Тени святой четверки. Обещание

      — Спасибо, что согласилась прийти, — сказала Адель, взяв меня под руку.       Мы шли с ней по перрону Сентфорского вокзала. Чуть впереди шагали Аарон, Вишня и Люк, о чем-то оживленно разговаривая.       Люк, как выяснилось, был по уши втянут в дела «Черных драконов» и в Чикаго был их главным представителем. А Адель занималась их бухгалтерией — и белой, и черной. Она даже колледж заканчивала по этому направлению неспроста: роман с Аароном на момент ее выпуска из школы уже крутился полным ходом.       Моринги-старшие не брезговали делишками, связанными с криминалом. А Адель всегда тащилась от «плохих мальчиков», одно время она даже встречалась с Майклом Тернером, и, пожалуй, ее роману с другим Драконом удивляться не стоило. Однако видеть Люка в роли верного помощника криминальных воротил мне было, мягко сказать, странно и непривычно.       Пройдя почти до конца перрона, мы остановились ориентировочно там, где должен был оказаться вагон, номер которого значился в билете на руках Люка. Вишня отошел чуть в сторону и закурил. Аарон хотел было приобнять Адель за талию, но она бросила на него красноречивый взгляд, говоривший: «Не сейчас!», а сама подтолкнула меня к Люку.       К этому моменту я уже не сомневалась, что в особняке Морингов, когда я ушла принять душ и переодеться, именно по ее наущению Люк возник возле меня с мольбами о прощении.       Впрочем, я все-таки согласилась прийти на вокзал и проводить Люка. После всего, что мы пережили несколько дней назад, это показалось мне правильным.       Я кивнула ему, приглашая отойти. Дважды намекать не пришлось.       Мы с Люком подошли ближе к зданию вокзала, которое хоть немного прикрывало от поднявшегося холодного ветра. Я поправила шарф и отогнула вверх воротник жакета — все же теплые вещи, что я захватила с собой, пригодились мне в Сентфоре.       Я ожидала, что Люк снова будет чесать о том, как ему жаль, и просить прощения. Но он лишь стоял передо мной, опустив плечи, и не решался посмотреть в глаза. Это молчание никуда не годилось.       — Люк, знаешь… — начала я, стараясь подобрать нужные слова. — Не кори себя. Правда. Мы виноваты оба.       Он поднял на меня удивленный взгляд.       А я продолжила:       — Мы оба играли в героев и скрывали друг от друга то, что с нами происходило. Мы настолько хотели друг друга защитить, что так и не сумели по-настоящему узнать. В этом вся беда.       Он взял меня за руки, как когда-то на крыше школы, где мы впервые поцеловались. Кажется, тогда было тоже очень ветренно.       — И все же мы любили друг друга… — начал он.       И я догадалась, к чему он ведет.       — Любили, — оборвала его я. — Но жизнь сложилась так, как есть. И не все случившееся можно исправить…       «Не все случившееся нужно исправлять», — хотела сказать я, но в последний момент постаралась смягчить свою фразу.       Впрочем, Люк, похоже, и так все понял.       — Потому что ты этого не хочешь, да? — тихо спросил он.       — Да, — согласилась я.       Люк тяжело вздохнул, ссутулившись.       — Я не хочу, чтобы ты держала на меня обиду.       — А я и не держу, — сказала я. — Уже нет. После всего, что случилось в ночь после похорон миссис Хилл, обиды — не та вещь, с которой я хочу идти по жизни дальше.       Вдалеке послышался гудок прибывавшего поезда. А в темноте у горизонта, где лес сходился с небом, уже виднелись его яркие огни.       — Отпусти меня, Люк, — сказала я. — Я не та девочка, которую ты когда-то любил. И я никогда по-настоящему не была ею.       Люк замер, словно на что-то решаясь. И, наклонившись, быстро поцеловал — едва коснувшись моих губ своими.       — Настоящая — ты еще лучше! — на одном дыхании выпалил он, отпустил мои руки и, развернувшись, зашагал туда, где стояли Адель, Аарон и Вишня.              В «Котел», наше излюбленное с детства кафе в Сентфоре, я добралась последней. Здесь все было по-прежнему: неоновая вывеска у входа, пол с квадратами из красной и белой плитки, мягкие диванчики, обтянутые красным дерматином, металлические столики со скругленными краями.       Кэнди, Бобби и Дерек уже были на месте. Парни вовсю уплетали бургеры с картошкой, Кэнди ковырялась в салате — как всегда, берегла фигуру. У окна на столике, напротив дожидавшегося меня места на диване, стояла тарелка со стейком и бокал с колой. Дерек помнил, каким было мое любимое блюдо в «Котле» и, очевидно, заказал его заранее, чтобы мне не пришлось ждать.       Бобби и Кэнди радостно затараторили, увидев меня. А Дерек встал со своего места, чтобы я могла усесться к окну — туда, где мне нравилось сидеть во время наших походов в кафе. Однако весь его вид выдавал раздражение — идея с проводами Люка не нравилась ему от слова «совсем».       Пока мы все болтали, я несколько раз легонько пнула Дерека ногой под столом. И заметив, что он смягчился и начал с едва заметной ухмылкой коситься в мою сторону, опустила руку под стол. Он откинулся спиной на спинку дивана и тоже убрал руки вниз. Придвинулся чуть ближе и, взяв меня за руку, и положил ее себе на колено.              Позавчера мы доехали к маме лишь поздно вечером. Ближе к обеду нас все-таки сморило в сон, и мы вырубились прямо на диване в гостиной у Дерека, где в последний раз перед этим занимались сексом, а проснулись уже затемно.       Мне было стыдно перед мамой. А она встретила меня с теплотой и безо всяких претензий, робко предложив остаться на чай, если, конечно, у нас с Дереком нет других планов. В итоге я не выдержала и разревелась. Обнимала ее, утыкаясь носом в волосы и повторяла: «Мама, я так по тебе соскучилась!»       «Я тоже, детка!» — повторяла она, гладя меня по голове.       Конечно, мы поддержали ту версию, которой мама уже объяснила себе мое долгое отсутствие: когда мы с Дереком встретились, то воспоминания десятилетней давности так захлестнули нас, что мы оказались в объятиях друг друга почти на целые сутки. Отчасти это, конечно, было правдой — где-то на половину суток. О другой половине маме ничего знать не стоило.       Она, как всегда, жила в своем мирке. Подливала нам с Дереком чай и болтала обо всем, что происходило в последние годы в Сентфоре. Дерек иногда вставлял свои комментарии — он по долгу службы был осведомлен не меньше мамы, зато его информация была не в пример более правдивой.       А я грела руки о чашку с чаем и смотрела маме через плечо — туда, где позади кресла, в котором она сидела, стоял мистер Никсон. Он молча улыбался, с теплотой поглядывая то на маму, то на Дерека, то на меня.              — Так значит, ты настоящая ведьма? — спросил у меня Бобби, и в его голосе мне послышалось восхищение. — И какие у тебя способности?       Похоже, ни одна ученая степень не могла превратить в скептика мальчишку, который вырос на комиксах.       — Способность вытаскивать ваши задницы из любого дерьма! — рассмеялся Дерек.       — Нет, ну правда! — подхватила Кэнди.       Я закинула в рот последний кусочек стейка и сделала вид, что увлеченно его пережевываю. Конечно, я понимала, что всем нужно было выговориться после произошедшего, но от этих воспоминаний меня мутило. Страх… он, наконец, прошел. Впервые за десять лет я не боялась ужасов Сентфора — тех, что преследовали нас десять лет назад, и тех, что мы пережили на днях.       Когда тщательно пережеванный кусочек стейка был проглочен, деваться мне было некуда.       — Я просто вижу всякое иногда, — пожала я плечами. — Или ощущаю то, чего на самом деле не существует. Ну… все думают, что не существует.       — Это как те видения, о которых ты нам рассказывала в школе? — спросил Бобби.       Я кивнула.       Обо всем случившемся мы говорили еще какое-то время, но потом беседа свернула в другое русло. Кажется, к всеобщему облегчению.       Кэнди притащила в «Котел» бутылку вина (в здешнем меню из алкоголя было только пиво) и упросила хозяина разрешить нам ее распить. Мистер Гарсия, поворчал немного, но в итоге принес нам и бокалы, и штопор.       Наконец наша четверка стала походить на компанию беззаботных друзей юности, встретившихся после долгой разлуки. Мы болтали о работе и планах на жизнь, вспоминали общих знакомых, обещали друг другу, что обязательно еще соберемся вместе — может, здесь, в Сентфоре, а, может, нагрянем к кому-нибудь в гости.       Я слушала Кэнди, которая рассказывала какую-то забавную историю, связанную с клиентом адвокатской конторы, в которой она работала в Коннектикуте, и таскала с тарелки у Дерека остатки картошки фри. Когда я в очередной раз потянулась за ней, Дерек выдернул тарелку у меня из-под руки и, ехидно улыбаясь, сам схватил кусочек картошки, подразнил меня и закинул мне его в рот. Я шутливо двинула его кулаком в плечо, и мы рассмеялись.       — Так вы… теперь вместе? — вскинув брови, поинтересовалась Кэнди.       Не удивилась бы узнав, что она уже давно заметила наши с Дереком ужимки, но до сих пор деликатно молчала. Теперь же мы выдали себя с головой.       Не то, чтобы мы договаривались держать в тайне то, что между нами происходит… Это вышло как-то само собой. Кэнди позвонила Дереку, чтобы назначить время и место нашей встречи, и спросила, не изменился ли номер телефона в доме моей мамы. А Дерек замялся и зачем-то сказал, чтобы Кэнди не беспокоилась и что он сам мне позвонит. К слову, все это время я была рядом с ним.       Мы оба ошарашенно молчали, словно целующиеся подростки, застуканные родителями врасплох. А Кэнди тут же взяла нас в оборот:       — И какие дальше планы? Роман на расстоянии? Или…       — Здесь очень душно. Я выйду покурить, — бросил Дерек, резко встал из-за стола и пошел к выходу, доставая из кармана джинсов сигареты.       — Прости… — пробормотала Кэнди, прикрыв рот руками. — Я не знала, что у вас все сложно.       — Вообще-то я тоже, — процедила я и, вынырнув из-за стола, последовала за Дереком.              — Сигаретой поделишься? — спросила я, кутаясь от ветра в жакет, который прихватила с вешалки перед выходом.       Дерек молча протянул мне пачку и зажигалку. Сам он стоял в одной футболке и джинсах, ежась на холодном ветру.       — Ничего не хочешь объяснить? — спросила я, прикуривая.       — Да тут ничего сложного. — Дерек дернул плечами. — Через несколько дней ты сядешь на поезд до Балтимора, и все закончится. Но пока этого не случилось, давай мы просто будем вместе. И не будем ничего обсуждать.       — Стой… Что? — я чуть не поперхнулась дымом, который только что втянула. — Почему все должно закончиться?       — А что ты себе представляешь? Отношения на расстоянии? — с усмешкой спросил он, повторяя интонации Кэнди. — Это выглядит здорово только в сопливых мелодрамах. — Он затянулся сигаретой и с ледяным спокойствием добавил: — Остаться в Сентфоре я тебе даже не предлагаю. Здесь нечего делать. В Балтиморе у тебя куча перспектив. Вся твоя жизнь…       Это был удар, который выбил из груди весь воздух. Я сделала несколько затяжек одну за другой, пытаясь успокоиться и вспомнить, как нужно дышать.       — Я так понимаю, о возможности твоего переезда из Сентфора речи идти не может? — Мой голос прозвучал не менее спокойно, чем голос Дерека минуту назад, но внутри все полыхало жгучим пламенем и рвалось на куски от боли.       Дерек покачал головой и отвернулся.       — Из Сентфора… я не смогу уехать.       Я смяла пальцами края сигаретной пачки.       Не сможет. Уехать. Из Сентфора.       Это прозвучало бы бредово, если бы речь шла о любом другом городе.       Но Сентфор… Его я знала слишком хорошо.       И пусть все проклятья были сняты (а точно ли все?), это болото все еще затягивало души тех, кто тонул в нем слишком долго.       Дерек прожил здесь всю жизнь. В Сентфоре. И в нашем прошлом десятилетней давности, воплощением которого был весь его дом. Дом, в котором замерло время.       На мгновение я увидела себя его глазами: девочку, в которую он был влюблен и которая вновь ворвалась в его жизнь, в его жилище, в его воспоминания, не прекращавшие свой сумасшедший бег по кругу. Ворвалась, накинув на себя старое платье школьных времен.       И пусть на сей раз все пошло иначе, безумный цикл, в котором я садилась на поезд, чтобы оставить его одного, в своем сознании он не мог прервать.       Я шагнула ближе и протянула Дереку сигаретную пачку и зажигалку.       — Однажды ты мне кое-что пообещал… — начала я, решив использовать свой последний аргумент.       Дерек молча забрал пачку с зажигалкой у меня из рук и повернулся спиной.       Я стряхнула пепел с сигареты, затянулась еще разок, затушила ее, недокуренную, о край мусорки у входа и толкнула дверь, ведущую в кафе.       — Знаешь… — В последний момент я обернулась и глянула Дереку в спину. — Карьера, жилье… нагретое местечко. Те перспективы, о которых ты говорил… Их страшно терять, если большим ты никогда не рисковал.       Я увидела, как Дерек выпрямился, докуривая свою сигарету до бычка. И добавила:       — И я бы осталась в Сентфоре. Не раздумывая. Если бы ты мне это предложил.       Дерек бросил окурок к ногам. Ветер понес его по асфальту тротуара, рассыпая и затушивая последние сполохи. А потом, не оборачиваясь в мою сторону, он потянулся за новой сигаретой.       Я шагнула через порог, и дверь за моей спиной захлопнулась.