***
Улыбка Хосока постепенно затухает. Вот он довольный непринуждённо болтал с Чимином, и всё было хорошо. А сейчас… Что-то не то. Котавр не понимает пока, но что-то однозначно не то! Напрягает слух, который развит лучше человеческого, но нет — всё без изменений. Лёгкий шелест листьев, тихие разговоры людей, звуки из замка всё более чётко и явно различимы, иногда зверьё в лесу даёт о себе знать хрустнувшей веткой. Всё в порядке. Запах! Вот что! Чужой. Непонятный, но… будто знакомый. Или нет. Слабый очень. Неясный. И неприятный. Больной какой-то… Больной! Точно! Кто-то в тяжёлом состоянии недалеко. И этот кто-то не человек. Однозначно! Человеческий запах Хосок отлично выучил за годы, проведённые среди людей. И как врач, отлично чуял болезни и недомогания. Но это… Это… Котавр быстро подаёт знак, паланкин, в котором они с Чимином ехали, останавливается, и Хосок быстро выскакивает, пытаясь уловить — откуда доносится запах. А главное понять чей он. Процессия останавливается. Если лекарю нужно — его будут ждать не спрашивая ни о чем. Авторитет котавра велик. Нюф-нюф. Морщится. Нет, это с болот доносит. Не то. На болотах запах влажный, а этот будто сухой. Но тоже какая-то гнильца ощущается. Медленно ведёт головой, пытаясь уловить. Мягко и осторожно ступает лапами по земле, будто крадется. Будто опасается, что его заметят, хотя опасности нет. Не чует он опасности. Но непонятное беспокойство в душе ощущается, и сердце как-то взволнованно в груди бьётся. А такому своему состоянию, Хосок почему-то доверяет. Поймал! Вот он! Шаг. Шаг. Да! Чуть более явно. Совсем немного. Ускоряется. Запах ведёт в глубь леса. — Чимииииин! А он уже тут как тут! Заметив беспокойство друга, не мешаясь следовал за ним. Такое поведение странно для котавра. Он очевидно что-то ищет. Беспокойно ищет. Чимин молча и шустро следует за другом. Знает — тот ощущает его присутствие. А говорить сейчас, наверное, не стоит. Человек тоже, как и все остальные, не понимает происходящее. Но знает: Хосок всё расскажет. Когда найдёт, что ищет. А он однозначно что-то ищет. Ещё чуть дальше в лес. И вот под ногами тропка. Старая, почти полностью поглотил её лес: давно никто не ходил тут. Но виднеется. Травы не так много выросло на вытоптанной земле, да цветы не растут. Но сейчас по этой тропке, очевидно, кто-то шёл. И этот кто-то не нёс в себе угрозы. Иначе поведение котавра было бы совсем иным. Друзья почти спотыкаются о какой-то… Обо что-то. Тихий, слабо слышный стон даёт понять, что перед ними живое существо. Не человек! Это… Это котавр! Измученный, исхудавший, в грязной драной тунике. Он меньше Хосока, похож на подростка. Волосы, очевидно, что давно не расчесывали — забраны в небрежный всклокоченный хвост. А мех! Чимин готов разрыдаться от жалости и сочувствия. Тусклый, пыльный, кое-где клочки выдраны, а где-то налеплены репьи, запутались жухлые листья и ветки. Очевидно, бедолаге пришлось продираться сквозь заросли, пробираясь по бездорожью, ночевать под открытым небом. Хосок присаживается и начинает аккуратно осматривать. Ощупывает лапы. — Целы! — выдыхает облегченно. Переходит на кошачье тело. Очень деликатно трогает, чтобы не навредить, если есть какие-то травмы, убирая подспудно весь прицепившийся мусор. Чимин присаживается рядом и начинает помогать. Аккуратно отделяет репьи от меха, выпутывает из волос ветки и листья. Шепчет: — Я осторожно, — чтобы успокоить друга. Хосок переходит на человеческое тело. Туника мало что прикрывает. Худенькое тельце — рёбра выпирают. Очевидно, что путник не питался хорошо в дороге. На теле царапины; как свежие, так и уже заживающие. Но опять же, сильных повреждений нет. Да и крови рядом не видно. Котавр просто очень истощён. Друзья практически одновременно выдыхают облегченно. Малыша не били, не мучали, но что случилось… Хосок пытается развернуть потерпевшего, чтобы увидеть лицо, и замирает. — Что? — почему-то шёпотом спрашивает человек. — Это… Девушка… Чимин в ужасе округляет глаза и прикрывает ладошками рот, чтобы не вскрикнуть от эмоций, и не напугать малышку. Одна! Как она здесь оказалась? Такая маленькая и беззащитная. Почему в таком состоянии? Зачем через заросли пробиралась, а не шла по дороге? Почему не присоединилась к какому-нибудь обозу? Вопросы роем мчатся в голове. Да, котавры крайне редки в Королевстве. В Столице вообще Хосок единственный представитель вида. Их родина далеко. Но здесь любое существо спокойно могло соседствовать с людьми. Имело те же права, но и такой же спрос, как и с местных. Понравилось? Живи! Работай, учись. Никто не тронет. Все люди и существа равны. Почему же эта котаврушка пряталась и скрывалась… Хосок только поворачивает голову к дороге и открывает рот, как понятливый Чимин срывается с места. — Носилки. Сделаю, — причин он, убегая в сторону делегации. Хосок краем уха слышит какое-то движение, звонкий голос Чимина, что-то торопливо говорящий, шум. Но не отвлекается. Доверяет. Друг все организует. А сам сосредотачивается на обессиленной котаврушке. Пытается развернуть, не сильно потревожив. Тихий стон и на руку котавра ложится чужая, пытается сжать, но сил не хватает. — Хосок. Мне нужен Чон Хосок — почти шелестит сиплый, но приятный голосок полный отчаянья. — Шшшш, — успокаивающе гладит по голове, — не волнуйся. Я Хосок. Огромные синие, как васильки в ясный день, глаза смотрят на котавра. Бледные губы изгибаются в слабой улыбке. — Я Юл. Нашла тебя. Я наш… Силы окончательно покинули ослабевшее тельце. Кажется, что Хосок терпеливо ждёт.Его лицо сосредоточено и выглядит суровым. Движения четкие, когда он проверяет пульс и перекладывает Юл так, чтобы удобнее было переместить на носилки. И только хвост выдаёт чувства. Мечется, хлещет хозяина по бокам, выписывает от нетерпения непонятные символы в воздухе. Юл. Это имя было ему не знакомо. Точно нет. Да и не родное оно какое-то. В его краях не такие имена. Но его имя было известно котаврушке, и почему-то она его искала. Странно, что не пришла просто в замок. В Столице, да и в Королевстве в целом, прекрасно знали, что одним из главных придворных врачей был Чон Хосок. Котавр не только высочайшей квалификации, но и широчайшей души. Готовый помочь не только человеку, но и любому другому существу. Джин шутил постоянно, что тот способен и голема вылечить. За спиной раздаются шаги. Пара големов несут носилки, наспех сделанные из паланкина. Эти сильные ребята под руководством Чимина разломали его, оставив только основание и ручки. Ткань, которой был обит паланкин изнутри, заботливый друг разложил для мягкости. — Я беру лапы, ты плечи, — сухо командует Хосок. Человек без промедления начинает помогать. Друзья осторожно перекладывают Юл на носилки. — Она такая лёгкая, — негромко замечает Чимин. Чем вызывает хмурое выражение лица у Хосока. Если уж он, человек, это отметил, значит истощение сильное. Котавры тяжелее людей. Чимину не должно быть так легко. До замка добираются в тишине. Скорость пришлось снизить, чтобы не сильно тревожить ослабленную котаврушку. Всеобщее приподнятое настроение заменяется тревогой и беспокойством. Юл помещают в комнату, прилегающую к кабинету Хосока. Он вызывает в помощь к себе группу фэйри, которые также приходят в ужас от состояния беглянки. Они непривычно тихо порхают, выполняя свою работу, периодически шмыгая носами и вытирая рукавами белоснежных туник покрасневшие глаза. Обычно, помощники Хосока люди. Но для помощи и лечения остальных существ, у него есть надёжная команда фейри. Несмотря на то, что они бывают шумные и слишком говорливые, их лёгкие ручки способны выполнить самую деликатную работу, да и «своим» проще доверять. А невероятное старание и трудолюбие ставит любого на ноги, лапы, крылья… Вот и сейчас фейри осторожно убирают оставшийся мусор из волос и с меха Юл. Помогают вымыть её, ужасаясь, насколько темной стала вода в купели. Проворными пальчиками обрабатывают свежие раны, проверяют старые. Кто-то распутывает волосы и расчесывает мех. Юркие, шустрые, ловкие существа эти фейри. Крутятся вокруг операционного стола, на котором расположили пациентку. Каждый занят своим делом, при этом никто никому не мешает. Слаженная работа. Чимин сидит в кресле у окна и заворожено наблюдает — он только слышал об этой чудо-команде друга. Выгнать его Хосок так и не смог: любопытный Чимин сказал, что лезть не будет и слова не скажет. Так и получилось Куда уж тут лезть. Наконец, работа закончена. Фейри деловито распределяют между собой график дежурств. Те, кто пока не занят схлопываются по своим делам, а двое оставшихся забираются на подоконник и начинают о чём-то негромко, но оживлённо беседовать, периодически поглядывая на пациентку. — Пошли, — устало зовёт котавр друга, — мне и надо выпить. И поесть не помешает. Да и надо распорядиться, чтобы моим крошкам принесли фруктов. Крошки благодарно улыбаются с подоконника и машут Чимину на прощание. Ужин проходит в тишине. И только после, за бокалом вина, сидя: человек у окна, а котавр у камина, Чимин неуверенно спрашивает: — Что думаешь? — Не знаю, Чим… Я правда даже не представляю. У нас мирный край. Тем более, рядом со столицей. От кого она убегала, почему прятались… И снова замолкают оба. Что тут скажешь. Только Юл поведает. Но она пока спит и набирается сил. Теперь только ждать. Всё самое сложное позади. Тишину нарушает только треск поленьев в камине. Хосок вытягивается около. Его кошачья часть натуры обожает тепло, а человеческая не боится огня. Котавр наслаждается. Чимину же от одного вида камина жарко. Но вдруг он завороженно подходит ближе и словно всматривается в пламя. -Хо, у тебя бывает такое чувство, что на тебя кто-то смотрит? — Разумеется. — А из камина?..***
Тишину нарушает только треск поленьев в камине. Друзьям всегда есть о чем поговорить, но сегодня есть о чем помолчать. — Так ты видел его? — Ну, если это можно так назвать. Через проекцию мутно, неудобно, сил много отнимает. Детально нет, но рассмотрел. — И как он? — В полном порядке. Я доволен. Он сыт, ухожен и счастлив. — Прекрасно! — Угу. — Юнги, а… Какой он? Рука взлетает с подлокотника кресла, бокал с вином, большой глоток, язык шустро облизывает тонкие губы — Идеальный, Джун. Он и-де-аль-ный! — И ты знаешь где он? — В Столице, в Королевстве людей. — Далековато, — присвистывает Джун, — уверен, что там? — Абсолютно! Асмодея видел. — Хах! И как этот чертов осьминог? — Без понятия. Я на нём не концентрировался. Но вроде прекрасно. — Понимаю. Сегодня друзьям есть о чём молчать. Юнги наконец нашёл своего наездника. Нашёл и почувствовал. Через проекцию, когда задержался перед ним на несколько мгновений. Юнги почувствовал. Его тепло, его дыхание, его ожидание и нетерпение. Его человек, однозначно, ждал его. Лёгкая улыбка чуть трогает губы. «Подожди ещё немного, золотце. Я скоро буду». Юнги знает, что наездник его мыслей не «услышит». Но ему хочется верить, что почувствует. А вот увидеть… Придвигается к камину и всматривается в огонь, концентрируясь. И вот… Комната, камин, огонь и ОН. Подходит, будто чувствует. Юнги все силы старается вложить, чтобы сделать свою проекцию более чёткой. Огонь — стихия дракона. Через огонь проекция получается чётче, яснее. Он смотрит на милое изумлённое лицо своего наездника. Старается улыбнуться как можно нежнее, чтобы не напугать. Получает улыбку в ответ. Робкую, но счастливую. Языки пламени сбивают изображение. И вот в камине опять только огонь и поленья. Но главное, что они увидели друг друга. Его человек теперь знает, как выглядит его дракон в человеческой ипостаси. Он узнает при встрече. — Ты видел его? — звучит заинтересованный голос. — Ага. Но знаешь, что важнее, Намджуни? Он увидел меня! И он улыбнулся. Понимаешь? Улыбнулся мне. Да, он был удивлён и, кажется, чуть напуган. Но. Он. Мне. Улыбнулся! — Я рад за тебя, бро. Правда рад, — улыбается Намджун. — Точно полетишь со мной? — осторожно интересуется Юнги. — А есть сомнения? — искренне удивляется друг. — Ну, после того как… — Всё нормально, бро! Даже хорошо! «После того как» прошло много времени. Я уже давно в порядке. В полном! И я безмерно рад за тебя, что у вас с наездником, кажется, всё хорошо сложится. Юнги выдерживает пронзительный взгляд драконьих глаз друга; даже в человеческом обличье они так похожи на драконьи. Действительно, хорошо всё. Взгляд спокойный. Хм… Неужели и впрямь всё хорошо и забылось. Да, Намджун сильный, он очень достойно справлялся и справляется с ситуацией, но Юнги все равно переживал. — Нам надо выспаться. Путь предстоит неблизкий, — первым подаёт голос Джун. — Я буду у себя. — У себя он будет, — бухтит Юнги. — Это как бы мой замок. — Пока да, — усмехается ещё, засранец. — Но скоро здесь начнёт командовать человек, и я бы хотел посмотреть на это шоу! — Какой человек? В смысле, человек?! Только сейчас до него доходит очевиднейшая вещь: его наездник будет жить здесь, в его замке. Ходить по его земле… Уголки губ дергаются и улыбка больше похожая на оскал расцветает на лице Юнги. Интересно, а у драконов в животе могут порхать бабочки?