«Ее декабрь, мой май»

Вечеринка проходила в одном из самых дорогих отелей Москвы, где даже воздух под высокими сводами потолков казался роскошью, доступной лишь избранным. На мероприятие я приехала, как заведено, с небольшим опозданием и вошла в заветный зал уже разгоряченной, ибо на протяжении всего предшествующего дня все отчего-то тревожилась и нервно возбуждалась, отсчитывая часы до выхода. Я уже знала мир, в котором очутилась, и почти не боялась его, но неопределенное, перманентно нарастающее волнение все никак не хотело уступать место спокойствию. Я окинула взглядом блестящую чешую гостей, что как рыбы сновали из угла в угол и так же беззвучно открывали рты под громкую музыку джаз-оркестра. Не без иронии я подумала, что многих из них десятки раз одевала в платья от именитых кутюрье, а сегодня впервые была одной с ними масти. Я не могла не замечать невидимые прожектора лестных взглядов на своей полуприкрытый коже, но нарастающее экзальтированное нетерпение внутри — я знала — было вызвано не ими. Я подошла поправить прическу к одному из больших зеркал и вдруг, увидев в нем неуместно серьезное выражение своего побледневшего лица, пронзающим откровением поняла, для чего на самом деле здесь оказалась: мне нужна была Мария. Еще минутой ранее сама не знавшая этого, теперь я не могла бы поверить, что в мире есть хоть одна причина, способная побудить меня прийти на эту ярмарку людского тщеславия, кроме смутной надежды увидеть здесь нежную Марию, подлететь к ней, встречаясь улыбками, благодарить, благодарить, благодарить ее, глядя в глаза и бережно сжимая тонкие белые пальцы — что? — я и сама толком не понимала. Прошло больше трех месяцев с тех пор, как я видела ее в последний раз, но почему-то именно теперь моя потребность в близости, в чувственном прикосновении к ней стала болезненно невыносимой, словно вернулась сторицей с той поры, когда я о ней позабыла. «Где же она?», — то и дело спрашивала я себя, оглядываясь по сторонам. Вокруг мельтешили официанты и фотографы, кто-то постоянно придерживал меня за локоть и рассыпался в пространных поздравлениях с успешным началом карьеры; я дежурно улыбалась и кивала, а сама не переставала искать в этой ненужной разряженной толпе большие хрустальные глаза Марии. Наконец я увидела ее в противоположной части зала, моментально уронив сердце под чьи-то дорогие туфли. Мария стояла вся прямая и блестящая в ореоле белого искусственного света, но к моей великой муке была там не одна: она внимательно, слегка склонив голову, слушала речь одного из главных спонсоров проекта, и я знала, что подойти к ней сейчас было невозможно. Я разочарованно отвернулась, нервно выдохнула и решила, что буду терпеливой: вскоре он сполна напьется ею и уйдет, благо я ни разу не видела, чтобы представители этой породы мужчин оказывались способны увлечься одной женщиной дольше нескольких минут. Коротая время, я принимала и раздавала комплименты, трогала каких-то смутно знакомых мне людей за плечи, несколько раз специально прошлась мимо зеркала, нашла и поцеловала в щеку своего жеманного стилиста, выпила бокал шампанского и наконец окончательно устала и соскучилась. Решив, что паломничество значительных лиц уже должно было подойти к концу, я вновь с надеждой поискала Марию глазами, на сей раз твердо намеренная подойти и вдохнуть запах ее пудровых белокурых волос. Я несколько раз обвела взглядом уже развязно опьяненный зал, с отвращением перебирая чужие женские лица, как засаленную колоду карт,, но не нашла Марию ни за ее столиком, ни у сцены, ни в объятиях любого из охотившихся за нею мужчин. «Сбежала по-английски? Что ж, имеет право», — раздосадовано подумала я и тут же почувствовала, что не вынесу больше ни минуты на этой дрянной вечеринке. Злость и досада на самое себя вдруг свинцовой усталостью навалились на плечи: я чувствовала себя так, словно все эти люди с их бессмысленными веселыми лицами несколько часов канатом перетягивали меня друг от друга, а потом беспечно бросили на пол, придумав себе другой досуг. Я раздраженно повела плечами, пытаясь стряхнуть скопившееся в них напряжение, и твердым шагом пошла прочь в сторону отельного бара, который, я знала, находился в противоположном крыле и наверняка пустовал в этот еще довольно ранний вечерний час. Добравшись до лобби, я изнеможенно упала в одно из кресел, с наслаждением прикрыв веки и потерев пальцами гудящие виски. «Что я здесь делаю, зачем пришла?», — рассеянно подумала я, бессознательно вслушиваясь в тихие звуки классической музыки, сновиденчески долетавшей до меня откуда-то из глубин зала. Оглянувшись по сторонам, я сообразила, что музыка играла в том самом баре, куда я изначально направлялась, а за приоткрытой портьерой, обозначающей вход в него, с удивлением разглядела силуэт Марии, которая в одиночестве сидела за пустой барной стойкой. «Могу ли я подойти к ней?», — взволнованно подумала я и, прежде чем дать себе на это разрешение, поняла, что ноги сами несут меня туда, где так волнующе беззащитно обозначалась изящная спина женщины, не подозревающей, что за ней наблюдают.