Песнь Беллоны

— Миста… — Джованна дотронулся до плеча охотника и мягко прошелся пальцами по тонкой рубашке. — Нет, не хочу это обсуждать, — Гвидо даже не замедлил шага, продолжая смущенно бурчать себе под нос. Джорно с нескрываемым любопытством слегка наклонил голову, пытаясь не обращать внимания на то, как спину сверлят ненавидящим взглядом. Они приняли самое логичное из возможных решений — разделиться на три равные команды. План был выверен до мелочей: если кого-то на пути перехватят враги, остальные все еще смогут беспрепятственно добраться до Неаполя. Каждой группе было решено выделить по небольшому зеркальцу в серебряной рамке, чтобы при необходимости получить своевременную поддержку с помощью силы Иллюзо. Мелоне тоже внес свою лепту, призвав несколько диковинных зверьков. Когда команда искоренителей с изумлением уставилась на лохматых красношерстных созданий, Мелоне лучезарно улыбнулся и похлопал себя по щеке рядом с глазом, скрытым за челкой. Он бегло пояснил, что в состоянии наблюдать за ситуацией издали, чем несказанно удивил Бруно. Сама мысль об огромном многообразии способов связи и полезных функциях, которые даровала беллона, смущала и заставляла чувствовать неловкость практичного и расчетливого фехтовальщика. Слишком долгое время он был приверженцам борьбы с темной силой, не допуская и мысли об ином ее предназначении, так что, когда в голову закрались столь неоднозначные рассуждения, Бруно ничего другого не оставалось, как кашлянуть в кулак и постараться не выдать своего восхищения. Однако еще на стадии планирования неожиданно для всех всполошился Миста. «Нет, давайте не будем так разделяться!», — нервно затараторил он, активно жестикулируя. Гвидо был готов путешествовать и впятером, и втроем, но категорически отказывался оказаться в четверке. В итоге, после легкой истерики, оставившей комичное послевкусие, их команда все-таки насчитала пятерых счастливчиков. К ним приставили Гьяччо и Иллюзо с Формаджо. Мелоне выказал неописуемое желание присоединился к Фуго и Наранче, облюбовав и обласкав алхимика, а оставшаяся четверка объединилась в третью команду. Джованна несказанно удивился, что Миста верит в магическое число, приносящее неудачу в его культуре. В детстве, когда маленький Харуно болел, слугам под страхом смерти запрещалось произносить цифру «четыре» вслух, чтобы не навлечь беду. И хоть Джованна не верил в подобные суеверия, но было интересно узнать, что некоторое влияние эльфийских гадателей дошло до самого Рима. — Ну скажи, почему ты так боишься? Миста почти обиженно отвернулся от Джованны, считая совершенно необязательным занятием пояснять свои страхи. — …много всего повлияло на страх. Просто всегда, где бы не была эта четверка, меня преследуют неудачи! Закономерность, я сам это заметил. А чего ты так любопытствуешь? — Первый раз видел тебя в таком состоянии, близком к истерике, — проговорил Джованна, причмокивая губами. Гвидо кривенько улыбнулся и хотел было ответить на шутку, но ощущение, что их скоро расплавят взглядом, подобно льду под лучами палящего солнца, заставило мурашки забегать по позвоночнику, а его самого проглотить язык. Было что-то неправильное в том, чтобы путешествовать с теми, кто еще совсем недавно жаждал твоей смерти. Иллюзо прилюдно пообещал Ризотто игнорировать раздражение, но даже так Миста не мог в мгновение ока довериться ему после всего пережитого. — Такие голубки, аж бесит, — зашипел Иллу, глядя на то, как высший эльф жмется к охотнику. Высокомерный, пошлый. Иллюзо провел аналогию с сиренами, заманивающими бедных мореплавателей своими коварными чарами. Этот бедный человек уже пропал под действием притягательно покачивающихся бедер, плавных движений рук, бледности щек и отдающих золотом волос. Каждое движение эльфа было выверено и просчитано, каждый шаг делался в соответствии с этикетом, Иллу это знал!.. Знал и не мог понять, почему сейчас принц двигает руками чуть расторопнее, почему несколько прядей выбились из косы и теперь торчат в разные стороны, а шаг был длиннее нужного, без четкого ритма, чтобы не отставать от спутника. Не было идеальности. Не было высокомерности. Невозможно. Наверное, это все часть коварного плана, отвлечение внимания! Джорно, нет, Харуно ведь не был обычным даже из самых необычных. Он ведь был никем иным, как наследником тирана. Ему суждено запачкать руки в крови и продолжить дело отца, так почему бы не покончить с этим как можно скорее? — Не забывай, что сейчас у нас есть дела поважнее, — напомнил Гьяччо, выводя Иллу из плена неконтролируемого гнева. Эльф мотнул головой, молча согласившись остыть и на время забыть о кровной распре. Точно. Людская беда, земля, на которой он вырос и жил, важнее того, что творится за границами Рима. Об этом можно будет подумать после задания. Но язвить Иллюзо не перестал: — Пф, мерзость… И нам всю дорогу смотреть на это? Если они вдруг повалят друг друга на траву, я перемещусь в другую команду, будьте уверены. — Постарайся видеть во всем хорошее, — попробовал подбодрить напарника Формаджо, но без особого успеха. Зверушка на его плече зевнула, разинув пасть, наполненную острыми зубами, и посмотрела на собравшихся пугающе осмысленным взглядом. Ее шерсть отдавала лиловым, длинные цепкие пальцы сжимали плечи Формаджо и не давали соскользнуть, а тонкий длинный хвост смешно бил разбойника по бедрам, иногда вызывая легкое раздражение. — Ага, например, как его высочество ходит по грязной дороге и пачкает дорогие одежды… — сам себе подсказал Иллюзо, фыркая от особой неприязни. Голубки их не слышали, совсем не замечали колкостей и гадостей, плюющихся в спину. Они тонули друг в дружке, в глубине зрачков, в нежных полуулыбках, в легких прикосновениях, и пейзаж на фоне только распалял эту романтическую обстановку. Им достался юго-западный маршрут, который заключался в путешествии близь водной глади Тирренского моря, одной остановке в Анции и конечном пересечении с другими группами у границ Неаполя. В начале пути Фортуна соблаговолила им — добрый торговец на повозке, запряженной ломовыми лошадьми, подкинул их до начала луговой дорожки вблизи лесной чащи, сокращая время в дороге на добрую четверть. И даже так они шли без передышек не первый час, под истошные крики чаек и неровные удары волн об обрывистый берег. Шли, поделившись на две подгруппы, не особо желающих контактировать друг с другом. Конечно, ни о каком командном духе не было и речи! Когда Джованна натужно выдохнул, вытерев тыльной стороной ладони проступающие капельки на лбу, Миста вздрогнул, тут же галантно снял рубашку и укрыл голову эльфа от безжалостных солнечных лучей, переживая за его самочувствие. Но преисполнившись благими намерениями, он совсем не учел тот факт, что на палящем солнце успел вспотеть, и рубашка, само собой, не только оказалась взмокшей, но и совершенно точно не источала ароматы благоухающей розы. Джорно, однако, сей факт никак не смутил. — Может, нам сделать привал? — Гвидо первым подал голос всей команде, поворачиваясь к идущим позади иссушителям. Гьяччо ловким движением достал из походной сумки небольшие круглые часы работы полуросликов и внимательно взглянул на движущиеся стрелки. — У нас будет только один привал, если мы хотим успеть к назначенному времени. Ты уверен, что хочешь сделать его сейчас? На твоем месте, я бы дождался ночи. Мы не пройдем целый день после него. — И не в лесу же отдыхать, — забурчал Иллюзо, преследуя цель скорее просто вставить что-то наперекор, чем высказать свое мнение. — О… и то верно… — Миста неловко потер нос, взглянув на Джованну, который успел собраться и вновь выпрямить гордую осанку. — Все хорошо, Миста, я не устал идти, — эльф легким движением руки заправил золотистые прядки за удлиненные хрящики, выдыхая с еле заметным облегчением: как давно он не прятал свои чужеродные уши под копной волос? Теперь он, наконец-то, мог почувствовать чарующую прохладу ветерка и бегущие мурашки на затылке. — Завязать тебе высокий хвост?.. — неожиданный вопрос от лица Мисты заставил Джорно отвлечься от блаженства и с удивлением повернуться к охотнику. Иллюзо засунул два пальца в рот, изображая рвоту. В свою очередь Формаджо кривенько ухмыльнулся с реакции товарища, отчего-то даже завидуя такому открытому общению впереди идущих. Кажется, парочка опять утонула во внимании друг друга. — Миста… — Джованна скрестил пальцы рук и замолчал, пытаясь подобрать нужные слова. — А! Знаю-знаю, ты хочешь сказать, что я с тобой, как с ребенком общаюсь, да? — Гвидо рассмеялся и неловко потер затылок, — Может, я просто скучаю по братьям. Когда всю жизнь заботишься о мелких сорванцах, не замечаешь, как эта привычка перекидывается на окружающих. — Ты их очень любишь. Им повезло с таким старшим братом, — было видно, что Джованна с удовольствием слушал про семью Гвидо, находя в этом особое очарование. — Угу! А ведь они теперь получат образование, станут важными людьми и… Их прервало легкое дрожание, прошедшее по телу болезненным спазмом. Спутники разом остановились и в напряженном ожидании замолчали, чувствуя все новые и новые подземные толчки. Они напоминали драконий храп, который тревожил округу на огромном расстоянии. С обрывистого берега, по которому они проходили, посыпалась мелкая крошка песка, а затем раздался громкий треск. Трещина косым зигзагом прошлась по склону между Мистой и Джованной, и твердая порода откололась от мыса. Гвидо с охотничьей реакцией вытянул руку вперед, чтобы удержать эльфа от губительного падения в разбушевавшиеся волны. Одновременно с ним Гьяччо воспользовался магией, чтобы подвести и заморозить струи воды, сделав из них своеобразные опоры, а сам Джованна призвал на помощь корни, которые повыскакивали из земли и обвили не только его ноги, но и бедра Мисты. От такой быстрой командной работы Формаджо присвистнул, будто бы даже не принимая того факта, что кто-то в подобной ситуации мог всерьез пострадать. Зверек Мелоне на его плече издал булькающий звук, пару раз выпустив когти. — Да уж! С такой группой не страшно и случайно свалиться, — разбойник хохотнул, взглянув на Иллюзо: тот спокойно доверил работу Гьяччо, заместо лишнего мельтешения внимательно разглядывая волны под собой. Темные, пугающие, в один момент от них повеяло опасностью, словно кто-то отравил целое море. — Усиливаются… Толчки действительно усиливаются, — шептал эльф себе под нос, прикусывая ноготь большого пальца. Гвидо покрылся липким потом, стоило увидеть, что корни, которыми Джованна пригвоздил их к земле, оказались наполовину заляпаны мерзкой фиолетовой субстанцией. Он побледнел, притянув Джорно к себе, и процедил сквозь плотно сжатые зубы: — Нужно поторопиться. — Все хорошо, — Мелоне открыл видящий глаз и, наконец, скрыл за челкой тот, который всего пару мгновений назад светился белоснежным сиянием, — Джорно чуть не упал с обрыва! — Это хорошо?! — Фуго нахмурился, силясь не дать Мелоне подзатыльник. — Конечно хорошо, он же не упал! — тут же вставил Гирга, защищая Мелоне от ладони алхимика. На такую реакцию Мелоне несдержанно рассмеялся, делая вид, что тронут до глубины души, и растрепал вихры Наранчи. Их маленькая команда, состоящая из трех человек, шла по центральному пути через Тибую и Капую. И если никто не доберется раньше них, то Фуго предстояло как минимум двое суток провести в сумасбродной компании спевшихся ребят… Он еще раз взглянул через плечо на счастливые лица общающихся, светящиеся какой-то незримой связью, и выгнул бровь. — А почему ты так спокойно принял, что ты эльф? — спросил Наранча, и алхимик навострил уши, жаждая услышать ответ на этот вопрос. — Ну, разве от этого что-то изменится? — Мелоне скрестил руки на груди и задумчиво постучал указательным пальцем по подбородку. — Это неприятно, конечно, быть связанным с народом, который занимается людским геноцидом, но… Даже если так, не значит же это, что от моего знания истины ко мне с небес внезапно спустятся крылатые эльфы и заберут в свою прекрасную страну. Они шли по протоптанной торговыми караванами широкой дороге. Главной дороге, если быть точнее, соединяющей столицу со всеми близлежащими городами. С обеих сторон раскинулись изумрудные полотна полей, кое-где проросшие небольшими группами деревьев. Вдали виднелись крыши небольших домиков и вспаханные грядки, огражденные деревянными заборами. Жужжащие пчелки кружились над бутонами ароматных цветов, благоухание которых разносил по округе теплый ветерок. Фуго тут же прикрыл глаза, вспоминая о своем недавнем желании приобрести бутылек духов. На заднем фоне разговаривали Мелоне и Гирга, так непринужденно и открыто, будто знали друг друга ни один десяток лет, уже полжизни прожили вместе. Говорили про неудачливое детство, про семью, про обретенных друзей и планы на будущее. Этот шум из воодушевленных слов даже вечно скептичному Панни отчего-то было отрадно слышать. Он хотел было повернуться в их сторону, вставить что-то, поддержать разговор по душам и почувствовать себя частью чего-то важного, но людской крик впереди прервал его восторженный, несвойственный порыв. Фуго почувствовал, как на секунду немеют кончики пальцев на ладони. Он унял дрожание в руках и открыл глаза. Больше не было слышно щебетание птиц, стрекотание насекомых. Почему-то яркие виды за мгновение потускнели и лишились смысла. Навстречу им в опаленных остатках туники, с серьезными ожогами и замазанным копотью лицом бежал запуганный до смерти человек. — С дороги, с дороги! — кричал он со всех сил, напрягая и без того уставшие связки. Фуго машинально потянулся к своей чудо-сумке, чтобы помочь бедолаге, но незнакомец пробежал мимо, толкая алхимика плечом. Пошатнувшись, Фуго выпрямился и раздраженно нахмурился, силясь не осыпать спину попавшего в передрягу грязными ругательствами. — Что это было? — Фуго пару раз хлопнул себя по плечу, сбивая грязь. — Не знаю, но… это точно не все, — в голосе Наранчи засквозило нешуточное беспокойство. Он вытянул руку, и Фуго проследил взглядом. И увидев открывшуюся картину, чуть не потерял дар речи. Толпа перепуганных людей, измазанных сажей, бежала со стороны Тибуи прямо на них. Сплошь покрытые запекшейся кровью, всем своим видом селяне вызывали жалость и чувство подступающей тошноты: растерзанные мышцы, из которых сочилась кровь, и страшное месиво из раздробленных костей и мяса заставили Наранчу замереть и во все глаза уставиться на открывшийся ужас. Алхимик к виду ран относился намного спокойнее, но даже он настороженно свел брови. Мелоне схватил Гиргу за плечо и легонько подтянул к себе, чтобы того не задавила обезумевшая толпа. Фуго же безуспешно пытался остановить хоть кого-то, чтобы понять причину бедствия, но ни один человек не желал замедляться ни на секунду. Лишь одна девушка, увидев ничего не понимающих путников, активно им зажестикулировала, громко предостерегая: — Добрые люди, поворачивайте, уходите! — один глаз на бледном лице отсутствовал и был неуклюже перевязан обрезками пропитанной кровью ткани. Правая рука ее была неестественно вывихнула, а оливкового цвета кожа покрыта россыпью свежих синяков. Мелоне решил воспользоваться моментом. Его лазурные глаза воодушевленно загорелись, и он сделал резкий выпад. Здоровая ладонь девушки, худая и очень холодная, легла в его, и он провернул с ней то же самое, что недавно с Гиргой: притянул поближе к себе и защитил от бегущих людей. — Милая незнакомка, прошу, объясните, что нас дальше может ждать. Мы не простые путешественники, я — иссушитель, а вот это — двое храбрых искоренителей. Она на мгновение оторопела, натужно улыбнулась обворожительному Мелоне, немного успокоившись, и со сбивчивым дыханием принялась объясняться: — Н-началось все с несильных толчков. Мы подумали об обычном землетрясении сначала, поэтому не обратили внимание. Но оно усиливалось, причем до такого, что вскоре земля начала раздвигаться, а из нее полезли мерзкие двигающиеся стебли. Потом б-было много огня, кто-то пытался это поджечь, но оно будто впитывало в себя пламя и… в ответ… Дома… Люди… Маленькая Афилия… Все разрушилось, абсолютно все… — под конец внятная речь прервалась всхлипами и обрывками фраз и образов. Мелоне не заставлял говорить и вспоминать большего, они с Фуго поняли все с полуслова. Он нежно поцеловал дрожащую ладонь девушки и кивнул ей. — Спасибо. Мы постараемся разобраться с этим. Пожалуйста, спрячьтесь в безопасном месте. Белоснежные щеки девушки заалели, и она кивнула, побежав вслед за остальными по дороге в Рим. Фуго немного раздраженно насупился, но чуткий Мелоне тут же обнял его со спины и поцеловал в ямочку на переходе плеча к шее. — Не ревнуй. Я, между прочим, за тебя беспокоюсь, вот и выведал как можно больше. Наранча смотрел на эту картину с завидным спокойствием, ни капли не удивившись столь близким взаимоотношениям парочки после роковой встречи в Риме. — Чего же обо мне беспокоиться… — забубнил Фуго, глядя в землю. — Там опасно. Конечно, я беспокоюсь. Давайте будем осторожнее. Мелоне моментально посерьезнел и посмотрел вдаль, теперь замечая, как из-за макушек деревьев выглядывают завитушки дыма. Он нехотя отлип от Фуго и вышел вперед на три добрых шага, складывая ладони треугольником. — Ты чего это внезапно засмелел? — даже Панни удивился резкой смене настроения иссушителя. — Мой дорогой, — земля перед Мелоне заискрилась фиолетовым сиянием, а из образовавшейся черноты с грозным рычанием начало подниматься нечто. Двухметровое, рогатое и крылатое чудовище, с клыками и острыми когтями, покрытое ни то чешуей, ни то колючей шерстью, — я не думаю, что в этот раз тебе удастся соблазнить противника. Так что, пожалуйста, прячься за мной. Колоссальные затраты силы были заметны по бледному лицу, в один момент растерявшему краски. Мелоне не шутил, когда говорил о беспокойстве, и, видимо, призвал самого мощного своего «зверька». Наранча пару раз интенсивно кивнул и положил ладонь на плечо алхимика, чувствуя, что в этот раз принесет пользу и сам. — Я тоже хочу помочь, — произнеся это, Наранча выставил ладонь вперед, на манер старшего члена команды, и попытался призвать свою Воздушную Кузницу. Он впервые делал это настолько осознанно, однако, как бы противоестественно это ни казалось для тела, Наранча затратил совсем немного сил, прежде чем над его головой заклубились белоснежные вихри облачков, постепенно вырисовывая четкий каркас. Это походило на ощущение, что у Гирги внезапно отрос хвост, и он пытается научиться им управлять! — Ах, новоиспеченный иссушитель с недюжинной силой! — Мелоне улыбнулся, взглянув на Гиргу сверху вниз, — Давай вместе не позволим нашему алхимику пострадать. — Вы что, меня в немощного записали?.. И вообще, я и драться умею, и за себя могу постоять. Но ребята будто специально игнорировали потуги Панни вставить слово. — О, так твоя Кузница летает, как интересно! — Ага, а у тебя такие интересные существа, интересно, а где они живут, пока ты их не призовешь? Мелоне и Наранча пошли вперед, продолжая наинтереснейший диалог, оставляя Фуго чуть позади. Алхимик злобно топнул ногой, пригладил зеленую мантию и твердой поступью направился следом, грозно выдавая: — Эй, я все еще тут! Пока солнце еще не зашло за горизонт, и последние лучи окрашивали редкие облака в пурпурный, их команда смогла добраться до ночлега. Небольшой придорожный трактир выглядел местом непопулярным, но чистым и уютным. Спать под открытым небом хоть и не было чем-то выбивающимся из общего ритма Мисты, — он с радостью бы согласился выспаться там, где постелят, — все-таки ему было отрадно, что Джованна будет находиться под крышей. Они сняли две смежные комнаты, решаясь разделиться по принципу фракций. Гьяччо сразу предупредил, что церемониться с сонями, если такие есть, не будет, и что все встанут еще до первых петухов. Такой расклад всех устроил, и совсем скоро компания разошлась по комнатам, готовиться ко сну. Они даже не пожелали друг другу крепкого сна, обменявшись лишь парами формальных фраз. И если Джованна оставался непроницаемо-спокойным, то для Гвидо такая холодная атмосфера стала настоящим испытанием. Он был довольно общительным человеком, привыкшим к почти братским взаимодействиям, так что когда они остались наедине с Джорно, тем, кого он хорошо знал, он наконец смог выдохнуть с облегчением. Стянув с себя верхние одежды и старательно промывшись в бочке в соседней комнате, Миста плюхнулся на мягкие свежие простыни. Джорно неотрывно смотрел на охотника, который с мычанием пытался поудобнее улечься на двухместной кровати, и задумчиво выпятил губу. — Эй, Джорно, ты чего, как не свой? Ты же первее меня умылся. Совсем не хочешь спать? Эльф поджал коленки и обнял их руками, разглядывая оголенный торс Гвидо. И хоть они не в первый раз спали в одной постели, почему-то только сейчас его удивила мысль, что люди чаще всего спят без нижних одежд. — Ты пытаешься быть отходчивым и вежливым с иссушителями, но они не отвечают тебе взаимностью, не делай так больше, они не заслуживают твоей доброты, — Джованна сам не заметил, как прямо поведал о том, что таилось в мыслях. А когда до него дошла странность его высказываний, он почему-то медленно накрыл уши ладонями и замер. Миста только через пару долгих мгновений понял, в чем было дело — уши Джорно покраснели! Это настолько поразило охотника, что он вскочил, упершись ладонями о кровать и вытянувшись на руках. — Джо… — Извини. Я никогда не умел говорить так открыто. Как ты. А теперь делаю это неосознанно, легко и свободно, беря пример, — Джованна ухватился за две золотые пряди и потянул их друг на дружку, от смущения закрывая волосами губы, будто стеснялся их дрожания. Но на самом деле та смута, возникшая в его сердце, мало чем напоминала приятное волнение, как если бы ему предстоял первый поцелуй с возлюбленным. Нет, она скорее вселяла страх и заставляла чувствовать тошноту. Потому что Джованна думал, что все это — неправильно. Не для него. Миста тоже чувствовал, что совершенно не обрадовался потухшему взгляду лазурных радужек. Хоть в ранее брошенных словах не было и капли тоски, не было плохого и удручающего, признание Джованны все равно прозвучало так, будто на душе у него скребли ржавым гвоздем. — Почему тебя это… расстраивает? — Потому что мне нельзя было чувствовать все то, что я почувствовал с тобой за наше путешествие, — он поднял взгляд на Мисту и тут же отвел его в сторону, — и я до сих пор чувствую вину. — Я… не понимаю. Как это, нельзя? Как можно не чувствовать? Это у тебя с самого детства так, да? — Миста невольно вспомнил их первую встречу и то, как деликатно Джованна общался с его маленьким братом. Совсем как со взрослым, словно и не зная, как можно по-другому. Спиной Джованна уперся о спинку кровати, продолжая пустым взглядом рассматривать деревянную стенку напротив. — Это сложно объяснить. — Мы никуда не торопимся! По крайней мере… ближайшие часы, — Миста ободряюще улыбнулся, подполз поближе к Джованне и уткнулся подбородком между плотно сжатых коленок, — хочу узнать о тебе еще больше. Джованна, чей взгляд теперь был направлен строго на губы говорящего охотника, непроизвольно подался вперед. Черные пушистые ресницы едва подрагивали, выдавая небольшое беспокойство, а в темных, глубоких глазах блестело искреннее любопытство. Эльф вздохнул, протягивая ладонь, и коснулся пальцами выразительной скулы Мисты, проведя подушечками до подбородка. — Ты играл в детстве с другими детьми? — Конечно! — с готовностью ответил Гвидо, и Джованна невольно перевел взгляд дальше, на мышцы широкой спины, перекатывающиеся под смуглой кожей. — А я… никогда. Их и не было возле меня. Миста вздрогнул, будто бы Джованна сообщил ему дату точной смерти, и с тоской поджал губы. — Не представляю, каково это, даже близко не могу, — его руки прошлись по гладким бедрам Джорно, и он поцеловал одну из коленных чашечек эльфа, расчувствовавшись, — расскажешь еще? Все вот это вот, странное. Хочу понимать тебя. От подобной ласки, от столь внезапной близости, кончики удлиненных ушей Джованны вновь покраснели, но он не отстранялся, находя в подобном внимании к себе неподдельный интерес. — Хорошо, я… расскажу тебе о своем детстве. Только… Пожалуйста, не ненавидь меня после.