Песнь Беллоны

Дракон приземлился с громким бухом и сразу же завертел длинной шеей в разные стороны, будто привыкал к ощущению отсутствия волос на затылке.  Вместо них по всему позвоночнику торчали костяные наросты разной длины. Его величественная фигура едва ли помещалась даже на таком широком балконе, однако он не был исполинских размеров настолько, чтобы своим весом разрушить дворец и раздавить компаньонов.  Мощные остроконечные рога закручивались полукругом, а змеевидное тело красиво выгибалось от легкой разминки после стольких веков нахождения в человеческой форме.   Наранча залился хохотом, без какого-либо стеснения положил обе ладони на переливающиеся золотом драконьи чешуйки и прислонился щекой к медленно вздымающемуся боку.  Леоне наградил его беззлобным фырком с темными облачками горячего пара и поскреб гладкий камень четырехпалой лапой.   Онемев от восторга, остальные скромно наблюдали со стороны, не смея даже двинуться в сторону древнего, давно забытого существа. Словно сойдя с пожелтевших страниц старых легенд, он ослеплял величием прошлого и соединял его с размытым настоящим.   Настоящий дракон времени.   Иллюзо несдержанно ахнул, поворачивая голову в сторону, чтобы разделить радость с близстоящим, но им так некстати оказался именно Джованна. Темный и Высший эльфы на мгновение обменялись взглядами, и Иллюзо быстро отвернулся, сжимая зубы до противного скрежета.   — Подумаешь, дракон, — он попытался придать голосу безразличия, а виду привычную язвительную дерзость, но в его темных глазах все равно светился искренний восторг.   Рукой в перчатке Бруно погладил толстую шкуру благородной рептилии, и Леоне сразу же двинул перепончатыми ушами и обернулся к нему. В переливающихся радужках с щелеобразными, вытянутыми зрачками читалось спокойствие и безграничное доверие к фехтовальщику. Но когда другие осмелели и начали облеплять дракона, из любопытства пытаясь дотронуться до золотых чешуек, его морда резко изменилась, приняла опасно-настороженные очертания, и Бруно пришлось выставить руку вперед и строго взглянуть на виновников драконьего беспокойства.   Миста и Формаджо как раз замерли рядом с тяжело вздымающимся боком Леоне, когда Буччеллати жестом попросил их отойти.   — О, извини, Леоне, — Миста завел руку за голову, погладив затылок, — мне просто было любопытно тебя погладить. Вот и… все.   Специально ли Джованна встал прямо за спиной у попятившегося Гвидо или нет, но охотник столкнулся с высшим эльфом и моментально повернулся к нему. Джованне лишь оставалось принять как должное, когда рука Мисты легла на его плечо, и довольно вытянуть шею.     Буччеллати покачал головой, отвечая на внимательный взгляд Леоне своим:   — Не будем терять время, придерживаемся плану. Единственное, что я хотел у тебя спросить… Можешь ли ты в этой форме мне отвечать?        — Вот, Фуго, скажи мне, почему он не может говорить в форме дракона? — Миста скучающе подпер щеку, поглаживая голову высшего эльфа на своем плече: они всей компанией сидели в зазеркалье, а поскольку в этом эфемерном пространстве такие понятия, как грязь и запачканные штаны, напрямую отсутствовали, разместились они ровным кругом прямо на полу.   — Особенность голосовых связок?  Потеря способностей к этому без должной практики?  Мне-то откуда знать такие вещи?    Миста отстраненно хмыкнул, будто в мгновение ока его перестал интересовать ответ алхимика. Да и все мирское в момент потеряло значение. Теперь его внимание единолично взял на себя Джованна, над которым клубились черные тучи. Гвидо хорошо понимал причины этого — пережитое в аналогичном месте в прошлый раз надолго отпечаталось у бедного эльфа в сознании.   Так что, решив отдать все силы на то, чтобы его отвлечь, Миста бросил Фуго короткое:   — Не знаю, ты же умный, — и продолжил веселить Джованну историями о своих младших братьях.   Фуго закатил глаза и повернул голову к собравшимся вокруг Риза фигурам. Иссушители, как один, наперебой пытались узнать у очнувшегося предводителя, как он себя чувствует, болит ли что-то, и помнит ли он,  из-за чего пришел в себя. Прошутто же отстраненно наблюдал за Ризотто в сторонке, стараясь не привлекать внимания, но на каждый такой вопрос не сдерживал легкой дрожи.   Темный эльф смотрел на Прошутто неотрывно, так и норовив прожечь взглядом дырку прямо на бледном лице. Ризотто несколько раз сообщил соратникам, что с ним все в порядке, раны зажили, а единственное, что осталось в качестве симптома, легкое головокружение, которое его не донимает.   Поэтому, не обращая внимание на предостережения Гьяччо и Формаджо, он все-таки приподнялся на локтях и встал, чтобы затем, сделав пару шагов, остановиться возле Прошутто. Тот какое-то время не поднимал взгляда, но в итоге смог побороть странное, ранее неиспытанное смущение, и стойко взглянул прямо в глаза Ризотто.   — Ты спас меня, — голос Неро, всегда уверенный и прямолинейный, теперь сквозил непривычными ломаными нотками.   — Не говори чепухи, от поцелуя не восстают из мертвых, — Прошутто хмыкнул, будто с издевкой, но Ризотто не обратил на отговорки никакого внимания, присев на корточки рядом.   — И все-таки…   — Я всегда нес только смерть, Риз, — Прошутто нахмурился, но чужая рука на щеке заставила его замолкнуть и во все глаза уставиться на темного эльфа.  — Что ты…    Неро неловко отвернулся, в один момент прекращая ощущаться безжалостным предводителем, каким его окрестили в народе. Ведь на самом деле в этом грозном широком мужчине ощущалась некая неопытность в близком общении с людьми. Сейчас Риз походил на щенка или котенка, который тянется к тому, кто его приручил. И, сказать по правде, это могло умилить.   — У меня есть предположение на этот счет. И после нашей главной миссии, может, мы сможем все как следует обсудить?   — Буду ждать приглашения в кабинет, — Прошутто постарался оставить в голосе ту формальность, которая присутствовала все время их общения, но в этот раз у него получилось слишком наиграно. Он не знал, смеяться или плакать, когда понял, что Ризотто зовет его лишь отчасти для серьезного разбирательства. В глазах предводителя мерцали нежные огоньки, намекающие на более личный интерес. И Прошутто соврал бы, если бы сказал, что сам не желал сблизиться.   В отличие от многих, он его совсем не боялся. Ни под чарами беллоны, ни под тяжестью его репутации Прошутто не видел в Неро кровожадного монстра.   Фуго молча вздохнул, поднимая взгляд к образному хаотичному небу, в котором летали осколки облаков, деревьев и мебели. И в этот момент не верующий в высшие силы молился богам, чтобы их временное заточение в зеркале побыстрее закончилось.       Пронизывающий ветер свистел в ушах, а черные волосы беспорядочно развевались, пока Буччеллати держался за повязанную на драконьей шее веревку и, широко раскрыв рот, вжимался щекой в костяной нарост. Его глаза слезились, и он бы с радостью смахнул лишнюю влагу, если бы пальцы не задеревенели от охватившей его паники.   Кто бы мог подумать, что лидер искоренителей, храбрый и непобедимый в глазах многих Бруно… боялся летать. В отличие от Наранчи, который преспокойно сидел позади и не особо крепко держался за его талию. И без конца вертелся, чтобы как можно больше живописных видов отложилось в памяти и навсегда запомнилось.   Бруно и рад был бы начать с причитаний «не вертись и крепко держись!», но не мог и слова проронить со сжавшимся горлом.   Еще немного, и его стошнит.   Кажется, новые эмоции Бруно, которые до этого никто не видел, нехило позабавили самого Аббаккио. Дракон легонько подпружинил в воздухе, заставив Буччеллати крепче сжать импровизированные поводья и чуть не задохнуться от глубокого вдоха, полного страха.   Гирга позади, кажется, вскинул руки, испытав настоящее удовольствие от внезапной выходки дракона.   — Леоне Аббаккио! — в крике раздались совсем нетипичные для сдержанного и утонченного Бруно взволнованные гневные нотки. — Клянусь богами, если ты сделал это специально!..   Низкое, но чертовски довольное урчание послужило исчерпывающим ответом.   — Бруно, впереди!.. — окончательно отделаться от испуга помог Наранча.   Голос изобретателя молниеносно разрушил очарование момента серьезным, не терпящим промедления тоном. Он выставил вперед палец, указывая на большую гору, покрытую пылающими трещинами. Вулкан разрывался грохотом, исходящим из самого центра земли, и время от времени выплевывал новые раскаленные камни и комья магмы.   Дракон недовольно фыркнул, снижаясь ровно настолько, чтобы ядовитый черный дым не добрался до сидящих на его спине: он непроглядной завесой тянулся из  самого жерла.   — Что это наверху? — опять воскликнул Наранча, и Бруно потребовалась вся сила воли, чтобы взять себя в руки и взглянуть вперед: прямо на верхушке вулкана блистало что-то пурпурное. Похожее по форме на купол пустынных замков, которые видел Бруно в воспоминаниях Леоне, это полотно волнами двигалось от каждого нового толчка смещающихся плит, и даже через расстояние ощутимо гудело пышущей энергией.   — Это… — Буччеллати на мгновение задумался, как  точнее охарактеризовать увиденное. Не отдавая себе отчет, он с глубокой нежностью провел ладонью по золотым чешуйкам Леоне, вызывая у дракона волнительный трепет. — Точно порождение беллоны. Он сделал себе надежное убежище, где будет подпитываться?.. Леоне, ты сможешь опустить нас возле… этого? Чем ближе, тем лучше.   «Опасная идея, мы совершенно не готовы к тому, что нас ждет. Но еще более опасно дать Дьяволо фору на поглощение силы.»   Пока Бруно размышлял над опасностями, которые могли их подстерегать, и про самые очевидные меры предосторожности, Аббаккио нашел лазейку в виде небольшого горного уступа возле самого жерла вулкана. Для их группы подойдет, они могли запросто на нем поместиться.  Маленькое пространство могло стать идеальным временным убежищем для обдумывания плана последнего рывка. Махнув широкими крыльями, дракон начал медленно опускаться, но даже осторожное круговое снижение стало новой порцией стресса для Буччеллати. Бруно не помнил точно, как оказался на земле — его подхватил Наранча и не дал свалиться на подкосившихся ногах.   Поблагодарив, он похлопал Гиргу по плечу, и в тот самый момент, когда Бруно выпрямился, со спины послышалось шипение. Звук походил на тот, с каким раскаленный металл опускают в воду, и сопровождался белым дымом с вкраплениями золотых частичек. Песочный вихрь взметнулся в воздух и,  образовав блестящий круг над их головами, тут же распался на множество дуг. Они соединились между собой мерцающей вуалью и нависли над путниками, надежно защищая от летящих камней. А когда серебристые облачка в самом центре их  купола немного осели на горячую землю, из пелены вышел Леоне. Рога все еще вились на его голове, когтистые руки были покрыты золотистыми чешуйками, которые опоясывали запястья причудливыми узорами. Его зрачки не успели принять человеческую форму, а из-под губ торчали заметные клыки.   — Бруно! — он потянулся к Буччеллати, которого скрутило в очередном приступе тошноты.   Предводитель искоренителей не успел опомниться, как оказался на руках у Леоне, чьи глаза опасно сузились, а уголки губ немного приподнялись. Бруно выгнул бровь с искренним непониманием, на что дракон оскалился и несдержанно хмыкнул:   — Не думал, что когда-нибудь увижу, как несравненный Бруно Буччеллати будет страшиться чего-то, — он легко подбросил искоренителя и тут же крепко прижал, продолжая самодовольно ухмыляться.   — Леоне!.. Боги Олимпа, если ты будешь мне каждый раз это припоминать…   Бруно услышал, как стучит драконье сердце, и с удовлетворением на мгновение прикрыл глаза. Руки Леоне пылали силой, в них чувствовалась жизнь и энергия. Это совсем не походило на их первую встречу, на вялого и подавленного Аббаккио, который был в одном шаге от того, чтобы сдаться. Сейчас дракон был подобен зверю, проснувшемуся после долгой спячки.   Но от вида умиротворенно отдыхающего в объятиях Буччеллати улыбка на губах дракона почему-то померкла, а на лице проступило волнение.   — Бруно, — он стиснул фехтовальщика, не рассчитав силы, и Буччеллати закусил губу от напряжения, — ты хотел проверить, что это за пурпурная завеса? Я это сделаю. Ты можешь остаться,  тебе не обязательно марать руки. Лучше бы мне тебя просто отнести обратно в замок. Нет, долго. Тогда тут… Оставайся тут, я сделал этот барьер и уверен в нем.   Он затараторил, не скрывая дрожь в голосе. Слушая мало связанный поток мыслей, Бруно спрыгнул с чужих рук на землю, сжал щеки Леоне и повернул его голову к себе.   — Стой. Не торопись с идеями. Мы соберемся все вместе и обсудим наши действия.   Наранча, наконец, перестал ковырять землю носком ботинка и медленно, словно плохо смазанный механизм, повернул голову к парочке.   Почему-то, с этими двумя было еще более неловко.       —  У нас нет времени на то, чтобы продумывать план, но и необдуманно соваться в самое пекло тоже не выход, — рассудил Формаджо, прокручивая в руках кинжал.   Отсюда, через золотое сияние была видна фиолетовая мерцающая стена, которая одним своим видом поднимала волосы на затылке и заставляла мурашки пройтись вдоль позвоночника.   Иллюзо закатил глаза и скрестил руки на груди, не упустив возможность съязвить:   — Гений мысли, и что ты предлагаешь?  Мы уже тратим свое время.   Действительно. С того момента, как Бруно вкратце обрисовал ситуацию группе, они так и не пришли к единой мысли. Они даже не знали, безопасно ли подходить к завесе, отдающей отголосками беллоны, не говоря уже о том, чтобы туда проникнуть. Отсюда, из сотканного Леоне островка спокойствия и безопасности, можно было добежать до эпицентра бедствия меньше, чем за минуту. Но что дальше — никто не знал. И жертвовать друг другом не планировал.   Но если никто не решится попробовать, то они никуда не сдвинутся с места.   Бруно смотрел на перепалки друзей и недругов, слушал их предложения и опасения, и понимал, что не хочет, чтобы кто-то из них не жертвовал ни жизнью, ни здоровьем. За время их недолгого путешествия собранная группа стала для Бруно чем-то сродни семье. Близкими друзьями, настоящими товарищами. Всю жизнь использовав других людей для собственной выгоды, Буччеллати впервые не чувствовал желания пользоваться манипуляциями и спасать свою шкуру.   Нет. Его очередь быть тем, кто возьмет всю ответственность за риск.   Посему, самым логичным вариантом он выбрал самопожертвование в угоду всем собравшимся. Пусть даже его задумка не даст никаких результатов, пусть это будет глупой авантюрой, которая не поможет никому разгадать загадку завесы… Ох, кажется, он начал придумывать отговорки?  Бруно схватился за лоб и нахмурился, чувствуя, что с каждой секундой промедления они отстают от врага.   По крайней мере, если он погибнет вблизи этой тайной магии, это даст всем остальным пищу для размышления, что трогать ее ни в коем случае нельзя.   Бруно сам не заметил, как отчаянно хмыкнул, сжав запястье. Он опустил голову, чтобы никто не понял по блуждающему взгляду нахлынувшее на него волнение. Как же неидеально получается, страшиться высоты, смерти, потери единственной любви.   Наконец, пока перепалка не закончилась, и кто-нибудь не заметил его нервное состояние, Бруно решился сделать шаг назад и гордо поднял голову.   — Бруно?   Буччеллати еле сдержал смешок: ну конечно, кто еще, кроме Леоне,  будет так тщательно следить за каждым его шагом?  Бруно был уверен, что он с самого начала затеявшейся ссоры понял, что с предводителем искоренителей что-то не так, но не решался спросить об этом вслух.   Если все получится, Бруно обязательно извинится перед драконом.   Придав лицу невымученную уверенность, Буччеллати кивнул Аббаккио. Драконьи глаза моментально округлились, будто за долю секунды он осознал план любимого человека. Его когтистая рука потянулась к фехтовальщику в попытке предотвратить неминуемое, но тот ловко развернулся на носках и побежал. Сразу, без разгона и промедления, Бруно набрал скорость, мгновенно увеличивая расстояние между ними.   — Бруно!   Споры утихли с отчаянным криком Леоне. Все внимание мгновенно приковалось к быстро удаляющейся спине Бруно.   — Остановить? — Джованна хотел напрячь руку и попросить корни в земле о помощи, но с удивлением вдруг понял, что на много миль не осталось ни одного живого растения.   Ризотто оценил обстановку за секунду, примерно понял задумку Бруно, его мысли и мотивацию, и, ко всеобщему удивлению, схватил за руку Леоне, собиравшегося броситься следом.   — Постой, нет нужды сразу всем бросаться в пекло, сначала… — рычание заглушило слова Неро. Дракон напряг руку, вырывая ее из цепкой хватки.   Все еще не полностью восстановленное тело Ризотто отдало гулкой болью, на которую тут же среагировал Прошутто, хватая дракона с другой стороны.   — Эй! Ты что, бешенством заразился?! Не имеет смысла всем помирать за раз, понимаешь?!     — Заткнись!  Пусти меня!   Прошутто выбрал слова неосторожно, и слово «смерть» всколыхнуло новую волну яростной боли, которая скрутила все внутренности и свела каждую мышцу.   Разве у Леоне остался еще хоть один смысл в этом мире, кроме Бруно? И как Бруно мог, совершенно точно это осознавая, так безрассудно кинуться к неизвестному и опасному? Глаза застелила красная пелена. Люди, как букашки, облепили его, пытаясь сдержать, будто от его жизни хоть кому-то делалось проще или легче. Зачем они держат его,  зачем пытаются? Чтобы он не погиб зазря?  Чтобы не пошел со своей смертью на подпитку барьера, если такое вообще возможно? Но тогда почему ему не дали догнать Бруно и предотвратить то же самое?  Он бы точно успел, он бы…   — Ты бы не успел его догнать, у тебя ноги дрожат, и внимание рассеяно из-за страха, — холодный голос забил по перепонкам, как молот по барабану. Перед глазами появилось ненавистное и противно-безэмоциональное лицо Высшего эльфа.   Такая дерзость стала пределом контроля, Леоне полностью потерял голову от вскипающей в жажде заглушить ноющую боль крови.   Кулак впечатался в идеально-гладкую, напоминающую фарфор кожу быстрее, чем Леоне смог сообразить, что делает. Голова Высшего эльфа отклонилась назад, как у тряпичной куклы, а из носа брызнула алая кровь. На лице Джованны отразилось полнейшее недоумение, а затем гримаса боли исказила прекрасные черты. Миста чуть не задохнулся от возмущения, но вздернутая рука Джованны остановила все попытки отомстить за любимого.   С имперской стойкостью Джорно принял невозмутимое выражение лица, выпрямляя спину. Он мазнул пальцами струйку крови и взглянул прямо в глаза дракону.   — Не только тебе не все равно на Бруно. А останавливаем мы тебя не из-за мести или чтобы позабавиться. Но это его решение. Не наше. И не твое. Смирись и жди, — на последних словах интонация Джованны поменялась, и приказной тон заставил дракона против воли вздрогнуть и осесть на землю.    В уголках глаз собралась влага, и Леоне поторопился стереть ее.       Бруно бежал, прикрывая рот рукой, чтобы горячий пар и ядовитые газы, то и дело вылетавшие из-под земли, не осели в легких, и он окончательно не потерял сознание. За песочным куполом творилась полная неразбериха. На небе сверкали фиолетовые, явно не природного происхождения, молнии, земля тряслась под ногами, а все вокруг застелило черным, почти непроглядным дымом. Но до пульсирующей живой энергией завесы оставалось немного. И Бруно был готов к любому исходу.   Преисполненный, как никогда раньше, он вытянул руку, не сбавляя темп бега, даже когда легкие зажгло от нехватки кислорода.   Его пальцы полоснули пружинистую фиолетовую материю, отдающую внезапным холодом. Свербящий душу страх обжег нервные окончания, но он не отступил.  Пятка оторвалась от горячей земли, и он прыгнул навстречу неизведанному.   Легкие сжались в комок, и он почувствовал, что растворяется в морскую пену, издавая последний шипучий звук. Завеса поглотила его, высушив до последней капли, и даже косточки переварятся в этом нарушающем все законы мироздания месте.   Так ощущалось, но на деле, открыв глаза, Бруно на удивление оставался цел. Ни руки, ни ноги не раздробило на песчинки. Озноб прошелся по всему телу, и его обдало холодным потом. Походило на то, что он вот-вот потеряет сознание, настолько неважно чувствовался мир внутри завесы.   Ему удалось повертеть головой, и жужжание в ушах только усилилось — пар с трещин поднимался так медленно, что Бруно приходилось напрячь орлиное зрение, чтобы понять, что он движется, а не стоит на месте. Камни, летящие в воздухе, тоже еле двигались, а шлейф за ними заметно менял форму и очертания. Земля была усыпана безжизненными телами и окрашена красным: сосуды выпили до полного иссушения. Из-за нависшего купола все пространство принимало пурпурные оттенки, раздражая не привыкшие к подобной картине глаза. В этом месте время шло по-особенному медленно, и если снаружи все так же затормаживалось, то каждое мгновение их промедления и нерешительности стоило им… слишком многого.   Впереди раздался хриплый стон, и Бруно поспешил повернуть голову к источнику звука.   Совсем рядом, обняв себя за плечи, стоял никто иной, как префект Доппио — Бруно безошибочно узнал его по пурпурной тунике из льна, подпоясанной на талии. Он в такт неслышному ритму качал головой, нашептывая что-то себе под нос. Когда-то идеальная прическа теперь была растрепана, а запачканная одежда выглядела неряшливо и совершенно не красила младшего наследника Императора. Буччеллати нахмурился, пару раз глубоко вдохнул и выдохнул, и двинулся с места.   — Префект Доппио!   От звонкого голоса Бруно префект вздрогнул и вытянулся, как арфная струнка.   — Как… как ты тут… — слабый хриплый голос подсказал Буччеллати о том, что силы бедного префекта на пределе. Он схватил Доппио за плечи и помог ему устоять на месте.   Префект цепко ухватился за воздушный рукав и немного приобнял Бруно, пытаясь подавить рвотный рефлекс.   По небу то и дело проскакивали фиолетовые молнии, которые оставляли после себя на поверхности купола видные разводы. Буччеллати прикрыл лицо рукой, когда почувствовал гудение, пришедшее вместе с новым земным толчком, и мелкую крошку, плывущую по воздуху.   — Префект Доппио, вы знаете, что это за место? Мы сможем выбраться?  — вероятность, что при попытке пройти обратно через барьер их попросту разорвет, была крайне велика: Бруно не мог и представить, как замедленное время влияет на настоящее, и какие последствия погружения в это состояние могут быть. Наверное, Леоне мог бы подсказать ему…   В любом случае, ему было нужно спасти префекта, не подвергая того опасности, а затем разобраться с барьером.   Он потянул Доппио за собой, и тот без сопротивления поплелся следом, еле перебирая ногами.   — Вы не знаете, где ваш брат? Он вам угрожал, заставляя следовать за собой? — ни на один вопрос Буччеллати так и не получил ответа: из уст Доппио слышалось лишь мычание, охи и приглушенные стоны.   Буччеллати повел головой в поисках чего-то, что могло бы послужить временным убежищем, но ничего, кроме канав, мертвых тел и трещин, наполненных горячим паром, видно не было. Тогда Бруно, немного поколебавшись, заглянул себе за спину: там, прямо в центре купола, находился кратер вулкана, пышущий силой. От нее ломило кости и сводило судорогой мышцы, от нее нестерпимо болела голова, будто рой маленьких мушек пытался прогрызть себе путь изнутри черепной коробки. Хотелось это прекратить. Еще немного, и, почему-то Бруно был уверен, кожа, начинающая зудеть, пойдет волдырями, разойдется, и останется от него один голый скелет.   Он должен дойти до центра, отыскать Дьяволо и остановить это безумие.   — Я оставлю вас поближе к краю завесы, пожалуйста, не уходите далеко и не прикасайтесь к барьеру. Мы не знаем, что будет, если… — острый взгляд и прекрасное чутье заставили Бруно обратить внимание на стремительно приближающуюся тень, нависшую над их спинами, и еще до момента, когда она накрыла их с головой, Бруно закрыл собой префекта, достал шпагу и развернулся лицом к опасности.  — Осторожнее, прячьтесь за меня!   Когда же до Буччеллати дошло, что перед ним стоит никто иной, как Леоне, он почувствовал неладное.   Его шею стиснула сильная рука, а живот пронзила боль, будто бы его разрубили напополам.