Музыка: Tomme Profitt feat. Jessie Early — Will I make it out alive Tomme Profitt - Can’t help falling in love (DARK) Zayde Wolf & Neoni — Oblivion Billie Eilish with Khalid — lovely
«Tempus tantum nostrum est». Сенека
Я еле держалась на ногах, словно из меня выбили все немногочисленные остатки энергии. Под кожей разливались усталость и бессилие, а призраки прошедшей боли фантомами напоминали о себе. Тело готово было свалиться прям здесь, перед вратами, но я упрямо сделала шаг на ступеньку, с явным страданием во взгляде смотря наверх. Лестница сейчас казалась бесконечной, а сама Школа величественно-ужасающей, несмотря на её истерзанный вид. Было тихо. Будто мир замер в преддверии чего-то разрушительного, а вокруг чувствовалась наступающая угроза. Как натянутая струна, зацепив которую — можешь оборвать такую хрупкую, призрачную тень спокойствия и порядка. Хотя, была ли она вообще? Эта тень спокойствия… Устало прикрыла веки, собираясь с силами, и поплелась наверх, как вдруг меня подхватили мягкие мужские руки. Испугано вздрогнула, оглядываясь. Только сейчас до меня дошло, что по факту для Школы и всех её обитателей я стала предателем и врагом. Даже для собственной матери. Но сейчас передо мной был Дино, голубые глаза которого сияли и лучились искренним беспокойством. — Ты сейчас упадёшь, — улыбнулся ангел. — А ты, кажется, привык меня подхватывать, — усмехнулась я в ответ, внутренне радуясь, что это был именно он, а не кто иной. — Спасибо, — уже прошептала, продолжая путь наверх. Не то чтобы я паниковала, но живот слегка нервно свело от неприятного предчувствия. Хотя, куда ещё хуже? Они меня даже смертельным приговором теперь испугать не смогут. Ну, в целом, я и не боялась. Больше не было никаких страхов или опасений. Внутри я была полностью выжжена и пуста. — Как Мими? — решила оборвать нагнетающую тишину. Лицо ангела потеплело от имени демоницы. Кажется, что даже голубой оттенок глаз стал ярче, и появился в нём озорной блеск. Но в тот же миг черты стали суровее, когда Дино обернулся ко мне. — Ну, она спалила половину комнаты, когда узнала, что ты ушла с Мальбонте, — начал он, вновь возвращая свой взор к приближающимся воротам Школы. — Но когда Люцифер сказал о том, что вы анконы… — Что? — я не дала ему договорить и резко выпрямилась, а по телу словно пронёсся разряд молнии. Понимала, что Люцифер откуда-то узнал про это, ещё когда он напал на лагерь Мальбонте. Правда не задумывалась, ведь в голове в тот миг лишь эхом звучали его слова. Но только вот, я и не могла предположить, что об том известно уже всей Школе. Дино тяжело выдохнул, останавливаясь и полностью поворачиваясь ко мне. Я даже и не замечала до этого, насколько внушительна его фигура — высокий, сильный, с широкой грудью, обтянутой плотной тканью бежевого джемпера. — Он видел вас во время боя. Когда ты прыгнула прямо в руки Мальбонте и обнажила его запястье. И своё, — ангел внимательно смотрел в мои глаза, а я медленно прикрыла веки. — А потом вы исчезли. Да уж, особой загадки здесь не было. И, как иронично, что пытаясь сохранить тайну, я в тот момент совершенно не думала о последствиях своего экстремального прыжка. Люцифер нас видел… Сомневаюсь, что он испытал хоть что-то кроме звенящей ярости за то, что я ушла с его врагом. Интересно, если бы моим анконом стал этот красноглазый демон, какой бы исход меня ждал? Скорее всего убил бы меня сразу с желанием спокойно дожить оставшиеся дни без надоедливой Непризнанной. Вряд ли сын Сатаны постарался бы почувствовать ко мне хоть что-то. — Как она отреагировала на это? — попыталась вернуться к теме, делая ещё один шаг по лестнице и уже не желая, чтобы ворота Школы приближались. — Скажем так — больше она ничего не сжигала. Но и меня к себе не подпускала некоторое время, — я поджала губы от его слов. — Она знает про Ади? — тихо спросила, когда высокие двери уже были практически перед нами. Дино лишь коротко кивнул, а сердце моё сжалось в тиски. За такой короткий промежуток времени Мими стала для меня чем-то большим, нежели просто соседкой. Возможно, я даже могла бы назвать её своим другом. Хотя не знаю почему, ведь людей при жизни я довольно тяжело подпускала близко к себе, ведь тогда любые привязанности меня пугали. И сейчас мысль о том, что погиб Ади, а следом должна умереть я, просто давила своим неизмеримым грузом на душу. Двери перед нами распахнулись, открывая вид на просторный зал, залитый солнечным светом, пробивающимся из облаков в потолке. Мраморные колонны, кажется, еле держались. А тут и там лежали обломки стен, некогда покрытых изумительными фресками. Светлый пол с радужной мозаикой был покрыт плотным слоем пыли, скрывая от взгляда свой настоящий перламутровый блеск. Я сделала шаг вглубь, но замерла, стоило мне встретить пронзительный, ледяной оттенок родных глаз, которые смотрели прямо на меня. Ребекка выпрямилась, отчего золотистые крылья чуть раскрылись за её спиной, придавая образу особую величественность. Рядом с ней стояли Кроули и Люцифер, не обращающие никакого внимания на меня и Дино. Лишь Эрагон, обернувшийся на наши шаги, пронзил меня презрительным, высокомерным взглядом. — Виктория, — раздался голос главного Серафима. Он сделал шаг в нашу сторону, растягивая на губах угрожающую ухмылку, отчего руки мои начали леденеть и покрываться мурашками. Весь его вид кричал об угрозе, которая плавно надвигалась на меня. А сил сопротивляться сейчас попросту не было. Я сглотнула подбежавший к горлу ком, делая попытку выпрямить спину и гордо вздёрнула подбородок, замечая при этом промелькнувшую ухмылку на лице матери. И, в отличии от Эрагона, она была не угрожающей. — Вы решили навестить нас, — его золотистые глаза опасно заблестели, и на секунду он обернулся на Демона, который только сейчас перевёл на меня свой взор. — Люцифер. Мы закончили. Завтра на рассвете… — Завтра на рассвете, — прорычал брюнет, прерывая Серафима и угрожающе расправляя багровые крылья за спиной, — я сам поведу демонов. Вы забылись, Серафим, — он сделал шаг в сторону Эрагона, а в кровавых глазах блестел яростный огонь. — Я — правитель Ада. Если хоть один ангел или вы решите ступить в мои владения со своим словом, я лично общипаю ваши золотистые крылышки. Его слова грозовым эхом отзывались от мраморных стен, повисая угрозой над каждым вокруг. Демон смерил Серафима презрительным взглядом, на миг обернувшись на меня. И нет, мне не показалось, на его губах пролетела удовлетворённая усмешка. Но не злорадная. Он словно видел во мне ту силу, которую не замечал до этого. И признавал её. Только отныне я была для него врагом. В памяти невольно вспыхнули обрывки снов, когда золотое копьё, выпущенное именно из рук Демона, пронзало грудь и несло мою погибель. Внутри меня всё задрожало, а Люцифер вновь обернулся к Эрагону, принимая при этом ленивый, расслабленный вид. — На этом мы закончили, — раздался знакомый щелчок, и он исчез. Я видела, как гневно сверкнули глаза Серафима, и как тень ярости исказила гладкое лицо. Через мгновение Эрагон вновь надел маску, и взор его вернулся ко мне с тем же ледяным презрением. — У тебя есть информация, которую ты могла бы сообщить нам? — его тон звучал спокойно, ровно, но угрожающее эхо отскакивало от стен, сильнее нагнетая обстановку вокруг. — Нет, — к моему счастью мой голос не дрогнул. — Очень жаль, тогда, полагаю, наш разговор будет протекать иначе, — при эти словах два ангела, которые оставались незамеченными до этого, подняли билли и шагнули ко мне. Я оторопела, ощущая, как напряглась хватка Дино, всё ещё удерживающего мою руку. Злилась, мысленно прикидывая свои шансы и остатки сил на то, чтобы обрушить свой гнев на Серафима. И только я ощутила, как под кожей моей просыпается волна огня, как другой голос, ровный, спокойный, но стальной, заставил стражников резко остановиться. — Я перережу твою глотку Эрагон, если ты или твои солдаты притронутся к моей дочери, — произнесла моя мать. Я ошарашено оглянулась, встречая непоколебимую Ребекку Уокер, пронзительный взгляд которой, пышущий яростью, был направлен сейчас на главного Серафима всех Небес. — Если ты ещё помнишь, чем закончился наш поединок тогда… — в её голосе звучал металл, а по коже моей побежали мурашки, то ли от осознания того, что моя мать заступилась за меня перед тем, кто может уничтожить даже её саму, то ли от силы, которая ощущалась в её стройной и величественной фигуре. — Помню, — спокойно отозвался Эрагон, слегка наклоняя голову и изучая меня золотистыми глазами. Несколько бесконечных секунд он молчал, но следом, на удивление, сделал знак солдатам, которые одним шагом вернулись на свой пост. — Всё решится на рассвете, — и с этими словами он расправил сильные крылья, одним взмахом взметая ввысь и скрываясь за пеленой облаков. Я напряжённо выдохнула, ощущая лёгкую дрожь в руках. Сердце вновь ныло, отзываясь тяжёлыми ударами по всему телу. Моя мать, та, что покинула меня так давно, защитила меня сейчас и готова была убить. За меня. — Мама… — вырвался тихий шёпот с моих губ, прозвучавший в кромешной тишине оглушительным выкриком. Ребекка лишь на миг вздрогнула, но посмотрела на Дино, стоящего рядом со мной. — Проводи Вики в комнату, — её лицо, всё ещё прикрытое маской холодной стойкости, казалось мне сейчас таким уставшим. Ангел лишь кивнул, подхватывая меня на руки, и взмыл ввысь. Я не сводила глаз с матери, которая с напряжением отдавала новые распоряжения солдатам и Кроули. И перед тем, как пелена облаков скрыла её от меня, Ребекка подняла голову, провожая нас. Внутри меня всё трепетало и кричало с единственным желанием — вырваться и припасть к материнскому плечу, выплакать всё и рассказать. Как маленькая девочка, которой когда-то так её не хватало. И которая думала, что потеряла её любовь окончательно. Мими не было в комнате, а Дино, аккуратно опустив меня, покинул помещение, убедившись, что со мной всё в порядке. Я осмотрела полы и стены, замечая трещины, которых не было до последнего наступления Мальбонте на Школу. От одного воспоминания о нём внутри меня всё вновь сжалось. Я обессиленно прикрыла веки, делая глубокий вдох и ощущая приступ подступающей тошноты от нахлынувшего волнения. Удивительно, что став высшим существом реакции моего организма остались неизменны. Я медленно поплелась в душ, на максимум выкручивая воду и наслаждаясь тем, как её чуть тёплые потоки ласкают меня, смывая всю пыль, усталость и боль лабиринта. Но тело будто бы до сих пор чувствовало прикосновения Мальбонте, оставшиеся невидимыми огненными отпечатками на коже. Я знала, что завтра на рассвете решится всё. Вновь перед глазами вспыхнуло воспоминание моего сна, где я так отчётливо видела пятёрку на своём запястье. Распахнула веки, проводя рукой по лицу, отгоняя подбежавшие слёзы, и взглянула на кожу, где кровавая линия всё ещё рисовала мне шестёрку. По телу пробежала новая волна боли от мысли, что цифры не исчезли даже после того, как я поняла и приняла любовь к нему. Отказалась от мести, от всего. Но цифры всё ещё были на запястье свидетельством, напоминанием того, что не отказался от этого он. И да, я злилась, хоть и не должна была. С чего я вообще решила, что он ради меня оставит в стороне многовековую месть, которая так яростно бурлила в его сердце? Да если бы он готов был пойти на такие жертвы, такого количества дней, что было выделено нам — ничтожно мало. Даже обычный человек не всегда может оставить в стороне свои мечты, стремления и планы, а что говорить о высшем существе, гонимом с самого рождения. Того, на чьих глазах был убит отец и уничтожена мать — единственная во всех мирах, кто встала на его защиту. Я вернулась в комнату, яростно сжимая кулак и стараясь отогнать эти чёртовы мысли о нём, крутившиеся в голове и не дающие мне покоя. Ураган злости, бушевавший в моём сердце был настолько велик, что мокрые ещё миг назад кожа и волосы сейчас были абсолютно сухими. Я лишь мимолётом скользнула взглядом по комнате, но замерла, не в силах больше сделать шаг. Сердце так громко застучало в груди, что, кажется, готово было пробить грудную клетку своим ритмом. Я сглотнула подбежавший к горлу ком, а во рту в миг пересохло. Даже моргнуть боялась, не зная, чего ожидать от этого визита. — Я так долго наивно верила в то, что мои действия никак не отразятся на тебе, — раздался голос матери, которая стояла вполоборота ко мне и напряжённо смотрела в окно. Яркие лучи заливали её фигуру, отчего золотистые крылья казались переливающимся драгоценным металлом. На красивом лице лежала тень печали, которую я не замечала до этого, а в глазах блестели застывшие слёзы, не решающиеся сорваться. Я никогда не видела её такой в этом мире. Но солнце, кажется, обнажало мне её истинный облик. — Дети всегда расплачиваются за поступки своих родителей, — продолжила она, а я осмелилась подойти к кровати, медленно присаживаясь на самый край. Передо мной была моя мать. Так же стояла около окна, смотря в небо, как в далёком прошлом, когда маленькая Вики просыпалась среди ночи и боялась пошевелиться, смотря на слёзы, бежавшие по щекам Ребекки. — О чём ты? — прошептала я, слыша, как голос мой дрогнул. Она обернулась, чуть вздёргивая подбородок вверх и всё ещё пытаясь сохранить такое важное для неё самообладание. — Ты помнишь, что я говорила тебе о Равновесии и привязанностях? — спокойно произнесла она, скрещивая руки на груди. — Да, — кивнула я. — Что одно разрушено давно, а второго не существует. Она усмехнулась от этих слов, опуская взгляд и пальцами разглаживая невидимые складки на идеальных брюках. — Привязанности в этом мире разрушительны. Прежде всего для Равновесия. Поэтому все так пытаются их отрицать, — покачала головой она. — Но Равновесие давно стало шатким. Как и любая система, как вообще всё, оно — относительно, субъективно. Один скажет, что любовь ангела и демона его подрывает. Другой же, что это пример истинного Равновесия. На мгновение она замолчала, сжимая губы и словно обдумывая дальнейшие слова. — В любой системе бывают сбои. Как разломы, надрывающие её. Вот только никто не может сказать, было ли то, что случилось по правилам Равновесия или нет… Продолжила мама, а я нахмурилась и вся напряглась, пытаясь отгадать, куда же она клонит. — Мальбонте был примером того, правильности чего они сами не ведали. Но если это произошло, то так и должно было быть. Это было неизбежно, — она подняла глаза, смотря прямо на меня, отчего по коже побежали холодные мурашки. — Твой отец, Вики, я так его любила… Но он не был моим анконом. Я вздрогнула от этих слов, поражённая настолько, что сердце учащённо забилось в груди, оглушительным шумом отзываясь в голове. — Поэтому, когда неожиданно забеременела, я испугалась. Но не ответственности или чего-то подобного, — на её лице появилась слабая улыбка. — А потерять тебя. Боялась, что тебя у меня отнимут. Поэтому о том, что мы не были анконами не знал никто. Даже ты. — Поэтому меня так легко стёрли… Поэтому я стала анконом того, кто был другой ошибкой системы, как и я, — мой голос дрожал, а слёзы бессилия уже катились по щекам. Мама подошла ко мне, протягивая руку и проводя пальцами по коже в таком нужном, ласковом жесте. — Ты не ошибка, Вики. И никогда ею не была, — произнесла она, стирая мои слёзы. — Теперь, тебе нужно поспать. Моё тело мгновенно отозвалось на эти слова, словно мне давали приказ, а я не в силах была даже ослушаться. Завалилась на бок, притягивая ноги к груди и проваливаясь в темноту. И сейчас я знала, что мама рядом, ощущала её энергию и присутствие. — Как же ты похожа на меня, — уже в полудрёме услышала её голос, который пробежался по телу убаюкивающим эхом, укутывая меня в тёплые объятия. Мне ничего не снилось. Вокруг была лишь темнота, тягучая и вязкая. И я в ней утопала, старалась и карабкалась наверх. Вокруг звучал гул разных голосов, которые то появлялись, то вновь затухали, сливаясь со мглой. И лишь блеск янтарных острых глаз был так отчётливо виден во мраке, отчего всё моё тело дрожало даже во сне. Я распахнула веки, будто от испуга. Лежала, не желая даже шевелиться, пока круговорот давящих мыслей и реальности медленно проникал в сознание. Краски закатных лучей плясали по потолку, окрашивая в оранжево-коралловый цвет бледные фрески, которые чудом сохранились после всех атак на Школу. Я проспала весь день, но всё ещё ощущала бессилие и усталость. Мысли в голове кружились и путались, не давая нужных ответов. Должна ли я участвовать в битве? Могу ли я предотвратить её? И должна ли делать это? Хотя, все вопросы были бессмысленны, ведь я точно знала, наверняка, что не буду сидеть в стороне. Если мне суждено умереть завтра, а не через шесть дней, то так тому и быть. Я тяжело прикрыла веки, поджимая губы, и постаралась отогнать от себя волну паники, которая медленно накатывала на тело. — Будешь чай? — раздался голос Мими, заставивший меня в тот же миг вздрогнуть и распахнуть глаза. Я приподнялась на локтях, осматривая соседку, которая обхватила две чашки ладошками, вопросительно смотря на меня. — Что ты делаешь? — я взглядом указала на её руки. — Разогреваю воду, конечно. Вряд ли тебе понравится этот чай холодным. В её голосе явно чувствовалась обида и боль, которые она мастерски старалась скрыть под ореолом демонического раздражения. Я слегка улыбнулась, медленно вставая с кровати и заворачиваясь в одеяло, которым оказалась укрыта. Сердце дрогнуло от мысли, что это сделала моя мама, и на душе стало как-то теплее. Я подошла ближе к Мими, которая старалась не встречаться с моим взглядом и всё также не отрывала ладошек от чашек. Кипяток уже бурлил и переливался за края, но девушка этого будто не замечала. Повисшая тишина была физически ощутима настолько, что зарождалось чувство, будто кто-то яростно давит на плечи и крылья, оттягивая их вниз. Не выдерживая этого, я подалась вперёд, заключая соседку в объятия и крепко прижимая к себе. Сливовые крылья её на мгновение встрепенулись и вздрогнули, но через несколько секунд медленно осели, а Мими обхватила меня руками, так отчаянно впиваясь пальцами в плечи. — Ты отстригла свои длинные ногти? — удивлённо усмехнулась я, но в голосе слышались подбегающие слёзы. Кажется, что я никогда не была настолько плаксивой, как в последние два дня. — Они мешали мне, — послышался сдавленный ответ, выдающий всё её истинное состояние. — Скажи, ты видела моего отца? Она подняла на меня глаза, а закатные лучи последнего моего небесного дня подсветили блестящие мокрые дорожки на её щеках. Я кивнула, проводя пальцами по её волосам и заправляя за ухо тёмный локон. — Он в порядке? Ему ничего не угрожает? — затараторила Мими. — Он в порядке, — коротко ответила я, не желая ей врать, но не зная, как ответить на второй вопрос. Ведь каждому из нас что-то угрожало, и никто не мог сказать, что будет завтра. Мими кивнула, кажется, понимая мысли, и вновь опустила голову мне на плечо, крепче прижимая к себе. Солнце уже окончательно скрылось, уступая владения наступающей тёмной ночи, в которой было сейчас больше спокойствия, чем обещал предстоящий рассвет. На тёмно-синем полотне засияли первые звёзды, а полная луна становилась всё ярче. Мы так и стояли молча, прижимаясь друг к другу, не смея утяжелять словами это мгновение тишины. Спустя несколько часов, когда Мими наконец уснула, а сливовые перья умиротворённо приподнимались и опускались, я медленно пила уже остывший чай, попутно подогревая его ладошками на манер соседки. Широкое окно открывало невероятный вид на парящие скалы, освещённые сиянием звёзд и холодным перламутром луны. Я скользила глазами, стараясь запомнить, впитать всю эту красоту, будто пытаясь продлить минуты своей безысходности. Но вдруг меня привлекла фигура, несомненно знакомая, мощная. Крылья его широко расправились, а силуэт мужчины так чётко очертился под сиянием луны. Я подскочила, отчего остатки чая выплеснулись мне на ноги. Только на секунду опустила голову, отвлекаясь на чашку, и вновь подняла взгляд к скале, где ещё мгновение стоял он. Но там больше не было никого. Сердце истерично колотилось в груди, распыляя кровь, а я тяжело дышала, вглядываясь и вглядываясь в окружающую ночь. Я знала, я чувствовала, что это был он — Мальбонте. Руки заледенели, а крылья дрожали за спиной, будто от пробивающего их озноба. Я вся тряслась, нервно сжимая кулачки. Понимала, что уже не увижу там никого, и резко отвернулась, прикрывая веки, вновь сдерживая себя, чтобы не заплакать. Щёки и так уже достаточно горели и стягивались от пролитых с Мими слёз. Спать совершенно не хотелось, и я так и просидела перед окном, напряжённо кусая губы и встречая первые лучи солнца, пробивающиеся на небе и рассеивающие плотную ночную пелену. Уже была готова, когда встала Мими, удивлённо хлопая глазами и пытаясь рассмотреть мой вид: белоснежное платье, лёгким шифоном струящееся чуть ниже колен, треугольный вырез и полупрозрачные рукава, тонкий пояс, обвязанный вокруг талии, и волосы, намеренно уложенные мягкими волнами назад. — Ты выглядишь потрясающе. Как ангел, — удивлённо прошептала Мими, а я удовлетворённо улыбнулась. — Но ты точно собралась на правильное мероприятие? — Если моей крови суждено пролиться сегодня, то пусть каждый видит её как можно ярче, — ответила я не оборачиваясь, и лишь тяжело выдохнула, на мгновение прикрывая веки и пытаясь собраться с мыслями. В моём виде не было намеренной красоты или желания показать себя. Но раз меня решили сделать жертвой во имя их Равновесия, то и вид у меня должен быть соответствующий. Чистый, невинный, прекрасный. А главное — как у подношения. Армия Школы уже была на изготовке, и по команде Эрагона ангелы взметнули ввысь. Я последовала за ними, держась поближе к Мими и Дино. Прохладный воздух щекотал мои щёки, развевал волосы и перья. Я чувствовала такую лёгкость и невесомость, старалась дышать как можно глубже, и даже на миг пожалела, что не решалась летать раньше. Удивительно, но солнце и небо казались мне сегодня ещё прекраснее, нежели обычно. Мы пролетели совсем немного, опускаясь на огромную парящую скалу неподалёку от лагеря Мальбонте. Шорох крыльев замер, и все вслушались в окружающую тишину, в попытке уловить движение врага. Несколько тягостных секунд ничего не происходило, но тут со всех сторон полетели огненные шары, которые падали на камень и взрывались, оглушая и откидывая в сторону солдат. Люцифер с армией демонов подоспел сзади, становясь рядом с ангелами и подходя к Эрагону. Лучи яркого света прорезали небо, встречая в своей смертельной ярости наступающего врага. И в этот миг всё вокруг закружилось с такой ошеломительной скоростью, что я просто не успевала уловить даже движения крыльев. Вот кто-то больно ударил меня по плечу, заставляя прийти в себя и осознать страшную реальность, которая с катастрофическим масштабом разрасталась перед глазами. Я упала от взрыва и отпрянула от ослепительного луча, угрожающего убить меня в следующий момент. Внутри возрождалось моё пламя, вновь вспыхивая и прокатываясь мягкой волной под кожей. В руках затеплился белый огонёк, который в ту же секунду полетел в сторону очередного врага. Но неужели они, эти существа, были моими истинными врагами? В своём белоснежном платье я была слишком яркой мишенью. Вновь увернулась от удара какого-то демона, а глаза напряжённо вглядывались в лица вокруг в поисках лишь одного. Руки дрожали, а сердце истерично вырывалось из груди. Я боялась и жаждала увидеть его хотя бы на один лишь миг. Но вдруг я содрогнулась всем телом и закричала, замечая, как ангел обезоружил Мими, занося над её хрупким телом меч, отражающий огни кровавого побоища. В ту же секунду его одним резким ударом снесли крылья Дино, который опустился на колени перед девушкой, бережно поднимая бесчувственное тело. Её руки и голова так неестественно свисали вниз, и я понимала, что, кажется, вся дрожу. Резкое осознание отрезвило мой разум. Сон. Всё вокруг напоминало его. И в тот же момент тело моё пробила резкая, оглушающая боль. Такая острая и сильнее, чем обычно, что кровь в ушах заглушила все посторонние звуки. Я посмотрела на своё запястье и не отрывала глаз, пока тонкая линия вырисовывалась в алую пятёрку. Боль всё ещё сотрясала тело, заставляя меня нервно глотать воздух. Я вновь посмотрела на Дино, который сквозь бойню нёс Мими на руках, а белоснежные перья ангела были покрыты багровыми брызгами крови. Он одним ударом сносил с ног каждого, кто осмеливался напасть на него, и тем более, дотянуться до демоницы. И вот я заметила, как рука Мими дрогнула, и с губ моих сорвался нервный вздох. — Мама… — прошептала я, вновь вспоминая свой сон, и резко обернулась, пытаясь отыскать её взглядом. Наконец, чуть поодаль я заметила, как она золотым копьём пробила броню демона, а тело того безжизненно упало на землю. Но в ту же секунду сзади неё приземлился Эрагон, занёсший свой окровавленный меч над головой. И я уже не разбирала, кто передо мной. Бежала вперёд с одной лишь мыслью — успеть. Вырвала копьё из груди уже мёртвого демона и занесла руку, отпуская его в броске. Оружие стрелой полетело в сторону Эрагона, и он отвлёкся, дрогнув и посмотрев на меня. Мама обернулась, замечая нависшую угрозу, но копьё моё улетело дальше, втыкаясь в землю прямо неподалёку от Люцифера, который резко свернул голову одному из своих бывших солдат. И в этот миг я словно приросла к земле, понимая, что только что собственноручно отправила в его руки причину собственной предстоящей смерти, которая преследовала меня во снах. Иронично, не правда ли? Вновь Люцифер, и вновь в судьбу вмешалась я. Сердце тяжело забилось в груди, но я сжала кулаки, давно приняв этот исход. Взглянула на мать, которая ожесточённо сражалась с Серафимом, одним резким движением перерезая тому горло. Эрагон упал на колени, не отрывая взора от Ребекки, всё с той же высокомерной ухмылкой на губах завалившись на землю. Я уже знала, что будет дальше. Знала, видела во снах и предчувствовала это. Вокруг будто всё замерло, и я смотрела, как Люцифер выискивает глазами свою истинную цель, своего врага. Медленно и так уверенно он шёл к копью, а я обернулась, наконец замечая Мальбонте. Его сильные руки одним ударом откидывали от себя ангелов, а я не могла оторвать взгляда, ощущая, как ледяная дрожь пронеслась по моему телу. И вновь я побежала, перепрыгивая через тела павших воинов и не замечая, что белоснежное платье моё уже запятнано кровью и пеплом, парящим вокруг. Запах гари застрял в лёгких, но меня сжигал изнутри отнюдь не он. Всё вокруг кружило и вертелось с бешеной скоростью, и я так боялась не успеть. Видела, как Люцифер выдернул копьё из земли, и лишь ускорилась, подпрыгивая и заслоняя собой спину Мальбонте, замирая. Но в тот же миг сильные руки обвили мою талию. В одну секунду он крепко прижал меня к себе, поворачиваясь всем корпусом и заслоняя собой, подставляя открытую спину своему же врагу. Я видела, как блестел кинжал в его руке, как могучие крылья, словно купол защищали меня, как горели его янтарные глаза, смотря прямо в мои и вновь прожигая насквозь. И именно сейчас весь мир вокруг нас замер, застыл. Я не отрывалась от его лица, а руки сами потянулись, обвивая сильную шею. Тяжело выдохнула, не в силах больше сделать новый вздох. Всё вокруг меня плыло и, кажется, даже сама земля ушла из-под ног. — Ну же, — шепчу я, ощущая, как стремительнее несётся моё сердце, выпрыгивая из груди и падая в его объятия в своей отчаянной погибели. Он не сводил с меня огненного взгляда, а я уже сгорала лишь от него одного. В эту же секунду кинжал из его рук полетел на землю, а пальцы заскользили по моему лицу в таком ласкающем, тёплом жесте. Я не могла дышать. Даже не хотела пытаться. — Не время умирать, Уокер, — раздался его хриплый шёпот, и я замерла, замечая, как цифры на запястье моём медленно таяли, исчезая. В тот самый миг, когда он отказался от своей цели, спасая меня. Уродская линия блекла, оставляя сначала еле заметный розовый шрам, который становился всё более прозрачным. Сердце моё так сильно билось в груди, будто птица, стремящаяся вырваться из клетки. Я заметила улыбку на лице Мальбонте, которая так расслабила острые черты, будто вокруг нас не была война и бойня. Провела ладошкой по его коже, пальцами цепляя полные губы, а он всё смотрел лишь на меня одну, не замечая больше никого. Но в ту же секунду тело Мальбонте резко вздрогнуло, а лицо исказила гримаса боли. И я с ужасом смотрела на золотое копьё, наконечник которого насквозь пробил его грудь. Меня затрясло, а он словно не замечал своей смертельной раны, продолжая пальцем ласкать уже мою шею. — Нет, — истерично закачала головой и зашептала, чувствуя, как хватка на моей талии ослабевала. Он медленно осел на колени, потянув меня следом. А я не отпускала его, тряслась, шептала, произносила имя, не могла оторваться от этих глаз. Но как же хотелось кричать и выть. На его лице застыло умиротворение. Полное спокойствие. А моё сердце погибало, затухало, умирало от того, что янтарный блеск его глаз медленно исчезал. — Нет… прошу тебя… пожалуйста… прошу… Сердце нещадно колотилось, а гул его отзывался оглушительным шумом в голове. Я зажмурилась, не в силах больше видеть это, но всё ещё не отпуская его лицо из своих рук. Тело моё сотрясалось от молчаливой истерики, которая готова была сорваться и выжечь, уничтожить всё живое вокруг. — Нет! — раздаётся мой неистовый крик, когда тело Мальбонте завалилось на бок передо мной словно безжизненная кукла. Земля затряслась и всё вокруг замерло, уступая место звенящей тишине. Я смотрела прямо, видя, как упали на колени все ангелы и демоны, как кожа моя покрылась тонкой пеленой серебристого пламени, угрожающего отныне спалить всё. Но вдруг тело моё пронзила острая боль, разливающаяся жаром по крови, по каждому нерву. Я вздрогнула, сотрясаясь от судороги, когда она остановилась прямо на крыльях. Они резко распахнулись, но через секунду вновь прижались к спине, будто бы в испуге. Меня всю трясло, а огонь внутри усиливался, обволакивая собой каждое пёрышко. Я ощущала, как пульсирующая, режущая боль нарастает внутри с адовой силой, выворачивая из меня что-то живое. Чувствовала, как медленно мои крылья отделяются от плоти. Кричала, опираясь руками о камень, и ногтями скребла его. Боль такая, что терпеть было просто невозможно. В голове послышался звон, который разрастался всё сильнее. Я свалилась на землю, хватаясь пальцами за виски, а пелена темноты накрыла меня с головой, ослепляя окончательно. И я утопала во мраке, проваливалась в него, не чувствуя больше ничего… И не хотела больше ничего чувствовать.***
Не знала, сколько прошло времени, но я всё ещё была жива. Знала это и ощущала. До слуха начали доноситься окружающие звуки, а я не желала даже шевелиться. Но что-то необычное заставило меня слегка распахнуть слипшиеся веки и несколько раз моргнуть. Море. Его солёный привкус витал в воздухе, оседая на губах. А мягкий шум волн обволакивал слух. И не было больше ничего, кроме этого звука. Приподнялась на руках, замечая солнечные блики рассвета, играющие коралловыми красками на прозрачной воде. Это действительно было море, и я ошарашено оглянулась вокруг, замечая знакомый Акрополь, который возвышался на горе. — Что я здесь делаю? — непонимающе прошептала, садясь на колени, осматривая свои руки и ткань моего некогда белоснежного платья, покрытого сейчас кровью и золой. Подняла глаза к небу, но в тот же миг застыла, ощущая, как вновь по телу побежали ледяные мурашки. Безжизненное тело Мальбонте лежало прямо передо мной. В груди не было раны, но и крыльев за спиной тоже не наблюдалось. Я быстро подползла к нему, проводя пальцами по лицу и груди, пытаясь понять, бьётся ли его сердце. Меня трясло, и я просто не могла сосредоточиться ни на чём. Но обернулась, понимая, что спину мою тоже не утяжеляют пернатые товарищи. Удивительно, что сейчас, без них, я ощущала себя будто бы голой. Я бережно приподняла голову Мальбонте, проводя заледеневшими пальцами по острым скулам и зарываясь в смольных прядях волос. Слёзы горячими ручьями бежали по щекам, падая на его лицо. А я мысленно молила, просила, умоляла лишь об одном — чтобы он был жив.***
Тёплый воздух ласкал мою кожу, заставляя непослушные пряди падать на глаза. Я смотрела на лазурную гладь Эгейского моря, стоя по колено в воде, которая блестела золотистыми бликами от падающих солнечных лучей. Совсем как тогда, когда я стала падшим. Не знаю уж ангелом или демоном, но не было уже никакой разницы. Морской воздух наполнил мои лёгкие, а я опустила глаза на запястье, где сейчас красовался тоненький шрам, похожий на застывшую пятёрку. Как лишнее напоминание о том, что именно нужно ценить в дарованной мне жизни. Любая боль оставляет шрамы, которые никогда окончательно не заживают, сохраняясь на теле или душе невидимыми свидетелями совершенных ошибок. Или прошедших уроков. Я свой точно усвоила. Спина всё ещё ныла от ран от оторванных крыльев, которые слишком медленно затягивались на человеческом теле. Всё-таки в бессмертии были свои плюсы. Я перевела волосы на бок, подставляя шею к ласкающим солнечным лучам, но в тот же момент до кожи дотронулись тёплые губы. Мужские пальцы скользнули к моему запястью, поглаживая шрам и скрещивая в крепкий замок наши руки. — И что, нет у тебя желания вновь биться за справедливость и Равновесие? — усмехнулась я, падая головой на его плечо и поднимая глаза к лицу. В янтарных глазах промелькнул такой знакомый блеск, а он лишь покачал головой в ответ. Я медленно развернулась, оказавшись в коконе его объятий, когда мужские ладони сомкнулись вокруг моей талии, крепко прижимая к себе. Мои пальцы прошлись по широкой груди вверх, обвивая шею. Он опустил свой взгляд, вновь пронзая меня им насквозь. До мурашек. До дрожи в пальцах. До остановки сердца. — Ты — моё Равновесие, Уокер, — прошептал Мальбонте, наклоняясь, опаляя мою кожу своим горячим дыханием и завладевая губами полностью, властно, по-собственнически и без остатка.