Вдох

      Алина замерла на месте. Холод пронесся невидимым разрядом по коже, в горле застрял противный ком, злость разливалась по ее горлу, она готова была плеваться желчью, смотря прямо в его лицо. Соленые слезы ровно текли по ее розоватым щекам, неприятно обжигая кожу. Карие глаза пылали злостью. Но она стояла на месте. Она буря, которую ты призвал. — Повтори. — Алин… — видит Бог, это не его вина. — Повтори сейчас же! — крикнула она, почти срывая голос. Даня услышал шумный выдох, вырвавшийся из ее груди. Он попытался протянуть к ней руки, чтобы успокоить, но Алина дернулась назад. Не хочет, ненавидит, прожигает насквозь черными глазами. — Я…Не смогу поехать с тобой, — выдохнул Даня, стараясь не подать тревожного вида. Она уже размазала его по этому холодному льду. Закатала заливочной машиной черт побери.       Скрестив руки на груди, Алина смотрела на него тем самым взглядом. Взглядом, которым, как он надеялся, она никогда на него не посмотрит. Презрительным и…господи, полностью ненавидящим. От неожиданности Глейхенгауз прочистил горло. Он успел забыть о том, что не может поехать не потому, что не хочет, а потому… — Моя мать умирает, Алин, — он вдохнул побольше воздуха, чтобы соображать, потому что Загитова всем своим существом и присутствием будто вышибла из него последние остатки здравого смысла. Взглянув на нее, он надеялся увидеть хоть сочувствие.       Но она смотрела на него тем же взглядом. Ни один мускул не дрогнул на ее раскрасневшемся лице. Даня понял, что уже сделал шаг навстречу пропасти. — Хватит.       Он обернулся, а Алина просто перевела взгляд за спину хореографа: на льду появилась Этери Георгиевна. На самом деле, она была около льда с самого начала, просто дала мужчине решить всё самому. Дойдя до них, Этери сперва смерила взглядом Алину, но девушка оставалась напряженной, а Даня и вовсе поник и растерялся, смотря на свои ботинки. — Алина, Даниил будет на Чемпионате Европы. В день твоей произвольной программы.       В тот момент опешили оба. Алина, вскинув бровь, взглянула на тренера, а та ей кивнула в сторону раздевалок. Пройдя между специалистами, Загитова буквально через минуту хлопнула дверью помещения. Теперь на льду лицом к лицу остались лишь Даниил Маркович и Этери. — Зачем ты врешь ей, — он звучал отчаянно, выл словно волк, — я же не смогу… — Ты приедешь, — Этери была тверда. — Ты решишь свои дела и приедешь к ней, на один чертов день, Глейхенгауз, в день произвольных программ, — Этери наклонилась и шепотом добавила. — А вечером того же дня можешь улетать хоть на Северный чертов Полюс.       И теперь на льду остался лишь один Даня. Сложно сказать, что творилось тогда с ним. Он хотел и броситься сворачивать горы ради Алины, но и вместе с этим броситься со скалы, чтобы всё это бремя, что он тащил за своей спиной просто спало, чтобы больше не преследовало его как тень.

***

      Паршивое, самое паршивое утро в ее жизни. Комната была погружена в сумерки, но сонным взглядом Алина заметила, что Солнце должно вот-вот подняться из-за горизонта. На улице стала зеленеть трава, почки деревьев набухали, и природа возвращалась к жизни. Однако Алина будто жила с большой зияющей дырой, а по утрам ей хотелось просыпаться только потому, что у нее есть семья. Это всегда первое и последнее, что держало ее до сих пор на плаву. — Алин, — в комнату неожиданно заглянула мама, а Алина, поджав колени к груди, не смотрела на нее. — Я сейчас быстренько завтрак приготовлю, — сказала Лейсан шепотом, а затем, пробравшись к кровати дочери, присела рядом. — Пожалуйста, солнышко, только скажи, мы все тебе поможем. — Да, только самый главный помощник решил не ехать, — грубо ответила Алина, а затем, зачесав волосы, выдохнула. — Прости. Я понимаю, у него мать, но… — Этери сказала, что он приедет в последний день. Алина наконец посмотрела на маму. Та выглядела взволнованной и готова была сделать все, что угодно, лишь бы облегчить дочери жизнь. Девушка пододвинулась ближе и обняла мать. — Мам, если бы ты знала, как я его люблю, — поделилась Загитова честно. — И ненавижу… — О, детка, я знаю, — шепотом ответила Лейсан, целуя дочь в макушку.

***

      В аэропорту Алина не стала интересоваться у Этери почему Даня хотя бы не приехал ее проводить. Он ведь всё знает, он знает про нее, про ее болезнь. — Идем, — Этери махнула в сторону сидений, когда они прошли досмотр ручной клади. — Тебе взять что-нибудь? Поесть? Почитать? — От сэндвича с лососем я бы не отказалась, — как-то мечтательно заявила Алина и чуть улыбнулась. Она очень старалась сохранять позитивный настрой, очень. Кивнув, тренер ушла, а Алина осталась с Дудаковым следить за вещами. Загитова не знала был ли в курсе Сергей Викторович по поводу нее, но начинать этот разговор сейчас ей не хотелось, поэтому она просто отвлеклась на изучение пейзажей за окном. Все-таки, любому завтраку в постель, она бы предпочла кофе в аэропорту.       После небольшого ланча, началась посадка на рейс. Взяв тяжелый рюкзак, Алина поплелась вслед за Этери. Удивительно, но мало народу летели в Беларусь, поэтому все закончилось гораздо быстрее, и уже через минут 10 все сидели на своих местах, и что-то горячо обсуждали: от новых выпусков журналов до президентских выборов.       Воткнув наушники, Алина погрузилась в музыку и надеялась заснуть. Собственно, плохой сон сказался на ней, и девушка выключилась прямо перед взлетом.

***

      В аэропорту Минска все прошло как-то суетливо, буквально спустя час после посадки, она, Этери и Сергей Викторович сидели в такси на пути к отелю. Загитова не хотела интересоваться в каком отеле они будут жить, что будут есть, и где располагался тренировочный каток. Она просто прикидывала варианты насколько ее хватит на этом Чемпионате Европы. — Вечерняя тренировка уже сегодня, — поделилась Этери. Да, приехали они как-то странно, у нее в запасе был лишь один тренировочный день. Не то, чтобы это ее напрягало, скорее, ей было интересно что же выйдет из такого эксперимента. Хватит ли ей даже одного дня, чтобы в день коротких программ выступить достойно?       Алина лишь кивнула, собираясь с мыслями. Все, ты на соревновании, а не в своей болезни, которая пока что не рвала на куски легкие, а лишь страшно тихо притаилась, словно ждала своего цветущего часа.       Через полчаса они были в отеле, а пока Этери говорила с сотрудниками на ресепшн, Алина успела завести разговор с Соней Самодуровой, фигуристкой из группы Алексея Мишина. Признаться, ей нравилась произвольная программа Сони под песню из фильма «Бурлеск», девушка буквально на каждом старте зажигала зал. — Спасибо, — смущенно ответила Соня, когда в очередной раз Алина выразила восхищение ее программой. — Твоя Кармен определенно хороша. Такая вся страстная, женственная, вряд ли кто-то еще смог бы катать ее так же хорошо, как ты. Теперь настала очередь Алины смущаться. Она улыбнулась, закидывая спортивную кофту сборной себе на плечо. — Да уж, вот такая я, — выдала Загитова и усмехнулась, Соня ответила ей доброй улыбкой, а вскоре попрощалась, поскольку пришло время расходиться по номерам перед тренировкой. — Алин, идем, — подозвала ее Этери, а девушка тут же вскочила с места и забрела в лифт вместе с тренером, Дудаков решил пока что остаться на нулевом этаже. — Переодеваешься и выходишь на тренировку, — объявила Этери. — Каток чуть левее отеля, мимо не пройдешь, — женщина развернулась к подопечной, кладя руки на плечи и смотря в глаза. — Все в порядке? Да, такой вопрос она будет слышать часто. — В норме, — коротко ответила Алина, на секунду прислушиваясь к своим чувствам. Дышалось легко, напряжения не было, все в порядке. Разойдясь по номерам, Алина вяло вошла в свой номер. Усевшись на кровать, девушка долго смотрела в одну точку. Все в порядке? Она здесь, на Чемпионате Европы, с ворохом мыслей, которые всегда нагоняли ее в самый неподходящий момент. Мысли темные, черные, без единой белой полосы, без осознания: ты спасешься, ты справишься. Все в порядке? Она дышит ровно, не боится впервые за три недели, не боится почувствовать уколы шипов, веток в грудине, не боится боли. Но моментами…моментами ей настолько страшно, что она забывает как дышать и без цветов. Задыхается от осознания: любое её спасение временно. Все в порядке? Все в порядке. До тех пор, пока она не вспоминает, что приехала сюда без подстраховки. Приехав сюда, Алина сделала шаг в пропасть, и никто не схватит ее за руку в момент прыжка. Все в порядке? Нет. Ни черта не в порядке.