Лучшее решение (сборник)

Солнечные лучи только начали раскрашивать небо рассветом, в воздухе чувствовались чистота и свежесть, отчего дышать было легче. Стоя у окна и рассматривая сиренево-розовые переливы и тонкую оранжевую полоску, Базиль ни капли не жалел о том, что поднял голову с подушки и вырвался из тëплых объятий. Цунаëши лежал и продолжал спать, уже не обнимая подушку, а развернувшись и раскинув руки. «Столь милы Вы и столь прелестны!» — с улыбкой подумал юноша. От вида этого человека в груди разливалось тепло, чуть вязкое и мягкое, словно от выпитой кружки горячего шоколада. Тепло и уютно. Не это ли то, что люди называют домом? Долго так стоять нельзя, скоро придëт время будить ненаглядного — они договорились позаниматься вместе, чтобы весь остаток выходного отдыхать. Руки потянулись к ящичку, где были уже написанный, но написанный неверно тест и учебник химии. Глаза бегали то по вопросам, то по оглавлению учебника, выискивая нужные темы. Затем Базиль бегло просмотрел найденные главы и карандашом записал номера страниц рядом с вопросами с неправильными ответами. Открыв глаза, Цуна оглядел комнату в поисках парня. Тот часто просыпается раньше, но сегодня же Савада собирался встать пораньше, значит, Базиль не должен был встать задолго до него и куда-то уйти. Или так и вышло? В комнате пусто. Реборн наверняка уже завтракает внизу, а где Базиль? Дверь открывается, и потерянный заходит с двумя кружками в руках. Конечно, встал чуть раньше и пошëл за чаем. Вместе они сложили футон и одеяла и сели за стол. Без долгих... вообще без каких-либо вступлений Базиль протянул листок с тестом и учебник. Сам он не разбирался в этом предмете идеально, но был уверен, что вместе они лучше разберутся в материале учебника, поэтому пытался объяснять написанное, как сам понимал. Ни гранат, ни взрывчатки, ни риска, что за неправильным ответом может последовать удар или пуля в паре сантиметров от виска. Цуна уже и забыл, что учëба может проходить так спокойно. — На двенадцатой странице... Савада-доно, пожалуйста, не смотрите так пристально, — эти слова вывели из размышлений, но отвлëкшийся на свои мысли и засмотревшийся на сосредоточенное лицо парня Цуна не сразу осознал их значение. — Савада-доно, двенадцатая страница. — Да, конечно. Ни удара, ни даже упрëка. Базиль просто продолжил пересказывать написанное в учебнике своими словами, пока Цуна не начинал понимать свои ошибки, суть вопроса и логику рассуждений. — Долго вы, — заметил Реборн, когда они, закончив, пошли вниз, чтобы отнести кружки и нормально позавтракать. — Зато я теперь эту тему понимаю. — Со мной ты тоже темы понимал, — и это было правдой. У Реборна методы суровые, но они работают, к счастью или к сожалению. — И недолго тебе радоваться, Цуна: Базиль уезжает послезавтра. — Это правда? — Цунаëши удивлëнно и расстроенно посмотрел на парня, и тот виновато кивнул. «Только не смотри так, в этом же нет твоей вины!» — хотел он сказать, но не смог. — Всë равно спасибо тебе за помощь. Ни созвониться, ни связаться никак, не считая писем и открыток, которые приходят далеко не сразу — через тысячи километров долго ждать. Порой Базиль приезжал вновь на пару дней раньше, чем приходила открытка. Разглядывая то фотографию развалин, столетия назад бывших цветущим городом, то аккуратно, хотя и неумело выведенные кандзи и кану на обратной стороне, Цуна пытался представить, каким тоном Базиль произнëс бы написанное. Особенно последние слова: «Чаю узреть сие место вместе с Вами!» — с неугасаемым энтузиазмом и надеждой, звонко и с широкой улыбкой. Развалины — просто развалины, и на фото былое величие проглядывается с трудом, но отчего-то хотелось побывать там вместе. Побывать вместе хоть где-нибудь.