Против ветра, чая и пустых карманов

Дима тихо шипит, ставя на стол тарелку с бутербродами. Чертова керамика и чертова микроволновка. На стопку книг он ставит кружку кофе, пакетики которого, пребывая в очереди на кассе, набрали его довольно загребущие пальцы. Два с карамелью и три с молоком. Никакого крепкого. Парень вертится вокруг своей оси в поисках предыдущего занятия. Банки из-под энергетиков печально сверлят его спину своими несуществующими глазами, и парень, не менее печально вздыхая, оборачивается. Он не может сказать сколько их тут точно, так как за время отсутствия бабушки он перестал их беспокойно выкидывать. Он их в принципе перестал выкидывать. Почему? Он и сам не знает. Просто так получается. Дима открывает окно и сразу же недовольно кривится. Будто он только что нарушил герметичность упаковки собственного мира. Уличный шум быстро и непринужденно заполняет маленькую кухню. Дима садится завтракать так, как подобает порядочным одиноким Димам-подросткам: с уставшими глазами, мешками под ними и грязной посудой в раковине. — Приятного мне аппетита, — хмыкает он, берясь за более-менее привлекательный из бутербродов. Звонок заливается чудесной и неимоверно раздражающей трелью около трёх раз. Дима сжимает губы в полоску и презрительно оборачивается на коридор. Кто бы это ни был, он подождёт. Дверь с обратной стороны бьют ногой. Пока что один раз. Дима возмущенно оставляет свой завтрак. Честь его двери пытаются осквернить. — Доброе утро, — мрачно приветствует парень, глядя на раннего гостя. Слава разглядывает пострадавший в битве с чужой дверью носок ботинка. — Ты что-нибудь слышал…не знаю…о правилах приличия? — Дима смотрит на друга строго и свысока, зло радуясь, что немного выше него. — А ты что-нибудь слышал о том, что в первый рабочий день нужно хотя бы прийти? — шипит тот в ответ. У Славы глаза злые и немного потемневшие. Дима неловко вдыхает и выдыхает воздух. — Да, как-то мне говорили что-то такое.