Искусство Переговоров

      Карамельный с проблесками золота ложится на холст выверенными мазками. Траун щедро набирает пигмент, водит кистью грациозно, смакует каждый мазок. Еле заметная ухмылка не сходит с его губ. Асоке на миг становится интересно, что же у него выходит. Но она давит этот интерес. Мысль о том, что эта картина может стать её предсмертным портретом, и вовсе убивает всякий энтузиазм. Асока ждёт объяснений Трауна, но стиль переговоров чисса не включает прямолинейности. Он заходит издалека: — Скажите, леди Тано, если бы у Вас были власть, связи и ресурсы изменить нынешний порядок в Галактике, что бы Вы сделали? Что бы Вы поменяли? — вкрадчиво спрашивает он, не отрываясь от холста. Асока тяжело вздыхает. Холодный воздух царапает пересохшее горло и она осознаёт, что умирает от жажды. Она невольно бросает взгляд на сосуд с водой, что красуется на столе у Трауна. От вида воды её живот втягивается под рёбра, обескровленные руки начинают дрожать, а затёкшую шею сводит сильнее. Но она не жалуется и не опускается до просьб — не хочет доставлять своему пленителю дополнительного удовольствия. Сглатывая всухую, она переводит взгляд на чисса. Тот беспрестанно следит за её мимикой — его глаза мечутся от сосуда с водой обратно к холсту. Размыкая иссохшие губы, Асока выдаёт: — Я бы укрепила влияние Республики во внешнем кольце, подчистила бы Хаттский сектор от криминала, пресекла бы пиратство, ввела бы новую торговую политику… Это Вас интересует? — Да, да. Именно это, — подтверждает чисс и продолжает, — Понимаете, в годы расцвета Империи, я всё пытался понять, чего добиваются революционеры. Я имел опыт допрашивать многих из них, и всегда интересовался их мнением о главенствующем режиме. И знаете, я понял, что многим из них всего-навсего не хватало автономии. Они не были против Империи в целом, да что там — некоторые даже не знали кто Император, им лишь хотелось мира в их системе и возможности вести дела по своим схемам. Представляете, как просто это устроить? Всего лишь пара указов… Асока изгибает брови. Рассуждения чисса разнятся с теми, что она слышала от других Имперских шишек. Она уверена, что Император никогда не издал бы подобных указов. Вместо указов и конструктивной политики, у Империи была Звезда Смерти. — Так почему же такие указы не издавались? Почему, вместо присвоения автономии, Альдераан был разнесён в пыль Звездой Смерти? — парирует Асока. Траун отвечает не сразу. Он смешивает лазурный с индиго, добавляя немного пепельного. Набрав смеси на кисточку, он заносит руку над мольбертом. В его чертах мелькает сомнение. Асока гадает, чем оно вызвано: подбором тона для рисования её лекку или же обстоятельствами вокруг Звезды Смерти. Траун делает мазок. Смотрит на Асоку. Снова на лист. И снова на неё. И размеренно отвечает: — Я никогда не считал Звезду Смерти резонным проектом. Во-первых, такой огромный и дорогостоящий объект было невозможно скрыть. Во вторых, рабочих рук никогда не хватало. На строительство вербовали кого попало: пленных, бандитов, технарей-недоучек из всех закоулков Галактики. Я не одобрял такого подхода к набору персонала, как и саму идею. Как мы увидели, она и в самом деле оказалась провальной. Мне больше нравится подход Джедаев к правлению, с помощью авторитета культа Силы. Я хочу перенять именно этот стиль. — Вы не ответили на мой вопрос, зато умело отыграли политика, — прыскает Асока. Несмотря на необъективность, ответ Трауна начинает проливать свет на его философию и мировоззрение. Асока начинает понимать, что чисс-пришелец сам себе голова, а его приверженность Империи исходила из нужды закрепиться в цивилизованной Галактике. Но не будучи уроженцем ни Республики, ни Империи, он сохранял индивидуальность мышления, смотрел на мир под своим углом. Тут Асока вспоминает Энакина, который тоже был индивидуалистом и во многом полагался на собственное мнение. Ни Орден Джедаев, ни Лорд Ситхов не имели над ним абсолютной власти. В этом, подмечает Асока, и есть особенность многих лидеров — в непоколебимости своим принципам. Закончив нанесение пепельно-синего пигмента, Траун прерывает написание картины. Он размеренно идёт к столу, наливает из сосуда воду в стакан и отпивает глоток. Асока хмуро следит за ним. Бывший Гранд-адмирал подступает к ней и замирает напротив, со стаканом в руке. Асока смотрит на воду с вожделением. Она не пила уже пару суток, или больше, и обезвоживание даёт о себе знать, разливаясь тупой болью по монтралам. Траун знает о её жажде. Он знает, что за глоток воды она готова сейчас на многое. Но он пока не просит многого, а снова спрашивает её мнения: — Как думаете, мне лучше развиваться в Силе: классическим методом, с наставником, или же с помощью современных технологий? Тут я имею ввиду трансплантацию мидихлорианов в свой организм. Слышали о таком? — Траун делает ещё один небольшой глоток, не отрывая взгляда от её лица. — Я и не такую ересь слышала, — Асока вымученно смотрит на него и пытается понять, насколько Траун осведомлён о мидихлорианах. Ей кажется, что не хуже её самой. — Будьте уверены, что кто бы не был автором этой технологии, сам он постигал пути Силы иным методом. — Автор метода — Дарт Сидиус, разработчик — Дарт Вейдер. Они собирались клонировать Форс-юзеров, но идея не удалась. Тогда они попробовали накачивать подопытных мидихлорианами. Однако, эффект был не впечатляющий. Лорд Вейдер забросил разработку, заключив, что метод ненадёжен и ведёт к ментальной нестабильности. Но я изучил проблему. Оказалось, дело в совместимости. Асока выгибает шею, закидывает голову назад. Таких подробностей она действительно не знала. Она радуется, что разработка не задалась, если только…       Если только Траун не изучил методику и не применяет её. Если только он не нашёл источник мидихлорианов для себя. Что если это Эзра?! — Хотите накачаться мидихлорианами и стать как Лорд Вейдер со дня? Вы должны понимать, что эта идея граничит с абсурдом. — Почему. — Вы не можете просто взять и начать пользоваться Силой. Нужны тренировки, обучение, наставления. — Для этого у меня будете Вы, — просто выдаёт он и продолжает буравить её взглядом.       Мечтай! — хмыкает про себя Асока. — И ещё. Должен признаться, что совершил одну фривольность. Я взял Вашу кровь на анализ, для теста на совместимость наших элементов. Вот, жду результатов.       Сила! Какое вероломство! — искренне злится Асока и сжимает губы. Она желает чтобы Траун никогда не нашёл бы себе ни донора, ни наставника. — Вы наверное не слышали легенд об умниках, которые пытались подчинить себе мидихлорианы. Рассказывать не стану, лишь подытожу: они все очень плохо кончили. — Я в курсе, Леди Тано. Из всех видов искусства, моё любимое — живопись. Но я питаю не меньший интерес к литературе и к архитектуре. Я прочёл всё, что смог раздобыть про мидихлорианы. Начал, я к слову, именно с легенд. Они оказались очень полезны в изучении этого вопроса. Я понял, что все мои предшественники упускали нечто важное про этих созданий. Путём проб и ошибок, я понял что. — Впечатляюще. Я бы Вам поаплодировала, да положение не позволяет, — с сарказмом выдаёт Асока и цокает языком. Не намеренно, от жажды — рядом с водой она ещё более невыносима. Траун ненадолго отводит взгляд. Он о чём-то думает. Асока засекает напряжение в его чертах. — Знаете, за Вашу откровенность и за образец крови, Вы заслужили небольшое вознаграждение, — вдруг говорит он. Он колеблется пару секунд, а затем подходит к Асоке вплотную, поднося стакан воды к её губам. Его взгляд вновь прикован к её глазам. Он пристально изучает цвет и узор её радужек. Без капли во рту уже многие часы, запах минеральной воды одурманивает. Асока неосознанно тянется к стакану. Траун почти невесомо придерживает ей подбородок одной ладонью, пока другой рукой рукой наклоняет стакан. Вода льётся ей в рот и стекает тонкой струйкой через уголок губ. Асока почти мычит от наслаждения. Захват на её подбородке из невесомого становится более ощутимым. В первый миг ей всё равно. В следующий — уже нет. Далее — совсем неуютно. Все её мышцы напрягаются и начинают вибрировать. Она судорожно глотает воду, надеясь, что тряска сойдёт за признак жажды. Мычать теперь хочется в знак протеста, но она не издаёт ни звука. Чисс терпеливо ждёт, пока она выпьет всю воду и только тогда убирает стакан. Асока, по привычке, облизывает губы. Взгляд чисса фиксируется на её губах. Асока старательно не думает об этом. Чисс оглаживает её подбородок своими синими пальцами, убирая капли воды с её кожи. Всё это время он изучает её черты и узоры на лице. Взгляд Асоки то мутнеет, то фокусируется, но она не отводит глаз от пары красных напротив. Она замечает, что они люминесцентные. Траун изучает её лицо ещё немного, не слишком долго, чтобы назвать это неуместным, но достаточно, чтобы вызвать лёгкий румянец на её щеках. Когда он отворачивается, Асока выдыхает. И ей вдруг становится очень... одиноко. Она проклинает это чувство. Ей должно быть всё равно. Ей всё равно.       Всё-рав-но! И не одиноко! — У меня есть власть и ресурсы, леди Тано. Есть особые связи. Почти всё, что нужно для правления Галактикой. Мне не хватает лишь одного — познаний о путях Силы и соответствующих навыков. И я сделаю всё, всё возможное и невозможное, чтобы добиться своей цели. Если не Вы, я найду другого Форс-юзера, кто сможет помочь мне. Но я найду способ и обучусь управлению Силой. Будьте в этом уверены. — Звучит отчаянно. Из Ваших слов, заключаю, что Вы не преуспели по части поиска учителя. Собственно, как и по части донора мидихлорианов. Траун игнорирует её замечание и продолжает свои рассуждения: — Согласитесь, что Ваши познания в военном деле, о Силе, а также связи с республиканцами, в тандэме с моими ресурсами и связями, станут непоколебимым монолитом превосходства. Вы сможете воплотить все свои мечты, только не под эгидой Республики, в под знаменем новой Империи. Моей Империи. — Не хотите ли вернуться написанию моего предсмертного портрета? И закончим этот фарс поскорее! — пылит Асока и отворачивается. — Вы торопите события, леди Тано. Пока я не получил результатов теста, я не собираюсь Вас убивать. И если не по доброй воле, Вы останетесь со мной против неё, окажись, что мы совместимы. Асока сдерживается, чтобы не проорать какую-нибудь угрозу. Её обуревает гнев и поражает вероломство чисса. И его самонадеянность. Но она держится изо всех сил, чтобы не спровоцировать его прямо сейчас. — Что ж, хочу сказать, что Вы не преуспеваете и в переёме Джедайских принципов правления. Вы идёте по стопам Сидиуса. И придёте к такому же концу, как и он. — Вы в состоянии исправить это. Согласитесь сотрудничать со мной, и я не стану как Сидиус. Я буду учиться у Вас. — А я не Джедай. И не учитель, — сухо выдаёт Асока. — И я не падаван. Но намерен обучаться. Асока понимает, что чисс одержим идеей овладеть Силой. Она видит в этом свой шанс: — Хорошо, Митт'рау'нуруодо. Я согласна преподать Вам один урок взамен на информацию. — В зависимости от запроса, я могу согласиться. Что Вас интересует? — Что с Эзрой Бриджером? Где он? — Хм… Как я и думал, — бубнит себе под нос Траун, и принимает вызов, — Я отвечу только на один вопрос. Один урок — один ответ, — ставит он условие. Асока не раздумывая соглашается: — Ладно. Что с Эзрой? — взбудоражено спрашивает она. Её душа трепещет в преддверии ответа. Выражение лица Трауна нечитаемо. Он без комментариев уходит в дальний угол своего офиса. Оттуда он так же молча несёт картину. Он разворачивает её и ставит так, чтобы Асока её хорошо видела. Асока лицезреет портрет и чуть не плачет — на портрете Эзра. Повзрослевший, возмужавший, Эзра Бриджер! Его портрет, нарисованный Трауном, в стиле икон великих Джедаев, впечатляет её до глубины души. — С Эзрой Бриджером всё в порядке, поверьте, — бросает он, — Нарисовано с натуры, естественно, — кивает Траун в сторону картины напоследок, и удаляется из офиса. Асока остаётся висеть в электромагнитных оковах, смотря на портрет Эзры. Его синие глаза, словно живые, смотрят прямо на неё. Его отросшие чёрные волосы ниспадают на широкие плечи. Он выглядит прекрасно, кажется, даже счастливым. Асока недоумевает. Но она безумно рада, что он выжил и, по словам Трауна, в порядке. Асока думает о нём и не ей никак не сдержать слёз…