I
Довольный растроганный Тим таскается со своим котом в белой рубашке Стаха. Заходит в дом, потому что тоже несет пакет. Ставит его в кухне, подвиснув возле зеркала. Рассматривает бейсболку. Потом теряется, когда его привлекают — к разбиранию пакетов. Никак не может выпустить кота из рук. Дедушка замечает и усмехается: — А я думал: ты себе. — Это почти серьезная история. Ностальгического толка. Высокие материи. А у тебя все хиханьки и хаханьки. Дедушка всерьез смотрит на Стаха. Еще мгновенье — и Стах уворачивается от шутливого подзатыльника. В основном за хамство. Но Тим правда очень трогательный и забавный. Он затем сидит в кухне, уложив на колени кота, пока Стах под чутким руководством бабушки маринует курицу. — Будете обедать? — спрашивает бабушка. — Да. А потом пойдем.II
Тим почти сразу лезет за Стахом на чердак — и все еще со своим котом. Садится рядом на коленки. Стах присел у рюкзака. Надо достать книжки. Чтобы чуть попозже положить бутылку. Замечательно Стах скатывается по наклонной… — Арис, — зовет Тим, снимая кепку, и тычется носом, а затем и губами в щеку. Ну… Стах, конечно, ждал, потому что он нашел палатку, фонарь, бейсболку и одного игрушечного тимоподобного кота. Поэтому он пытается строго спросить: — Мурчать пришел? Но Стах — поплывшаяся фигня из снега, поэтому строго у него не получается. А Тим сосредоточенно кивает и, понурив голову, опускает нос на плечо. И вдруг этот невинный жест колет Стаха больше, чем любой поцелуй. Стах немного теряет улыбку, но отбивается шуткой: — Будешь в подарках. Как любовница. Тим не соглашается. Потом тихо мяукает: — Можно я буду с мужским окончанием не только как Тиш?.. Стах усмехается: — Это же придется с тобой спать, я не готов. — Арис… — Тим тянет уголок губ. — А с любовницей не надо?.. — Я и так дарю подарки. Я удобный человек. Тим прыскает. И мурчит про Стаха: — Ты дурак. — Я организовал целый поход, — Стах загибает пальцы, — две кепки, одного кота… А ты говоришь: «Дурак». Тим трется щекой и улыбается. Стах, склонив голову, наблюдает его смешную порозовевшую морду — и вздыхает сам на себя. И Тиму говорит: — А ты эльф. Волшебный и сказочный. Неземной. — Это потому, что «мои уши — острые»? Стах обалдевает — и отнимает у Тима кота. — Что ты тут вспомнил?! — Арис, отдай… Стах хватает Тима под ребрами. Тот сразу выгибается. — Я ему — комплименты. — Нет, Арис, пожалуйста, только не это… — Цветы по утрам. — Арис, ну не щекоти… — Ты слышишь? Тим слышит — и целует Стаха в губы. У Стаха — остановка и сбой. Руки, щекотавшие Тима, замирают обезоруженно. Стах попадает в плен — во времени и пространстве. Тим размыкает губы, вынуждая — отступить. Прижимается лбом. Гладит по щеке большим пальцем. Он серьезный и почти расстроенный. И спрашивает: — А если любимый? В мужском роде… Ничего? Тим подстреливает Стаха. Где-то глубоко внутри и постоянно. Стах — смущенный растерявшийся мальчик. И не знает, как такое отбивать. Он слабо усмехается: — Ну что ты спросил? Тим тянется и обвивает руками. Шумно переводит дыхание — где-то у Стаха за ухом. Прижимается и обмякает. Стах сидит без движения. Почти полминуты. Пока не понимает, что подтекста в этом нет. Он вспоминает, что хотел и сам. Но это было давно. Как в другой жизни. Обнимать Тима как своего, как лучшего друга… и можно вот так — до конца времен. Но что это с Тимом? Заболел? Стах отмирает. И с опаской скользит рукой по его пояснице, немного гладит. Ждет, когда Тима отпустит — и отпустит сам Тим. Ну или когда начнет таять и целовать. Но тот прижался как насовсем. И Стаху смешно, что он весь подобрался клубком, как разомлевший ежик. Правда, иголки никуда не делись — и впиваются… Стах чувствует все до единой. Тим льнет ближе, крепче и теснее. Долго и напряженно молчит. Потом неровно, рвано выдыхает. Не отпускает.III
После того, как Тим отлип, он стал тише обычного. Стах следит. Тим выглядит успокоенным и немного уставшим. Он валяется в постели, рядом с ним валяется кот. Тим выравнивает раскинутые в разные стороны лапки. Стах не знает, о чем он думает. Может, вспоминает о маме. Может, ему «слишком много» из-за того, сколько Стах опять напланировал на один день. С другой стороны — а что здесь растягивать? Самое важное они купили, теперь надо сходить к новой подружке Тима, а потом, уже на месте, устроиться — и целый вечер отдыхать. Тим будет сегодня плавать. Эта мысль очень приятная, и Стах ложится рядом довольный. Тим сразу кладет на него руку. Ласково Стаху улыбается в ответ. Он вроде в порядке… — Ну что, будешь еще валяться? Или пойдем? Тим зависает и не помнит, куда хотел. Потом он выдыхает: — А…IV
Тим постоянно ластится. Наверное, от благодарности. Или большой любви. Он задевает Стаха в доме — и всю дорогу к Свете. Дорога к Свете занимает минут пять от силы, потому что застряли они в поселке, но все равно… Света сидит на крыльце и собирает из разбросанных по полу цветов букет — в вазу. Усаживает гостей на лестнице — кивком. У Тима больше нет кота, только рюкзак Стаха на плече. Теперь он садится на ступенях, уставившись на свои ноги. Ноги у Тима белые, с проступающими жилками и острыми коленками. Видеть такое — выше всяких сил. Стах откидывается назад, локтями на ступени, запрокидывает голову и закрывает лицо чужой бейсболкой. — Я дособираю — и пойдем, — говорит Света. — Куда? — За вином. Если не передумал. — Нет… Пойдем. Света не торопится. Стах слышит, как она крутит вазу. Тим подозрительно затихает под боком, и все как будто застывает. Горячий солнечный язык печет кожу. И Стах думает, что белые Тимовы ноги покраснеют к вечеру даже под кремом… Света спрашивает у Тима задумчиво: — Я с ней не знакома? — С кем? — С твоей девчонкой. — Сомневаюсь… Стах усмехается. В разговоре он участвовать не хочет. Он, скорее, за компанию. Ну и чисто из любопытства. Не очень понятно, что это за вино такое подпольное — и куда за ним нужно идти. — Сколько тебе лет? Тим зависает. Потому что вопрос, конечно, невероятной сложности. Потом, видимо, посчитав в уме, отвечает: — Семнадцать. — Врешь? — Зачем? — Из-за вина. — Зачем?.. Стаху смешно. Даже если Тим младше, какой-то год сверху решит? Если уж врать, то говорить, что восемнадцать… Хотя в это точно верится с трудом. Тим маленький и хрупкий. Особенно с румяными щеками. — Серьезно? — Света не может примириться, что Тиму больше тринадцати (Стах тоже). — Да. — Я бы не дала. — Ну… — Тим тянет уголок губ. — Я вроде и не подкатывал. . . . Хрупкий маленький Тим — вдребезги. Стах сдвигает назад бейсболку и уставляется на него в упор. — Ты решил собрать гарем? — А, — Тим даже чуть смущается, — я забыл… Что именно? Себя? Тим сминает губы и хранит секрет. Свете тоже очень интересно: — Забыл, что у тебя уже есть девушка? Тим тихо ужасается: — Такое я даже не вспоминал… Света кидает в Тима первым, что ей попадается под руку: ромашкой. Он закрывается рукой. Смотрит на нее недоуменно. И не понимает: — За что? Стах говорит: — Веди себя прилично. — Я и так… Стах хочет возразить, но вспоминает, каким еще бывает Тим в постели — без кота. . . . Стах пихает Тима. Тот упирается — и ласково. И мурчит: — Ну Арис… Ужасно. Тем временем Света собирает с пола цветы в охапку, проходит мимо Тима, между ним и Стахом. Добавляет: — Ты слишком «нежно» выглядишь для таких шуток. Стах полностью согласен. Тим опускает взгляд и тянет уголок губ. Потом поднимает ресницы и выдает: — Тебя это смущает? Тим. Света выкидывает лишние цветы, скрещивает руки и смеряет Тима взглядом. Добавляет холодно: — И для своей клички. — В смысле?.. — Без смысла, мальчик Кай. — Чего?.. Тим поднимается за Светой. Стах смотрит ему вслед. Какое-то время. Хорошо так сверлит взглядом. Тим вообще осознает, что Стах сидит прям тут, под боком? Видит и слышит. Стах пружинит с места, догоняет, хватает и шепчет ему в ухо: — Если ты не прекратишь — запру тебя на чердаке. Тим — теряется. Медленно, с трудом переключается на Стаха. — Ты чего? Ревнуешь?.. Стах не ревнует. Это не ревность. Это — свинство. — Либо ты со мной, либо флиртуешь с бабами. — Я не… — Ты — да. Стах уходит вперед. Тим тормозит его за руку. — Арис… это просто шутка. Стах вырывается. — А я, по-твоему, дурак. Я в курсе.V
Для Тима все одно и одинаково — и ничего не значит: пошло шутить, строить глазки, целоваться в губы. Стах даже не взбешен. Он бы назвал это глубоким охреневанием. Больше всего Стаха поражает в этой ситуации, что Тим вообще не понимает: а что такого? Он еще вечно делает вид, как будто Стах все выдумал и предъявляет на пустом. Ну целовался взасос с подружкой — и что такого? Это без чувства. Ну пошутил — и что такого? Это просто шутка. Стах чувствует себя оленем. Скоро начнет рогами задевать деревья. Тим тихий всю дорогу. Но липнет. В основном касаясь пальцами. Шепчет: — Не злись. Стах уставляется на Тима. У Тима — грустное и честное лицо, преисполненное лучших намерений. Стах цокает. — Арис, ну перестань… Если хочешь, я больше не буду. — Что ты не будешь? Тим зависает. И произносит тише: — Только с тобой. А, так все-таки он понимает? Стах бросает: — Тоже мне удача. Тим пытается затормозить его, но Света уже подошла к магазину. И с разборками приходится повременить. У выхода курит девушка лет двадцати пяти. Ее темные волосы забраны в хвост, у нее косая челка и еще не загоревшее лицо. Проколотые бровь и губа напоминают Стаху Маришку. Короче, очередная девочка ему заранее не нравится. Света спрашивает у нее: — Яра, сколько ты им дашь? — Я тебе прокурор? Яра даже не смотрит в сторону Стаха и Тима. Как будто они лишние и чужие. Она говорит со Светой о чем-то, что не относится к делу: — Ты видела, к Смирновым внука привезли? Такого маленького… Она показывает рукой с дымящейся сигаретой, что он ей по пояс. — Так это он гуляет? У пруда. — Как бы потом не всплыл… — Они вроде не слишком старенькие, чтобы не следить. Яра как будто медлит. Держит паузу. Потом оглядывает Стаха с Тимом. И продолжает разговор со Светой, а не с ними: — Это Кай? — Ага… Яра натянуто улыбается. И Стаху говорит: — А ты, похоже, Герда. Стах поднимает взгляд. Безэмоциональный. — Я, конечно, тоже не прокурор. Но дал бы тебе лет пять. За пределом садика в жизнеспособность таких шуток верится с натяжкой. Яра равнодушно стряхивает пепел. — Это не моя шутка, малыш. Ты бы подумал, прежде чем рычать. И что ему подумать? Спасибо, что поставила в известность? Стаху нет дела, что о нем говорит деревня. Он здесь пробудет еще максимум недели две. Если не меньше. Яра переключается на Тима: — Тебе какое? Красное? — Только не слишком сладкое… Яра выдыхает дым — задумчиво, наверх. — Хочешь молдавское? Оно приятное, не терпкое. Тим пожимает плечами и говорит, что: — Можно. Яра тушит сигарету и заходит в магазин. Тим не идет за ней, спрашивает Стаха взглядом. Лучше бы он так интересовался, можно ли флиртовать со всеми подряд. Стах усмехается. — Ну иди. Тим идет. Света, оставшись со Стахом в хвосте этой процессии, спрашивает у него: — Что у вас с Павликом? Стах прикидывает на ходу: — Он туповат? — Ну это ясно. И все-таки? — У меня нет к нему претензий. Кроме одной: он лезет. — А Андрей? — А что Андрей? С ним вроде ровно, нет? Они заходят в небольшой продовольственный магазинчик. Внутри темнее, чем на улице. Яра пробивает Тиму бутылку. Покупка вина — до скучного прозаичная, без открытий. — Тебе одну? Тим зависает. Яра подсказывает: — Если хочешь переспать с ней, лучше две. Тим не понимает: — Я настолько плох?.. Стах опускает козырек пониже. Пожалуй, идти с Тимом было не самой лучшей идеей. Тим отлично справляется сам. Вписался. В чисто женский коллектив. Вот и Яра говорит ему: — Ты, вообще-то, очень хорошенький. Правда, еще она добавляет: — И совсем не отмороженный. Лучше комплимента даже «ловкий» на комплименты Стах не изобрел бы. Но Тиму — ничего. К тому же до него, видимо, доходит, почему он Кай: — А… Это почти мило… — Если бы меня считали отмороженной, я бы не думала, что это мило. Тим убирает бутылку в рюкзак, пожимает плечами. — Есть свои плюсы?.. — В том, что считают отмороженным? — В том, чтобы им быть… — Так ты ведь не похож. — Ну… — Тим тянет уголок губ. — Спасибо?.. Яре весело. Она желает: — Приятного вечера. Тим теряется — и какое-то время молчит. Стах уже выходит, когда тот тихо произносит: — И тебе…VI
Тим взял одну бутылку. Потому что, видимо, очень хорош. Они попрощались со Светой, теперь Стах может пожурить его: — Повел себя как джентльмен или самоуверился, что ты неотразим и я не устою? Тим поднимает на Стаха растерянный взгляд. — Ну что ты злишься?.. Стах отрицает-игнорирует и ставит Тима в известность: — Я никакое сладкое не пью. Даже если оно «полу». — Арис, это вино… — И вина тоже. Я вообще не пью. Ну разве что чай. Без сахара. Чем тебе не угодило пиво? Кроме того, что оно мерзкое, как и весь алкоголь. — На свидание?.. Интересно. И «многообещающе» — в самом плохом смысле. Стах усмехается: — Я звал тебя в поход. Тим опускает взгляд и серьезнеет. Какое-то время он тихо идет, придерживая рюкзак за лямку. Стах рюкзак отнимает. Забирает себе. Тим тормозит. Стах тоже — из-за него. Затем возвращается к нему, подходит вплотную и выдыхает почти в губы: — Шутка. Но, подумав, добавляет: — Или нет. Стах отходит. За спиной сразу повисает тяжелое и вьюжное молчание. Его не заглушает ни галдеж птиц, ни стрекочущий хор. Потом Тим отвисает: — И после этого ты говоришь мне, что не обижаешься? Стах оборачивается с усмешкой. — Я в этом убежден. Как и ты — в том, что просто шутишь, когда флиртуешь с кем попало. Тим опускает голову. Прячет улыбку. Потому что Стах обижен — и нельзя над ним смеяться. — Я вижу, как ты веселишься, — заявляет Стах. — Арис…VII
Стах заносит на чердак бутылку — и Тим сразу прилипает. Обхватывает лицо ладонями и целует в губы. Вынимает из Стаха прощение. Вместе с душой и костями. Потом он отстраняется и гладит по щеке. — Я очень тебя люблю. Даже если иногда ты ведешь себя как девчонка. Моя. | | | | Стах нападает на Тима — с целью защекотать его насмерть. Тим мяукает и вопит: — Арис, не надо! Пусти! Пусти, я больше так не буду! Обещ — а-а-а! — ю!