и стала в большинстве случаев.       — Кажется, — Эмбер повернула голову куда-то в сторону гущи леса, — время пришло.       Честно говоря, даже не будь у меня души из осколков разных магических существ, будь я просто обычный человек, я бы почувствовал это искажение магии. Это можно сравнить с изменением состава воздуха. Вот он был чистым, приятным, привычным, как в один момент вдох вызывает тревогу, но понять её ты не можешь. Но обладая чувствительностью и фантомным опытом осколков, я могу сказать одно — я такое уже ощущал на Самайн пару лет назад. Истончение Грани. Эльф бы назвал это дело Схождением Миров, а дварф: «Не лезь тудызь, не знаешь кудызь, распечать тебя, значит». Даже пилот пустотника имел представление о таком, пусть с магией связан не был, а псионом был предельно посредственным — первичное межпространственное искажение при совмещении варп-координат.       Схема на земле активировалась, засветившись ярче. Вдалеке, где-то в чаще леса, раздался сугубо магический шум, вибрация, а я смог явственно почувствовать степенное приближение его источника к нам.       — Мне казалось, — начал я озвучивать мысли в слух, — что подобные истончения Грани бывают только на Самайн.       — В общемировом масштабе — да, — ответила Эмбер, продолжая смотреть в чащу, в ту сторону, откуда и надвигалось нечто. — Но небольшие, локальные, и не такие сильные — где угодно, когда угодно, но и площадь их мала.       — И… что же к нам движется?       — Как я и говорила, сугубо магическая сущность. По сути своей, концентрированная магия, принявшая форму, проявляя себя в пространстве. Правда, не в нашем, но конкретно сейчас — очень даже в нашем.       — А вы хотите?..       — Кристаллизовать её. Для экспериментов и, возможно, для решения некоторых моих проблем.       Из леса, прямо в середину схемы резко начал влетать полупрозрачный чёрно-серый сгусток, напоминая чем-то аморфный дым с постоянно меняющимися конечностями, страшными лицами и прочими вещами, должными вызывать страх. Фонило от этого пока-что бесконечного потока стужей, смертью и чем-то ещё, неуловимым, но понятным и знакомым.       — Работает исправно, — ровным голосом констатировала факт горничная.       — Да, я вижу, — кивнула Эмбер. — Теперь остаётся только ждать.       Вот и ждали. Иногда Эмбер или горничная проверяли целостность схемы. Пару раз неподалёку останавливались волшебники из лагеря, разглядывая всё это действо, но… Оно очень увлекательное и необычное первые секунд десять-двадцать, пока не прошёл шок и удивление, а вот потом уже оно становится однообразным, ведь ничего толком не меняется, а поток неведомой серо-чёрной энергии не становится меньше.       Вскоре поток прекратился, а чёрно-серая субстанция, запертая в поле схемы, начала медленно и верно уменьшаться, сжимаясь.       — Финальная часть.       Между тем, я заметил, что лагерь начали постепенно сворачивать — собирали вещи, упаковывались, снимали палатки с расширенным пространством.       — Зачем вам все эти люди, — обратился я к Эмбер, — если вы, я уверен, и сами способны всё это реализовать.       — Не хочу без нужды использовать тёмную магию, мистер Грейнджер. Если бы вопрос был в том, чтобы прийти, быстро выполнить задачу и уйти, то это не было бы проблемой. Но устанавливать лагерь, вести подготовку, отгонять местных тварей и прочее — процесс длительный, колдовство требуется постоянно, а в таком случае это непременно заинтересует министерство. Может у меня и есть все необходимые документы, но на фоне общей суматохи с Тёмным Лордом это выглядит проблемно. А так — не зафиксирована Тёмная Магия, нет и ДМП с Авроратом.       Вот уже и Поттер покинул палатку, идя к нам в обнимку с подаренной Эмбер сумкой. Он уже хотел что-то сказать, а судя по довольному лицу, наверняка благодарность, но именно в этот момент раздался крик:       — Нападение!       Моя белая маска тут же оказалась на лице, палочка в руках, а множество треугольничков из браслета взлетели в воздух, закружив вокруг нас в радиусе десяти метров — мне так наиболее удобно ими управлять, выстраивать защитные или атакующие массивы, но при этом сами треугольнички оставались незаметными как для нас, так и для возможных нападающих.       Защита вокруг лагеря буквально треснула, но эпицентр был лишь в одном месте — туда и сбежались свободные от работы волшебники, коих было не много. Остальные сторожили имущество.       Невидимый доселе барьер осыпался осколками, разрушившись со стороны Запретного Леса, и мы сразу смогли увидеть группу волшебников в тёмных одеждах. Девять человек, шестеро в белых масках и явно не предпринимали никакой инициативы, стоя, словно статуи, а вот трое других — совсем иное дело. Масок не было, но один из них вышел вперёд, указал на нас всех палочкой и прокричал:       — Они украли нашу добычу! Приоритетные цели — брать живьём! Остальные — в расход!       Два строя волшебников мгновенно разорвали тьму ночи, слабо освещённую огнями тусклых костров, разноцветными лучами множества заклинаний и вспышек защиты. Двое волшебниках в белых масках сорвались с места к нам, стремясь в ближний бой — помимо палочек у них были какие-то мечи, типа рапир. В моей голове пролетела мысль, что разделять все эти вариации средневековых мечей, типа рапир, шпаг, одноручников, спад и прочего просто не имеет смысла, так что меч — он и в Африке меч.       — Защитите нас, мистер Грейнджер, я знаю, что вы можете. Я же ускорю кристаллизацию. Поттер — от неё, — Эмбер указала на горничную, — ни на шаг, ясно!       — Да, мэм…       Поттер встал справа за спиной горничной, а Эмбер материализовала в руках посох, больше похожий на длинную сучковатую ветку, и воткнула его в один из символов на схеме. От Эмбер полыхнуло такой безумной тьмой и смертью, что обыватель бы насмерть утонул, захлебнулся бы в этом потоке. Казалось, что всё вокруг превращается в полный армагеддон из тьмы и кошмара, но не боли и страха — как бы парадоксально это не звучало. И самое занятное, я заметил, что эта магия никак не влияет на её источник — на саму Эмбер. Тёмное существо, как оно есть.       Эти мысли пролетели в голове за один короткий миг, а в следующий я уже занялся личным управлением каждого из множества треугольничков своего браслета, с дикой скоростью перемещая их в пространстве вокруг нас и схемы, выстраивая то обычные Протего, до спарки из них, то тёмные варианты, подключая связь с собой-фениксом.       Полностью абстрагировавшись от ненужных переживаний и личных мнений, я словно бы играл в какую-то аркаду на автомате, концентрируясь лишь на защите и отражении атак. Идеально, великолепно, всё сверкает, защита появляется и рушится. Поттер тупит, глядя на эту вакханалию, горничная стоит, словно волнорез посреди бушующего океана, а Эмбер своей магией подгоняла работу схемы с такой силой, что казалось, будто рисунок сейчас проплавит землю до самого ядра, а изменившийся голубоватый свет на красный намекал, что не только до ядра, но и до самого Ада.       К сожалению, силы нападавших, как и их способности, оказались достаточно велики, чтобы без особых потерь, лишь с ранениями, продавливать не особо мощную оборону лагеря — всё-таки, как я понял, эти наёмники тут не ради сражения с другими магами были нужны. А вот ребята в масках мне напоминали своей расчётливостью и слаженностью Романову под действием того странного подчинения — слишком уж много сходств. Этот момент я проверил, и самой Романовой среди них не обнаружил — видать не попала на тот же крючок дважды. А остальных мне не жалко…       Когда я хотел уже начать переходить в наступление, ведь наши не отличающиеся талантами защитнички один за другим «улетали» автоматическими портключами из-за ранений, Эмбер закончила кристаллизацию неведомого мне духа, притянула себе в руку небольшой чёрно-серый кристалл и, решила действовать. Действовать раньше меня. Ну, значит буду защищать Поттера и горничную.       Неуловимым движением Эмбер сняла и спрятала свою маску, и я краем зрения заметил, что глаза её абсолютно чёрные с яркими зелёными прожилками. Миг, и она отлевитировала себя перед наступающими волшебниками без страха и упрёка. А ещё я понял, зачем ей повязка — из этих глаз струилось слишком много тьмы и смерти, словно из портала в иной мир.       Одним коротким взмахом жезла она откинула всех нападавших, вырвав клочья земли и деревья с корнями, разрушая все их защитные конструкты, словно хрупкие воздушные шарики. Пару волшебников постигла не самая приятная участь — давлением магии тьмы и смерти из них буквально выбило души, разрывая все связи, быстро и безболезненно.       — Как магистр магии тьмы, — Эмбер на миг материализовала кольцо на руке, а её противники были попросту парализованы её магией, а сама их энергетика была полностью подавлена, — имеющий все разрешения на работу на территории Магической Англии наряду с гражданством страны, прибегаю к праву защиты своих подопечных, имущества и интеллектуальной собственности в виде эксперимента второго класса значимости для магического сообщества и гильдии. Приговор — смерть.       Эмбер очертила посохом круг в воздухе, взвихрилась магия, а из земли мгновенно, словно колья, выросли сотни тысяч двухметровых полупрозрачных зелёных лезвий, словно трава, протыкая всех врагов до единого, вырывая их души, разрывая связи с телами. Миг, лезвия исчезли, а души белыми искорками отправились в небо.       Отлевитировав себя обратно в кресло, Эмбер спрятала в никуда посох и позволила себе слегка расслабиться. Повязка уже была у неё на глазах.       — Вам не следовала перенапрягаться, — заговорила Горничная, подавая Эмбер склянку с каким-то зельем. — Это пагубно влияет на ваше здоровье.       — Все там будем, — безразлично ответила она, выпив залпом зелье. — Вам, молодые люди, кажется, пора возвращаться в школу. И, настоятельная просьба, особенно она касается вас, мистер Поттер — не нужно говорить о знакомстве со мной и моих обстоятельствах. Толку в этом всё равно никакого, а всякие ваши товарищи, не приемлющие Тёмную Магию, спекут вам мозги в уголёк своими нотациями.       — Кто это были такие? — Поттер, похоже, окончательно адаптировался к неожиданностям за сегодня, и единственное, что его выбивает из колеи — слишком много магии.       — Вам не стоит об этом беспокоиться, — отмахнулась Эмбер. — Если же вас интересует, стоит их жалеть, или нет, то ответ однозначен — нет. По-простому — террористы, садисты и аморальные ублюдки. Если же у вас вдруг взыграл героизм и желание спасать мир, рекомендую никуда не соваться — вы и одному из таких волшебников не ровня, что уж говорить об организации.       Практически за пару секунд ушли портключами те, кто не был ранен и охранял имущество, а ещё через миг исчезли и Эмбер с горничной. В итоге я с Поттером остались стоять на пустыре от бывшего лагеря, в ночной темноте, окружённые Запретным Лесом.       — Ну… Это было занятно, — констатировал я факт, и мы отправились обратно в Хогвартс. — Надеюсь, на этом сегодня уже всё.