28 Марта 948 г. Англия, Солсбери.
Драгон Малфой стоял на берегу реки и едва заметно вздрагивал от порывов ветра. Намокшая мантия и нижняя рубаха прилипли к телу, со складок одежды стекали ручейки, в сапогах хлюпало. Драгону было чертовски холодно, но он практически не двигался, лишь немного переминался с ноги на ногу. Боролся с желанием высушить себя одним заклинанием. Как наследник рода Малфой, он должен был показать пример беспристрастности и спокойствия. Драгон отсчитывал минуты и готовился оглушить Венделину как только её макушка покажется над водой. Необходимо было замаскировать наличие у неё дыхания и отнести в замок под видом необходимого обследования. Восемь минут, девять, уже почти десять… — Убили девку! — нервно крикнули откуда-то из толпы. — Поднимайте уже несчастную, сил нет смотреть. Малфой приготовился действовать и сделал шаг вперёд, когда ему в затылок прилетел увесистый камень. В глазах возникла белая вспышка, и Драгон потерял сознание. Арманд выхватил палочку и выскочил к берегу, осмотрелся в поисках нападавшего и склонился перед сыном. Он придержал его за голову, приподнял над землёй и на секунду всмотрелся в свою окровавленную ладонь. Плюнув на всё, Арманд трансгрессировал вместе с Драгоном на глазах у нескольких десятков человек. Жизнь сына была для него важнее репутации, войн и титулов. Пока жители поднимали ствол дерева и разворачивали его к берегу, из толпы вышел сильно заросший мужчина в синей вязаной шапке. Он держал руку возле груди, сжимая в кулаке висящий на цепочке изумруд. Но как только Арманд исчез, он отпустил драгоценный камень. Мужчина подошёл к повисшей на верёвках Венделине и приложил палец к её шее. Девушка закашлялась, выплевывая воду и начала приходить в сознание. — Дышит, — громко сказал он. Голос был таким же, как тот, которым кричали «Убили девку». — Она жива. Ведьма жива! — Это же та, Странная! — со стороны города подбегала Лиза, мать убитого мальчика. — Венделина, что шапками торговала. Сына моего убила, стерлядь! Шарф проклятый всучила, последние деньги выдурила! Женщина рвалась вперёд, она хотела собственноручно растерзать Венделину на мелкие клочки, но взбудораженная толпа собралась в кучу и мешала подойти ближе. — А что делать-то будем? Как её топить? — спросил кто-то. — На костёр ведьму! Не боится воды, так огня испугается!***
Основные пять чувств возвращались к Гермионе постепенно. Первым вернулся слух. Сквозь глухую пульсацию в ушах от попавшей туда воды она услышала, как смутно знакомый женский голос обвинял её в убийстве. «И это после того, как ты помогла этому ребёнку вылечиться», — сказал внутренний голос, напомнив Гермионе о мальчике Людвиге и его матери. — «Похоже, в этом времени никому нельзя доверять.» «Действительно», — согласилась с голосом Гермиона. Вторым вернулось осязание. Гермиона почувствовала, как кто-то поднял её и закинул себе на плечо. Намокшие волосы прилипли к лицу, стягивая кожу. Тело покрылось гусиной кожей, а конечности казались ватными. Люди вокруг громко переговаривались, обсуждая ближайшие места, в которых можно было развести большой костёр. Басистый голос справа предложил сделать это рядом с пристанью на другом берегу реки. Но многие не согласились с ними, включая и мужчину, который нёс Гермиону. — Крюк большой выйдет, — обосновал он. — Лучше вон у того свинарника. И деревья рядом, и сено на растопку. И места хватает. — Верно говоришь, вдруг Малфои вернутся, — этот голос Гермиона узнала, он принадлежал тому человеку, который носил изумруд. — А с ними что делать будем? Они, выходит, тоже ведьмы? — Не ведьмы, а колдуны, дубина, — ответила мать убитого мальчика. — Этих тоже сжечь надо! Покончим с Венделиной, соберём народ и пойдём к их замку. Я слышала, что он где-то на севере города. — Точно! — поддержала её толпа. — Нельзя это так оставить. Ведьмы детей убивают, а лорды им помогают, вместо того, чтобы народ защищать! Вернувшееся обоняние также не принесло Гермионе ничего хорошего. От запаха тины щипало в носу. Сразу за этим пришло в норму и зрение. Поначалу размытое, но Гермиона, чуть повернув голову, смогла увидеть вокруг себя силуэты нескольких десятков людей. Хекнув, мужчина сгрузил Гермиону с плеч, словно она была мешком с картошкой. Помассировав поясницу, он плюнул Гермионе в лицо и рассмеялся. Волшебница не стерпела столь омерзительного поведения. Медленно закипающий внутри гнев постепенно вытеснял страх. Она просто хотела жить спокойно, изучать магию, чтобы вернуться в своё время. Из чувства справедливости и внутренней доброты помогала людям, дала подсказки о том, где искать убийцу. И эти люди сейчас таскали дрова на костёр, чтобы сжечь на нём Гермиону. Из-за них она вынуждена страдать от боли и унижения. Гермиона с гневом посмотрела на мужчину. Его тень всколыхнулась и почернела, а через секунду из неё вырвалась стая летучих мышей. — А-а-а! — взвыл мужчина, упав на колени и закрыв голову руками. Часть людей отступила назад, испугавшись внезапной напасти. — Диффиндо! — прошептала Гермиона, разрезав закрученную вокруг её пояса верёвку. — Лови ведьму! Сбегает! — Сделайте что-нибудь, а не то проклянёт нас всех! Но люди боялись. Им хватало и одного взгляда в сторону Гермионы, половину лица которой скрывали мокрые, зеленоватые от тины волосы. Лишь несколько человек сорвались в сторону ведьмы, в том числе и тот мужчина, который подстрекал всю эту толпу. — Флиппендо! — Гермиона направила руку в сторону ближайшего человека. Мужчину, который носил на цепочке драгоценный камень, отбросило назад и по инерции прокатило по земле. Он остановился лишь у передних рядов галдящей толпы, отошедших ещё дальше. Гермиона уже наводила руку на другого, когда сразу два человека повалили её с ног, с силой прижимая к земле. В нос ударил запах навоза. Девушка почувствовала, как остатками верёвки ей крепко связывают руки. Сломанное запястье отозвалось новой вспышкой боли, но Гермиона продолжала отчаянно сопротивляться, стараясь сбросить с себя навалившихся сверху мужчин. В таком положении её удерживали ещё с полчаса, пока костёр не был готов. Тогда Гермиону резко подняли и крепко привязали к толстому шесту, вокруг которого колодцем были разложены дрова. Почти всё пространство между древесиной было забито сухим сеном, чтобы пламя разгорелось быстрее и сильнее. — Эй, Дарен, ты куда? — окликнул кто-то из толпы. Переступив через заготовку костра Дарен подошёл к Гермионе. Он взял её за скулы одной рукой, повернув голову девушки на бок, а второй содрал с неё юбку. Руки мужчины были исцарапаны и кровоточили, но он, казалось, не замечал этого. К горлу Гермионы подкатил ком и она содрогнулась от спазма. — Хочу трахнуть эту шлюху, вот куда! — крикнул Дарен и снова плюнул на девушку, а после замахнулся и отвесил тяжёлую пошёчину. — Она заплатит за то, что со мной сделала! Пульс девушки участился. На мгновение она забыла, где находится. Вместо Дарена она увидела перед собой Гриффиндора, и из её глаз брызнули слёзы. — Уходи, поджигаю! — сказал кто-то, бросив на сено горящую палку. Дарен выругался и отпрыгнул в сторону. Гермиона спохватилась, почувствовав ногами жар пламени и прошептала заклинание заморозки огня. Она была готова бороться до последнего и сделать всё возможное, чтобы не погибнуть здесь. Но руки её были крепко примотаны к телу и вывернуть ладонь, чтобы снова разрезать верёвку не получалось. Когда на третьем курсе Хогвартса изучали тему инквизиции, в книгах по истории магии описывалось, что ведьмы тринадцатого века развлекали себя подобным образом. Но описания в книгах были слишком скудны и не передавали даже десятой доли о тех ощущениях, что испытала на себе Гермиона. Жар от пламени растекался по телу. Сухой и горячий почти до предела, который можно выдержать. Кожу покалывало и словно стягивало. А потом налетел порыв прохладного ветра и принёс с собой почти мучительное чувство расслабления. Голова Гермионы закружилась, а от живота вниз скатилась волна другого жара, влажного и тягучего. Гермиона застонала от удовольствия. «Я, наверно, с ума сошла?», — подумала Гермиона засмеялась во всё горло. Люди, которые ещё секунду назад заинтересованно наблюдали за казнью, снова отступили. Вид беснующейся на костре ведьмы привёл их в ужас. Кто-то молился, просил бога о том, чтобы Венделина сгорела быстрее. Другие не отводили взгляда, стараясь запомнить каждое мгновение пытки, и радовались, что ведьма искупит свою вину сполна. — Наслаждаешься? — в поле зрения Гермионы появился гоблин. В этот раз он был без плаща. Вместо рубахи гоблин носил кольчугу, подвязанную ремнём, на котором висел увесистый, острый даже на вид двухсторонний топор. Справившись с одышкой Гермиона сфокусировала взгляд на его уродливом лице. — Эрик! — выкрикнула она, дёрнувшись в путах, словно хотела кинуться на гоблина и выцарапать ему глаза. — Это всё из-за тебя! Это ты во всём виноват! Будь ты проклят, все вы! И в этих словах была правда. В какой-то степени именно Эрик был виноват во всех тех мучениях, которые довелось испытать Гермионе. Он убивал жителей в Солсбери, а после подстроил всё так, чтобы в этом обвинили Гермиону. Именно после войны с гоблинами Гриффиндор решил снять стресс алкоголем, а после сорвался на ни в чём не повинной девушке. Эрик был причиной тому, что будущие основатели объединили свои силы. — Кри-хи-хи, — ухмыльнулся гоблин и достал из мешочка на поясе красный кристалл. — Плохим ведьмам положено гор-реть. Хррипсвых! * Эрик бросил кристалл в костёр и камень, сдерживавший в себе магию, взорвался вспышкой колдовского огня. Гермиона заверещала. Магия заморозки рассеялась и дикое пламя, охватившее её с ног до головы, сразу принялось пожирать свою жертву. Кожа покрылась огромными волдырями, которые сразу же лопались и обугливались. Одежда запекалась на теле, превращаясь в пепел. Волосы вспыхнули, словно пух. Обожгло даже горло, прервав неестественный, наполненный болью и ненавистью крик. Жар был настолько сильным, что металлический амулет Рейвенклоу накалился за пару секунд, покорёжившись ещё сильнее и впившись в кожу заострёнными концами. Но этого Гермиона уже не смогла заметить, потеряв сознание от болевого шока. — Секо! — Хельга Хаффлпафф трансгрессировала неподалёку и, сразу опознав противника, атаковала гоблина. Заклинание угодило точно в затылок Эрика, но не сработало. Гоблин носил с собой амулеты, да и его кольчуга, скорей всего, было зачарована. — Редукто! — с противоположной от Хельги стороны появился Ольдерих, но и его атака оказалась безуспешной. — Р-рыгхлак! — Эрик взял свой топор и дважды наотмашь хлестнул им перед собой, посылая в волшебников ударные волны. Хельга и Ольдерих выставили щитовые чары, продолжив поливать гоблина градом заклятий, но тот лишь скалился и атаковал в ответ. Всё пространство вокруг костра заполнили вспышки и грохот. Обычные жители бежали от места сражения со всех ног. Никому не хотелось попасть под случайно срикошетившее проклятие. Противостояние длилось не дольше минуты, но даже за это время земля между сражающимися успела покрыться глубокими бороздами и кратерами, местами спёкшись в стекло, а местами и расправляясь в магму. Хельга и Ольдерих начали теснить Эрика, понемногу пробивая его защиту. Но гоблины были очень хитры и всегда продумывали для себя пути отступления. Разбив возле себя очередной кристалл, Эрик покрылся маревом и исчез. — Ушёл, сучий потрох! — выкрикнула Хельга и подошла ближе к тому месту, где исчез — Опоздали, — грустно склонил голову Ольдерих, повернувшись в сторону обуглившихся останков Гермионы. — Выбрось из головы, — отмахнулась Хельга. Она даже не посмотрела на жертву. Того, что уже случилось, нельзя было изменить, поэтому Хельга сосредоточилась на текущих проблемах. А именно — выплеснуть своё негодование. — Лучше скажи-ка мне вот что: как так вышло, что какая-то девчонка смогла найти тварь раньше тебя? — Просто так совпало. Она случайно попала в центр событий. Смогла узнать больше деталей… — Пуфф! — гневно надулась Хельга. — Скажи уж прямо, опять всяким доходягам помогал?! — Мы не на войне, чтобы можно было запросто пройти мимо нуждающихся, — возразил Ольдерих. — Именно что на войне, барабан ушастый! — крикнула Хельга. — С тех самых пор, как Эрик убил нашего отца! Сравнял с землёй Хоф!** Наша война идёт пятнадцать лет, и она не закончится, пока смерть Бьёрна не будет искуплена кровью врагов! Хельга разошлась так сильно, что лицо её побагровело, а с губ слетала слюна. Не в силах сдерживать свой гнев, она стукнула по плечу Олдериха. Мужчина слегка пошатнулся и отвёл взгляд, потирая ушибленное место. — Найди Салазара, он должен узнать о случившемся, — немного остыла Хельга, поправляя растрепавшуюся мантию. — С Малфоями я сама поговорю. Арманд не сможет остаться в стороне, уж я это устрою. Всё понятно? — Да, мой ярл, — поклонился Ольдерих и трансгрессировал. Хельга осмотрелась по сторонам. По её мнению, всё должно было находиться на своих местах. Жители Англии могли заниматься в своих городах всем, чем хотели. Даже сжигать друг друга. Но видеть магию им было нельзя. — Хемскет энни сован, минн слотус радера! — громко и чётко произнесла она, подняв палочку к небу, и закрыла глаза. Солнце словно вспыхнуло, залив на миг нестерпимо белым светом целый город. В этот момент любой, кто мог увидеть хотя-бы отражённую часть этого света, должен был забыть последние несколько часов своей жизни. Да, в Солсбери могли остаться люди, которые заперлись в подвале либо очень вовремя зажмурились, но таких будет меньшинство. Кто же им поверит, если они вдруг станут рассказывать небылицы о волшебниках или гоблинах? Довольно улыбнувшись проделанной работе, Хельга Хаффлпафф бросила ничего не значащий взгляд в сторону останков сожжённой колдуньи, с помощью магии быстро соорудила ей небольшую могилку и трансгрессировала в предместье Олд Сарума. *** — Привет, Гермиона. Как жизнь? Гарри Поттер сел на скамейку рядом с подругой, устало вздохнул и поднял взгляд к потолку, поправив очки с круглыми линзами. Дневные лучи солнца из высокого окна напротив бликом отразились от стёкол очков. Как показалось Гермионе, лукавым бликом. — Говоришь так, будто много лет не виделись. — Ответила Гермиона, разминая кисти рук. — Впрочем ты прав, всего пол дня прошло, а уже столько всего случилось. И ещё больше работы не сделано. Как жаль, что даже волшебный замок сам себя не отстроит. Гарри на это по доброму улыбнулся и прислонился плечом к Гермионе. — Как хорошо, что мы свежи и полны сил, а не сражались всю прошлую ночь. — Ты забыл про ограбление Гринготтса, — шутливо напомнила Гермиона, легонько ткнув друга локтëм в бок. — О, точно! Полёт верхом на драконе такая обыденность, что совсем из головы вылетело. По коридору Хогвартса пронёсся заливистый смех. Такой чуждый в это непростое время, но вместе с тем такой нужный. А вслед за ним наступила расслабленная тишина. — Как там Рон? Видел его? — Спустя несколько минут нарушила тишину Гермиона. — Он справится. Понимаю, вы хотите быть рядом друг с другом, но сейчас он больше нужен семье. — Я бы хотела помочь, но боюсь. Мне жаль миссис Уизли, но я не чувствую, что мои соболезнования будут ей приятны. — Брось, Гермиона. — Гарри посмотрел девушке в глаза, чем заставил её несколько смутиться. Было в этом взгляде нечто цепляющее. — Что ты, что я для миссис Уизли уже давно как родные дети. А с учётом ваших изменившихся отношений с Роном… А ещё я и Джинни… — Тем не менее ты сейчас здесь, со мной. — Тихо заметила Гермиона. — Ахах, — Гарри отвёл взгляд и почесал затылок. — Знаешь, а ведь мне тоже неловко находиться сейчас рядом с ними. Мы в этом похожи. Гермиона внимательно посмотрела на парня, оценивая. — Ты изменился, Гарри. Как бы сказать? Не повзрослел, не поменял характер, а словно приобрёл что-то, чего нет у других. Такое ощущение, что… — Девушка запустила пальцы в волосы, ещё больше растрепывая и без того всклокоченную шевелюру. — Аагх, терпеть не могу, когда не получается подобрать правильные слова! Гарри тихо засмеялся и сцепил вместе ладони, нервно перебирая пальцами. Раньше подобной привычки Гермиона за ним не замечала. — Я ведь умер там, в Запретном Лесу. По настоящему умер. Гермиона ахнула и прикрыла рот рукой. Когда Хагрид, под свист и смешки Пожирателей Смерти вынес на руках тело Гарри она, как и все остальные защитники замка, едва не потеряла надежду. После того, как Поттер «воскрес», Гермиона думала, что он просто сумел перехитрить врага. А теперь оказалось, что смерть была настоящей. — Мне не открылось нечто новое, недоступное другим, — продолжил Гарри. — Но побывав по ту сторону, я изменил своё отношение ко многим вещам здесь. Хотя не думаю, что остался бы в здравом уме, пережив это вновь. — Страшно было? — Коротко спросила Гермиона, не совсем уверенная в том, что именно могло показаться ей страшным. Сам момент смерти, мгновения до, или же после. Но она решила не уточнять, чтобы Гарри смог ответить на то, что сочтёт нужным. — Отнюдь. Просто то чувство… Словно все тревоги в одно мгновение стали неважными. И ты больше не в силах ничего изменить. Даже больше: ты настолько ничтожен, что нет смысла даже думать об этом. — Наверное, я бы этого не вынесла. — Кто знает? Пусть и через крестражи, но Том смог познать смерть. И его это изменило не в лучшую сторону. — Далеко не в лучшую. — Согласилась Гермиона. — Ты — сильная! — Гарри приобнял подругу за плечи. — Один раз, или же два, неважно. Уверен, что ты ничуть бы не изменилась!