***
Утро наступает внезапно. Яркая трель будильника сильно бьет по сонному мозгу, Чонин хотел бы поднять руку и швырнуть надоедливую вещь в стену, вот только руки его заняты. Ночной сеанс психотерапии перерастает в утренние тесные объятия. Чонин не чувствует плечо. На нем покоится голова Ёнджи. Он опускает еле открывающиеся глаза на ее хмурое лицо — видимо настойчивый звук раздражает не его одного. Только Ён не просыпается. Напротив — крепче утыкается носом в чонинову шею и сильнее жмётся к его жилистому телу, проводя ладонью от талии по груди и останавливаясь на ключицах. У Яна перехватывает дыхание и сон снимает как рукой. Она что-то мычит прямо в его шею щекотно, хнычет и выдыхает горячо что-то вроде «ещё пять минуточек» — Чонин не знает, у него путаются мысли и в штанах становится тесно. Большая неприятность. Ян никогда вот так не спал с девушками. Трахался — да. Но вот такие утренние сонные объятия у него впервые. Если бы Ян знал чем ему все это обернётся, то ни за что бы не впустил эту девушку в свою постель этой ночью. У Чонина розовели щеки. Вот чего-чего, а такого он от себя не ожидал никак. Он отчетливо чувствовал сквозь два слоя ткани ее соски, упирающиеся ему в рёбра. И ее горячее дыхание, скользящее по напряженной шее. Он вдыхал ее привычный запах, что в эту минуту становится все более и более привлекательным. Ёнджи сама по себе очень привлекательная девушка и Чонин не знал что с этой информацией сейчас делать. А трель будильника все не прекращалась, раздражая и так напряженное до предела сознание. Член болезненно терся о ткань домашних штанов. И когда девушка издаёт звук что-то между мычанием и стоном, жарко втягивая носом воздух, и закидывает свою ногу на его бедро, прижимаясь ещё теснее, у Чонина отключается самоконтроль. Он дергается, чуть ли не вскакивает с постели. Ён потревоженная резкой сменой положения распахивает глаза. — Чонин, ты в порядке? Ты чего шарахаешься? — ее голос сонный и немного напуганный, она поворачивается, тянется рукой к поющему телефону и наконец выключает настойчивый звук. — Так будильник же… — Чонин впервые не может подобрать слов, он теряется в ее сонном взгляде и чуть спутанных мягких волосах, сгибает колени сильнее, чтобы ненароком не засветить каменный стояк. — Будильник звонит уже пять минут. — она смотрит на него с нотками сарказма и Яну вдруг кажется, что они поменялись местами, надо срочно приходить в себя, так дело не пойдёт. — Вот я и решил, что пора наконец вставать. — говорит с напускным безразличием и капелькой раздражения, сразу же выбираясь из постели, максимально быстро и не оборачиваясь уходит в ванную. Нужно было срочно избавляться от его… проблемы. Ён только неслышно хихикает ему в след. Колючий ёжик. Оставшееся утро проходит в сумбуре, они быстро принимают душ, быстро одеваются, быстро едят. Ён ещё раз предлагает парню остаться дома, на что Чонин резко отказывается и чуть ли не с раздражением уходит в сторону учебного заведения. Так они и расходятся. В школе дела обстоят не лучше, все кидают взгляды на Чонина, как будто он местная знаменитость, только глаза их излучают по большей части жалость либо презрение. Ян не хочет мириться ни с одним из вариантов. На занятии по зарубежной литературе Чонин садится максимально далеко, это потоковый класс, урок проходит как в университете в большой многоступенчатой аудитории, но от этого не легче, скрыться парню это не помогает от слова совсем. Каждый второй ученик считает своим долгом пошушукаться со своими друзьями о Ли Феликсе, что сейчас лежит при смерти в больнице, и Ян Чонине — его лучшем друге, который по мнению одних — бедный и несчастный может потерять единственного близкого человека, а по мнению остальных — редкостная мразь, которая виновна в горе семьи Ли. Просто великолепно. Чонину не привыкать быть изгоем, но подобное внимание крайне злит, лучше бы они как и раньше его просто не замечали. Синевласый натягивает посильнее кепку на лоб, максимально скрывая глаза от посторонних и ложится на парту создавая вид спящего человека. Однако и это не помогает. Все становится ещё хуже, когда рядом с ним кто-то садится. Чонин напрягается сильнее, готовый в любую секунду получить кулаком в лицо, но чувствует лишь ладонь на своём плече и пару несильных хлопков. Чонин дергается. Ведёт плечом в сторону, пытаясь увернуться от чужого нежелательного касания и вскидывает вверх недовольный взгляд. Сынмин выглядит немного отрешённым и задумчивым. В его глазах не было ни капли так раздражающей Чонина жалости, зато была тоска и немного сострадания. Ян несколько секунд следит за сменой эмоций на лице парня и все равно не может понять причину его тут нахождения. — Я слышал о том, что случилось с Феликсом. — начинает Мин. — И? — Чонин хочет его поторопить, он краем глаза замечает шокированные взгляды однокурсников на их парочке. Все крайне удивлены тем, что эти двое вообще друг друга знают. Подросток из неблагополучной семьи, тот кто всегда прогуливал, ни с кем кроме Ли Феликса не общался, изгой и тень… И пример для подражания, один из самых лучших и примерных учеников школы. Сынмин всегда был тихим, ни с кем не ссорился, прилежно учился, в рейтинге он всегда был одним из первых. Спокойный и улыбчивый мальчик, который никого не трогал и которого не трогали в ответ. А сейчас они сидят вместе. И выглядит это так, как будто они знают друг друга уже давно. Потрясающе, только этого Чонину не хватало — школьных сплетен. Просто великолепно. — Ты уже понял кто это был? — тем временем Мин продолжал говорить под вездесущий шёпот. — Что ты имеешь ввиду? — Чонин хмурит брови и сжимает челюсти. — Нини, ты серьезно считаешь, что Феликс мог сделать это сам? — у Яна расширяются зрачки и глаза приобретают совершенно демонический вид. — Ты что-то знаешь? — говорит практически сквозь сжатые зубы. И как Чонин не подумал об этом? Господи, неужели он и правда мог допустить, что Феликс сам связался с запрещёнными веществами? Идиот… Боже, какой же он идиот! А Сынмин хоть и свершил большую глупость подсев к нему в настолько людном месте, но все же он всего-лишь хочет помочь… Нельзя на него злиться. Чонин как может пытается сохранить самообладание, и для всех окружающих остается сейчас холодной и крайне раздраженной статуей, но только не для Мина, он прекрасно видит, что Ян на грани. Если Феликс просто доверял безгранично своему лучшему другу и по большей части чувствовал его состояние ментально, то Сынмин читал Чонина как открытую книгу — врожденная проницательность, ну и к тому же они знакомы с детского сада. Семья Ким довольно обеспеченная, когда-то давно они с Яном были соседями, жили на одной улице. Нельзя сказать, что они были друзьями, просто вынужденные обстоятельства, но росли мальчики бок о бок. Потом семья Ким переехала, родители Чонина потеряли бизнес. Они не слышали друг о друге ровно до средней школы, когда уже подросший, тихий, прилежный Сынмин не перевелся к ним в параллельный класс. Они все еще не дружили, Чонин даже не мог назвать их приятелями. Однако синевласому уже не раз приходилось вытаскивать Мина из передряг. Тот не редко висел на волосок от смерти. Чонину даже казалось, что Сынмин сам иногда нарывается на драки. Хотя это больше похоже на избиение. Потому что Мин никогда не хочет марать руки и поэтому просто стоит, лежит, плюется кровью… Чонин считал его ненормальным, но каждый раз сжимал кулаки и марал руки за него. А все потому что у Яна перед Кимом был должок. Который еще и рос в геометрической прогрессии… — Я слышал, что к Феликсу в друзья пытался набиться один из новеньких. Вроде как они живут поблизости. — Мин поворачивается к нему корпусом, кладет свою широкую ладонь на плечо Чонина и лицо состраивает максимально скорбящее. Ян всегда удивлялся актерским способностям этого парня. — Инфа не подтвержденная, но ведут они себя довольно странно. — Ты в курсе, что подозревать каждого встречного немного хреновая идея? — Ян этими словами пытается убедить в первую очередь самого себя, нежели Сынмина. — Но если ты прав и это действительно кто-то из них - я их в порошок сотру. — Чонин не позволяет на своем лице дрогнуть ни единому мускулу, однако взгляд говорит гораздо больше, чем можно было бы вообразить. — Не спеши, говорю же тебе, не подтверждено еще ничего. Если я что-то узнаю, то дам тебе знать. — Мин отодвигает стул и произносит уже чуть громче, чтобы услышали близсидящие ученики: — Мне правда жаль, терять близких это ужасно, надеюсь с Феликсом все будет в порядке. Держись, Чонин. И Сынмин уходит за свою привычную первую парту. Голос его был полон сострадания и через минуту уже каждый в аудитории знал о том какое у Кима «большое и доброе сердце». Хотя для синеволосого последняя фраза звучала как «держи себя в руках, Чонин», вот только никто кроме Яна об этом и не догадывался.***
Чонин в руках себя держать не может и уже по окончании занятий идет в сторону дома семьи Ли. По этой же дороге парой минут ранее шел другой парень — довольно худой и темноволосый, в неприметной черной кофте поверх школьной формы. Узнать о том, кто не так давно перевелся к ним в школу даже для вечно прогуливающего Чонина было не трудно. Он не стал спрашивать у других учеников — не стоит привлекать внимание и самостоятельно посвящать других людей в то, о чем они думать не должны. Чонину было достаточно понаблюдать. Выглядели они немного иначе, вели себя чуть по-другому, держались вместе, а потом, когда один из них пошел знакомым Яну маршрутом, все встало на свои места. И он двинулся следом. Высокий молодой человек шел медленно, тихо, Чонин преследовал его с осторожностью с противоположной стороны бульвара, эта дорога была довольно людная — Яну было это на руку. Он хотел просто поговорить. Просто поговорить… Просто… У Чонина перед глазами то и дело возникали картинки того, как Феликса насильно начиняют наркотиками, как угрожают, либо предлагают попробовать это все очень настойчиво и Феликс в его мыслях почему-то соглашается, а потом ему становится плохо, а те парни лишь смеются и уходят подальше от умирающего подростка… У Чонина сжимаются кулаки. Навязчивые картинки, которые скорее всего ничего общего не имеют с действительностью, застилают глаза вуалью. Или лучше сказать красной тряпкой, потому что, как только молодой человек в черной кофте сворачивает куда-то в переулок, Чонин уже готов разнести его череп в щепки. Он ускоряет шаг, натягивает посильнее кепку и все еще пытается убедить себя в «просто поговорить», параллельно закатывая рукава рубашки чтобы не испачкать, хотя это никогда не работает. Чонин заворачивает в закоулок между кирпичными домами уже с четким ощущением, что живым от сюда выйдет лишь один, но его нагло оттаскивают за шкирку обратно. Швыряют к стене и дают смачный подзатыльник, от которого кепка слетает на пыльный асфальт. — Ну и куда ты собрался? — Чан, стоящий перед ним, хмурит брови, желваки на его лице заходятся в сумасшедшем танце. — Чего надо? — Ян шипит и скидывает руку со своего плеча, слишком много телесных контактов за один день — жаль не все они приятные. — Чонин, ты в полицейском участке что ли давно не был? — с каждым словом лицо австралийца становится все злее и злее. — Я разве что-то сделал? — глаза щурит, челюсти сжаты. — Если бы я тебя не остановил, то непременно сделал бы. — Чан выглядит не лучше. — У меня знаешь ли, ахринеть какой большой опыт в подобных вещах, за людьми просто так в переулки закатывая рукава не заходят. Пошли-ка отсюда. — Бан хлопает Чонина по плечу, немного смягчая выражение лица и кивает следовать за ним. — Да шли бы вы к черту. — у Яна совсем понижается тон голоса, звучит крайне угрожающе, но Чану не привыкать и он делает вид, что пропустил колкость мимо ушей. — Того паренька уже и след простыл, ты все равно его не найдешь. — у полицейского вид совершенно уверенного в исходе данного разговора человека и через пару секунд Чонин понимает почему: — Ты же хочешь узнать, что случилось с твоим другом? Я иду на встречу со свидетелем и у тебя есть прекрасная возможность пойти со мной, раз уж я уберег тебя от очередного хулиганства. У Чонина глаза звериные, парень бесится слишком сильно, до крайности. Но еще Чонин и правда хочет знать, что случилось с Феликсом… — Ну так что, идешь? — Чан ухмыляется практически незаметно, но крайне раздражающе для синеволосого. — Иду. Они приходят в дом к девушке, на вид ей не больше тридцати, Чонин еще с порога замечает, что живет она не одна, в прихожей стоят начищенные мужские ботинки и малюсенькие кроссовки — полноценная семья. Хозяйка квартиры не сразу понимает кто пожаловал к ней, все же Чан в гражданском. Но как только он показывает полицейское удостоверение и называет имя, то слегка испуганное лицо девушки приходит в норму, она шире распахивает дверь. Она представляется как Квон Хеми, просит быть потише, потому что у сына тихий час и приглашает парней пройти на кухню. Девушка интересуется тем кто такой Чонин и что он тут делает. И когда уже парень практически раскрывает рот, чтобы выложить всю правду, Чан его перехватывает и мастерски врет что-то про стажировку. И даже не краснеет. Ян усмехается. Разговор со свидетелем не выглядит как допрос, Чан лишь для того чтобы ничего не упустить из виду достает диктофон и включает запись. Чонин понимает, что лучше бы ему не давать знать о своем существовании, поэтому сидит и помалкивает в тряпочку. — Мы с мужем в ту ночь ходили выпивать к друзьям, ребенка оставили с бабушкой и, когда возвращались домой, заметили очень странного паренька. — Сколько тогда было времени? — Точно не помню, наверное около часу ночи, мы обещали вернуться к двенадцати, но как обычно немного задержались. — Когда вы увидели Феликса он был в сознании? — Да, но вел себя странно, он сидел прямо на асфальте, мы сначала подумали, что он сломал ногу и не может подняться, потому что он плакал, махал руками и постоянно пытался встать, но опускался обратно. Мы решили подойти поближе. — девушка смотрела то на Чана, то куда-то в стол, припоминая события того вечера. — Когда мы были уже близко и муж спросил все ли с ним в порядке, мальчик сначала выглядел очень напуганным, а потом рассмеялся и схватился за сердце. Я очень сильно испугалась. Говорила Кихену, что нужно уходить, но слава богу муж не послушал меня. — девушка немного поникла. — Что было дальше? Почему вы решили вызвать скорую? — У него кажется стало плохо с сердцем, а еще его трясло очень сильно, то ли жар, то ли озноб я не знаю, он взмок очень сильно. — Врачи сказали, что когда скорая приехала, то Феликс был уже без сознания. — Да, верно. — девушку саму немного колотило, Чонин подумал о том, что она довольно эмоциональная и тяжело переживает все происходящее. — Он отключился почти сразу, как мы подошли. — Вы пытались привести его в чувства? — Чан создавал впечатление хорошего человека, в разговоре он располагал к себе и Ян с удивлением для самого себя подумал о том, что не смог бы так же правильно вести этот диалог. — Кихен пару раз похлопал его по щекам, совсем не сильно, мы не знали что делать. В некоторых же случаях человека нельзя трогать, поэтому мы просто ждали врачей. — девушка расклеивалась на глазах. — Простите, если бы мы знали, что нужно его обязательно приводить в чувства, может все бы закончилось лучше, простите… — ее голова опускалась, и тихие всхлипы начинали вырываться с ее бледных губ. — Хеми, вы не виноваты, в такой ситуации большинство не знает как себя правильно вести. — голос Чана был тихим и успокаивающим, взгляд добрый и проницательный. — Главное, что вы не прошли мимо и попытались помочь, у Феликса еще есть шанс выбраться. Давайте мы накапаем вам успокоительного? Станет легче. Ну? — Вер…верхний шкафчик. — она мотнула трясущейся рукой в сторону и Чан кивнул Чонину действовать. Парню не нужно было повторять дважды, он тут же встал, налил воды, нашел в ящике стеклянный тюбик, показал Чану, тот кивнул. Он накапал в небольшой стакан столько, сколько было указано на упаковке, разбавил небольшим количеством воды и подал в руки девушке. Она проглотила все разом и небольшая кухонька заполнилась запахом лекарственного препарата. Через пару минут Хеми немного пришла в себя. — Мне нужно задать вам еще пару вопросов, сможете продолжить? — Да, со мной все в порядке. — Хорошо. — Чан чуть ободряюще улыбнулся. — Скажите, не заметили ли вы каких-то людей в округе? — Нет, кажется нет… Было довольно темно, в том месте мало фонарей. Когда мы его увидели он точно был один. — Может неподалеку? — Я не уверена… — девушка мялась, будто топталась на одном месте пытаясь выудить из своей головы какую-то информацию, а Чан смотрел пристально и выжидающе. — Мне сначала показалось, что на повороте кто-то стоял, силуэт был вроде мужским, но я не знаю… Может там вообще никого не было, у меня зрение не особо хорошее, к тому же мы были слегка выпившими… — Сейчас важна любая информация, даже если вы ошибетесь. — девушка быстро закивала. — На теле Феликса были какие-то синяки? Царапины или кровь? Девушка задумалась. А Чонин не понимал зачем Чан спрашивает об очевидном. Скорее всего полицейские осматривали Феликса в больнице, либо же интересовались состоянием в котором Ли поступил в больницу. — Нет, его одежда была немного грязная и кажется порванная, но синяков… По крайней мере его лицо точно выглядело нормально. — Спасибо, Хеми, если у нас появятся еще вопросы могу я вам позвонить? — Да, конечно. Надеюсь с Феликсом все будет в порядке. Молодые люди вышли из дома, Чан устало потирал виски, а Чонин выглядел очень задумчивым. Они не сговариваясь пошли в одну сторону бок о бок. — Это были каннабиоиды. — Чонин заговорил неожиданно даже для самого себя. — Что? — Наркотики, которыми отравился Феликс. — они встречаются взглядами и сверлят друг друга несколько долгих секунд. — И откуда же ты знаешь? — Чан совсем разворачивается к Чонину, они даже не замечают, что встали как вкопанные посреди тротуара. — Симптомы, которые перечисляла Хеми. — Врачи сказали мне тоже самое. — Чан хмурится сильнее. — И как, прости меня, это может знать обычный ученик старшей школы? — Я читал много литературы. В том числе медицинскую. Только то, что я знаю группу наркоты, которой траванулся Фел совершенно никак не может помочь ему. Черт! — Чонин готов быть выть раненным зверем и Чан смягчается, нельзя просто так начинать подозревать всех и вся. — Так, пойдем-ка в кафе, немного перекусим, ты успокоишься, хорошо? — Бан замечает позади неплохое местечко с большим количеством свободных мест и тянет парня за собой. — Да я спокоен! Они все же заходят в кафе, садятся за дальний столик возле окна, Чонин немного выпадает из реальности и Чан сам заказывает им еду. Желудок невнятно урчит и полицейский трет себя по накачанному животу в тщетных попытках успокоить звуки оттуда доносящиеся. — Сигареты. Они проверяли его сигареты?! — Чонин заговаривает резко, хватаясь ладонями за край стола. Чан смотрит непонимающе. — Каннабиоиды обычно поступают в организм через косяки или сигареты. Но я уверен, что Феликс сам никогда бы не начал употреблять! Где его сигареты? Вы же должны были проверить его вещи! — Чонин, у него не было при себе сигарет. — Чан смотрел напряженно, спустя пару секунд милая на вид официантка принесла им ароматно пахнущую еду, на которую ни один из парней не обратил внимания. — Может закончились и он выкинул пачку, с чего ты взял... — Твою мать, Чан! - парень даже не замечает как переходит на "ты", прерывая полицейского на полуслове. — Феликс всегда носил их с собой в сумке, у него был потайной кармашек, в который помещалось две-три пачки! Он без них из дома не выходил даже до магазина дойти, черт возьми. — Ян очень сильно злился. — Вы точно везде смотрели? — Я лично досматривал его вещи, и потайной карман о котором ты говоришь тоже видел. Но там было пусто. — Чан судорожно соображал план дальнейших действия. — Теперь я точно уверен, что Ликса кто-то накачал этой дрянью. — у синевласого кулаки сжимались до такой степени, что того и гляди вот-вот лопнет кожа и кровью зальет весь деревянный столик вместе с остывающей пищей. Прямо как его сердце, залитое доверху красной жидкостью... — Чонин, давай подумаем когда и как это могли осуществить? У тебя же есть подозрения, я прав? — Многие в школе знали, что он курит. Подменить сигареты например во время физкультуры — проще простого… — Звучит правдоподобно. Он кому-то рассказывал о своем кармашке? — Без понятия. Показал одному - уже знает пол школы, там слухи разносятся быстро. — Ты прав, Чонин. Нужно срочно взять записи с камер наблюдения из школы. И забрать эту сумку у родителей Феликса, надеюсь они ее не постирали. — Чан набирал на телефоне сообщения, скорее всего своим подчиненным, как понял Ян. — Что вам даст пустая сумка? — Там могут быть отпечатки пальцев. — Чан говорил не отвлекаясь от распределения задач. — А еще… — на этой фразе он поднимает голову и смотрит Чонину в глаза. — …остатки наркотических средств. А это может помочь врачам вытащить Феликса с того света.***
Минхо отпрашивается в конце дня уйти с работы пораньше. Ён на парня не злится, у него сегодня чересчур задумчивый взгляд и из рук все буквально валится. Начальник со спокойной душой отпускает Ли и скидывает всю работу на хрупкие женские плечи. Минхо перед Ён немного совестно, скорее всего девушка придет домой сегодня гораздо позже чем должна, но он ничего не может с этим сделать. У него запланирована слишком важная встреча. Поэтому приходится разыгрывать спектакль «неудачного дня». Он выходит из здания компании, когда уже вечереет, тормозит такси и отправляется в соседний район. Поездка занимает не особо много времени и через тридцать пять минут он уже стучит в хлипкую входную дверь. Ему открывает молодой парень и приглашает жестом зайти внутрь. Минхо осматривается. Квартирка совсем небольшая, окна завешаны какими-то старенькими тряпками, почти протертый до дыр диван и обшарпанный деревянный стол и куча пыли везде где только можно. В комнате не особо прибрано, но Минхо не винит в этом никого. Потому что с недавнего времени тут никто и не живет. — Брат съехал от нас два года назад. — начинает говорить парень еле сдерживая глубоко внутри себя рыдания, горький вой и тоску. — Сказал, что хочет жить отдельно, уже взрослый. — грустно усмехается. — Долго пытался найти работу, родители им гордились, самостоятельный сын, пытается найти себя в жизни… Купили ему квартиру, давали денег на расходы, все же вдруг у него появится девушка, чтобы не ударил в грязь лицом, а потом и сам работу найдет, будет себя обеспечивать… — парень сел за старенький кухонный стол, держа в руках фоторамку с черной лентой. — Никто не знал, что он связался с какой-то дурной компанией, у Джуна же всегда была голова на плечах… — Минхо не мог позволить себе прервать монолог молодого человека. — А потом мама как-то решила сделать брату сюрприз. Прийти в гости без предупреждения. — лицо парня меняется, становится нервно веселым, предшественник апокалипсиса и нервного срыва как думает Минхо. — А сынок обдолбанный, везде шприцы, еще несколько таких же красивых… Некогда привлекательная уютная квартира превратилась в гадюшник. Ему перестали давать деньги, пытались отправить лечиться в клинику, откуда он сбежал, и не один раз. — он трет глаза в наигранно усталом жесте, но Минхо замечает как у парня трясутся губы. — А последний раз закончился его гибелью… И тихий всхлип срывается с бледных губ. Минхо не может найти слов, чтобы как-то успокоить парня, а тот беззвучно плачет, только плечи крупно вздрагивают и огромные капли слез скатываются по щекам. — Мне очень жаль… Потерять близкого человека очень страшно. Но мне нужна ваша помощь чтобы докопаться до истины и наказать виновных. — Вы же просто репортер. — парень усмехается сквозь слезы. — Верно. — Минхо облизывает пересохшие губы. — Но и вы не пошли со своими сведениями в полицию, Ким Сынмин.