Я убью тебя, Кадоган!

Советую песню Гудбай — Эльвира Т перед прочтением.

— Ты совсем охренел, Кадоган? — закипаю от ярости я, чувствуя как саднит ладонь от нанесенной пощечины.       Потирая лицо, мужчина расплывается в странной улыбке. Он делает шаг от меня, не отводя взгляд. А затем закатывается истерическим смехом. Громче и громче. Я в недоумении озираюсь по сторонам. Мало ли на звук сбегутся санитары. Загребут обоих: его за нарушение, меня за помощь в этом. Не хотелось бы. Я делаю выпад и затыкаю ему рот, чтобы замолчал. Не особо помогло. Рука Эдварда перехватывает и сильно сжимает моё запястье. — Что ты… делаешь? — выдаю, пытаясь вырваться. Но не выходить. Я перестаю понимать, что происходит вокруг меня. Будто мир на мгновение замер, стал статичной картиной, на фоне которого лишь я и он. Налитые безумием глаза изучают меня, словно пытаются заглянуть в самую суть, прочитать все мысли и выпить всю энергию. А её не так уж и много в последнее время. — Не стыдно тебя, Агата? — вдруг спрашивает он не своим голосом, каким-то чужим, похожим на голос клоуна из фильма ужасов, скрипящим по струнам нервной системы. — За что это? — усмехнулась я, скрывая испуг от ситуации. — Помимо того, что изменяешь своему парню во сне? — вопросом на вопрос ответил мне Эдвард. Я чувствовала, что вот-вот потеряю нить повествования и сознание. Голова гудела, всё вокруг плыло словно в оптической иллюзии. — С-сне? — заикнулась я. О чем он вообще говорит? Но тут реальность окончательно стала чужой. Опустив глаза на футболку мужчины, я была в шоке. Алое пятно расплывалось по светлой ткани на груди. — Э-эдвард, что с тобой? — губы дрожали и я с трудом смогла выговорить. Он посмотрел на свою одежду и кратко усмехнулся.       Пальцы разжались, выпуская моё запястье. Я огляделась. Мир снова стал таким, каким был до… поцелуя. Обычный дворик, терраса, где-то в конце коридора послышался разговор медсестры с врачом. Но одно казалось мне странным и сейчас. Пятно крови на футболке Кадогана. Он смотрел на выплескивающуюся толчками жидкость будто ребёнок на фонтанчик в торговом центре, улыбаясь уголком губ. Затем посмотрел на меня. — Что ты наделала? — спросил он вдруг. Не успела я подумать, как тут же добавил. — Ты убила меня… «Ты убила меня…»             »…Убила меня…»                         »…Меня… Убила…»       В полной темноте оглушительный крик пронзил тысячью кинжалов спальню. Струйки пота стекали по шее, оставляя мерзкие холодные дорожки на коже. Девушка вскочила с постели, заметалась по комнате, припадая то к одной стене, то к другой. В конце концов, она осела прямо на пол, запустила в светлые волосы пальцы, сжимая ими голову. Слёзы ручьем полились по щекам под истерические вскрики, заставляя спящего до этого рядом Нильсена проснуться, наблюдая за метаниями девушки.       Когда она скатилась по стене в рыданиях, он вылез из-под одеяла и подошёл, взяв её на руки. Агата брыкалась, размахивала руками, удар отгоняя от себя невидимого противника. И успокоилась только когда лежала на кровати. Швед укутал её как ребёнка в одеяло и посадил на колени. — Вернёмся к идее с привязыванием? — в своём обычной манере улыбнулся мягко мужчина, поглаживая Харрис по спине. Она понемногу успокоилась, прижавшись к теплому телу, обнимая его крепко-крепко. — Он… снова… я… — заикаясь, пыталась сформулировать мысль, но суть всё время ускользала. Губы пересохли. Мужчина потянулся к прикроватной тумбочке, где стояла небольшая бутылочка воды. Открыв, прислонил влажное пластиковое горлышко с губам девушки. Та жадно впилась в него, делая глоток за глотком. Во рту словно образовалась пустыня за последние несколько недель постоянных рыданий. Голосовые связки болели от криков, поэтому голос был довольно тихий и хриплый. Напившись, Агата уткнулась в грудь шведа и беззвучно заплакала. Он закрутил бутылку и поставил на место, не прекращая обнимать. — Тише, каттен, тебя никто не обидит. — А если я сама это сделаю… — предположила едва слышно она и зажмурилась. Перед глазами снова и снова стоял Эдвард в окровавленной футболке. «Ты убила меня». Уже почти месяц прошёл с момента его гибели. Но эта картина не отпускает сознание девушки. Никак.