I
Тим, как обещал, отчаливает, едва Стах уходит с головой в процесс. Хотя еще в начале он пытается решить задачу. Что-то даже пишет — за компанию. Потом у него не получается, и под кривую улыбку Стаха он складывает надгробие. Затем он пишет для пущей убедительности «RIP» и рисует снизу философскую формулу времени, затраченного на пройденный путь. Пятый класс, конечно. Но Стах гордится Тимом. До их «факультативов» Тим такое сочинить не смог бы. Тим ставит надгробие — себе как неудачливому физику — прямо у Стаха на столе. Целует в висок — и оставляет. Стах трогает надгробие задумчиво, не проверяя, что внутри. И думает, что снова прострелило. Каким-то пустяком. Который — всё.II
Тим приносит обед. Таскать тарелки с чашками на второй этаж по крутой лестнице не очень-то удобно. Стах ценит Тимов труд и благодарно хлопает его по руке. Тим приятно заботится. Он тихий и незаметный. Не пристает с расспросами. Учеба обретает почти сносные будничные черты. Это то, что Стах привык делать. Настолько, что научился получать удовольствие от многочасового сидения за рабочим столом. Это что-то, что возвращает его, дисциплинирует, дает опору. Еще и решения даются просто. Стах корпел над этими заданиями весь май каждый вечер. Он неплохо знает их. Ему нужно только подучить еще несколько формул.III
Ближе к четырем Тим дочитывает книжку — и начинает скучать. Он, видимо, устал лежать, к тому же его замучили налетевшие мухи. Тим крадется к Стаху и захватывает в плен прохладных рук. Это хорошо, потому что Стаху жарко. Тим целует в волосы — и спускается губами на скулу. Это уже не так хорошо, потому что Стаху теперь еще жарче. Тим шепчет на ухо: — Может, немножко погуляем? Отдохнешь. Стах запрокидывает голову и закрывает глаза. Холодная вода… Ему нужна холодная вода. И он предлагает: — До реки? Не хочешь искупаться? — Нет, — Тим слабо морщится и отстраняется. — Я плавать не умею. Стах сразу Тима ловит в фокус и за руку. — Шутишь. Тим не шутит. Стах тут же решает: — Я научу. — Нет, Арис, ни за что… Там два метра… — Мы на мелководье. И я подержу тебя. — Я просто хотел на улицу… — Это будет на улице. Давай. — Нет, надо мной будут смеяться. — Кто будет смеяться? Хочешь, дождемся темноты? — Нет, не хочу… Стах внимательно следит за Тимом, но в его защите — ни одной бреши. Придется брать его хитростью или измором… — Моя цель на лето, — решает Стах. — Твоя цель на лето — поступить в лицей. — Это, считай, уже. Тим смягчается и улыбается. Потом садится. На колени Стаху. Стах, конечно, улыбается, но: — Тиша, что ты делаешь?.. Тим пожимает плечами. Прикусывает губу. Потом шепчет, склонившись, на ухо: — Иногда неловко мешать твоему эго занимать место в комнате, знаешь?.. Стах щурит на Тима глаза. А потом, подумав, разрешает: — Ладно, можешь тогда слезть и отойти. Больше пространства! Тим обижается и ставит Стаху свой обычный диагноз: — Дурак. Стах хохочет. Но ему надо в туалет, а потом переодеться, раз они идут на реку, так что прилипший Тим действительно мешает. Стах сгоняет его, поднимается с места. А у Тима сразу такой вид, что приходится что-то делать. Стах выбирает его защекотать. Тим сгибается вокруг захвативших рук. Стах ловит падучего размякшего Тима и шутливо чмокает в щеку. Тим вздыхает, потому что Стаха приходится простить — за все сразу. Стах расплывается: — Как-то так я начинаю представлять свои отношения с будущей женой. Стах отходит, и Тим молчит ему в спину. Молчит как-то подозрительно. Стах тормозит и оборачивается. Тим спрашивает, прикусив губу: — Сделаешь меня своим любовником? . . . Короче, Стах в молчании спускается по лестнице. Потом бросает уже снизу: — Сначала руку с сердцем, а потом вот так? — Это ты захотел жену. — Это была шутка про тебя. — У меня не настолько маленький член. — Тиша…IV
Стах садится на пороге. Если можно назвать порогом отсутствие стены на чердаке. Сидит, подложив одну ногу под себя, а другую свесив вниз. Наблюдает, как Тим сосредоточенно мажется солнцезащитным кремом. Стаху нравится смотреть. Как Тим что-то делает. Не давать в этот момент характеристик, не думать, как и кому это со стороны. Просто Тим. Какой есть. Замедлившийся, полностью включенный — в действие. Стаху нравится ощущение от того, что Тим рядом, поблизости. Сложно объяснить… как он переживает чувство — к Тиму. Словно оно держалось… ну не под замком, а в целом. Словно он держался. А теперь тянет обратно. Затягивает. Тим скользит к Стаху кошкой. Тот ловит, поднимает голову, когда Тим склоняется — чтобы просить: — Возьмем покрывало? А Стах в этот момент… готов на что угодно. Молчаливо, самоотрешенно. Он кивает. Потом наблюдает, как Тим снова мучается со своими кедами. — Когда мы купим тебе обувь? Тим сразу сникает. И Стах спрашивает у него с усмешкой: — Что ты расстроился? Будешь любовницей в подарках и цветах. Тим грустно улыбается и, осев на корточки со своими шнурками, не понимает: — Что же ты так не хочешь меня в мужском роде? Это звучит очень несчастно. Настолько, что Стах перестает смеяться и затихает. Тим опускает голову, завязывая бант и прячет его в кед. Тим… Стах слабо усмехается: — Проблема как раз в этом. Я хочу тебя в мужском. Можно сказать, — Стах пропускает шутку в голос, — это мой второй неразрешимый внутренний конфликт. После характера и воспитания. Непонятно, что с тобой таким делать. Тим зависает. — В целом или?.. Эти многозначительные Тимовы «или»… — В целом, Тиша. Со всеми твоими «или». — А… Тим садится рядом на коленки — грузить данные. Стах решает, пока идет процесс, сгонять за покрывалом.IV
В этот раз Тим первым снимает кеды, чтобы идти босиком. Бредет задумчиво, сосредоточиваясь то ли на собственных мыслях, то ли на шагах. Потом он спрашивает Стаха: — Тебя сбивает с толку, что я парень? В смысле… ты говорил: не хочешь, чтобы я был девушкой… но если девушка, может, понятнее, как себя с ней вести… Стах теряется и усмехается: — Ты сочинял это от дома? Тим не юлит: — Думал, как это правильно спросить… Ну. Получилось… Стах вообще не знает, как — в отношениях. Сейчас и в будущем. Но для отношений с девушкой есть шаблон: провожать до дома, носить цветы, дарить подарки, ходить за руку — не опасаясь, что заметят… Стах бы вот честно, как настоящий джентльмен, держал дистанцию до самой свадьбы. Правда, не из высоких моральных принципов. А потому, что девушка как девушка его волновала бы в последнюю очередь. Потом он закончил бы универ, нашел работу, дальше что… свадьба и дети? И конец жизни. Потому что Стаху пятнадцать, и он видит, что это почти закат. Зато он — состоявшийся член общества. С девушкой проще. По многим причинам. Она — абстракция. Тим — живой. Когда он садится на колени — неловко. Сначала хочется сказать: «Ну ты ведь не девчонка». Потом приходит мысль с опозданием, что это ничего, если сидит вот так. Стах думает, что, наверное, со временем все станет естественней и он привыкнет. Но это в моменте. А в целом как? «Это ко мне прилагается. „Большие планы“, рано или поздно — Питер, вздорный характер, тупые шутки…» «Что насчет того, что прилагается ко мне?..» У Стаха на самом деле посыпались его «большие планы». Он в этом усиленно не сознается, но… Он не собирался уже в шестнадцать где-то в Питере поступать и учиться, забирая с боем документы из родительского дома. Все было четко разложено по полочкам: гимназия, прощание с домашними и универ как новая жизнь. Стах не против поменять и перекроить все, что насочинял. Но заглядывать далеко?.. Ему просто удобно с Тимом. Спокойно, если Тим поблизости, под присмотром, и с ним можно чем-то заняться и вот так сходить погулять. Шутки про жену — не от того, что Стах тут решил Тима замуж звать. Это несерьезно. Просто Стаху, может, хочется Тима примирить с тем, что было у него в очень далеких планах «на десять лет вперед»… или, может, даже… это такой способ Тиму дать какую-то гендерную роль. Хоть какую-то. Потому что Стах не относится к нему как к парню, иначе бы стал предъявлять, что Тим не вписывается в стандарты, по которым Стах живет. Но и девушкой Тим ведь не может быть, правильно? «Жена» для Стаха такая же абстракция, как и все остальное. Что-то безобидное, забавное и более-менее понятное. А когда Тим просто «больше, чем друг» или вообще «мой парень» — это что еще за роли?.. Как с этим уживаться, как такое презентовать? Не скажешь ведь про Тима бабушке с дедушкой: «Мы как бы вот. Вместе. Сильно и надолго». Даже на реку не сходить, не оглядываясь. Не подурачиться в воде, не затянуть сопротивляющегося Тима — и… да ничего не сделать. Быть с Тимом в моменте легче и проще, чем быть с Тимом вообще и об этом думать. Стах пытается найти тему полегче: — Скажи мне лучше, как уболтать тебя со мной поплавать. Бассейн? — Ванна — мой предел… — В ванной не поплаваешь… А если свой бассейн? На заднем дворе, где никто не видит. Отгрохать высокую ограду и спрятать Тима от посторонних глаз. Стаху всегда нравилась эта идея, теперь от нее тоскливо. Тим поднимает насмешливый взгляд. — Ты ушел от ответа. Стах пробует отшутиться: — Я, может, планирую наш дом, а ты все привередничаешь. Тим опускает голову. — Зачем дом для любовницы? — Любовницей ты захотел быть сам… — Я захотел — любовником… — Ну. Я для этого не очень подхожу. — Для чего?.. Для секса, может, тоже. Но Стах отвечает так: — Ходить налево и врать через слово. — А для чего подходишь? Для семьи? Стах пожимает плечами. — Об этом рано думать. Сначала надо отучиться… Тим теперь тоже грустит. — А потом?.. — Суп с котом, — Стах усмехается. — Ну. Ужин то есть. Ты варишь суп. И делаешь там всякие гренки… Можем снимать вместе квартиру. Будем притворяться соседями и друзьями. Тим слабо улыбается. Соглашается: — Хорошо… Стаху жаль, что больше нечего предложить. Но идея про дом и ограду вроде более приличная? Так что он решает: — Ну или я стану богатый и крутой — и отгрохаю нам дом с бассейном. Дом с бассейном лучше, чем вот это все? Тим улыбается: — Дурак. Хоть в шалаше. — В палатке. Стах ловит энтузиазм почти на пустом месте: — Давай в поход. — В поход? — Да, лето же. Уйдем куда-нибудь в поля. Палатку поставим. Тим смотрит на Стаха ласково и осторожно кивает. И соглашается: — Можно… — Отлично. Нам нужна палатка. Тим осматривается, потом липнет плечом. Стах толкает. Не из сопротивления, а просто. Чтобы не разводить. Какую-нибудь слякоть. Они оба молчат, и Стаху хочется извиниться. За то, что все так. Он просит: — Не обижайся, Тиш. Я запомнил: тебе жаль, что я не принимаю. Но я… «мужа» или кем ты там хочешь... вообще не планировал. Даже звучит по-дурацки… Тим тянет уголок губ и снова сникает. — Ну прости… Стах усмехается: — Да… — вместо «Ты тоже».