***
В дверь постучали, а Даня, потерев глаза, встал с дивана. Он практически не спал с тех пор, как Этери позвонила ему из Минска. Вчера он успел проведать мать. Отношения у них были достаточно сложные, но он никогда не отказывал ей ни в чем. Выяснилось, что мама упала с лестницы в подъезде и сломала ногу, врачи сказали, что уйдет достаточно много времени на восстановление. Плюс, им не давали покоя различные её анализы, которые не показывали видимых улучшений в работе почек. Оглядевшись прищуренным взглядом, он понял, что просто-напросто уснул в палате больницы рядом с мамой. Открыв дверь, Даня заметил худощавого доктора с седыми волосами и в круглых очках. — Вы еще тут? — спросил врач как-то с подозрением. — Как видите, — сухо ответил мужчина, а проследив взглядом за доктором, который направился к матери, спросил: — Она в порядке? Мужчина сосредоточенно смотрел сначала на свои листки, а затем на показатели на мониторах. Хореограф напрягся, а тишина лишь угнетала обстановку. Что-то явно было не так. — У нее изменился сердечный ритм, — проговорил доктор, далее он обратился к Даниилу. — Вы не замечали до перелома ничего необычного? Может, она жаловалась на боли в области груди? Даня пожал плечами, он ничего не мог сказать. Если проблема с почками ему известна была, то про сердце мужчина ничего не знал. — Я не могу ничего вам сказать, мы достаточно редко…Общаемся, — ответил Глейхенгауз, а аппарат, показывающий пульс и давление, неприятно запищал. — Медсестра! — крикнул доктор, оперативно отпихивая хореографа, а когда в палату ворвались медсестры, кинул мужчине: — Выходите! Живо! Дальше Даня плохо что помнил. Размытые лица, какие-то вопросы и постоянная, постоянная боль в висках. Его что, били по голове?***
— Алина! — Этери не могла достучаться до Загитовой уже где-то минут десять. Десять минут она стояла и стучала в дверь фигуристки. Наконец, светлая дверь открылась, а на пороге показалась сонная Алина. Увидев строгий взгляд тренера и услышав частое дыхание, Загитова замерла буквально на секунду. — Ну не хватало тебе еще тут прирасти к полу! — повысила голос Этери, а девушка, поняв свой прокол, побежала собираться. Чёрт! Как она только могла проспать? Конечно, она догадывалась как. Ночью мысли просто не дали ей заснуть пораньше, они вообще в последнее время не давали ей спать нормально, стали появляться синяки под глазами, которые приходилось скрывать консилером с самого утра. Умывшись, девушка поспешила переодеться и собрать сумку. В голове промелькнула мысль о том, нужно ли ей будет объясняться перед Этери за то, что она проспала. Но когда они вдвоем наконец зашли в лифт, и повисла тишина, Загитова выдохнула. — Сергей Викторович уже у катка? — спросила фигуристка, прерывая неприятное молчание. Тутберидзе сдержанно кивнула, а Загитова посмотрела на часы. Черт! Сегодня день коротких программ. Как вообще она умудрилась забыть. Видимо, вчера девушка настолько отвлеклась от всего земного, что потеряла счет времени. — Идем, — кивнула Этери, и они зашли в ресторан отеля. Тренер сообщила, что у Алины было где-то около десяти минут на завтрак, а затем она ждала девушку на катке. Загитова кивнула и, бросив сумку у ближайшего стола, направилась за едой. Через пятнадцать минут Алина уже была на катке и разминалась. Этери и Дудаков о чём-то беседовали, а Загитова накатывала круги, пока остальные мирно подтягивались на тренировку. У нее было ощущение, что они постоянно куда-то спешат. Боятся, что ханахаки догонит. Но ведь день просто нельзя перемотать! Алину суета утомляла, но она не подала виду. Наконец, девушка вышла на прогон короткой программы.***
— Глейхенгауз? — в больничном коридоре раздался голос врача, который только что вышел из операционной. Всполошившись, мужчина поднялся и почти уверенным шагом направился в сторону врача, вид которого едва ли мог предвещать хоть какие-то хорошие новости. Но Даня шел и не хотел слышать что-то плохое. Он даже не знал, справится ли с этим потом. Слишком много свалилось на его плечи в последние полгода. Болезнь Алины, мать. Как будто он постоянно бегал по кругу и не мог выбраться, он возвращался домой абсолютно уставшим и пустым. Сил не хватало даже на новые и оригинальные программы девочкам, потому что он только и думал о том, как устал. — Какие новости? — голос был севшим, поскольку мужчина только что отошел от непродолжительного сна. На фоне, в коридоре, кто-то смотрел новости, где объявляли о начале Чемпионата Европы в Минске. На секунду Даня вслушался в голос диктора, но затем вернулся к диалогу. — Ваша мать перенесла инсульт, но сейчас находится в стабильном состоянии, — врач говорил очень буднично. — Мы решили пока положить ее в ренианимацию, поскольку опасаемся, что проблемы с сердцем могут быть гораздо хуже, она под наблюдением, не беспокойтесь. — Но она стабильна? — переспросил Даня, не понимая почему бы им просто не перевести ее в обычную палату, раз ее жизни пока ничего не угрожает. Врач кивнул. — Поверьте мне, с ней всё будет в порядке. Возвращайтесь домой, отоспитесь, — доктор положил руку на плечо Глейхенгауза в одобряющем жесте.***
— Это плохо, Алин, — резко осадила фигуристку Этери, когда та подъехала к борту после прогона короткой программы. Девушка заметила, как Дудаков легонько коснулся плечом плеча Тутберидзе, мол «не дави». Этери выдохнула и сомкнула губы. — Отрабатывай каскады, — бросила Этери, но уже более снисходительно. Реакция Дудакова же заставила Алину снова подумать о ханахаки. Уже, кажется, в миллионный раз за этот день. Вернувшись на лед и разогнавшись, Загитова стала буквально оттачивать каскады, она могла их делать с закрытыми глазами, всегда. Но теперь, когда на секунду перед каждым вдохом думаешь, сможешь ли выдохнуть, становится сложнее. Этери буквально пилила взглядом фигуристку, а Алина просто не давала ей повода усомниться еще хотя бы раз за эту тренировку. Все остальные элементы были выполнены безукоризненно. — Ее что, теперь, каждый раз пинками на лед отправлять? — пробурчала Этери Дудакову. — Ты же понимаешь, — он вздохнул. — Всё будет хорошо. — Надеюсь, — коротко отрезала тренер, а когда Загитова подъехала к бортику, отдала красную кофту сборной.***
Даня остался в больнице, день близился к завершению, но он не хотел покидать палату матери, даже когда там никого не было. Он заплатил кучу денег и будет тут до последнего, пока не услышит ее голос и осуждающее: «опять ты здесь». Каждый раз это больно ранило его, но по-другому мужчина просто не мог. С момента смерти мужа, мать Даниила обозлилась, закрылась в себе. Между ней и сыном никогда не было достаточно взаимопонимания, но Глейхенгауз старался изо всех сил сделать их чуточку лучше. Она — его единственный родной человек здесь. Когда ему почти удалось заснуть, в голове всплыл образ Алины. Черт! Алина, Алина, Алина. Он буквально вскочил и включил телевизор, быстро промотав на телеканал «Матч!», хореограф удостоверился, что пока время женской одиночки не пришло, но сон как рукой сняло. Он забыл, что сегодня Алина катает свою короткую программу. В ожидании начала разминок Даня забронировал билеты на рейс в Минск, на вечер, почти перед произвольными программами. Пообещал ей. И исполнит это обещание. Решившись, Даня набрал номер девушки.***
Она не ждала его звонка. Выйдя из-под ледяных струй воды, Алина замерла, склонившись прямо над горевшим экраном телефона. Звонил Даня. По спине прошлись мурашки, а в горле застрял ком. Что он хочет ей сказать? Подняв трубку, девушка уставилась в стену, даже не в силах сказать хотя бы «привет». — Алин, как ты? — послышался беспокойный и тихий голос. — В порядке, — наконец выдавила из себя фигуристка, стараясь еще отвлечься на волосы, которые она пыталась расчесать. — Что случилось? — голос был более чем равнодушен, но внутри рвали черти, которых Алина лучше бы приковала к цепи. — Я звоню сказать, что ты лучше всех, — по голосу Загитова поняла, что он улыбнулся. Алина также не смогла сдержать улыбки, стоя напротив зеркала с телефоном и смотря на себя. — Ты так отважно побеждала везде, что точно преодолеешь и это… «Это». Алина сомкнула губы, как она могла забыть. — Я прилечу завтра, обещаю, — отозвался Даня после секундной паузы. — Ты веришь мне? — Да, — на одном дыхании, она даже не думала, что есть какой-то другой вариант. Она всегда верила ему, никогда не предавала его доверие, потому что выполняла все свои обещания. Алина не знала ценил ли он это в ней, но хорошо, если бы да. — Тогда жди завтра, Кармен, — Даня снова улыбнулся. — Ты лучше всех. Внутри все как будто взлетело от этого монолога, стало легче, теперь было чувство, будто девушка могла ходить по облакам, настолько лишь короткий звонок и его голос приводили в чувства. И Алине так нравилось это чувство, ощущение, что рядом ты можешь быть такой беззаботной, такой нужной. Пусть она не знает, что на самом деле Даня чувствовал к ней, даже не хотела думать, какие чувства по-настоящему таятся в его душе, но знала, что даже присутствия, даже такого далекого голоса в телефоне, ей сейчас было достаточно. Фигуристка понимала, что пока он не может быть с ней рядом. Но сможет завтра. Она верила в это. Сердце вновь приятно затрепетало, да, она помнит.***
В раздевалке было пусто, Алина выступала последней в разминке, это ее никогда не сбивало, поэтому девушка решила уделить время прогреву мышц. В темное помещение зашла Этери и присела на лавочку, внимательно смотря на Алину будто бы в ожидании. — Все в порядке? — вопрос резанул слух. Алина обернулась, пытаясь прочувствовать хоть какое-то напряжение при дыхании, но все было подозрительно спокойно уже несколько дней. Загитова кивнула, Этери смерила ее слегка встревоженным взглядом, но затем успокоилась. Да, ей тоже показалось это странным. В дверном проеме показался Дудаков. Он кивнул в сторону льда, и Алина с Этери вышли. По залу тут же пронесся одобрительный гул — камера переключилась на Загитову, которая тихонько разминалась передо льдом. Не слыша оценки предыдущей фигуристки, Алина стояла перед Этери, держа ее за руки. — Глубокий вдох, — сказала она, повторяя движения за Алиной, — и выдох. Легко? — Легко, — подтвердила Загитова и поймала непривычный и задорный взгляд Тутберидзе. — Также, как прыгать, — и на этих словах тренер отпустила руки, а Алина выехала в сторону центра катка. Зал вновь взорвался аплодисментами. Да, здесь ждали только её. Поймав волну хорошего настроения, Алина улыбнулась сама себе. Конечно, она определенно со всем справится. Встав в начальную позу, послышалась уже знакомая музыка из «Призрака Оперы». Крюки, выкрюки, тройки, плавные движения и руки, ох, руки — делали все наперед, всё дошло до автоматизма. Вдох. И Алина прыгает первый каскад. Удачно! — Стоять! — послышался перед этим голос Татьяны Анатольевны, которая комментировала этот Чемпионат Европы. Алина продолжала ловить каждый свой вздох, а потом, когда очередной прыжок был сделан, просто расслабилась. Дала волю своему мастерству. И это сработало! Вращения и сложные выезды, все было прекрасно, отточено до идеала. Взмыв в воздух на последнем прыжке — тройном флипе с двумя руками наверх — на приземлении Алину, все же, чуть качнуло, а Этери за бортом машинально шагнула чуть вперед, готовая прийти на помощь. Завершающее вращение и — очередной спокойный выдох. Всё получилось. — Прекрасно, просто катала, мы не заметили, как она поведала нам всю историю! — рассыпалась в восхищениях Татьяна Анатольевна. — Пусть там что хотят пересматривают, но она была почти безупречна сегодня. — Почти, Татьяна Анатольевна, — по-доброму, но все же скептично перебил Гришин. — Скорее всего, буду пересматривать помарочку на выезде с тройного флипа… — Ну качнуло ее чуть-чуть, ну поставят они надбавку ей не 3-4, а 1-2, пусть ставят, она чемпионка! Пока комментаторы выражали свое мнение зрителям, Алина уже была в объятиях тренеров. — Выстояла, — коротко, но очень емко, Алина поняла, что Этери все равно улыбнулась. — А флипу твоему мало не покажется. В ожидании оценок Загитова нервно теребила кончик кофты сборной. — Алина Загитова за короткую программу набирает 75 баллов, и на данный момент занимает первое место. Фигуристка закрыла глаза и улыбнулась, выдохнув. Первая.