***
Вечер мягко и ласково кутает день теплым темный покрывалом закатного солнца. Небо окрашивается холодными оттенками оранжевого и темно-бардового, переходящего в тусклую черно-синюю массу с россыпью уже кое-где проглядывающих звезд. Яркая полусфера медленно, но верно закатывается за горизонт, отражаясь последними лучами на асфальтовых дорогах. На улицах Сеула зажигаются фонари. Довольно высокий молодой человек шагает по пустынным тротуарам, скрываясь в покрове опускающейся с неба темноты и большого капюшона черной толстовки. Он ощущает себя тенью этого мира, когда с легкостью преодолевает преграду в виде забора. Он приближается к дому без единого намека на освещение и опасливо оглядывается. В прошлый раз он пытался войти через окно на первом этаже, однако ничего не вышло. На этот же раз он подготовился лучше. Вход с веранды заднего двора отгораживался красивым вишневым садом от посторонних глаз. Он натягивает на руки тонкие черные перчатки и достает из рюкзака отмычку. Щелк. И дверь распахивается на пару десятков сантиметром. У него есть около пары минут чтобы выключить сигнализацию. В темноте трудно ориентироваться в пространстве. В этом доме давно никто не живет, нельзя зажигать даже мизерный намек на какой-либо свет — слишком большие окна и слишком бдительные соседи. Парню приходилось ступать практически на ощупь. Не знай он где находится заветная кнопка отключения сигнализации — то пиши пропало, уже спустя пару минут тут была бы полиция. Глаза с трудом привыкают к практически полному отсутствию света, тонкие пальцы нащупывают небольшую кнопку, зажимая ее на несколько секунд буквально за пару мгновений до взрыва громкого оглушающего звука. Сердце стучит чуть сильнее, чем стоило бы. Парень выдыхает и двигается в сторону лестницы на второй этаж. Небольшая комната с окнами на восток встречает человека затхлым воздухом и гигантским слоем пыли. Нужно будет не забыть потом замести следы по уходу. Парень разворачивается вокруг своей оси, поглядывая по сторонам. Все на своих местах — точно так же, как и в день его последнего визита сюда. Небольшой письменный стол с парой ящиков, большой книжный стеллаж, аккуратно застеленная односпальная постель с нависающим над изголовьем светильником бра — ничего удивительного, совершенно обычная комната. Молодой человек подходит поближе к напольному источнику освещения и максимально аккуратно переставляет его подальше, наклоняется ближе к полу и практически чихает от огромного количества пыли. Пальцы в перчатках не такие чувствительные, хоть парень и выбирал самые тонкие. С третьего раза у него все же выходит подковырнуть небольшую дощечку паркетной доски, а затем и соседнюю. Он убирает их чуть в сторону и достает из небольшого углубления в полу маленькую деревянную коробочку. Дощечки возвращаются на место как и бра, парень невесомо машет над потревоженным местом рукой, чтобы немного разогнать пыль и убрать явные следы вторжения. Коробочку размером чуть больше его ладони открывает аккуратно и опасливо. Внутри много чего, но парень целенаправленно залезает пальцами вглубь и вытягивает наружу крохотную серебряную машинку. Взгляд его не читаемый, молодой человек крутит вещицу в тонких пальцах и, сжимая в руке, пихает ту в карман темных джинс. Он оставит ее себе как напоминание. Коробочка закрывается с тихим щелчком, летит в глубь рюкзака и парень выходит прочь, не забывая скрыть следы своего пребывания в доме. Остальное уже вовсе не его забота.***
Ён прикрывает устало глаза. Задерживаться на работе не хочется от слова совсем. Хоть у Чонина теперь есть ключи и она может не переживать по поводу того, что он будет ждать ее на пороге, все же сердце не на месте. Парень сейчас в отвратительном эмоциональном состоянии из-за Феликса, она это прекрасно понимала и пыталась всеми силами поскорее разделаться с оставшимися задачами, чтобы как можно быстрее пойти домой к парню. Но работа как будто бы росла в геометрической прогрессии, отсутствие Минхо как никогда сказывалось, поэтому из здания компании девушка выходила уже в десятом часу. Чонин ни разу за день не звонил. Это немного расстраивало, все же раньше он ни раз предлагал встречать ее с работы, если Ён задерживалась. Сейчас же было все тихо. Она достала из кармана мобильный и не решившись звонить — вдруг Ян спит, все же ночь для него выдалась весьма эмоциональной, пишет парню смс с текстом: «Я только вышла с работы, ты дома? Купить что-нибудь?». Однако ответа нет ни через минуту, ни через десять. Ён пытается не волноваться раньше времени, что довольно сложно в складывающихся в последнее время реалиях. Девушка направляется в сторону дома по привычке засовывая наушники в уши, но музыку включить забывает, проваливаясь в собственные мысли. На улице ни души, Ён особо не спешит, пытаясь отвлечь себя мыслями о том, чем они с Чонином будут ужинать. В какой-то момент в ее голове тускло начинает мигать красная лампочка опасности. Девушка прислушивается и отчетливо различает звуки чужих шагов. Она тормозит — все прекращается. Она делает вид, что ищет что-то в кармане брюк, но посторонних звуков так и не наступает. Ён продолжает движение и вновь слышит за собой глухие шаги, сердце ускоряет темп. Неужели ее и правда кто-то преследует? Она пытается соображать быстрее: зайти в какой-то магазин? — бесполезно, преследователь может просто подождать пока она выйдет; бежать? — тоже не вариант, не исключено, что это только спровоцирует, тем более дом еще далеко, есть смысл срываться с места, только когда она будет точно уверена, что это сработает как эффект неожиданности и она действительно успеет спастись; звонить кому-нибудь? — а вот это неплохая идея. Ён вытаскивает из ушей наушники и достает из кармана телефон все же набирая Чонина, но парень не берет трубку, девушка звонит второй раз — ситуация не меняется. В крови играет адреналин и она совсем слегка ускоряет шаг, набирая номер в третий раз. — Привет! Ты чего не брал трубку? — произносит чуть громче, чем следовало бы. — Понятно, да, я уже подхожу, буквально пять минут и буду дома. — она вновь замолкает, посмеивается в трубку телефона, чуть сильнее напрягая слух. — Не ругайся на меня, я забыла зайти в магазин. — она вновь непринужденно хохочет. — Ладно-ладно, скоро буду, жди. — а в ответ ей лишь гудки и голос автоответчика. Ён убирает телефон в сумку, вытаскивает ключи, плотно зажимая их между пальцами, чтобы те не издавали ни единого лишнего звука, застегивает кармашек чтобы смартфон не полетел к чертовой матери разбиваться об асфальт, когда она, повернув последний раз за угол, срывается на бег. До дома остаются считанные метры, она не слышит посторонних звуков за спиной, возможно из-за своего сбитого дыхания, но оборачиваться нельзя, это может помешать, может сбить. Глаза застилает черная пелена ужаса, она перепрыгивает через две ступеньки и ударяется плечом о дверь. Руки не слушаются, пальцы лихорадит, ей удается вставить ключ лишь со второго раза, дыхание частое-частое, ей до безумия страшно. Ён распахивает дверь и проникая внутрь тут же остервенело захлопывает, проворачивает замок дважды и в ту же секунду ручку резко одергивают вниз. Она отлетает на метр, хватается за сердце и оседает на пол. Ей не причудилось. Не показалось. За ней действительно следили. Ён успела закрыть дверь буквально за пару секунд до неизбежного. Она пытается взять себя в руки, тянется к выключателю и зажигает в коридоре свет. Страх ничуть не отступает, однако Ёнджи с огромным усилием поднимается на ноги и переборов себя заглядывает в дверной глазок. Как и ожидалось — никого. Она чуть спокойнее выдыхает, сглатывает ком в горле и придерживая себя о косяк скидывает обувь и проходит в глубь квартиры. Диван в гостиной аккуратно заправлен, на кухне ни единого запаха, из ванной комнаты не доносится совершенно никаких звуков. Дома никого нет. И это пугает еще сильнее. Теперь Ким и вовсе не знает что и думать. Паника подкрадывается вновь, с еще большей силой. К страху за собственную жизнь на сей раз прибавляются опасения и за Чонина. Что ей черт возьми делать?! Девушка на всякий случай еще раз проверяет заперта ли дверь, подумав пару секунд проворачивает и второй замок, пробегается по всем комнатам, осматривая закрыты ли окна, попутно пытаясь еще раз дозвониться Чонину. Но все бестолку. Ён по настоящему начинает паниковать. Осознание того, что она не знает где его искать, да и то, что выходить сейчас из дома откровенно страшно, просто загоняет в тупик. Она мечется по комнате и нервно грызет ноготь большого пальца на левой руке. Телефон кажется нереально тяжелым, но просто отложить его в сторону девушка себе не позволяет. Нужно позвонить в полицию, но что она им скажет? Она даже предположить не может кто ее преследовал и что этому человеку было нужно. Как правило правоохранительные органы весьма спустя рукава относятся к такого рода звонкам. Верно. Нужно звонить не просто в полицию. Нужно звонить Чану. Она решает для себя, что имеет право потревожить полицейского, даже с учетом их непродолжительного знакомства. К тому же, это повод спросить про Чонина. Вдруг парень просто влип в очередные неприятности. Ён поднимает трубку к уху и несказанно радуется тому, что они с Чаном обменялись личными номерами при их встрече в кафе. — Да, Ёнджи, я слушаю. — Крис отвечает незамедлительно. Помимо его теплого голова на том конце трубки явно слышны звуки рабочей атмосферы. — Здравствуй, Чан. — у девушки отчего-то на глазах появляются слезы, после стольких попыток дозвониться до Чонина, слышать хоть чей-то голос кажется подарком и немного отдается замиранием сердца и ненужной влагой на ресницах. — Я… — ей становится сложно выговаривать слова, она запинается на полуслове и ругает себя за это. — Ён, у тебя что-то случилось? — Да. Я не могу найти Чонина. Он не отвечает на звонки. Я не знаю что и думать, может его опять задержали? — речь прерывистая, между словами застревает воздух и вздохи. — Нет, в полицейском участке его нет. — Ён слышит как Чан начинает печатать что-то на компьютере. — Я виделся с ним сегодня несколько часов назад, с ним все было в порядке, он даже подкинул мне кое-что для расследования. — он замечает как она еле слышно чертыхается в трубку. — Ён, почему ты так переживаешь? Он взрослый парень, достаточно умный для того чтобы не вляпаться в какие-то передряги, к тому же время не такое позднее… — В это время он уже возвращается, он не берет трубку, Чан, а меня… Меня кажется кто-то преследует. — произносить это в слух оказалось сложнее и девушка тихо всхлипывает. Истерика подкрадывается сзади и скользит по плечам когтистыми лапами, Ён даже не понимает почему так ярко реагирует на все происходящее. — Ён, где ты сейчас? Я приеду. — Не нужно. Я сейчас дома, не отвлекайся от работы. — именно в этот момент совесть заиграла на полную не давая девушке признаться, что ей на самом деле до безумия страшно и она бы хотела, чтобы Чан приехал… Но правда была лишь в том, что она хотела чтобы нашелся Чонин. — Ты уверена? — голос у парня действительно обеспокоенный. Не будь девушка так напугана, то обязательно бы пошутила про профессиональную деформацию. — Да, я в безопасности, все в порядке. Просто… волнуюсь за Чонина. — С ним все будет хорошо, я уверен. И я направил приказ о патрулировании твоего района. На всякий случай. — Спасибо, Чан. — Я на связи, Ён. Звони мне в любое время, хорошо? — его мягкий тон немного успокаивает, словно укутывает в теплое одеяло. Ким чувствует себя капельку лучше, самую малость. Однако ей сейчас достаточно и этого. Девушка садится на заправленный аккуратно диван — спальное место Чонина и, подумав несколько секунд, все же вытаскивает из-под покрывала его подушку. На ней запах его кондиционера для волос и его самого. Ён утыкается в белое полотно носом и чувствует себя еще чуть лучше — на пару капель. Джи не включает телевизор и не пытается как-то себя отвлечь, лишь сидит в обнимку с его подушкой и изредка пытается до него дозвониться пока телефон не оповещает о нехватке зарядки. Ён откладывает его в сторону — вдруг нужно будет срочно набрать Чана. Сходить за зарядкой она заставить себя не в силах. Последние пара часов стресса дают о себе знать и она как будто проваливается в детство, когда боялась встать с кровати ночью, потому что за любым углом может поджидать опасность. Ён и правда сейчас чувствует себя маленькой напуганной девочкой. Она даже не замечает как проваливается в беспокойный сон, так и сидя на заправленном диване. Ее будит шорох доносящийся из коридора. Девушка практически вскакивает, страх подступает к горлу, волоски встают дыбом и липкими мурашками скользят по спине. Ручка двери дергается и Джи готова выть, бежать куда глаза глядят, хватать в руки вазу или сковородку, чтобы защищаться — но по факту она не может сдвинуться с места, как парализованная. Лишь глаза ее расширенные и дыхание сбитое, смотрит в сторону коридора ожидая неизбежной участи. Верхний замок проворачивается дважды и дверь распахивается настежь, следом слышен хлопок, пара щелчков, шуршание, тихие шаги и никто иной как Ян Чонин застывает на проходе с пакетом продуктов в руках. Он смотрит на перепуганное лицо Ён и не может понять что происходит. А она резко срывается с места и, подбежав к нему, обхватывает его торс, утыкаясь носом в его шею. С ее ресниц капают слезы прямо на его футболку, из его рук падает пакет, продукты разлетаются по полу точно как и ее эмоциональное состояние. Чонин не привык кого-то успокаивать, он черт возьми не знает что делать в подобных ситуациях, не знает как вести себя. Но его сердце болезненно сжимается. Что могло произойти пока его не было? Почему Ён так напугана? Руки непроизвольно обхватывают крохотные девичьи плечи. По сравнению с самим Чонином Ён такая маленькая и тоненькая, она будто утопает в его руках. Он как нельзя кстати вспоминает, как она сама днем ранее успокаивала его, пыталась привести в чувства. Чонин воспроизводит в памяти ее действия и копирует их: зарывается пальцами в темные волосы, мягко поглаживая, скользит руками по спине и сильнее прижимает ее к себе. — Ённи, что случилось? Тебя кто-то обидел? — он обхватывает ладонями ее бледные щеки, стирая пальцами дорожки слез, заглядывает в яркие блестящие от влаги глаза и сам хмурится. — Чонин… — ее выражение лица меняется за секунду. — Я за тебя волновалась! Почему ты не брал трубку?! — она стукает его ладонями по крепкой груди, настроение улетает в совершенно другую сторону, кардинально. — Вдруг с тобой что-то случилось! — Наверное забыл включить звук, или в школе телефон оставил, не знаю. — его тон словно покрывается инеем. — А задержался потому что нашел подработку и заходил в магазин. — он отпускает ее из рук, поднимает пакет вместе с развалившимися продуктами и спокойно проходит на кухню. — Какая еще подработка? — она медленно поворачивается и следит непонимающим взглядом за его действиями. — Не хочу сидеть у тебя на шее. — спокойно отвечает, забивая холодильник едой. — Ах, да. — достает из кармана небольшой сложенный на двое конверт. — Эта малая часть, но со временем я отдам все. Ён сморит непонимающе, брови сведены на переносице. Ей кажется вот-вот и внутри нее что-то взорвется. Истерика кружит вокруг, обводя своим липким взглядом, наблюдая за двумя людьми в маленькой съемной квартирке. — Что это? — хотя она прекрасно знает что, слова отдаются горечью на языке. — Это деньги за телефон. — Чонин… — она закипает с каждой пройденной секундой. Все больше и больше. — Да черт возьми! Ты с ума сошел? Какие деньги? Какая подработка?! У меня хватает средств на нас обоих! — Ты мне не мать, Ён! С какого черта ты вообще обязана обо мне заботиться? Я живу у тебя дома, ем твою еду, сплю на твоей постели! Я не собираюсь быть нахлебником! — Ян закипает следом, они стоят друг напротив друга и зеркалят чужие эмоции. — Да прекрати так говорить! Плевать я хотела, что мы не родственники и вообще по сути никто друг другу! Я просто хочу, чтобы ты жил нормально, тут, со мной. — они смотрят друг на друга бешеными глазами, точно раздирая плоть, двое совершенно уверенных в своей правоте человека, а истерика все еще стоит в сторонке чуть ли не с тарелкой попкорна. — Я взрослый состоявшийся человек, а тебе еще нужно учиться, а не на подработках до полуночи пропадать! Для Чонина последняя фраза вновь звучит как «ты еще маленький, ты еще ребенок». У него глаза темнеют и лицо совершенно демоническое выражение приобретает. Он подходит к ней практически вплотную, чуть ли не впечатывая в стену. — Ты меня провоцируешь сейчас? — выдыхает низко и утробно. Так, что у нее мурашки по телу и кровь приливает к щекам. Она сию же секунду ретируется прочь из комнаты, пискнув напоследок что-то вроде «Нам рано вставать, доброй ночи». А может быть ухмыляющемуся парню и вовсе показалось, засмотревшись на ее покрасневшие щеки. «И кто из нас двоих еще ребенок?» — проносится в его голове прежде, чем он ложится в постель, отрубаясь практически сразу из-за жуткой усталости и ее легкого запаха на своей подушке. Чонин чувствует себя ужасно, просыпаясь посреди ночи из-за головной боли. Долго ворочается, не может уснуть, бесится из-за этого и думает. Думает о Ён. Из головы не выходят образы их недавней ссоры. Парня раздражает, что она не может воспринимать его как взрослого человека, способного о себе позаботиться. Они вообще-то знакомы не так давно, раньше же Ян как-то справлялся. Ёнджи крайне эмоциональная и чувствительная — думает Чонин. Но эти черты ее характера не бесят парня, скорее настораживают. Он вообще не особо привык задумываться о чувствах окружающих, заботиться о них, переживать. С тех самых пор, когда он четко осознал, что собственным родителям на него откровенно плевать, как и всем остальным людям в мире собственно, и нужен Чонин только самому себе и то не всегда, тогда-то его эмоциональность стала медленно (нет), но верно стремиться к нулю. А сейчас же ему приходилось учиться все это испытывать заново. Ён конечно все показывала на собственном примере и Ян впитывал новую для себя информацию точно как из любопытной книги. Ким к тому же была крайне доброй — он десятки раз видел, как девушка подкармливала бездомных кошек и собак, содрогаясь от мысли, что не может взять их всех домой; как покупала продукты аджуме, что жила по соседству, та осталась совсем одна и еле сводила концы с концами; Ён всегда переводила деньги по смс, если видела какие-то вставки о тяжело больных детях; а недавно Чонин узнал, что девушка пару раз навещала того самого мальчишку, из-за которого они с ней познакомились. Ян ничуть не удивился, если бы узнал, что у Джи есть свой фонд под названием «помогу всем и каждому». Чонин этого не понимал. Он не мог пройти мимо лишь нуждающихся детей, каким был и он сам. Все остальное — не его проблемы. Еще, по мнению парня, девушка нереально вкусно пахла — чем-то одновременно свежим и чуть сладковатым, не приторно, как любили душиться его бывшие. Ён пахла как-то по особенному, очень легко, деликатно. Так, что хотелось вгрызаться в собственную подушку и вдыхать воздух с еле уловимым шлейфом глубоко-глубоко. У девушки невыносимо мило краснели щеки и она выглядела очень красиво, когда злилась на Чонина. Хотя нет, не так. По совершенно субъективному чонинову мнению, она выглядела красиво всегда. В любой ситуации. И вот эта мысль уже отдавалась ноющим сердцем и чем-то недобрым в голове и паху. А еще, кажется Ён не спала в пол третьего утра. Чонин отчетливо слышит, как она босыми ногами проходит на кухню, пытаясь идти максимально тихо, видимо чтобы не будить парня. Слышит, как она наливает немного воды в стакан. Ему кажется совершенно необходимым подняться и узнать причину ее бессонницы. Он смиренно ждет, пока она поставит стакан на стол - собирать осколки по всей кухне как-то совсем не хочется. Он включает ночник спустя пару секунд, как раздается характерный звук. — Не спишь? — она все же подпрыгивает от испуга, ловя в поле зрения темный силуэт парня. — Не могу уснуть. — он смотрит на ее совершенно перепуганное лицо и в его голове что-то не сходится. — Мне кажется, ты мне что-то недоговариваешь. — он подходит совсем близко к ней. — Ты сегодня какая-то через чур напуганная. Она опускает глаза в пол, не в силах вынести его тяжелого взгляда. И утыкается лбом в его грудь. — Мы можем лечь вместе? Мне страшно спать одной… — она сама не верит в то, что говорит, как и Чонин, чье подсознание услужливо подкидывает картинки их прошлого совместного утра и того, как парню пришлось от этого «утра» избавляться, его внутренний голос кричит, орет дурью «нет», но на деле: — Конечно. — звучит как приговор. Они залезают под большое одеяло, пытаясь устроиться на небольшом для двоих диване и одной подушке, потому что вторая все равно бы не уместилась. Выходит откровенно стремно и Чонин, плюнув на все свои внутренние предупреждения, притягивает ее к себе ближе, обхватывая руками, чтобы не свалилась. Прижимает теснее, укрывая от ненужных эмоций. И становится правда легче. На сей раз пробуждение спокойнее, только-лишь отдается в сердце крохотными иголочками, когда не хочется выбираться из теплых объятий друг друга, а сна откровенно мало. Ён дотягивается до трезвонящего мобильного Чонина и утыкается обратно в его грудь сонно жмурясь и обещая парню, что «еще две минуточки». Он соглашается безоговорочно лишь сильнее обхватывая ее руками точно капканом. А звенящий из соседней комнаты телефон не дает провалиться обратно в крепкий спокойный сон. Они даже успевают нормально позавтракать. Напряженная с вчерашнего дня атмосфера испаряется с выходом солнца. Они спокойно сидят, жуя тосты с ветчиной и сыром, в руках обоих по чашке бодрящего кофе и вся ситуация располагает к разговору. Начинает Чонин: — Знаешь, Ён, я много думал о Сон Хеён после разговора с лейтенантом. — он говорит это задумчиво, уперев взгляд в стол. — Вчера мы виделись с Чаном и он поделился некоторыми догадками, что возможно Хеён могла покончить с собой из-за неразделенной любви, а то, что сейчас случилось с Феликсом это якобы последствия… Джи вслушивается в рассуждения парня и ненароком вспоминает разговор с полицейским в кафе, тогда он предполагал, что Чонин замешан во всем этом деле. Даже говорил о посредничестве. Сейчас у нее возникают закономерные мысли, что либо у полиции весьма быстро меняются предположения, либо Крис просто умело водит их всех за нос. Второе хочется исключить крайне сильно. — И что ты думаешь по этому поводу? — Честно говоря, Хеён не была похожа на девочку, готовую под поезд прыгнуть из-за того, что ей отказал парень. Я конечно могу ошибаться, я не был с ней достаточно знаком. Но в нашу первую и последнюю встречу у меня сложилось о ней другое впечатление. — Чонин наконец переводит взгляд на девушку. — Я не знаю говорила ли она о своих чувствах самому Феликсу, но надо иметь довольно сильный характер и крайнее безрассудство, чтобы пойти за помощью в любовных делах ко мне. У меня не та репутация. — Так может быть это была ее последняя надежда? Последняя инстанция, которая разбилась после отказа? — Опять же, я не могу утверждать, но могу предположить, что сам Феликс ничерта не знал о ее чувствах. Он еще тот болтун и мне кажется рассказал бы о чем-то подобном. — Ён кажется все это притянутым за уши, о чем и свидетельствует ее глубокий взгляд. — Но это не все. В ту нашу встречу я заметил, что она была какая-то дерганая, нервная. И я могу поклясться, что на секунду увидел синяки на ее руках. — Ты думаешь ее избивали? — Ён начинала сомневаться все сильнее и сильнее. — Вполне возможно. Если так подумать, я ни разу не видел Хеён в открытой одежде. Даже в тот раз на ней была водолазка с длинным рукавом и горлом, плотные темные колготки, хотя на улице было довольно жарко. Вдруг она вовсе не любви искала от парня, который имел довольно весомый авторитет в школе? — Она искала защиту. — девушка кажется понимает к чему клонит Ян. — Это ты хочешь сказать? — он кивает. — Но почему тогда СМИ ничего не было известно? Из каждого ящика трубили о том, что на теле не было найдено следов насильственных действий. Синяки не проходят за пару дней. — А вот это и правда хороший вопрос. Почему ее семья потребовала тщательного расследования, но факт увечий на ее теле был скрыт? — Чонин, ты не можешь утверждать, что она была избита. Синяки на руках ни о чем не говорят, во-первых тебе могло показаться, во-вторых она могла удариться или упасть с лестницы — вариантов много. И почему ты не стал рассказывать обо всем этом Чану? — Вот поэтому и не стал. Потому что у меня нет доказательств, лишь домыслы. И ты мне сейчас четко дала понять, что пока не будет явных фактов, то и открывать рот не имеет смысла. Они оба замолкают на какое-то время, слышны лишь отдаленные звуки просыпающихся улиц Сеула. — Я хочу поступить в полицейскую академию. — внезапно повисает в воздухе, когда Ён почти открывает рот, чтобы рассказать о вчерашнем преследователе. — Довольно неожиданно. Есть причины? - девушка и правда крайне удивлена. — Безусловно. — он смотрит на неё серьезно, совсем не по детски. — Но сначала расскажи мне что вчера случилось? Они продолжают разговор уже на ходу, Ён скидывает грязную посуду в раковину, пообещав себе, что в следующий раз обязательно вымоет все сразу. Они берут свои сумки и выходят на улицу. Девушка дважды проверяет заперты ли замки, Чонину кажется это немного странным. — Вчера меня кто-то преследовал. Это было весьма… пугающе. — она не хочет заставлять его волноваться, но Чонин слишком проницательный и если не рассказать ему правды, он может придумать более весомый повод для беспокойства. — Я еле успела забежать в квартиру, поэтому накричала на тебя и уснуть не могла. Прости… Ян выглядит ошарашенным, они доходят до автобусной остановки, потому что дойти до работы пешком Ён уже не успевает. Чонин залезает в автобус вместе с девушкой. Внутри душно и полно народу, им приходится стоять близко-близко друг к другу. Их несколько раз пихают локтями и вообще ехать в такой тесноте не особо приятно, однако руки Яна находят ее талию, придерживая и день уже немного ярче играет красками. Когда они выходят около здания ее компании, то Ён наконец осознаёт, что Чонину совершенно в другую сторону. — Опоздаю, ничего страшного. Лучше я буду спокоен, что ты в безопасности, — она немного краснеет от этих слов. — Ён я встречу тебя после работы, в этот раз точно подниму трубку, будь уверена. — его серьёзный хмурый взгляд с привкусом извинений заставляет трепетать сердце. — Я позвоню как закончу. — она улыбается нежно-нежно и чуточку смущенно. — Теперь я ещё сильнее уверен в своём решении. — говорит, когда она уже собирается уходить. — Я хочу защитить тебя, Ённи. — он тянет ее обратно за руку, она практически падает в его объятия, они сталкиваются носами. — От всего. Она чувствует его дыхание на своем лице и совершенно невесомый, самый ласковый поцелуй на своих губах. Краска тотчас расцветает на ее щеках. И желание ее зеркальное — защитить от любых бед, от всего мира. Потому что кажется они оба немного и бесповоротно влюблены. Чонин идет в сторону школы взволнованным и окрыленным. Ему сложно описать то, что творится у него внутри. В их отношениях ничерта не ясно, да еще и вся эта история становится все запутанней, но мысли о том, что она его не оттолкнула вызывают желание улыбаться как идиот. У него звонит телефон и на экране высвечивается номер Чана. В голову тут же лезут мысли о Феликсе и волнение охватывает с головой. Он поднимает трубку: — Слушаю. — Чонин, звоню сообщить, что в сумке действительно нашли следы веществ. Ты очень помог, если не следствию, то своему другу точно. — у парня будто земля из-под ног уходит. — Что это значит? Врачи смогут вытащить Феликса? — его голос звучит настолько взволновано, в нем столько надежды, что у Чана бы не хватило смелости сказать «нет». — Будем надеяться, что да. Наши специалисты уже передали им все заключения, так что остается только ждать. — Это правда хорошая новость, спасибо большое, что позвонили, лейтенант Бан. — про запись со школьных камер Чонин решает пока не расспрашивать. Они прощаются и у синевласого в сердце расцветают бутоны. Он всегда запрещал себе надеяться на лучшее, все же если еще ничего до конца не известно, то это довольно болезненное и обманчивое чувство, однако сейчас он не может с собой ничего поделать. Даже шагать в сторону учебного заведения становится как-то легче. Чон сует телефон обратно в карман и неожиданно тормозит. Улыбка сходит с лица. Он проверяет еще раз и не находит в карманах ключей от квартиры Ёнджи. Залезает в сумку, но и там пусто. Но он черт возьми совершенно точно выходил с ними. Он абсолютно уверен, что клал их в карман. В голове появляются не самые хорошие мысли, особенно в связи с последними событиями в их жизни. Кажется встречу с Сынмином придется немного отложить. Чонин разворачивается.