Apprеciate him

Монотонный писк аппарата жизнеобеспечения ужасно давит на слух. Но парнишку, сидящего у койки, это нисколько не напрягает. Он смотрит в совсем бледное, безжизненное лицо Окйкавы. Поправляет пряди каштановых мягких волос, что то и дело спадали на лоб из-за работающего кондиционера. — Мгм, — раздается немного хриплый стон. Глаза посетителя вспыхивают огнями надежды, а сам он вскакивает, да так, что его стул с грохотом оказывается на полу. Впрочем, как и всегда. Ойкава даже не удивлён. Почему он не удивлён? Потому что, во-первых, запах его гостя был слишком красноречив и очень даже хорошо привёл в чувства только-только пришедшего в себя Тоору. А во-вторых, если бы визитер не уронил бы свой стул, было бы намного удивительней. Все-таки аккуратность и он понятия абсолютно несовместимые. Глаза не открываются от слова совсем. В голове полнейшая каша из мыслей, которую, кажется, если попробуешь разобрать — отравишься, не иначе. Тело ноет, особенно в районе правой руки. Оставаясь с закрытыми глазами, Ойкава пытается пошевелить плечом, чтобы проверить его дееспособность, но даже лёгкое моновение отдаётся миллионами игл, пропитанных ядом, действующим моментально, отравляющим его организм изнутри. Но Все-таки усилия приложить приходится, и вот Ойкава видит яркий свет. Он режет непривыкшие глаза, заставляет их прослезиться. Тоору хмурится. Пушистые ресницы щекотят щеки, пока он жмурится. Глаза болят, будто в них брызнули мыльным раствором. И огромная благодарность пришедшему — его тонкие пальцы бережно вытирают слезы омеги каким-то платком, избавляя от излишней влаги. Тоору делает ещё одну попытку открыть глаза, и только его взгляд фокусируется, становится осознанным, как яркий свет лампы сменяется копной огненно-рыжих волос. — Ойкава-кун! — радостно вскрикивает обладатель этой самой шевелюры и крепко обнимает старшего за шею. Ойкава готов шутить, что его так задушат, но молчит, понимая, что просто не имеет права прерывать момент чужой радости. — Я тоже очень рад тебя видеть, Хината, — заботливо шепчет Тоору и поглаживает друга по спине. Тот вцепился просто мёртвой хваткой, боясь, что, если отпустит, Ойкава просто испарится. — Мы с Тобио-чаном места себе не находили. Боялись, что у тебя какие-то осложнения будут. Как я рад, что все хорошо, — Хината наконец-то отстраняется и Ойкава может на него посмотреть. Хината провел здесь явно ни один день. Он немного помятый, но улыбается все также ярко, как и всегда. За окном, кажется, кружит метель, покрывая Японию белым снежным одеялом, а Шое заменяет сейчас солнце, согревая душу. Хоть где-то больно не было. С Хинатой Ойкава знаком достаточно давно. Этот рыжий чудик стал по истине хорошим и, можно сказать, тем самым другом, с которым можно поделиться омежьими проблемами. Сначала Тоору как-то сторонился нового омеги Кагеямы, но когда Хината просто так принёс малознакомому Ойкаве приготовленный собственными руками обед, все поменялось. " — Кагеяма-кун сказал, что вы почти не едите, а вам ведь ещё жизнь личную устроить надо. Не стоит загоняться раньше времени», — сказал тогда Хината. Его слова стали тем самым огоньком, что растопил лёд в исключительно расчётливом и ужасно холодным от одиночества сердце Ойкавы. С тех пор, кстати говоря, Тоору переосмыслил свое отношение к жизни и все поменял, даже переехал в тот дом, где живёт сейчас. Он следит за своим рационом, а в холодильнике всегда есть продукты, а не как раньше — молоко, одно единственное и то почти прокисшее стоит — уже хорошо. И это именно благодаря совету Кагеямы и Хинаты Ойкава отправился в путешествие. Ещё года три назад он бы наплевал на их слова полностью и загнулся на работе от переутомления. Но сейчас… Ойкава осознал, что не может относиться к своему организму так беспечно, каким его обычно видели люди. Можно не иметь друзей совсем, но, главное, дружить со своим телом, чтобы оно потом не дарило «сюрпризов» в самые неподходящие ситуации. — Но сейчас все нормально, не переживай, — улыбается Ойкава слабо достаточно, но вполне искренне. Хината кивает, подобно небольшой собачке, что сажают обычно в машину, чтобы вечно кивала при езде. Шоё кладёт руку на колено старшего и несильно его сжимает. — Погоди-погоди, — резко останавливает его Тоору и в возбуждении садится в кровати. Хината мягко надавливает на его плечи, опуская обратно, приговаривая, чтобы тот не делал лишних движений. — Ущипни меня. Хината смотрит немного непонятливо, но кивает и несильно щипает его за здоровую руку. Тоору делает какие-то свои заметки в голове и просит Шоё повторить тоже самое, но с ногой. И… Ничего. Ничего!

***

Диагноз, нет, приговор, прозвучал как гром, среди ясного неба. Травма спинного мозга, вызвавшая полный отказ ног. Сначала было непонимание, потом отрицание. Но когда Ойкава попытался встать, но упал, так и не сумев хоть как-то найти опору в ногах. — Я бы предложил вам совершить самоубийство немного в другом месте. Вы должны понимать, как это скажется, на репутации нашей больницы, — хихикнул тогда молодой медбрат, помогая надутому на весь мир омеге подняться обратно и удобно устроиться в кровати. — Уж лучше бы я хотел убиться, чем жить дальше, осознавая, что меня ждёт впереди, Иваидзуми-сан, — лишь отмахмнулся тогда Ойкава и устремил грустный взгляд на окно. — Если хотите, можете рассказать все, что вас гложет. Иногда на душе становится легче, когда просто изливаешь душу даже просто незнакомцу… И именно этот день стал отправной точкой нового этапа в жизни Ойкавы. Нет, он слышал, что выговариваться иногда очень даже полезно, но не думал, что история его жизни в итоге подарит ему нового друга. Иваидзуми оказался приятным молодым человеком, которого, как оказывается, поставили на постоянное нахождение с Ойкавой. Именно альфа научил его пользоваться коляской, ставшей постоянным спутником Тоору. Омега ему всецело доверял и делился всеми своими опасениями и страхами, которых с каждым днем становилось все больше. Хорошо ещё, главный врач, альфа его лет, Бокуто Котаро, оказался очень понимающим и пообещал не пускать отца на порог его палаты. Ойкава-старший пытался достать сына по телефону, но особо это вред ментальному здоровью Тоору не приносило, потому что его окружали слишком хорошие люди, рядом с которыми даже грустить скучно. Прогнозы были утешительными и, честно сказать, обнадеживающими. Ойкава встанет на ноги, но для этого нужна операция. Денег не жалко, он готов отдать любую сумму, но самого препарата нет. Бокуто лично обещал прошерстить каждую клинику мира, чтобы отыскать этот препарат и вернуть омеге его «прекрасные, стройные, длинные» ноги. — Пожалуйста, пока не провели операцию, больше не пытайся делать попытки встать, ладно? — Иваидзуми неспеша везёт Ойкаву по оранжерее больницы. К сожалению, на улице температура опустилась ниже минус десяти, окна были раскрашены ледяными узорами, а деревья в парке прямо перед больницей, казалось, сбежали из самой настоящей сказки. Да, за все время, что Ойкава провел в больнице, зима решила окончательно вступить в свои владения и уронить на Японию самую настоящую тонну снега. Это было бы прикольно, например, сыграть в снежки, слепить с собакой снеговика у дома, но никак не валяться в койке беспомощным тюленем. Радовало, что Бокуто обещал его скоро выписать, но с учётом того, чтобы он регулярно посещал всех своих лечащих врачей. — Ладно, честно, не буду, — смеётся Тоору и осматривается. В оранжерее было очень красиво и, самое главное, тепло. Будто попал в лето посреди холодной зимы, когда все готовятся к рождеству. Тут даже был искусственный пруд, в котором плавали утки. Просто невероятно, если честно. — Извините, пожалуйста, — Ойкава только открыл рот, чтобы порассуждать с Иваидзуми о красоте природы, как их прервал грубый мужской голос. Такой глубокий, располагающий. Ойкава сразу обернулся, но так и не заметил причину прерванной идиллии. — Вы что-то хотели? — Иваидзуми останавливается, и только тогда Тооору замечает его : к ним приближается высокий молодой человек. В его руках красовался огромный, букет разноцветных роз: и красные, и жёлтые, и розовые. Пестрая сказка. Повезло его омеге. — Да. Мне нужен Ойкава Тоору. Не подскажете, где я могу найти его? Ойкава готов поклясться: со скоростью света он в этой жизни точно не краснел никогда. Что ж, с дебютом. Что это вообще такое? Почему меньше, чем за месяц окружение Тоору приобрело так много хороших людей? Почему он ни разу не надел маску и со всеми был искренним и откровенным? Чудеса. Может, наконец-то белая полоса? Главное, не спугнуть удачу. — Здравствуйте, это я, — Ойкава слышит, как Хаджиме что-то шипит за его спиной, ругаясь. Молодой человек же немного скромно улыбается. — Вот это везение, — видно, что он немного смущается и переживает. Ойкава тоже заламывает за спиной, пальцы, снимая резко накатившее напряжение. — Меня зовут Ушиджима Вакатоши. Ваш отец давно обещал устроить наше знакомство, но случилось непредвиденное, — альфа указывает на коляску, в которой сидел Ойкава. Тоору грустно опускает глаза, но лишь на мгновение. Дальше он уже обворожительно улыбается. — Приятно познакомиться, — Ойкава протягивает руку, ожидая рукопожатие, но никак не лёгкого поцелуя в тыльную сторону ладони. Ойкава краснеет до самых кончиков ушей. — Взаимно. Это вам, — Ушиджима протягивает ему букет, не разрывая зрительного контакта. Ойкава готов поклясться, что Ушиджима его уже всего прочёл, как открытую книгу. — Спасибо. Они просто прекрасны. — Вы не против прогуляться со мной? Желательно без лишних ушей. Уверяю, вы можете мне доверять. Как минимум, мой паспорт взяли в регистратуре, а без него мне делать нечего. Ойкава поддаётся своим наивности и любознательности и кивает. Он тихо просит Иваидзуми отойти и дать им поговорить. — Ох, не нравится он мне, — бубнит себе под нос Иваидзуми, покидая Ойкаву. Определённо он волнуется за него и переживает. Мало ли.