Осьминожки

Максу Боря позвонил сразу же, но по телефону вводить его в курс дела не стал, назначил встречу. Судя по звукам «за кадром», Волоконский находился всё ещё в «Тысячелистнике», где шло бурное обсуждение сценария встречи гостей. Боря услышал и узнал голоса Яры, её начальника и… кажется, официанта Сашеньки. Толковый парень, кстати, – почему он таскает подносы с едой вместо того, чтобы работать в каком-нибудь издательстве редактором (или кто он там по специальности, указанной в вузовском дипломе) – уму непостижимо. – Дядя Вик! – выкрикнул вдруг Тарас. И когда успели ребятишки подкрасться к беседующим мужчинам? Вроде бы только что были заняты чем-то своим… – Что случилось, Тарас? – Вопрос случился. – Серьёзный или так, пустяковый? – Ещё какой серьёзный, дядя Вик! Если бы ерунда какая, я бы и сам подождал, пока вы своё обсудите. – Ну, давай, выкладывай свою проблему мирового масштаба. – Нам сегодня на «окружайке» про осьминога рассказывали, – издалека начал мальчик. – Про то, что у него голубая кровь и целых три сердца. Вот мы с Егором и задумались. Если осьминог влюбится, то сразу всеми тремя сердцами в кого-то одного? Или уж в троих сразу? – Ох… не знаю, – озадачился Вик. – Это ведь не квадрат гипотенузы, ребята. Учёные-биологи пока этого ещё не открыли. Психология осьминога – наука будущего. Три сердца, надо же… Нам и со своими непросто, хотя у нас их всего по одной штуке на брата. – А кто может это знать? – Тарас явно был расстроен: думал, его дядюшка – эксперт по всем вопросам, а оно вон как вышло. Егор за его спиной тоже вздохнул с сожалением. – Знать, ребята, это могут сами осьминоги. Причём, не все, а каждый по отдельности влюблённый осьминог – про самого себя. Да и то не всегда. Это и от характера зависит, и от всего, что вокруг происходит, и от того, кто встретится ему на жизненном пути. Иногда ведь поди разбери, любовь у него в сердце, дружба навеки или что-то такое, чему и названия нет. – Вы это, дядь Вик, не про осьминогов, вы про человеков рассказываете, – серьёзно заметил Егор. – Ну, а… какая разница? Все живые, всем непросто. – Егор, нам с тобой пора, – заторопил вдруг Боря. – Тебя мама ждёт, а меня – твоя бабушка. – Не пора, не пора! – взмолился Егор. – Мы с Тарасом ещё кое-что посмотреть хотели. – Про осьминогов? – улыбнулся Вик. – Ага, про них. – Познавательное видео о подводном мире? – Нет, – засмеялся Тарас. – Тот мультик. Помнишь, смотрели у Егориной бабушки в гостях? Дядя Вик, а можно мы на твоём ноутбуке включим? – Валяйте! Только аккуратно, – предупредил Вик. Мальчишки умчались в комнату, а Боря порадовался, что у него есть ещё несколько минут, которые он проведёт с Виком наедине. Хотя… такая малость это. Какой от коротких мгновений толк! Но вот он, Вик, рядом – только руку протяни. Боря и протянул. Накрыл своей ладонью Викову руку, лежащую на поверхности стола. А тот не отдёрнул, не отодвинулся – наоборот, позволил переплести пальцы (будто те самые осьминожьи щупальца) и поёрзал на кухонном табурете, принимая позу, при которой им обоим удобно было бы сидеть вот так, смотреть друг другу в глаза и держаться за руки. Долго-долго, бесконечно. Это ведь… уже не просто по-дружески, да? – Не помню, чтобы мы в первом классе проходили осьминогов, – проговорил Боря. Надо ведь было что-то сказать, чтобы перебить молчание, такое сладкое, но слишком затянувшееся, готовое перейти во что-то большее. А у них тут дети, которые ворвутся в любой момент, досмотрев короткий мультик. – У нас и предмета такого не было, как у них. Окружающий мир – звучит солидно. Было простое природоведение: осенью деревья сбрасывают листья, птицы летят на юг… и круговорот воды в природе ещё. До осьминогов мы вроде бы классу к шестому дошли. Или к седьмому? Зоология в каком была? – Не помню, – выдохнул Боря. – Меня тогда больше рисование интересовало. И история древняя – Греция, Рим. – А меня – математика и… тоже всякие древности. – Про осьминогов я впервые такое услышал, – признался Боря. – Что по восемь ног у них – это знал, да. А три сердца… да ещё и кровь голубая. Максу нашему эти существа не родня случайно? – Ты о чём? – не понял шутку Вик. – О том, что у него в роду князья, графья… аристократы, в общем. – А… я другое подумал. – Тоже верно, – неловко хмыкнул Боря. И сам на себя рассердился. Ну, с чего он разговор про Макса затеял, нельзя было другую тему найти… Но его уже несло. – Про три сердца, кстати… это тоже о нём. Ты не думай, что он распущенный. Он… правда способен одновременно в двоих влюбиться. Или в троих. – Влюблённость – ведь это не любовь, – заметил Вик. – Да, наверное. Знаешь, – вспомнил Боря, – Макс однажды мне долго втирал, будто все люди от природы полиаморны и бисексуальны. – Слышал я о такой теории, – кивнул Мытников. – То, что все без исключения – это перебор, конечно. – Ну, вдруг живёт человек и чего-то про себя не знает, а потом – р-раз!.. – Со мной никакого «р-раза» не случится, – усмехнулся Вик. – Я – точно не полиамор и ни в коем случае не бисексуал. – Ты уверен? – нервно сглотнул Боря. – И очень твёрдо. Вот и всё… Никакой надежды, да? Ему ясно дали понять, что ничего, ничего не будет, кроме дружбы. Боря разжал пальцы, выпуская на свободу руку Вика, безвольно лежащую на столе. – Борь… что случилось? – забеспокоился Вик. – Я что-то не то сказал? – Да всё то, – тяжко вздохнул Боря. – Нормально, ты не думай. Я… а, ладно! Поедем мы с Егором. – Мы в выходные увидимся? – Это уж как пацаны решат. – Да я… не про пацанов, Боря. Мы с тобой. Без детей, без Яры, без… Макса. Ты и я. – Ты и я, значит… А есть ли смысл, если… всё так, как ты сказал? – О чём ты, Борь? Не понял я тебя. – Не понял – и не надо, – с нарочитой грубостью, давно уже не прорывавшейся у него в общении с Виком, ответил он. – Не понимай дальше. Крепче спать будешь. – И тебе спокойной ночи, – осторожно пожелал Вик. Не понял он… Где же ему понять, если он, Викентий Павлович, не бисексуал совершенно. Твёрдо и бесповоротно – вот как, оказывается… Надо было спорить с Максом на бутылку – грустно усмехнулся Боря. Сейчас бы выиграл, и был бы у него весомый повод напиться. Впрочем, он и сейчас есть – повод. Только вот некогда Боре расслабляться. Надо отвезти Егора, передать Ирине из рук в руки. Потом ехать к матери. Рассказать ей в подробностях о том, какую проблему создал уважаемый ею Евгений Михайлович. Поделиться предложением Вика – здорово тот придумал, как выйти из непростой ситуации. Мысль о том, что раз уж всё равно с Виком у него ничего в плане отношений не выйдет, то почему бы и не согласиться на сделку с отцом Ирины, пришла ему в голову… но ненадолго. Он понял, что вовсе не обязан выбирать между Ириной и Виком, как когда-то – между той же Ириной и Максом. Нечего тут выбирать. С Виком возможно быть лишь приятелями? Но и с Ириной нет у него ничего общего, кроме детских воспоминаний. Ну, так детство давно осталось позади. Нельзя всё время жить прошлым – ни ему, ни Ирине. Мать заохала, узнав об авантюре, в которую втянули её не по годам наивного сына. Да и саму её заодно как владелицу контрольного пакета акций – за её спиной, даже не предупредив. – Мам, ты не переживай так, – попытался успокоить её Боря. – Ничего не поменялось по большому счёту. Просто совладельцем компании будет теперь не дядя Женя, а Макс. Временно, мам. Потом, когда москвичи поутихнут, выкуплю у него всё и оформлю на Егора. Будет семейный бизнес, как и мечтал отец. – Теперь не узнаешь, о чём он на самом деле мечтал, – тяжко вздохнула мать. Боря тоже вздохнул и произнёс то, что крутилось в его мозгу несколько лет подряд: – Мам, ведь это я виноват в смерти отца. – Господи, Боря! – воскликнула мать. – Ты говорил, что у меня голова забита штампами из сериалов, а сам несёшь невозможную чушь. Твой отец умер от инфаркта, и тебе это известно. – До инфаркта я его довёл. Отец перенервничал, когда узнал… про меня и Макса. – Чушь! – уверенно повторила мать. – Если уж кого и винить, так Ирку, она о твоей голубизне по секрету всему свету разнесла. А ещё намекала, что Егор – не твой сын. – Вот уж точно бред! – ахнул Боря. – Да тут сомнений никаких быть не может, даже генетическая экспертиза не нужна, достаточно на мои детские фотки посмотреть. – Сынок… похожими, как две капли воды, могут быть не только отец и сын, но и … братья. – Что?! – опешил Боря. – Мам, ты хочешь сказать, что отец и Ирина… – Думаю, не было ничего между ними, эта пигалица выдала желаемое за действительное, – пошла на попятный мать. – Я тебе об этом рассказала, чтобы ты понял: она может такого наговорить и наделать, что и не разгребёшь. – Да, Ира уже много натворила, – мрачно высказался Боря. – Моего отца, получается, скомпрометировала, а теперь и своего на авантюру с продажей акций подбила. – Ей-то чем это выгодно? – так и не поняла мать. – Одним из её условий было – снова нам с ней пожениться. Не пойму, правда, жалеет она, что при разводе мало хапнула, или страсть как хочет меня контролировать. – Скорее второе. Сынок, не обижайся, но тобой очень легко управлять. И Ира, и Макс всегда этим пользовались. Кстати, ты не опасаешься доверить бизнес Максу? – Больше, мама, некому. Вик предлагал обратиться к его знакомым, но я побоялся, что на них москвичи могут надавить, и сделка сорвётся. – На Макса, думаешь, не надавят? – Обломятся. У него такие связи, что… никто не сунется, поверь. Там с одной стороны старые друзья его бабули, а с другой… Ты знаешь, кто к нему в «Тысячелистник» в баньке попариться приезжает? Фамилию высокого гостя называть не пришлось – мать догадалась с полунамёка. Только руками всплеснула: – И он, выходит… тоже? – Мам, я тебе этого не говорил! – Молчу-молчу. Я же не стану всем подружкам рассказывать, как Ира. – Извини, мам, но ты недавно Ире кое-что лишнее сболтнула. – Про сны твои, да? Ох, прости, сынок. Она меня заболтала и будто клещами из меня это вытянула. – Она может! – нервно хмыкнул Боря. – Да я ведь ещё подумала: пусть знает, что у тебя кто-то есть, может, и отвяжется. – А получилось всё наоборот! Да и… нет у меня никого, мама. – Как так – а Вика? – Вик, а не Вика. – Тот молодой человек с четырьмя детьми, которым мой торт понравился? – вспомнила мать. – Так это он и по бизнесу тебе дельные советы даёт? – И ничего, кроме советов, не… Мы друзья с ним, мама. – Он тебе так сказал? Потому ты и смурной такой сегодня, так и подумала я, что не только в бизнесе дело. – Не совсем так, но… почти. Вроде и сказал, а вроде как и тянет и его ко мне, как и меня к нему. Ой, мам, если тебе противно об этом слушать – молчу. – Сын, прекрати! Да, поначалу мы с твоим отцом считали: что-то с тобой неправильно, или по глупости с Макса дурной пример берёшь. Но за столько лет много всего я передумала, и теперь одно скажу: главное, чтобы ты был счастлив. – Я… мам, я теперь не знаю, смогу ли стать счастливым. – Боря, да ты погоди отчаиваться! Может быть, твой Вик сам в себе ещё не разобрался или груз ответственности перед женой и детками на него давит. Или ты сам как-то не так понял его слова. Что конкретно он тебе сказал? – Да неважно! Прости, мам, за утомительный разговор, пойду я спать, – увильнул от ответа Боря. Перед сном он взял в руки айфон и… увидел сообщение от адресата «Ярослава Петровская». «Боря, это Яра. Не знаю, что произошло у вас с Виком, но он после твоего ухода не в себе. Вам необходимо поговорить наедине, я думаю. Приходи в парк, где вы познакомились. Удобно завтра в шесть?» Боря не совсем понял, что это значит и почему ему пишет не сам Вик, а его жена. Да, у Мытникова кнопочный телефон, он не может воспользоваться модным мессенджером. Но почему не позвонил или не отправил просто СМС? Что ещё случилось с его телефоном или с ним самим, этим человеком-катастрофой? Боря набрал номер Вика, механический голос сообщил ему, что «телефон абонента выключен или находится вне зоны действия сети». Он вздохнул, вернулся к сообщению Яры и отбил коротко: «Ок, приду». Тут же в ответ прилетела картинка с хитро улыбающимся и подмигивающим осьминожкой.