Хвост Льва

MISSIO — Can I Exist

       Лунный свет заливал серебром спальню, растекался платиновыми лужами по полу и мягкому ковру, бликовал на блестящей поверхности зеркала. Драко смотрел на своё отражение, пытаясь запомнить всё до мельчайших деталей: болезненные, покрасневшие глаза, мелкая испарина, проступившая на ровном лбу, синеватая кожа, потемневшие глубокие провалы глазниц, заострившийся нос, опухшие, разбитые губы, с которых ещё не сошла запёкшаяся кровь.        Вот до чего он докатился со своими бестолковыми попытками пойти против наставлений отца, всегда вещавшего, что нет ничего успешнее и надёжнее, чем ледяная маска непроницаемости и благородного безразличия. Люциус постоянно твердил, что Драко должен быть лучше и успешнее остальных сверстников. Должен помнить о своих корнях и гордо нести своё имя не растрачивая заложенный потенциал на всякие глупости.       И, видит Бог, он правда старался.       Пока не грянула Вторая магическая война. Пока в его узкий мир, в котором существовала лишь школа и изредка отчий дом, не явился враг, притворяющийся другом.        С самого детства Малфой-младший усвоил простую истину: нет ничего правильнее и лучше для всего магического мира, чем сохранение чистоты волшебной крови. Эти идеи были понятны, хорошо аргументированны и логичны. И он раз за разом находил оправдания любым поступкам, которые так или иначе выступали за поддержание равновесия. Он сам был чистокровным волшебником. И другого мира не знал.        А потом наступила школьная пора, знакомство с Поттером и другими студентами. И на Драко обрушился шквал совершенно разных точек зрения. И даже тогда он сумел отстоять авторитет отца перед своими же глазами. Нашёл правильные слова и заверил себя в том, что грязнокровки, включая умницу Грейнджер, просто напросто звено на порядок ниже в этой пищевой цепочке.        Он растолковал себе, что её неуёмная тяга к знаниям ничто иное, как компенсация собственной неполноценности. Когда-то её предки совершили страшное предательство крови, опустившись до скрещивания с бестолковыми маглами. И теперь, как ни печально, именно Гермиона должна искупить их необдуманные поступки.       А потом беда пришла в его дом. Чёрная, красноглазая, по-змеиному шипящая на каждую тень. Она лишила его выбора и одарила меткой на левом предплечье. Хотя по факту то было не благословение, а проклятье. Клеймо, превратившее его в раба, окончательно лишившее способности выбирать и жить своим умом.       Драко помнил то время только как непрекращающийся, порой парализующий страх. Поместье, и без того никогда не выглядевшее уютно, превратилось в прибежище предсмертных воплей, подземельных пыток и нечеловеческой беспощадности.        Отражение тогда смотрело на него из зеркала примерно такими же загнанными глазами. С единственным отличием, что несмотря ни на что, внутри теплилась какая-то едва заметная искра надежды. А теперь не было ничего. -Малфой? — Гермиона застыла на пороге, крепко сжимая в руках поднос со склянками и перевязочным материалом. -Чего тебе? -Профессор Снейп сказал, что тебя нужно перевязать. -Ты же не думаешь, что я позволю тебе это сделать?        Девушка сжала зубы. Ещё чуть-чуть и они точно раскрошились бы. Ей потребовались все имеющиеся в арсенале силы, чтобы просто подняться в эту спальню. И запасы их так стремительно таяли, что Гермиона вот-вот готова была расплакаться. -Я даже спасибо от тебя не ждала, — раздражённо ответила она, проходя в глубь спальни, чтобы установить поднос на журнальном столике. — Полагаю, сам как-нибудь справишься.        Драко сидел на краю кровати, уткнувшись лбом в ладонь правой руки, опирающейся локтем о колено. На нём не было рубашки, только чёрные шерстяные брюки. И Гермиона невольно поймала себя на мысли, что он всё же скорее похож на статую, чем на человека. Белоснежная кожа казалась чистым мрамором в свете луны.        Так и каких тогда эмоций она хочет от каменного изваяния? -Грейнджер? — он вдруг с трудом поднял голову и прищурившись посмотрел на неё. Облик девушки плясал перед глазами и виделся искажённо, словно через стеклянную призму. Но Драко точно знал, она сейчас почему-то разглядывала его, делая необходимые ей выводы.        Гермиона и правда пыталась осознать происходящее. Он выглядел побитым, загнанным зверем, который отчаянно нуждался в помощи. И тем не менее она наверняка знала, что предложи ему своё участие, фамильная гордость не позволит Малфою его принять. По крайней мере точно не от безродной грязнокровки. -Это правда, Грейнджер? — спросил Драко, зная, что она точно поймёт. -Что именно? -Ты знаешь, — фыркнул он. — Это правда, что ты влюбилась в меня? -Ты полагаешь, я позволю тебе продолжать злорадствовать? — возмутилась Гермиона, обнимая себя за худые плечи. -Мерлин… — вздохнул Малфой, снова опуская голову на руки. — Ты же умная, Грейнджер. Давай, включай свои шестерёнки, пришло время им и впрямь поработать…        Он говорил беззлобно, как-то равнодушно и спокойно, словно дико устал. И Гермиона действительно понимала о чём он спрашивает. Именно поэтому внутри всё трепетало, как маленькая, пойманная в кулак, птичка. -Я не понимаю, зачем тебе эта информация, — наконец, тихо отозвалась она. — Использовать её в дальнейшем против меня? Рассказать всей школе? Уничтожить мою самооценку? -Ты думаешь, ты настолько важна мне? — глухо усмехнулся в ладони Малфой. -Я не собираюсь это с тобой обсуждать, — гордо вздёрнув носик, провозгласила девушка. -Я задал тебе простой вопрос, — с лёгким оттенком раздражения, пояснил Драко. — Ответом здесь могут выступать всего два коротких слова. Я ничем не показал, что хочу это именно обсуждать. -Тогда для чего тебе эта информация?        Малфой закатил глаза, несмотря на то, что она этого все равно не увидела бы. Он не собирался откровенничать. Просто события довели его, наконец, до апогея собственной внутренней разрухи. Драко стоял на самом краю и был готов уже прыгнуть в чёрную пустоту, но его цепко удержали здесь невидимые тонкие руки.        За это он ненавидел Аделин Стоун.       За это мимолётное, затмевающее всё, желание жить. За этот глоток свежего воздуха. За секунду, перечеркнувшую его бессмысленное, серое существование.       Он страшно хотел вернуться назад, когда всё было однообразно, скучно и бесцветно. Но хотя бы понятно. Была Паркинсон, при помощи которой он удовлетворял свои животные порывы. Была учёба, которой он поддерживал в тонусе мозг. Был квиддич, стараниями которого поддерживалась хорошая физическая форма. Были деньги, на которые он покупал себе идеальный внешний вид. Это было приятное существование, в котором Малфой планировал провести временной промежуток, отведённый ему под жизнь.        А потом появились эти чёртовы голубые глаза, тонкие руки и женственные ключицы. Густые светлые волосы, чувственные губы, пряный аромат ладана и дыма. И его рациональная, умеющая думать, голова стала отключаться. -Так это правда, Грейнджер? — снова повторил Драко свой вопрос, стараясь придать интонациям как можно больше дружелюбия. -Допустим. -Это не ответ. -Правда.        Малфой со вздохом выпрямился, но посмотрел куда-то в сторону, в невидимую точку на оконном стекле. Его не удивил ответ. Его поражал сам факт возможности этого. -Тебя проверяли врачи? — спокойно поинтересовался он. -Я знала, что пожалею об этом! — возмутилась Гермиона и ринулась к двери. -Грейнджер! — окликнул Драко, цепляясь за неё взглядом. — Погоди. Я же серьёзно. Нашла ты, конечно, в кого…        Староста замерла на пороге, не в силах сделать шаг прочь или обернуться. Этот странный, совершенно несвойственный тон, которым Малфой произнёс последние слова, окончательно заставил треснуть привычную картинку мира. Это было как-то… слишком по-человечески. -Как тебя только угораздило, — вздохнул Драко. Пошатываясь, он дошёл до журнального столика и сел на пол прямо перед ним, подтягивая поднос с лекарствами ближе. Зубами помог себе развязать бинт и медленно обнажил заживающую рану. Всё выглядело гораздо лучше, чем утром. Снейп всё же знал своё дело как никто другой. -Сама не знаю, — прошептала Гермиона, прижимаясь лбом к дверному косяку. -И ты считаешь… меня можно полюбить?        Воздух разом исчез из всей комнаты. Девушка напряжённо вслушивалась в тишину, панически пытаясь понять: послышалось ей, или этот вопрос действительно задал сам Драко Малфой. Очень медленно, едва двигаясь, Гермиона обернулась. Он сидел на полу, морщась от боли, но методично нанося на отвратительно выглядящий ожог густую массу серебристого бальзама. Ничто не намекало на то, что только что Драко первый раз за всё время их знакомства, вдруг проявил какие-то приземлённые, обыденные чувства. -Я… я считаю… — не своим голосом прошептала девушка. — Я полагаю… да. Раз я умудрилась… и Пэнси…        Это всё было неважно. Паркинсон с её больным обожанием, Грейнджер с нездоровым синдромом спасателя. Имело значение другое: может ли совершенно неземная девушка, лишённая знаний о его прошлом, этапах взросления, блестящем авторитете отца, сделать тоже самое… -Как ты это поняла? — продолжал интересоваться Драко, приступая к перебинтовыванию руки. -Решила, что окончательно свихнулась. -Нет, я серьёзно, — он взглянул на неё через плечо. — Как это ощущалось? -Чёрт, Малфой… я не могу быть настолько откровенна. -Ты же гриффиндорка, Грейнджер, — нахмурился Драко. — Ты обязана быть храброй. Давай, выкладывай.        Гермиона нервно покусала нижнюю губу. С одной стороны, он мог уже завтра рассказать об этом инциденте всей школе. С другой… она ведь теперь тоже могла. -Как только ты входил в комнату, мир вокруг становился ярче, — стараясь сохранять голос как можно более равнодушным, рассказала девушка. — Всё обретало смысл. Мне впервые за долгие годы страха и беспокойств, захотелось просто жить.       Отвернувшись к окну, Малфой молча слушал её сбивчивую речь. Голос старосты дрожал, но смело озвучивал такую хлёсткую правду. -В какой-то момент мне стало физически необходимо к тебе прикоснуться. Казалось, если я это сделаю, то разорвусь на части от света и тепла, которые меня переполняли. Все люди вокруг разом потеряли всякий смысл. Всё свелось к тебе. И меня это очень испугало.        Он едва заметно кивнул, словно бы соглашаясь с какими-то своими мыслями, а не с повисшими в воздухе словами. Гермиона говорила и говорила, чувствуя, как с каждой новой секундой окончательно исчезает страх. И словно бы испаряется это безумное наваждение. Перед ней теперь был просто человек. А не Сам-Драко-Чёрт-Его-Возьми-Малфой. -Одним словом ты мог превратить мой день в настоящую сказку или, наоборот, уничтожить меня, стереть в бестолковую пыль. Я не хотела ничего, ни на что не претендовала… И когда ты вдруг прикасался ко мне… Прости, я не могу. -Что тогда? -Нет, Малфой. Это уже слишком. -Что?! — потребовал он. -Мир вокруг мерк.        Драко закрыл глаза и вздохнул. Всё так. Всё верно. Значит, это оно. Всё затмевающее, всё стирающее, делающее всё таким неважным. Самое обычное, избитое, описанное миллиардами человек чувство. Но такое… восхитительное. -Как думаешь от этого избавляться? — сухо поинтересовался он, одним махом превращаясь обратно в привычного Малфоя. -Понятия не имею, — пожала плечами Гермиона, готовая разреветься от того, насколько легко он растёр в ничто её призрачную надежду. -Хотелось бы, конечно, услышать план, — усмехнулся в ответ Драко. Теперь придётся придумывать всё самому. — Что же, даже моё отвратное поведение не спровоцировало в тебе агрессии? -Я иногда ненавижу тебя почти также сильно, как… — она осеклась, закусив костяшку указательного пальца. -Ох, Грейнджер, — тихо рассмеялся Малфой, с трудом поднимаясь на ноги. — Не произноси этого слова. Мой тебе совет, сконцентрируйся лучше на ненависти. -Это так не работает, — нахмурилась девушка. -Знаю, — печально согласился Драко. — К сожалению, я теперь знаю… Но ты уж постарайся. Найди себе кого-нибудь… вроде Уизли. Мы с тобой из параллельных миров. Это никогда не будет тем, что ты едва не произнесла. Взгляни на Паркинсон. Она же больная дура, раз до сих пор стелится под меня. Но это её выбор. -И это вовсе не потому, что я не чистых кровей? — язвительно уточнила Гермиона. -В том числе, — кивнул Малфой. — Но ещё потому, что я воспринимаю тебя как часть серой массы, маячащей вокруг меня. Ты просто существо, чьё имя я почему-то запомнил. Ты даже раздражения во мне не вызываешь больше. Я ничего не чувствую, понимаешь, Грейнджер? Вообще ничего.        Кроме страха.       И безысходности.       И желания умереть. -Ты привык сам себя считать злом, — строго произнесла Гермиона. — Не позволяешь себе быть слабым, испытывать настоящие чувства, желать что-либо. Ты уверен в своей гнилости и бесполезности. Ты просто потерялся, Драко. И не позволяешь никому помочь тебе себя найти. -О, Мерлин, — он закатил глаза и расхохотался. — Давай без сеансов бесплатной психотерапии. Проваливай, грязнокровка. На сегодня мы закончили.        Это даже не звучало как оскорбление. Он просто озвучил привычное ругательство вслух. Не вкладывая в него никакого смысла. А потому в ответ Гермиона лишь сокрушённо покачала головой и ушла, осторожно прикрыв дверь.       Драко слышал торопливые шаги, сбегающие по лестнице. И зачем-то их считал. Обратный отсчёт до тотального одиночества.       Ему трудно было дышать. Рёбра словно сжимались, сдавливая сердце и лёгкие. Это мерзкое, всепоглощающее чувство пульсировало в нём, раз за разом провоцируя жалкие попытки сознания договориться и хотя бы попробовать… жить?       Он не хотел. Он давно всё решил. Просто дотянуть до старости. Или до какой-нибудь дуэли, где соперник перегнёт палку и метнёт в него что-нибудь смертельное. Потому что сам он слишком жалок и слаб, чтобы всё прекратить.       Мир его трескался. ****       Сны сменяли один другой. Беспокойные, рваные, ничем не заканчивающиеся. Она постоянно куда-то бежала или от кого-то скрывалась. Пыталась что-то доказать или объяснить, а затем сама оказывалась на месте того, кто ещё пару минут назад сам ничего не понимал. Менялись лица и обстоятельства. Но цель всегда была одна: найти его во что бы то ни стало. Найти и поговорить.       Почувствовав едва ощутимое прикосновение к щеке, Аделин попыталась открыть глаза. Она лежала на смятой кровати, в общей слизеринской спальне, которая почему-то сейчас пустовала, несмотря на сгустившийся ночной мрак. И в нём едва-едва прорисовывался знакомый образ.        В первые мгновения воспалённое воображение тут же дорисовало гостю платину волос и идеально очерченный профиль. Сердце радостно затрепетало. -Люмос. Несколько секунд Аделин глупо смотрела на человека напротив, пытаясь избавиться от вожделенного морока. Пока, наконец, не смогла чётко разглядеть свою ошибку. -Как ты? — Нотт опустился на колени возле кровати и взъерошил пальцами её спутанные волосы. -Всё ещё хочу спать, — едва слышно прошептала девушка, находя в себе силы лишь шевелить губами. -Мы сильно напугали тебя, верно? — вздохнул Теодор, укладывая голову на сложенные на краю матраса руки. Он виновато заглядывал ей в глаза, отчего стал казаться вдруг нашкодившим маленьким мальчиком. -Ты был не прав, — заметила Аделин. -Я знаю, — он согласно прикрыл глаза. -Это было подло. -Знаю. И мне правда жаль.        В его зелёных глазах светилась такая грусть, что девушка не нашла в себе сил сомневаться в сказанном. Тео вытянул руку и коснулся кончиками пальцев её щеки. Нежная кожа была похожа на бархат.       Злость на Малфоя, который умудрялся получать всё, совершенно не прикладывая к тому усилий, отступила в то самое мгновение, когда Нотт увидел расширенные от ужаса глаза Аделин, вскочившей их разнимать. Он видел, что неосознанно она сразу метнулась к плечам Драко, стараясь оградить его от надвигающегося конфликта. Затем, как в тумане, услышал его дикий вопль и её, едва слышное, лепетание в ответ. На этом моменте сознание Теодора окончательно отключилось, призывая тело действовать. И он, раньше начисто лишённый малейшей склонности к насилию, вдруг пустил в ход кулаки.        Бить Малфоя оказалось истинным удовольствием. Потому что проигрывая раз за разом в словесных перепалках, Нотт смог отомстить хотя бы так. -Он тебе нравится, так? — неожиданно для самого себя, спросил Теодор. И тут же возненавидел себя за необходимость услышать ответ. -Это неважно, — Аделин с трудом перевернулась на спину. -Если ты боишься обидеть меня… -Тео? — она повернула голову, чтобы видеть его глаза. — Я же сказала. Это неважно.        Что-то в тоне её голоса неуловимо изменилось. Он вдруг стал обладать странным, неприятным равнодушием. Аделин будто сломалась. -Он очень непростой человек… -Теодор?! — она почти вскрикнула. — Я прошу. Хватит. Давай завершим обсуждение третьих лиц. Я тебя услышала. Прекрати.       Нотт осёкся, мгновенно замолкая. Он явно дотронулся до чего-то живого, раскорёженного и изломанного. И рана была так свежа, что не стоило давить.       Вместо этого он безмолвно уставился на её красивое лицо, вновь обращённое к потолку, и погрузился в раздумья. Девушка, лежавшая в нескольких сантиметрах от его рук, одновременно была такой родной и чужой. Аделин, которую он встретил в середине сентября, превратилась в уставшее, напуганное создание, судя по всему желающее лишь одного: всё это поскорее прекратить. -Я принёс тебе чай и печенье, — тихо сказал Теодор, косясь на прикроватную тумбочку, уставленную гостинцами. — Поешь? -Нет аппетита, — коротко отозвалась девушка. -Может, попросить у Снейпа рябинового отвара? -Попроси лучше что-нибудь, стирающее воспоминания.       Ей было так отвратительно мерзко от самой себя. От всех этих чувств, разом вспыхнувших при первом знакомстве. От честности и простоты, с которыми она рвалась сближаться с самым бесчувственным человеком на всей земле. И от разочарования в собственных поступках было невероятно тошно.        Эта её детская наивность, из-за которой Аделин закрывала глаза на «говорящие» поступки, казалась теперь настоящей бестолковостью.       Вот же. У тебя есть Тео. Чего ещё нужно? -Ложись рядом, — едва слышно попросила девушка, сдвигаясь на самый краешек кровати.       Сперва он подумал, что неправильно что-то услышал. Но она вопросительно посмотрела, ожидая дальнейших действий, и Нотт быстро забрался на кровать. Накрывшись любезно предложенным куском одеяла, он вдруг с трепетом ощутил, насколько ничтожно малое расстояние разделяет их друг от друга. Аделин пододвинулась ближе, утыкаясь лбом в его грудь, а ладонями обнимая за плечи. Она слышала как бешено билось его сердце за рёбрами, готовое, кажется, выскочить. Понимала, насколько двусмысленной и неоднозначной выглядит для него эта ситуация. Но одновременно всё, чего ей сейчас действительно хотелось, это вновь ощутить свою нужность кому-то. -Можно я тебя поцелую? — попросил через какое-то время Теодор. Аделин посмотрела на него и почти испугалась тому ритму, который вдруг начал отбивать несчастный орган, призванный качать кровь. -Можно, — улыбнулась девушка, самостоятельно сокращая разделявшее их пространство. Она едва коснулась губами уголка его губ и замерла, прислушиваясь к собственным ощущениям. Нотт не спешил, позволяя ей руководить процессом. Ведь, кажется, впервые с момента в Тепличной башне, Аделин сама проявляла инициативу.        Её маленькие пальцы скользнули по его шее, путаясь в волосах на затылке. И Тео шумно выдохнул не в силах больше сдерживаться. Он рывком подтянул её ближе к себе, переворачиваясь на спину и увлекая за собой лёгкое тело. Эта внезапно обретённая близость заставляя его стремительно терять рассудок. Аделин больше не сопротивлялась, он слишком хорошо почувствовал это.        Поцелуи становились всё настойчивее. Он терзал её губы, готовый почти что кричать от накатывающего желания. Скользил языком по шее, оставляя алые отметины, едва сдерживая себя от того, чтобы зубами впиться в мягкую плоть. Это было похоже на настоящее безумие. -Тише, Тео, — выдохнула она ему в губы, слегка отстраняясь. Но просьба утонула в его отчаянной попытке возобновить поцелуй. -Боже, почему ты так беспощадна? — прохрипел он, когда Аделин всё же удалось высвободиться из его объятий и немного отодвинуться. Уперев ладони в его часто вздымающуюся грудь, девушка насмешливо улыбнулась. -Не время и не место, — напомнила она. -Знаю, — простонал он, закрывая глаза и пытаясь сосредоточиться на чём-то абстрактном, а не на руках, ласкающих его кожу. — В таком случае, прекрати меня трогать.        Аделин весело рассмеялась и тут же обняла подушку, заинтересованно уставившись на сосредоточенное лицо Теодора. Через какое-то время он снова открыл глаза и повернул голову, чтобы лучше её видеть. -Ты же понимаешь, что сводишь меня с ума, обезьянка? -Простите, сэр. Я не хотела.        Нотт повернулся на бок и с запредельной нежностью заправил ей за ухо выбившуюся прядь. -Давно хочу спросить, но всё не решаюсь… -Мне стоит заранее испугаться? — отшутилась Аделин. -Ты пойдёшь со мной на Рождественский бал, красавица? — он пытался держать серьёзную мину, но улыбка сама пробивалась наружу. -Пойду, — кивнула девушка. — Но не обещаю быть самой красивой. У меня нет роскошных платьев, а прогулки в Хогсмид мне запрещены. -Полагаю, ты и без всего этого будешь самой красивой, — прошептал Нотт, любуясь ею. Он вновь вытянул руку вперёд и едва ощутимо коснулся ладонью мягкой щеки.        Аделин закрыла глаза.       Сердце, до этого, кажется, вообще не бившееся, вяло дрогнуло в груди.       Она вдохнула и медленно выдохнула.       «Отвали!»       Ещё одна слабая попытка удара за рёбрами.       «Не смей ко мне прикасаться».       И вот оно словно совсем остановилось. И наступила звенящая тишина. Невидимая рука повернула крошечный рубильник. И Аделин провалилась в бесконечную пустоту. ****        Они снова стояли ровным полукругом перед массивным преподавательским столом. В кабинете Снейпа тускло горело с полсотни полурастаявших свечей, но это нисколько не прибавляло помещению хоть какого-то уюта. Сам хозяин этого мрачного места, сидел в потрёпанном, но явно любимом кожаном кресле, положив ладони на тёмное дерево столешницы.        Все эти подростковые гормоны уже давным давно сидели у него в печёнках. Он бы лучше предоставил им всем возможность решить свои междоусобицы самостоятельно, не втягивая его в разбирательства. И в глубине души оказался бы совсем не против, если бы эта знатная компания переубивала бы друг друга. По крайней мере, так голова декана Слизерина не болела бы по пустякам. -Мистер Забини и мисс Паркинсон, — медленным, звучно-низким голосом, проговорил наконец Снейп. — На сегодня вас ждёт увлекательнейшая подготовка материалов для завтрашнего занятия второкурсников. Извлечёте селезёнки у летучих мышей из большой корзины в дальнем углу. -На втором курсе мы делали это на занятии самостоятельно! — возмутилась Пэнси. -Верно, — всё тем же тоном подтвердил зельевар. — Именно поэтому мне понадобится сегодня весь ваш опыт. -Хорошо, профессор, — Блейз незаметно дёрнул за рукав Паркинсон, намеревавшуюся продолжить бессмысленный спор. Девушка тут же захлопнула рот, безмолвно соглашаясь с намёком сокурсника: проще и быстрее было бы уже приступить к отработке, чем продолжать нарываться на неприятности. А уж голова их декана была богата на подобные изощрённые идеи. -Что касается вас… — чёрные глаза метнулись вначале к Теодору, уже заранее закатавшему рукава белоснежной рубашки, а затем впились в непроницаемое лицо Драко, который стоял напротив. — Вам двоим предстоит разобраться с бардаком, оставленным шестым курсом после дополнительных занятий. К завершению положенного на отработку времени, котлы должны блестеть.        Малфой едва дослушал приказ, чтобы развернуться и быстрым шагом направиться в небольшую комнату, заставленную по периметру стеллажами с различными ингредиентами. Ему хотелось поскорее приступить к работе, чтобы выключить этот назойливый голос в голове, твердивший раз за разом о его никчёмности. Даже совместное отбывание наказания с Ноттом раздражало его меньше. -Пытался вскрыться от несчастной любви? — фыркнул Теодор, когда Драко закатал рукава, обнажив перевязанное предплечье. -Ты меня ударил, — пожал плечами староста. — Полагаю, наши отношения уже не будут такими, как прежде. Это разбивает мне сердце.        Взяв большую, изрядно потрёпанную щётку, Драко направился в самый дальний конец комнаты, чтобы выкрасть себе немного уединения. Однако Нотт не собирался оставлять его в покое. Заняв место по соседству, он придвинул к себе один из котлов и, заглянув внутрь, с отвращением скривился. -Полагаю, кто-то практиковался в варке Оборотного зелья, — сглатывая подступающую тошноту, констатировал он. -Я не сомневался, что Снейп подберёт нам занятие по душе, — усмехнулся Малфой. На дне его котла плескалась жидкость, больше похожая по консистенции на воду. -Меня иногда даже пугает твоя покорность, — заметил Теодор, погружая руку в котёл и начиная орудовать щёткой. Вязкая слизь цеплялась за торчащие во все стороны щетинки, и несмотря на всю аккуратность, на которую только был способен педантичный Нотт, через несколько минут его белоснежная рубашка покрылась неприглядными коричневатыми пятнами. -Не путай смирение с безразличием, — попросил Драко, сливая остатки зелья в мятое ведро. -Где же твой буйный нрав? -Закончился примерно на пятом ударе моего кулака о твою челюсть, — пояснил он, с каким-то странным наслаждением вспоминая их неумелую драку. -Клянусь, что эта нелепая попытка подпортить твою идеальную внешность, была одним из самых лучших моих воспоминаний за всё время обучения в Хогвартсе, — почти мечтательно проговорил Нотт. -Рад, что тебе это доставило столько же удовольствия, сколько и мне.        Тео выпрямился на секунду, чтобы посмотреть на своего соперника, методично намыливающего щётку специальным раствором. Драко выглядел почти отстранённым и чрезмерно сосредоточенным, несмотря на то, что выполнял действия, не требующие никакого мыслительного процесса. Но больше всего бесило то, что даже стоя среди вонючей жижи испорченных зелий, он умудрялся выглядеть по меньшей мере привлекательно. Ему поразительно шла даже небрежность. -Как я понимаю, наш спор бессмысленно продолжать? — насмешливо поинтересовался Нотт. — Ты так наорал на бедняжку, что она едва ли будет здороваться с тобой после этого. -К тому же, у тебя есть реальная перспектива лишить меня всяческих привилегий более рабочим методом, — кивнул Драко. — Стоит лишь спровоцировать.        Они встретились взглядами и на мгновение замерли. Теодор прищурившись вглядывался в непроницаемые серые глаза, стараясь понять, насколько зыбкой является почва, на которую он вступил. -Если бы я хотел тебя свергнуть, то давным давно бы это сделал, — наконец, спокойно заключил Нотт. -Серьёзно? — Драко не сдержал улыбки. — И ты делаешь такие выводы основываясь на разовом выигрыше? -Разовом? — Тео нахмурился. — Ты об Аделин? -Ты же её хотел привести мне в пример, не так ли? — на его лице не дрожал ни единый мускул. — Наверняка хотел похвастаться, как заполучил её в свои цепкие паучьи лапки. Поздравляю, Теодор. Ты смог в этой жизни заполучить очередную девку.        Сладостное преимущество перед многолетней Малфоевской заносчивостью, которое Нотт так трепетно лелеял в своей душе, вдруг разом превратилось в бестолковую блестящую пыль. Драко говорил с таким пронизывающим равнодушием, что не оставалось никаких сомнений. Ему и впрямь было не интересно.       Они не соперничали и не соревновались. Малфой не делал совершенно ничего, чтобы хотя бы попытаться переманить Аделин на свою сторону. Вместо этого он лишь изредка бросал Нотту обглоданную кость, подогревая его интерес и мешая все карты.       Минуту назад Тео был уверен в том, что сумел его обойти. А сейчас с чудовищным разочарованием вдруг осознал, что мчался в этой гонке один. -В тебе и впрямь нет ничего человеческого, — язвительно добавил Теодор, возвращаясь к чистке грязного котла. -Забавно, что этот факт тебя до сих пор удивляет. -А я на мгновение и впрямь поверил, что ты умудрился влюбиться.        По телу вдруг прошла резкая дрожь. И Драко возблагодарил небеса за то, что Нотт сейчас слишком сосредоточился на том, чтобы ещё сильнее не замарать рубашку. Эти странные реакции собственного тела были Малфоем совсем не изучены, а от того заставляли впадать в секундное состояние паники. Он не хотел ничего чувствовать. Он не хотел бояться неизвестного. Он просто хотел вернуться туда, где всё было привычно и понятно. -Столько лет говорят, что у меня нет сердца, — нервно рассмеялся Драко. — А вы раз за разом хотите доказать обратное. -Ты ведь стал ей важен, — с неохотой признался Нотт. — Хотя я лично до сих пор не понимаю, как можно относиться с симпатией к такому напрочь отбитому ублюдку. Одно то, что ты сотворил с бедняжкой Паркинсон чего стоит.        Драко мог бы рассказать ему, что у «бедняжки Паркинсон» на самом деле всё это время была полная свобода выбора. И не его вина, что она так и не смогла отыскать в себе никаких сил, чтобы наконец научиться принимать ответственность за свои поступки.        Впрочем, в чём-то Теодор и впрямь был прав. Драко наслаждался возможностью иметь над кем-то полную и безоговорочную власть. Это ощущение полнейшего удовлетворения от безропотной покорности другого человека трудно было с чем-то сравнить. Ему нравилось вызывать в Пэнси эмоции, выталкивающие её за грани здравого смысла. И, конечно, он оправдывал свою жестокость её слабостями. Неосознанно приписывал себе мнимое величие, полагая, что грехи могут быть полностью отпущены, если ты являешься причиной чьего-то счастья. Пусть даже какого-то собачьего и нездорового.        Паркинсон разбавляла его серые будни. Пару раз Драко даже ловил себя на том, что в какой-то степени умудрился к ней привязаться. Как привязываются к бестолковой, но забавной безделушке. Вдобавок позволять Пэнси быть рядом было намного проще и органичнее, чем вдруг обнаружить себя на краю чёрной пропасти, страстно желающим поскорее туда сорваться. Потому что где-то внизу маячил едва различимый силуэт, пахнущий ладаном, дымом и прелой осенней листвой. Пахнущий тленом и странным уютом.        Ей и впрямь всё вокруг пахло. Словно каждый предмет в этой пыльной, заставленной от пола до потолка, лаборатории пропитался едва уловимым ароматом духов. Драко даже обернулся, на мгновение испугавшись, что она вошла в комнату и стоит где-то поблизости. Но они всё ещё были одни. -Впрочем, эту ночь мы провели вместе, — продолжал пыхтеть Нотт. — Так что, я почти готов оповестить тебя о скором проигрыше. -Ты так безоговорочно уверен в своих силах, — отрешённым голосом заметил Малфой. -Она идёт со мной на Рождественский бал, — кивнул Теодор. — Ещё чуть-чуть, и всё случится. Так что, готовься, о, Светоч глаз наших. А я уж придумаю наказание поизощрённее.        Но Драко продолжал слушать его вполуха, окончательно потерявшись в этом сгущающемся аромате её кожи. Стоун словно стояла у него за спиной, но всякий раз, когда Малфой делал очередную попытку обернуться, отскакивала в сторону и пряталась.       Но он её ощущал.       Прямо здесь и сейчас. -В чём дело? — Нотт выпрямился, удивлённо уставившись на мечущегося на месте сокурсника. — Что ты как уж на сковородке?        Вместо ответа Драко закрыл лицо руками и шумно выдохнул. Он явно сходил с ума. Быстрее, чем того хотелось бы. Её просто не могло быть здесь. И тем не менее, она была. Сидела в его голове, дёргая за ниточки и заставляя его марионеткой плясать, падая в пучину собственных галлюцинаций. -Амортенция! — он кинулся к ведру, в которое слил остатки жидкости из котла и принюхался. -Совсем рехнулся? — Нотт, перепрыгнув через намыленный котёл, тоже подошёл ближе. -Надо вылить эту дрянь, — раздражённо бросил Драко, хватаясь за металлическую ручку. — Воняет так, что голова раскалывается. -А по мне пахнет довольно приятно, — пожал плечами Нотт. — Или ты учуял те отвратительные духи, которыми Пэнси облилась с ног до головы в прошлом году?        Его так и распирало рассказать Тео, чем на самом деле пахла для него эта розовая, переливающаяся жидкость. Но тогда бы они в очередной раз сцепились на грязном полу. А позволить себе допустить ещё одну оплошность Драко не мог. -Держите, — он водрузил ведро на стол, за которым Блейз и Пэнси, по локоть измазавшись в коричневатой, склизкой крови, потрошили летучих мышей. -Что это? — только успел спросить Забини у быстро удаляющейся спины друга. -Я бы хотела предположить, что Малфой решил проявить заботу и принёс нам воды… — скривив алые губы, рассудила Паркинсон. — Но я слишком хорошо его знаю, чтобы даже закончить эту фантастическую мысль. -Ты совершенно перестала верить в его добродетель? — усмехнулся Блейз, вытягивая шею, чтобы получше разглядеть содержимое. -В последнее время он в таком скверном настроении, что скорее подбросит нам что-нибудь смертельное… -Пахнет неплохо, — пожал плечами Забини, возвращаясь к препарированию холодных, чёрных телец. — Чёрный перец. Пачули. И… что-то ещё. Никак не могу вспомнить. -Богатая же у тебя фантазия, — прыснула девушка. -Пытаюсь находить хоть что-то позитивное в этом бестолковом времяпрепровождении, — вздохнул Блейз. -Сходишь с ума из-за завтрашнего матча? — догадалась Паркинсон. -Да, — серьёзно подтвердил он. — И лучше бы гонял сейчас тебя по полю, чем смиренно прислуживал Снейпу. Если учесть, что во всей этой ситуации мы с тобой жертвы обстоятельств. -Можно подумать, мы первый раз попадаем впросак из-за Драко Малфоя, — закатила глаза Пэнси. — Столько лет прошло. Пора бы уже привыкнуть. -Твоя мотивация мне ясна. Но вот что я здесь делаю… -А ты его лучший друг, — просто ответила девушка. — Чёрт побери, сама не верю, что говорю это.       Блейз тихо рассмеялся, стряхивая крошечные селезёнки на сушильный противень, а ненужные уже тушки убирая в холщовый мешок. Вдвоём с Паркинсон они работали на удивление быстро. Она даже ни разу не пожаловалась на то, что может испортить свеженький маникюр. -Завтра мне нужно сделать что-нибудь… невероятное, — мечтательно произнесла Пэнси, вспарывая брюшко очередной несчастной. — Как минимум, чтобы у кое-кого расширились от удивления глаза. -Чтобы удивить Малфоя ты должна самостоятельно забить несколько квоффлов, а после поймать снитч ногой. -Фу, Забини, — она толкнула его плечом. — Такой ты душный. Даже помечтать девушке не даёшь. Вот именно поэтому Дафна Гринграсс не соглашается с тобой встречаться. -Соглашается? — он не сдержал смеха. — А ей кто-то это предлагал? Пэнси вопросительно взглянула на него, а затем заливисто расхохоталась. -Мерлиновы яйца, — едва дыша, произнесла наконец она. — Я догадывалась, что всё это — бредни. Но Дафни была настолько убедительна, что я и впрямь поверила, что ты чёртов евнух. -Очаровательно, — Блейз закатил глаза. — Передай мисс Гринграсс, что ей стоит попридержать полёт своей фантазии… Но, если она хочет продолжать наши мимолётные интрижки… -Ох, ох, ох! — наигранно изумилась Паркинсон. — Да Вы ловелас, мистер Забини. -Я просто гедонист, — он усмехнулся. — И не могу смотреть с такой слепой надеждой в будущее, надеясь, что мои школьные связи продолжатся во взрослой жизни. -Поаккуратнее в выражениях, — предупредила Пэнси, помахав длинным ножом перед его носом. — Когда мои надежды окупятся, я всерьёз буду ждать от тебя объяснений. -Если в ближайшие секунды я услышу ещё хоть слово о вашей личной жизни, мистер Забини, Вы отправитесь собирать слизь флоббер-червей.       Голос Снейпа прозвучал так явственно, что Блейз и Пэнси синхронно вздрогнули. Выдрессированные деканом за долгие годы обучения, они тут же покорно закрыли рты, с усердием возвращаясь к потрошению мерзких созданий. Но в какой-то момент Паркинсон вдруг почувствовала едва заметное прикосновение к своему локтю. И, вскинув голову, едва не согнулась пополам от смеха. Забини, ловко перехватив летучую мышь пальцами с поразительной точностью изображал походку Снейпа. -Нам крышка, — одними губами прошептала девушка, и в следующее мгновение сорвалась на хохот.