Песнь Беллоны

Ризотто прожигал в Гьяччо сквозную дыру, ожидая от мага согласного кивка: было катастрофически важно, чтобы он также понял, что от него требовалось в случае непредвиденных обстоятельств. Прошутто же с молчаливым недовольством проглотил горькую правду о том, что он опасен для драки в людном месте. Ему хватало гордости не затевать бессмысленные споры, он никогда не забывал, как мог повлиять на окружающих. — Никаких жертв среди мирного населения, помните. Они приближаются к Тибуру, постарайтесь перехватить их на равнине подальше от города. — Мы все поняли, — махнул рукой Гьяччо, потихоньку погружаясь в предстоящую поездку, — попросим Иллюзо помочь в перемещении и выдвигаемся, — дождавшись кивка Ризотто, он зашагал на выход, поправляя рукой дужки очков в тонкой оправе. Прошутто задержал взгляд на Ризе, который безотрывно смотрел в его глаза, будто что-то намереваясь спросить. Ассасин выгнул бровь, чуть наклонил голову вбок и решил потревожить воцарившееся молчание: — Что-то не так? Губы Ризотто задвигались, но ни единого слово не вырвалось изо рта, застряв где-то в его широкой груди. Он медленно покачал головой, смиренно склонившись над кипой бумаг: — Нет, все хорошо. Прошутто пожал плечами, но никаких своих предположений не выказал. Он умел слушать, воспринимать информацию и непререкаемо следовать полученным указаниям. Он повернулся спиной к Ризотто и молча вышел из просторного кабинета. Еще пару минут предводитель иссушителей смотрел на плотно закрытую дубовую дверь, что-то прикидывая в своей голове. Риз откинулся в кресле и сжал его ручки, будто всеми силами пытался слиться с окружающим великолепием из мудреных форм и вычурных оттенков. Префект не жалел никаких средств для их комфортного передвижения по Риму даже за пределами Неаполя, границ его влияния, но вся эта бахвальная мишура уже порядком замозолила глаз. Хотелось от нее избавиться. Или потратить на нужды тех, кто действительно нуждался в деньгах. Его команда не изнеженные матроны и не толстопузые чиновники, и могли пережить ночевку без мрамора и серебра. Обрывки мыслей так и кишели в голове Ризотто, но ни одну он не мог ухватить, ни на одной не мог остановиться. Они, как назойливые мухи, пытались прогрызть изнутри путь наружу, высвободиться из плена скованности и приличия. Ему срочно нужно что-то делать с ними, иначе он сойдет с ума и пойдет на поводу своим абсурдным идеям. Упершись в кожаные подлокотники, он поднялся с кресла, грузно выдыхая весь воздух из широкой груди. Мелоне чуть не подпрыгнул при виде предводителя. Сумка, перекинутая через плечо, загремела, полностью забитая вещами, и бесноватый поспешил спрятать ее от внимательных глаз Неро себе за спину, даже при всем понимании бессмысленности сего действия. Риз как-то странно на него смотрел, будто бы сквозь, скрестив руки на груди. Мелоне, прекрасно зная прозорливость их лидера, ждал неизбежного выговора за то, что надумал вопреки всем приказам покинуть их особняк в Тибуре. — Я могу с тобой серьезно поговорить? — Конечно, что за вопросы, — произнес Мелоне самым будничным тоном из всех возможных, а сам удрученно повесил нос. — Хочу посоветоваться с тобой насчет… отношений. Глаза Мелоне сами собой расширились от услышанного. Он медленно открыл рот, будто зная, что сказать, но после пары секунд неловкого молчания осторожно оставил попытки выдавить из себя смешной подкол. Это просто выбило его из колеи! Уголки губ нервно двинулись, и Мелоне склонил голову к плечу, пытаясь понять, не подшучивает ли над ним Ризотто. — Ха-а… Что же конкретно тебя, такого самодостаточного и красивого мужчину, может волновать? — Красивого? — Ризотто чуть заметно выгнул бровь, будто услышал шутку, которую совсем не понял. — Только не говори мне, что для тебя это откровение! Пока дамы не пугаются твоих глаз, они только на тебя и… Ах, может, дело в этом? — Мелоне тут же забыл все свои переживания: он уже успел положить сумку прямо перед носом лидера и теперь стукал пальцем в висок, активно размышляя над чем-то: — Твоя избранница боится твоих глаз, и ты хочешь посоветоваться об этом? — …Нет. — Нет? Тогда… Твои серебряные волосы причина всех переживаний? Ризотто посмотрел на Мелоне с еще большим недоумением, будто и не думал переживать о таких мелочах. А теперь, услышав мнение со стороны, всерьез задумался, насколько привлекательно он выглядит в принципе. Его широкая ладонь легла на пряди цвета стали и пригладила их. — Нет. Дело не во внешности, — пресекая все попытки Мелоне заставить его внезапно испытать комплексы, Ризотто поднял руку и остановил иссушителя перед собой от очередной догадки, — дело в том, что… я не знаю, как подступиться к нему. — Нему! — выпалил Мелоне, не подумав, и тут же закрыл рот ладонью. — Как прямолинейно! И что же, когда Прошутто успел завоевать твое большое сердце? — Не так давно, но… — Ризотто нахмурился, понимая, что его довольно быстро раскусили на предмет обожания. Он вытянулся во весь рост, затем немного сгорбился и тихим голосом спросил, — Насколько это очевидно? — Я ткнул в небо и угадал. Хотя, если откровенно… На самом деле, ты довольно часто акцентируешь на нем внимание. Оставляешь поговорить, прося задержаться, смотришь только на него на наших собраниях. Я думал, это из-за того, что Прошутто новичок, и ты заинтересован в его полном участии в командной деятельности, но теперь… у меня будто повязка с глаз упала, и теперь все кристально понятно. Хотя, правда, были в моем запасе проницательности еще догадки насчет нашего префекта… Неро как-то странно сощурился на эту фразу и уставился в голубой глаз Мелоне, которым тот безотрывно смотрел на него. — При чем тут префект Доппио? — Хах, только не говори, что ты не видел, как он пожирает тебя взглядом при каждой встрече. Клянусь Юпитером, если бы вы были наедине, он сам бы молил тебя впечатать его носом в стол и… Рот Мелоне зажала сильная рука. Кажется, щеки Неро внезапно приобрели розоватый оттенок. — Прошу, вспомни мой изначальный вопрос, — Ризотто был несказанно сконфужен подобным разговором, но от первоначального плана не отказывался. Ему нужен был совет от Мелоне, и он покорно ждал, пока словесный поток бесноватого иссякнет. А насчет Доппио у него будет время поразмыслить как следует. — Ага! — воскликнул Мелоне, посмеиваясь. — Так все, что тебе нужно — это уверенность, — совершенно без стеснения он схватил Ризотто за руку, вытянул ее и начал прощупывать развитую мускулатуру, — Ты такой мужчина интересный. Экстравагантный. С внешностью Бога Олимпа. Только посмотри на свое тело, его же так и хочется пощупать, да ты соблазнишь любого! Главное тут — не нянчиться с объектом обожания. Уверенно подойди к нему, шлепни по ягодицам и скажи, что хочешь позвать его поужинать в этот вечер. Ризотто слушал Мелоне с абсолютно каменным лицом, но на итоговом совете все-таки не выдержал, сжал губы в тонкую ниточку и осторожно переспросил: — …Хлопнуть по ягодицам? — Я бы уже был в твоей постели! — пожал плечами Мелоне, но тут, вспомнив про какую-то минимальную субординацию, все-таки уточнил: — Если бы был заинтересован спать с командирами… Но нет, этого нет. Это я гипотетически. Ризотто задумчиво погладил подбородок, глядя на улыбчивое лицо Мелоне так, будто пытался что-то понять. — Ты стал использовать в речи больше умных слов. Что случилось? Мелоне криво ухмыльнулся, закрыл ладонью пол-лица и почти безысходно вымолвил: — Понахватался тут вредного… от одного ученого. — Бруно, а ты уверен, что это хорошая идея? — Фуго почти растерянно глядел на вывеску двухэтажного трактира с нелепым названием «Злые языки». После того, как Наранча пришел в себя, его тут же повели мыться в озере, дабы очистить тело и придать ясности сознанию. Но даже стоя по пояс в холодной воде, к сожалению, изобретатель не мог припомнить ни начало их с Формаджо битвы, ни конец, а его странные рассказы про летающее изобретение казались Панни чем-то абсолютно противоестественным и абстрактным. Только эльф смог подтвердить слова Наранчи и добиться у Фуго благосклонности. А когда, голый и чистый, Гирга вышел на берег, Фуго не посмел отдать ему вещи, насквозь пропитанные кровью, как бы тот не уговаривал. Вместо этого алхимик застирал их с особым порошком из всеспасительной сумки, а затем наказал поискать в их общих запасах что-то на тело Наранчи. Белая рубашка Бруно с закатанными рукавами была ему явно не по размеру, но как ни странно, смотрелась на мускулистой фигуре отлично. Штаны таким похвастаться не могли — их пришлось подгонять по фигуре, и опять-таки, Фуго сам вызвался на эту работу, подшивая одежду прямо в повозке. Даже Леоне поразился тому, что тот ни разу не проткнул себе палец иглой даже на самом ухабистом участке дороги. «Рукоделица!» — смеялись Миста с Наранчей наперебой, получая тумаки от Фуго поочередно. Но в конце концов, Гирга был искренне благодарен наставнику за заботу и труд. — Наранча слишком слаб, ему нужен действенный отдых на мягких подушках, — Бруно загнул один палец, — Мы выяснили, что в лесу также небезопасно, — он загнул второй, — Иссушители не станут нападать на нас среди большого скопления мирного населения, — на третий довод он согнул средний палец, и вся команда переглянулась. Слова Буччеллати убедили их. — Но все же… неужели вблизи такого крупного города не найдется ничего получше? — Фуго недовольно скривился, указывая пальцем на толпу пьянчуг, вышедших в обнимку и горланивших веселые песни. — Эй, эй, богатые — плохо, бедные — плохо. Что тебя порадует вообще? — выказал свое недовольство Миста: он прижимал к груди спину эльфа, устроив подбородок на его макушке, и совсем этого не стеснялся. Пристыженный Фуго отвернулся, гордо одернув подол мантии: — А что, чего-то среднего не дано?.. Ты только погляди по сторонам! Миста закатил глаза, но Джованна в его объятиях действительно принялся осматриваться под науськивание Фуго, и Гвидо не мог не смутиться открывшимся видам. Для него, привыкшего к скромной жизни, к подноготной грязных кабаков и противным пьянчугам, ничего из представленного не являлось откровением. Но друид, наверное, был в неприятном изумлении. Дверь в трактир безостановочно скрипела: толпы людей то выходили, опорожнить мочевой пузырь в ближайшем кусте или же очистить желудок, то заходили обратно, занимать свои места и продолжать пить до беспамятства. Иногда особо буйных вышвыривали из зала, и те лезли обратно с кулаками наготове. Из открытых настежь окон слышалась веселая мелодия, состоящая из ударных звуков тимпана, чарующих звучаний лиры, и даже иностранной лютни. В принципе, только музыка заставляла Фуго не разразиться проклятиями и самолично не оседлать коня для побега. Миста почувствовал, как нервно задергались его уголки губ. Джованна продолжал спокойно наблюдать за творившимся безобразием, и Гвидо вдруг понял, что явственно испытывает смесь стыда и сожаления, что эльф вообще узрел подобное бесстыдство человеческого общества. Не для таких зрелищ созданы эти бирюзовые, большие и чистые глаза. — Ага, да, понимаю… — вдруг произнес он, медленно разворачивая Джованну спиной к вышедшему из таверны полуголому мужчине. — Бруно, а ты точно уверен, что это… Фуго испепеляющим взглядом заставил Мисту прервать повторение его недовольных речей, которые охотник с таким рвением сам же и высмеял пару секунд назад. Леоне держался рядом с шатающимся Наранчей. Он держал руки скрещенными на груди, но был готов при необходимости задействовать всю свою реакцию и поймать уставшего изобретателя. Вдруг Гирга хлопнул глазами, повертел головой по сторонам и с удивлением уставился на высокого дракона снизу вверх. Леоне почти сразу ответил на пристальное внимание выгнутой бровью, не отводя взгляда от полурослика. Так они и смотрели друг другу в лица, пока Бруно не заметил их нелепые гляделки и не прокашлялся в кулак: — Наранча, все хорошо? — Д… Да, точнее… — он попятился назад, начиная вертеть головой будто в попытке что-то понять. Фуго тут же сменил раздражение, невольно выступившее на лице после конфронтации с Мистой, на волнение, и поспешил к Наранче. Панни осторожно поднял лицо изобретателя за подбородок двумя пальцами, заглянул в глаза, а затем попросил высунуть язык. — Головокружение? Тошнота? — И то, и то, — поджал губы Наранча, явно чего-то не договаривая. Но Фуго не стал давить на него, медленно, задумчиво кивая. Шумное забитое помещение — не самое пригодное место для отдыха больного, но если Бруно сумеет организовать там порядок, и он уверен, что справится, то Фуго готов был рискнуть. — Сможешь немного потерпеть до сна? — Эй, я себя отлично чувствую! — тут же нахмурился Наранча, тыкая себя большим пальцем в грудь. — Я тоже хочу с вами немного повеселиться. — Повеселиться, — многозначно повторил Джованна, поворачивая голову к Мисте, — вы будете пить? — Мы будем пить? — Миста уже повернулся к Фуго. — Пить?.. — Фуго развернулся к Бруно. Буччелатти задумчиво потер подбородок указательным пальцем, пытаясь сформулировать слова, вертящиеся на языке. — Будем пытаться немного развеяться. Внутреннее убранство таверны разительно отличалось от наружной ее неприглядной части. По манере европейских соседей, в дальнюю стену был встроен широкий камин, выложенный майоликой и украшенный чеканной медной панелью с изображением трех нимф. По углам шумного и освещенного большой свисающей люстрой помещения стояли вазы с пышными гибискусами разных цветов. Деревянные круглые столики располагались совсем близко друг к дружке, волей-неволей сближая компании веселых людей. То тут, то там слышались восторженные выкрики счастливчиков, выигравших в кости крупные суммы денег, заводные завывания подпевал и грустные вздохи стариков, сетовавших на современную молодежь. Кажется, тень сомнения, что до недавнего времени омрачала лицо Бруно, в одночасье рассеялась, слетела темной вуалью, и он уверенно вскинул ладонь, подзывая миловидную официантку с кувшином душистого вина в руках. Наранча тут же плюхнулся за свободный столик, а за ним по кругу расселась и остальная компания искоренителей. Статный Джованна держал спину исключительно ровно, неустанно рассматривая пространство впереди себя, будто ему было неловко в атмосфере распутства и вседозволенности. Фуго тоже не испытывал особой радости, в отличие от Мисты и Наранчи, которые в предвкушении потирали ладошки и о чем-то весело шептались. Даже бледность изобретателя исчезла с лица: щеки заалели, а сознание прояснилось. — В окружении мирян Ризотто не нападет на нас, он достаточно благоразумен, — вновь напомнил Бруно, усаживаясь рядышком с разомлевшими соратниками. Он хотел добавить «но лучше не расслабляться» и уже было открыл рот, но его перебили. Миста закинул руку на спинку стула, принадлежащего эльфу, и обвел взглядом таверну еще раз. — Значит, можно немного расслабиться? Отлично! Как насчет партеечки в кости? — охотник хищно оскалился, заставляя Джованну рефлекторно приподнять уголки губ. Но как только смысл предложения дошел до него, Джованна убрал блеклое подобие улыбки с лица, оставляя лишь недоумение. — Кости чьи? — осторожно, будто пытаясь не обидеть традиции и культуру человека, который ему нравится, спросил Джорно. Миста глупо осел на месте, услышав такой странный вопрос, и затормозил с ответом. И Леоне этим воспользовался сполна. Он фыркнул и первым вставил слово: — Эльфские, конечно, что за вопросы? Гвидо почти обиженно нахмурился на подкол от дракона, который так не вовремя разговорился. Джованна, кажется, воспринял объяснение за чистую монету, и Фуго, слушая развернувшийся диалог, не мог не уточнить: — Так ты никогда не играл в азартные игры, я прав? Джорно легонько кивнул головой, все еще думая об ужасающих играх на костях его народа. Миста тут же замахал ладонями перед собой, привлекая внимание задумчивого Джованны, и со смехом принялся пояснять суть человеческой игры. По мере того, как он старательно разъяснял, что такое кости и из чего их делают, про противоположные грани на кубике и общие правила, хмурые брови Джованны ползли вверх. Наранча под конец увлекательного рассказа хлопнул в ладоши и радостно предложил сыграть партеечку, но резкий жест предводителя заставил его сбавить обороты. — Кости детям не игрушка, Наранча, это азартная игра, основанная лишь на слепой удаче. Фуго подхватил идею Буччеллати не тратить деньги на бессмысленный азарт и важно закивал на каждое его слово: — Действительно, это самый глупый из возможных способов траты времени и золота. Не стоит оно того. Лучше уж припасов в дорогу набрать. — И я рад, что вы все это понимаете, — похвалил команду Буччеллати, вставая с еще не нагретого стула под всеобщее удивление. — Эй, Бруно, ты куда? — подал голос Наранча, переглянувшись с ребятами, сидевшими рядом. — Как хорошо, что из нас всех только один будет рисковать всем нажитым добром, — флегматично ответил Буччеллати, решительно разворачиваясь на каблуках к самому шумному столу из всех — именно за ним играли в кости местные любители адреналина. Лицо Фуго будто выцвело, а затем вмиг побагровело: он сжал ладони до побелевших костяшек, готовый рвать и метать все на своем пути. Как хорошо, что все последующие возмущения застряли в горле и не выплеснулись наружу. Его прошибло волной негодования и сразу же отпустило, но в отместку он схватился за кружку Бруно и моментально осушил чужое вино до дна. — Пьем! — громко стукнув донышком о стол, возгласил алхимик под смешок Мисты и Наранчи. Аббаккио закатил глаза, думая лишь о том, как бы пережить взбалмошную компанию детей. А может, не стоит мучить себя? Он искоса посмотрел на то, с каким сосредоточенным лицом Бруно усаживается за столик, как делает ставку и как прожигает взглядом своих оппонентов. Леоне невольно засмотрелся, имея нешуточный интерес просто усесться рядом с Буччеллати и молча наблюдать за его игрой. Тихо и спокойно глядеть на его переменную удачу, переживать с ним проигрыш, разделяя огорчение, и радоваться за победу. Все-таки, лишь рядом с ним Аббаккио чувствует покой. Любой страх толпы и неудобства шумного окружения меркнет на фоне яркого золотого сияния, которое шлейфом тянется за Бруно, куда бы он не ступил. Миста как раз разливал глиняный кувшин, до краев наполненный вином, когда дракон скрипнул деревянным стулом и без предупреждения направился к Буччеллати. — Ну и ладно, нам же больше достанется, да, Джорно? — рассмеялся Миста, видя на лице эльфа небольшое замешательство. — Простите, я еще никогда не пил. Не уверен, что мне можно… И как это на меня повлияет. — А?! Ты в своем уме? Тебе же больше сотни лет, как же так? — округлил глаза Гирга, будто «умение пить» — это естественное приобретение с возрастом. — Сто пятьдесят, — уточнил Джованна, глядя на то, с каким ехидным блеском Миста пододвигает кружку поближе. Кажется, Наранча тоже уловил игривые нотки охотника и решил подыграть ему: на полтуловища он наклонился над столом и с улыбкой уместил голову на сложенные в замок ладони. Фуго смотрел на эту нелепость с хмурыми бровями, не имея никакого желания участвовать в цирке двух клоунов и бедного Джованны, которого, кажется, ради шутки решили споить. — А ты попробуй с нами! — восторженно предложил Миста, преисполненный чистым любопытством посмотреть на эту спокойную мордашку в поддатом состоянии. — Не уверен, что мне можно. Мой отец… — Но ведь твоего отца тут нет! — возразил Гирга. Как по команде группа артистов-музыкантов заиграла веселую мелодию, которая тут же заполнила таверну оживленными нотками. Кое-кто принялся подпевать незамысловатому мотиву, кто-то хлопать в ладоши, топать ногами, а самые смелые пускались в пляс. Джованна еще раз посмотрел перед собой, на гладь красной жидкости, которая от всеобщего веселья покрывалась небольшой рябью. Он почему-то даже не мог представить ее вкус. Для него тема алкоголя была запретной. Отец не разрешал ему многое, в том числе пробовать крепкие напитки. «Отец, отец, отец… даже сейчас он занимает все мои мысли и наводит привычный страх… но его ведь и правда тут нет. Почему его мнение должно меня волновать? Почему я жажду его одобрения даже сейчас? Нет, так не пойдет, » — Джорно скрипнул белыми зубами. — В пекло отца, — выругался Джованна. И пусть тон с непривычки получился мягче, чем он рассчитывал, было приятно проронить первое очевидное ругательство со своих девственных губ. Он схватился за кружку всей ладонью и приподнял ее. — В пекло отца! — выкрикнул Наранча, просовывая ладонь в деревянную ручку питейника. Он чокнулся с мало понимающим в таких традициях Джованной, со смехом вскакивая с места. — В пекло богатеев с придурошью, — поддержал их возгласы Миста, присоединяясь к ребятам с сосудом вина наготове. — «С придурью», Миста. В пекло ваше самодурство, — наконец, закатил глаза Фуго и элегантно оттопырил палец при соприкосновении своей кружки с другими. Джованна первым отважился пригубить красной жидкости. Тягучее терпкое вино обволокло горло, обожгло пряным нектаром, разлилось жаром по венам и взбодрило. Он повертел головой, сдерживая першащий кашель. — Тю, так ведь не крепко совсем! — рассмеялся с его реакции Наранча. — Пьет впервые ведь! — тут же высказал свою обеспокоенность Миста, а сам еле сдерживал улыбку. Джорно выдержал паузу, давая ребятам отшутиться, а затем статно расправил плечи и заключил: — Очень вкусно. Хочу еще. Они осушили один кувшин и сразу же заказали второй. Наранча и Миста неустанно шутили и рассказывали истории из детства, Фуго и Джорно молча слушали. Последний, расхмелев, все ближе и ближе пододвигался к Мисте, так и норовя положить голову на его крепкое плечо. — Так что там за история с этой… шпагой? — Миста потрепал светлые волосы Джованны и обхватил его плечи рукой, поворачиваясь к Панни. Тот пил размереннее всех: его движения были мягкие и отточенные, будто он и не пил вовсе. Но в отличиe от привычно хмурого лица, покрасневшие уши и неровные интонации выдавали его с лихвой: — Хотите компрометирующие истории? Ну что же, хорошо, расскажу. Я только-только начал изучать руны, когда Бруно впопыхах меня из коридора пох-хитил. Разумеется, интересующая меня тема была намного важнее, чем какой-то незнакомец. Ну, он и предложил попрактиковаться на его оружии. Сказал тогда мне: «Я тебе материал, ты мне зачарованную шпагу», — Фуго перевел дух, делая еще один глоток. Несмотря на свое состояние и явные проколы в построении сложных и осмысленных предложений, он все еще старался выглядеть умным и начитанным, — В итоге у меня не получилось. Я перепутал знак Турисаз, — что значит великан, — и Наутиз, — что значит нужда. По задумке оружие должно было преисполниться силой, и при попытке им воспользоваться увеличиться в размерах, при этом оставаясь таким же по весу, но… — щеки Фуго покраснели, — вместо этого она повисла. — Кто повисла? — хлопнул глазами Наранча. — Шпага! Повисла! Как гибкий и легкий прутик! И все на тренировке, конечно, это отметили. Вот смеху-то было, наверное! Прозвище этому еще такое пошлое дали — вялая шпага. А название этой истории поплыло из уст в уста, с заголовком «Бруно с висящим оружием». Вот нет бы смутиться, так Буччеллати всем еще и показал, посмеялись всей Академией, так скажем. Странно, но, кажется, с того дня поклонников среди дам, — да что уж там, и юношей, — у него сильно прибавилось… Миста гоготнул, беззаботно пожимая плечами. — Так и что? Не ты же был там, чего так стесняешься? — Ну так я же это сделал! Через себя весь стыд пропускаю! Наранча рассмеялся так сильно, что вино чуть было не потекло из носа. Он быстро замахал ладонью перед носом, пытаясь откашляться, а затем вставил: — Так может, вот почему ты из Академии ушел? Чтобы никто больше не вспоминал про создателя висящего оружия! — и Гирга, и Миста дружно залились веселым хохотом. И даже Джованна не сдерживал улыбку, пребывая в приподнятом настроении. Эльф нежничал рядом с охотником все больше, казалось, совсем разомлев под действием алкоголя. — Да ну вас!.. — Фуго проглотил все возмущение, решаясь не объяснять свои мысли и переживания компании ребят. Хотя даже он был не без греха: уголки губ Панни то и дело дергались, будто он силился сдержать веселый смех. Когда очередная порция вина была уплетена, Фуго вновь поднял руку, чтобы дополнить заказ. Но вместо официантки к нему впопыхах подбежала пожилая женщина в темной накидке, скрывающей очертание лица. Она схватила алхимика за запястье и, перебивая негодование, тоненьким голоском взмолила: — Милый человек, юноша, прошу, помогите хрупкой пожилой даме, — на этих словах Фуго тут же захлопнул рот и во все глаза уставился на морщинистое лицо перед собой, — моя внучка совсем ослабла с дороги и не может донести кувшины с водой до дома. Тут через дорогу путь, не дальний, а вы такой крепкий и сильный парень! Миста и Наранча переглянулись. Охотник, уместив-таки эльфа на коленях, не спешил предлагать свою кандидатуру заместо тощего Фуго: компания Джованны ему и правда была дороже, особенно сейчас, когда он нес за него двойную ответственность. А вот Наранча был в добром здравии и больше не жаловался на усталость. Он попытался перевести внимание старой женщины к себе, но Панни остановил его вздернутой рукой. — Нет, я… помогу, — Фуго встал из-за стола и, поправив мантию, отправился следом за таинственной незнакомкой. — …Вот так олимпийский чемпион нашелся. И чего она к нему пристала, тут так много коренастых людей, — скривился Нарача, расстроившись, что его наставник ушел, даже не предоставив возможности себя проявить. Миста тоже был в негодовании, однако высказал единственное предположение, засевшее в голове: — Может, выглядит приличнее всех? Не каждого пьяницу хочешь о помощи просить, потом проблем не оберешься. И это предположение всех оставшихся за столом полностью устроило.