Новогодний ивент «Сказки»

В мафиозном городке Все жители до одного Обожали Рождество. Только Маммон, Просто не выносила Всеми любимой поры. Маммон терпеть не могла Рождества! И причина никому не была ясна. Может быть, с головой у нее что не так, Может, все дело от количества бессмысленных трат... Или дело в том, что сердце в груди у нее меньше раза в три? (Я не мастер в стихи, уж прости) Как-то раз в канун Рождества, Стоя в темном углу, она Злилась сверх меры, на Вонголу смотря. По стенам светились огни, На двери вешались рождественские венки И вонголята вывешивали над камином свои рождественские чулки. – О мученье! – воскликнет Маммон. – О мученье, мученье! Рождество! – прохрипела от злости дыша тяжело. – Как бы сделать так, чтобы оно ВООБЩЕ не пришло?! Потому что завтра – она знала – Все мелкие вонголята Вскочат рано – и ну потрошить коробки-пакеты, Доставать игрушки, конфеты, от счастья чуметь И шуметь, и шуметь, и шуметь, и ШУМЕТЬ! А потом они все усядутся пировать, И подкладывать друг дружке, и подливать, И жевать, и прихлебывать, и снова жевать. И ЖЕВАТЬ! И нахваливать пудинг, а жаренная индейка – Будет пахнуть на всю округу, злодейка! А потом начнется главный кошмар: Счет из банка придет за сей балаган, Семизначные цифры будут снится Маммон весь оставшийся год Пока остальные беззаботно продолжат пить и петь. Пить и петь. Пить и петь. Сколько можно такое терпеть? И сказала Маммон: – Вот уж лет пятьдесят Каждый год я слушаю как они голосят. Каждый год у них Рождество. Слишком затратно! С Рождеством должно быть покончено. Хватит. Баста! И тогда зародилась ИДЕЯ, Восхитительная, ОТВРАТИТЕЛЬНАЯ ИДЕЯ, Прямо как у всамделишного злодея! Она прокралась к Луссурии, чтобы отыскать старые тряпки, И состряпать из них подобие старой шубы и шапки, От ее радости аж затряслась гора: – Я прямо мисс Санта! Ура! Ура! И санки тут же нашлись в чулане, Только где же олень, что потянет сани? Отыщи-ка поди это дикое существо! Маммон окинула взглядом окрест – никого. Что ж! Зато у друга ее был хорек по имени Минк. За конфеты, что с елочных веток смогли стащить, Согласился сани тащить в эту ночь подлый зверь С рогами от оленя его не отличить, ты поверь. Запрягли они сани и под громкое: – Но-о! С горки мчатся уж в город под бубенчиков звон, Где жители видят десятый сон. В окнах – ни огонька. Мафия спит. Санки встали у крайнего домика за углом, Маммон-Клаус ладони трет, предвкушая добычу: – Начнем! Разум ее уж считает как все дорого можно продать, Но давайте посмотрим что дальше, не будем гадать. И полезла на крышу злодейка с огромным пустым мешком. Впрочем, одним глазом посматривая за темным окном. И вот сквозь каминную трубу Маммон проникает в гостиную, Застревая, пыхтя на ходу: – Где Санта пролез, там и я пройду! – Над камином чулочки, в чулочках сласти. – Ну-ка, быстро в мешок залазьте! А потом, обшарив все-все уголки, Собрала все подарки, все свертки, кульки, Пистолеты, ракеты, коньки и ножи, Книжки, шахматы, велосипеды, ключи, Все сложила в мешки, запихнула в дымоход – И злорадно смеясь, прямо в кухню идет. Холодильник заполнен: салата бадейка, Сладкий пудинг и жаренная индейка... Мама-Нана для всех постаралась аж жалко, Но Маммон в обиде, сколь вкусно бы это не подавалось. Все хватает она – и в мешок! В дымоход! И салат, и компот, Не оставит она им даже банки шпрот! – А теперь, – усмехается Маммон, – Елку мы заберем, пойдет на распродаже, как вязанка дров. Но едва подтащила она елку к камину, Как услышала детских ножек топ-топ. И увидела малышку в ночной рубашонке, С виду годика два было этой девчонке. Она встала попить и теперь топталась босиком на полу Между Маммон и полкой каминной в углу. – Санта, Санта! – пищала она. – Что ты делаешь с нашей елкой? Нет предела коварству Маммон и, Рожу поприятней состроив, отвечает ребенку она: – Понимаешь, деточка, понимаешь, лапочка, Тут сломалась веточка и погасла лампочка. За монетки с копилки твоей елку возьму я домой, Починю – и сразу верну ее, ангел мой! Так бессовестная Маммоша успокоила девчушку, Погладила по головке, воды из под крана налила (бесплатно), Но как только она улеглась в постель, Запихнула-таки в дымоход ту самую ель! Вылезая в трубу, Она забрала и дрова, чтобы ничем В Рождество очаг свой разжечь не смогли, Чтобы дым не шел из трубы и к ней в магазин за теплой одеждой пришли. А на стенах, где красовались гирлянды, венки, Сиротливо торчали пустые крючки. Из еды же не осталась и крошки Во всем домишке нечем поживиться и кошке. А потом Она обчистила ВСЕ дома в городке, Не оставив Ни крошки Ни в одном уголке. …В мафиозных домах на рассвете Спали взрослые, сладко сопели дети, Когда Маммон свой огромный воз Увязала узлом и в гору Минк их повез. Все подарки! Коробки, пакеты, свёртки! Ленты, бантики, праздничные обёртки! Выше, выше, до самой вершины, а там – в своем доме она все развернет, все разберет и, цену побольше назначив подальше пошлет. И пела она ходу: – Ах вы бедные детушки, Вот проснулись, думали, праздник – ан нетушки! Рождество не пришло! У него – хи-хи! – выходной. То-то плач поднимется, то-то вой: – Ай-яй-яй! Уй-юй-юй! Ой-ёй-ёй! Вот поистине звук, приятный для слуха. Ну-ка, тпру! – И Мамон к уху руку приставит. И действительно, звук над долиной звучал, Еле слышный вначале, он рос и крепчал… Но не плач это был, И не крик, и не вой – Этот звук был весёлый! Летучий! Живой! Маммон смотрит на них с высоты – И лишилась покоя: Там, внизу, она видит Такое… ТАКОЕ… Там и Вонгола и все мафиози – весь город, всех возрастов, – Взявшись за руки, пели так, будто каждый в празднику был готов! Рождество пришло! Оно наступило, настало! Маммон стояла, дивилась. Над городом рассветало. Разгоралась румяная рождественская заря. «Как же так, – думалось ей, – я, выходит, старалась зря? Рождество наступило! Без всяких колбас и паштетов, Без подарков, без ленточек, бантов, коробок, пакетов! Я-то думала, его в магазине берут, Рождество, Это странное, это загадочное торжество, – А оно приходит само по себе, ниоткуда! Без заоблачных трат и счетов, Как какое-то… типа… ну как его… чудо?» …Говорят, у Маммон в тот день Сердце выросло раза так в три, И пока не сгустилась ночная тень, Пустовал ее магазин: С лёгким сердцем она спустилась с горы, Возвратила рождественские дары (все игрушки, монетки с копилки и даже чулки) Села со всеми за стол – и, скинув шубейку, САМА НАРЕЗАЛА Жареную индейку! Не сказать, что досталось каждому много – экономной быть не перестала Маммон ни на минуту.