Разукрась мою жизнь

Не верилось, что перед глазами вновь был дом. Штефан почти минуту глядел на него так, словно видел впервые, не решаясь зайти. Все казалось каким-то сюром, пьяным сном. Да, точно, он просто уснул по дороге и это ему привиделось. Вот только рубашка и пиджак свидетельствовали об обратном. Бельц привычно отошел за угол, чтобы покурить. Нервы остро нуждались в успокоении. По-хорошему, наверное, стоило свернуть в сторону бара и напиться вдребезги, чтобы очутиться с новыми мыслями в следующем дне, но… Такое перестаешь себе позволять, как только у тебя появляется ребенок. Тем более, когда недавно в том самом баре уже бывал. Не зря вспомнилась Николь — она, уже переодевшись из школьной одежды, сидела с остальными детьми, среди которых Штефан быстро нашел белесую макушку Йоахима, и что-то увлеченно с ними обсуждала. Вмешиваться не стал, так и не выдав свое присутствие. Дома было тихо. Бельц поначалу испугался, но затем даже обрадовался — выглядел он до сих пор как побитая собака, стоило привести себя в порядок до прихода Алоиса, чтобы избежать лишних расспросов. Рассказать все равно придется, но лучше уж он будет выглядеть поприличней. Душ мало взбодрил, да и кусок в горло не лез. Штефан то ходил по квартире, то подолгу сидел в кресле, безразличным взглядом сверля потолок, то снова и снова перекладывал вещи в шкафу и стирал невидимую пыль с полок. Даже цветы, судя по цвету почвы, в уходе не нуждались. В конце концов он, окончательно обессилев, закрылся в комнате. Сначала просто лежал, а потом в голову вдруг стукнула совершенно неожиданная мысль. Тихо брякнула застежка висящей в прихожей кожанки. Нож лежал там же, где и обычно. Бельц неумело покрутил его в руках, рассматривая отблески на корпусе. Провел пальцем по рисунку, подушечками остро ощущая каждую, даже самую мелкую деталь, попробовал раскрыть в броске, как Дах, но ничего не вышло — в последний момент забоялся, то отрежет себе чего-нибудь ненароком. Лезвие сверкнуло в искусственном свете ламп. Штефан осторожно дотронулся до кончика, шикнул и потер палец о ладонь, принимаясь вертеть нож так, чтобы рассмотреть гравировку у тупой части. Попривыкнув к тяжести, попытался нанести пару ударов по воздуху, как бы отрабатывая технику. Получилось коряво, при реальной опасности наверняка с таким уровнем выпустил бы нож вовсе. И все равно практичней, чем ключ. Бельц закрыл нож, но еще долго пялился на корпус, недоумевая, как можно выкинуть из него лезвие так, чтобы не пораниться. Входная дверь хлопнула часа через полтора. Сначала в гостиную шмыгнула Николь, тут же скрывшаяся в комнате. Затем ввалился Алоис, буквально плюхнувшийся на диван. Штефан, не выпуская нож из рук, осторожно выглянул наружу. — Уволили? Дах махнул рукой и лишь потом, поняв, что такой жест в этой ситуации читается абсолютно иначе, отрицательно покачал головой. Бельц облегченно выдохнул и, выскользнув из спальни, неуверенно остановился рядом. — Ты… мог бы меня научить? И продемонстрировал нагревшийся от прикосновений корпус. Алоис резко выпрямился, непонимающе нахмурился, выхватил нож и, крутанув его так, что на мгновение выскользнуло лезвие, спросил: — Ладно, опущу изначальный вопрос, но… Зачем? Что-то стряслось? Штефан, вновь помявшись, аккуратно опустился на край дивана и, тяжело вздохнув, принялся рассказывать. С каждой секундой лицо Даха мрачнело все больше, пока и вовсе не превратилось в какую-то карикатуру на киношного злодея. Только угрожающей музыки на фоне не хватало. — Уже вижу, что ты сейчас скажешь, так что предупрежу — убивать его не надо. Он это заслужил, конечно, но руки марать об него себе дороже. Просто… научи меня защищаться на случай, если он снова вернется. Это будет действенней. Ну или как минимум законней. Алоис, с несколько секунд посверлив его непроницаемым взглядом, рвано выпустил носом воздух, тихо, но до ужаса грязно выругался и все же кивнул, отдавая нож обратно. — Возьми насовсем. У меня другой есть. Но лучше тебе еще и перцовый баллончик докупить. — Думаешь, не смогу справиться с ножом? — Нет, думаю, что сдрейфишь в самый последний момент. Нож, даже если пользоваться умеешь, штука хорошая в качестве обычного успокоительного, на деле же крайне редко пригождается. Ну, разве только для запугивания. Тот случай с твоим ублюдком — скорее исключение, чем правило. Ладно, я заговорился. Проведу тебе курс молодого бойца вечером, чтобы пальцы себе не обрубил потом, как махать начнешь. Смешок вышел нервным, но Штефан все равно в ответ улыбнулся, совсем коротко поцеловал Даха в уголок рта и, заметно успокоившись, поднялся, собираясь немного поесть. Теперь-то, подумалось, еда не должна застрять в глотке. — Так что там с Донхаузер? — спросил он, разогревая только что вскрытую упаковку китайской еды в микроволновке. Алоис, поднявшись следом, пожал плечами. — Думает, кого из нас переводить в соседний отдел. Гениальная мысль, должен сказать. Теперь третировать будут и их. Если там не терпилы — голова вспухнет от жалоб. Причем вне зависимости от окончательного решения. — Будет жаль, если ты уйдешь… Штефан по-детски изогнул брови, распаковывая палочки. Дах, полезший за своей порцией, в ответ лишь усмехнулся: — Можешь переводиться следом. Место я для тебя в два счета выбью. — Подозреваю, что не у начальства. Он цокнул языком и закатил глаза, мол, не понимает, о чем идет речь, и нажал нужные кнопки. Вновь загудела микроволновка. Бельц подождал, пока он усядется рядом, и только затем взялся за еду. — Чего он вообще к тебе прицепился? Ну, Гейнзе. Вы с ним что-то не поделили? — Не знаю. — Алоис хмыкнул и задумчиво потер подбородок верхушкой палочки. — Может, как со львами — деремся за территорию и пытаемся показать, кто из нас больше вожак. — Вот это ты себе польстил. — Штефан едва не подавился, рассмеявшись в ответ на обиженный тычок в предплечье. — Вообще… со стороны это похоже на очень агрессивные попытки флирта. Ну, знаешь, как в младших классах ударить понравившуюся тебе девчонку по голове учебником и все такое. — Ты где учился, Штеф, в колонии строгого режима? — Дах насмешливо фыркнул и быстро втянул длинную лапшу из удона. — Ну и брось, Дитрих не похож на педика. — Да и я ж не похож был, но… Вот мы здесь. — Да-да, а Дитрих как та баба из мультика — хранит в потайном ящике мое фото в кулоне в форме сердечка. Твоя теория херня, конечно, но поддеть ею в следующий раз можно еще как… Уголок его губ дернулся в предвкушении, и Бельц едва не задохнулся от уровня наглости и цинизма. — Тебя только сегодня чуть за драку не уволили, а ты уже новую планируешь?.. — «Чуть» не в счет. Вот уволят — тогда и возникай. А пока не мешай мне планировать месть. Руки, между прочим, до сих пор не отмыл. Для наглядности он продемонстрировал серые ладони, а Штефан не успел вовремя прикусить язык. Вырвалось как-то само, а потом пришлось заканчивать, чтоб совсем уж дураком не выглядеть. — Кстати, об этом… Ты там мне всю рубашку чернилами заляпал. — Могу отдать взамен какую-нибудь из своих. — Да нет, не в этом дело, просто… Фальк заметил. Сначала показалось, что Дах и не услышал, но вот он едва нахмурился, медленно моргнул и… усмехнулся? А затем и вовсе спокойно вернулся к ужину. Бельц первое время напряженно молчал, а потом не выдержал: — Тебе все равно? — Ну да. — Алоис пожал плечами, смотря на него так, словно он был величайшим глупцом на планете. — Фальк нормальный мужик, болтать вряд ли станет. А ты что, переживал? — На уверенный кивок хохотнул. Стало обидно. — Да ладно тебе, вот если бы Дитрих увидел или Мунер — тогда да, цирковой спектакль был бы обеспечен, а так… Не напрягайся, он уже назавтра об этом забудет, у взрослых людей дела поважней есть, чем всякую хрень обсуждать. Возразить хотелось, но Штефан так и не нашел, чем именно, а потому только вздохнул и согласно покачал головой, без энтузиазма дожевывая еду. Может, в этом и впрямь не было ничего такого, из-за чего стоило бы переживать. К ночи, как и обещали, провели краткий экскурс по ножам: как держать, не сосредотачиваясь на весе, как открывать, не поранив при этом ладонь, куда лучше бить и как замахиваться, чтобы ненароком не вывернуть себе плечо. Хотя Бельц пару раз пытался — отводил руку слишком сильно так, что предплечье сводило судорогой. Два подзатыльника средней тяжести быстро отвадили от такой привычки. Алоис напоминал генерала на учениях молодняка в армии — следил за каждым движением, стоя чуть в сторонке с заложенными за спину руками, и, как только теоретическая часть подходила к концу, отдавал команды. Разве что по стойке «смирно» вытягиваться не заставлял. Штефан не мог жаловаться — сюсюканье в этой ситуации было бы в разы менее эффективным. Так что он, все еще немного побаиваясь лезвия, послушно выполнял все сказанное, радуясь, как ребенок, когда нож не выскальзывал из рук, а красиво раскрывался в полете и приземлялся ровнехонько в ладонь. — Ну, такими темпами еще года эдак три — и сможешь даже кого-нибудь прирезать, — покровительственно улыбнулся Дах час спустя, когда руки уже мало слушались от напряжения. — Нож до сих пор у меня, Ал, — напомнил Бельц, демонстрируя опасно блеснувшее лезвие. В ответ только тихо рассмеялись. Неумелую, скорее даже шутливую попытку нападения сбоку заблокировали мгновенно, выдернув уже сложенный нож из рук и заведя те за спиной. Штефан, оскорбившись для приличия, следом тоже хохотнул и спокойно позволил усадить себя на постель. — Надо тебя на борьбу отдать, — волосы на макушке взъерошили так, что несколько отросших прядей приземлились на лоб, — драться, может, и не научишься, но блокировать удары — вполне. — Ну черт, я хотел на сольфеджио. Дах поморщился, мол, снова что-то девчачье, подобрал нож, переложив его на тумбочку и, подхватив какие-то вещи с вешалки, исчез за дверью в ванную. Уже оттуда бросил: — Не думай, что я пошутил. Ты торчишь мне поход в бассейн, а как тебя в нормальный спортзал затащить, я уж придумаю. — Да я не то чтобы сопротивляюсь. — Бельц усмехнулся и чуть повысил голос, чтобы перебить звук включившейся воды: — Но никаких гантель, слышишь! Только дорожка и упражнения на укрепление. — Ну, бегство — тоже тактика. Жаль, что нельзя было запустить в него чем-нибудь тяжелым. Штефан устало опустился спиною на постель и уже прикрыл глаза, желая задремать, чтобы потом легче заснуть, но тишину вдруг прервала далекая трель. Не сразу дошло, что это трезвонит телефон в гостиной. Бельц лениво потянулся, проморгался и только потом поднялся, едва не сшибая косяк по пути. К тому времени все стихло, пришлось тратить несколько минут на поиски — телефон завалился за одну из подушек. Экран, вместо того, чтобы высветить имя Корзе, как подумалось изначально, мигнул до боли знакомым номером. Штефан чуть ли не до хруста сжал телефон, уставляясь в одну точку в воздухе. Что могло понадобиться Кларе в такой час? Даже не так — какого черта ей вообще что-то понадобилось? Напилась или перепутала номера? Все вместе, может быть? Перезванивать все равно самостоятельно не стал, так и просидел на диване почти пять минут, пока по рукам вновь не пошла противная вибрация. — Ну неужели. Нет, голос был явно не пьяным. Бельц вцепился в край футболки, чувствуя, как начинает ухать в районе солнечного сплетения. Что-то определенно случилось, причем важное, иначе Клара бы в жизни не нарушила одно из своих главных правил — держаться подальше. — В общем, — продолжила она после тяжелого, будто бы усталого вздоха, — мне нужно, чтобы ты привез ко мне Николь на месяц-другой. Потом верну. Затраты на это я покрою. Штефан ушам своим не поверил. Даже переспросил, но в ответ получил одно лишь раздраженное цоканье. Надо же, «привез», «верну». Вот так вот просто, будто их дочь была какой-то собачонкой, игрушкой, которую можно передавать из рук в руки, сколько влезет. — Нет. — Нет? — Нет, Клара, — повторил он куда строже, будто проводя под словами жирную черту. — Я даже спрашивать не буду, с какого хрена ты решила столько лет спустя ее увидеть, потому что мотив у тебя явно не благородный. У Николь дошкольные занятия до середины месяца. А потом сама школа. Друзья здесь. Я не могу просто ее вырвать и дать ее тебе, как футболку на «поносить». — Слушай, это правда важно. Тебе жалко? Отдохнешь как раз, ты же столько раз нылся, что устаешь с ней возиться. Серьезно, если дело в деньгах… — Деньги здесь ни при чем. Я же тебе уже сказал — у нее друзья, учеба и… — Найдет новых друзей, господи. — Он почти услышал, как Клара закатила глаза. — Она же не ты — в раковине своей не прячется. С учебой я решу. Если так печешься об этих твоих занятиях, то… не знаю, найму частного учителя. Так тебя устроит? Мне буквально на месяц, потом отдам. Не начинай. — Клара, она тоже человек. Штефан встал, нервно прошелся по гостиной, не в силах больше сесть, и взъерошил волосы пятерней, чуть оттягивая пряди, чтобы привести себя в чувство. От такого ядерного бреда даже мысли из головы вылетели. — Тебе бы понравилось, выдерни тебя кто-нибудь хрен знает куда? Даже нет, не так. Представь, каково расти без матери, которая теперь еще и в открытую будет плевать на твое воспитание. Спасибо, нет, никуда она не поедет. Учителя ты ей оплатишь, но с травмами потом мне носиться. — Какие травмы, я тебя умоляю?.. Дети нихрена в этом возрасте не понимают. Скажешь ей, что это типа курорта там или вроде того. Придумай что-нибудь, в общем. Ты ж лучше знаешь, что ей там нравится. Мне нужно, чтоб она была у меня до начала июля. — Ты, кажется, плохо расслышала. Я же сказал, что… — Не успел он закончить, как в ответ раздались издевательские гудки. Рука сама отбросила телефон. Благо, что в кресло упал, а не в стену улетел. — Сука! Штефан с тяжелым вздохом плюхнулся на стул, спрятал лицо в ладонях и просидел так, пожалуй, целую вечность. День и без того выдался дерьмовым, а тут еще и это… Клару ударить хотелось даже сильней, чем Корзе днем. Только картина того, как он выбивает ей пару зубов и помогла успокоиться. Бельц даже не пытался себя одернуть тем, что бить женщин плохо — конкретно эта заслужила сполна. Разболелась голова. Как тогда, после гневной тирады для Альберта, стучало в висках. Он потер переносицу, устроил ладонь на лбу, точно старался унять мигрень, прикрыл глаза и снова вздохнул, чувствуя, как тяжело это дается — словно на грудину что-то давит. Скрипнул стул. В образовавшейся тишине раздались тихие, почти невесомые шаги. Николь, усевшись рядом, подобрала под себя ноги и с несколько минут молчала, разглядывая то обострившиеся отцовские черты, то стол, и все теребила болтающийся на тонком запястье браслет. Набравшись смелости, спросила: — Ты разговаривал с мамой? Штефан нашел в себе силы только на кивок и вымученную, успокаивающую улыбку. Николь понимающе покивала и, оглянувшись в ту сторону, куда полетел телефон, чуть тише обычного проговорила: — Я не хотела подслушивать, но… Она хочет забрать меня к себе? — На пару месяцев, да. Я ей отказал. — Он снова попытался улыбнуться, заправляя выбившиеся пряди дочери за уши. — Но не думаю, что она послушается. — Можно… — Николь важно выпрямилась. На секунду Бельц подумал, что она сейчас скажет, что согласна. И тогда душа в пятки ушла. — Можно, если она еще раз позвонит… я сама ей откажу? Штефан усмехнулся, но, взглянув в ясные глаза напротив, понял, что серьезности Николь не занимать. А потому отказывать не стал, мысленно отметив никогда не разговаривать с Кларой, не убедившись, что никто вокруг не слышит. Так, глядишь, и забудется. — Конечно. — Он в который раз улыбнулся, радуясь, что вышло куда правдоподобней, и легко подхватил дочь, позволяя обвить руки вокруг шеи. — Ты еще не собиралась спать? — Нет. — Николь шутливо брыкнулась на быстрый поцелуй в лоб и звонко рассмеялась следом. — А можно мне поиграть в это… ну, во что вы обычно с герром Дахом играете. На телевизоре. — В гонки? Конечно. — Он чуть нахмурился и аккуратно опустил ее на диван, взъерошивая волосы на макушке. — Хочешь посоревноваться? Ответ был известен и так. Штефан, подхватив джойстики, плюхнулся на диван рядом с дочерью, едва не скинув все хаотично разбросанные после предыдущей гонки подушки, и быстро нажал давно выученную комбинацию, выбирая нужный ярлык. Он, признаться честно, думал, что момент совместных игр такого уровня настанет еще очень не скоро, но жаловаться не мог. К тому же хотелось отвлечься, выкинуть этот день из головы и расслабиться, слушая однотипную музыку и стараясь не вписаться в чередующиеся повороты. Даже трасса с серпантином, на которой он стабильно проигрывал, так не злила — теперь раздражение от нее казалось совершенно никчемным на фоне произошедшего за одни только сутки. Николь училась на удивление быстро — через пять минут она уже обгоняла его по всем фронтам, не давая даже призрачного шанса на победу. Но от этого Бельц лишь довольно улыбался и, пожалуй, чувствовал некую родительскую гордость; все-таки разносторонность ребенка не могла его не радовать — хочешь, сплетет браслеты из бисера, а хочешь, за два часа с лишним выбьет спортивную машину, на которую даже у Алоиса не хватало мастерства. Так, играющими, и нашел их Дах, выйдя после душа за вторым ужином. Отвлекать не стал, лишь посетовал, что пора бы купить третий джойстик и дополнительный экран, чтобы не сидеть в случае чего дураком рядом, и принялся долго возиться на кухне. — Так что там с бассейном? — спросил Штефан еще полчаса спустя, в который раз потерпев поражение, и поднялся за соком. — Каким бассейном? — тут же включилась Николь, меняя надоевшую позу. — Вы собрались пойти в бассейн? — Ну, с тобой, конечно. Если хочешь. — Алоис тепло ей улыбнулся и продолжил методично нарезать картофель. Николь, разумеется, идея крайне понравилась. — Ну и вот, решили. В воскресенье? — Ну да, ты ж не занят? Живой после концерта будешь? Дашь мне тогда их номер, я спрошу насчет абонемента. Бельц поставил два стакана — один наполненный, другой нет — на журнальный столик рядом с бутылкой и временно отключил разделитель экрана, позволяя дочери самостоятельно пройти новый уровень. Сам же открыл окно и, аккуратно пододвинув цветы так, чтобы сесть на подоконник, закурил, стараясь дышать исключительно в щель. Не хотелось, чтобы потом вся гостиная пропахла табаком. — Ты там на неделю вперед готовишь? Он усмехнулся, чиркая зажигалкой. Дах, фыркнув, запустил в него пластиковой упаковкой из-под зелени. — Не язви. Готовка меня успокаивает. — А ты разве напряжен? Штефан обернулся, надеясь не схлопотать чего-нибудь более увесистого в ответ. Все-таки в этот раз удар пришелся бы не в спину, а Алоис, если б захотел, вполне смог бы точечно попасть в лицо. — Да, Штеф, не каждый день слушаешь истории про похищение. Он передернул плечами и, шумно втянув носом воздух, стал выкладывать перемазанные в масле и приправах пластики картофеля на длинный противень. Бельц, вздернув брови, с до сих пор зажатой в зубах сигаретой остановился у противоположного края тумбы, облокачиваясь не нее же. — Уйди, а то пеплом мне все засыплешь. — Секунду. — Штефан быстро метнулся за так и оставшимся на полу контейнером, теперь сошедшим за неплохую пепельницу. — Вот. Я что сказать-то хотел… Думал, что ты переживаешь из-за работы, а ты… — Он оглянулся на дочь и понизил тон до заговорщического шепота. — Из-за меня? — Да, — Алоис последовал его примеру и чуть подался вперед, вперив суровый взгляд прямо в лицо, — потому что работу я могу найти в любой момент, а вот ты новую жизнь вряд ли отыщешь. А если б он тебя убил? — Да брось, Берт безобидный. Псих, конечно, каких еще поискать, но безобидный. Тем более… теперь я смогу защищаться. Не думай об этом. Я ж живой. — Пока что. Если этот ублюдок вернется… — Я пригрожу ему ножом. И судом. И всем вместе. Правда, Ал, теперь можно уже выдохнуть. Он слабо улыбнулся, дотрагиваясь до его напряженной руки, сейчас до самого запястья перемазанной в масле, и пересчитал большим пальцем костяшки. Дах недовольно покачал головой, но спорить не стал, хоть явно и хотел. И Штефан за эту выдержку был ему крайне благодарен. — Тебе помочь? — Не пытайся меня задобрить. — Он вновь взглядом пригвоздил его к месту, но, не прошло и пяти секунд, как снисходительно покачал головой, только разве что глаза не закатывая. — Да, последи за рисом. Мне нужно сделать к нему овощи. И… — Следом быстро огляделся по сторонам, цепляя каждую деталь в разведенном по тумбам бардаке. — Черт, забыл. Достань креветки из холодильника. Хоть бы кастрюль хватило… Алоис, снова погрузившись в процесс, вскоре перестал обращать на него внимание, мечась от плиты то к тумбам, то к духовке, то к ящикам, не переставая что-то бурчать себе под нос, то и дело останавливаясь и долго пялясь в одну точку, точно что-то сосредоточенно высчитывал. Это было похоже на искусство: выверенные движения художника перед холстом или писателя у печатной машинки. Слова и мазки, как и действия, рождались сами собой, требуя только верного составления, нужной комбинации и техники. Штефан не мог не залюбоваться. Дах мог бы, пожалуй, вести какой-нибудь канал о готовке; эстетики даже в таком, выбранном на глаз кадре было не занимать. Бельц смотрел то на руки с напрягающимися при резке или перекладывании отчетливо заметными мышцами, то на выходящие из-под ножа ровные дольки, то на отставленные в сторону уже готовы блюда, и все не мог заставить себя отвернуться. И правда выходило на неделю: салат с креветками, гигантский контейнер с печеным картофелем, рис с овощами. На плите же еще варился сырный суп, а в духовке доходила лазанья. Штефан понятия не имел, смогут ли они вообще все это съесть. — Знаешь, тебе стоит открыть ресторан, — по-доброму усмехнулся он, после долгих мук выбора переложив в отдельную тарелку салат. Николь же, закончив с игрой, предпочла лазанью. — Ну конечно. — Дах отмахнулся, поставил на свое законное место на столе картошку и отошел к холодильнику за вином. — Ты будешь? — Разве что один бокал, спасибо. Бельц в самом деле чувствовал себя, как в ресторане. Даже какое-никакое обслуживание имелось — принесли и забытую вилку, и бокал с вином, и даже упаковку салфеток. Николь Алоис тоже не обделил — достал бокал поменьше и налил столько же вишневого сока, сколько и себе, чтобы создать видимость полноценного набора. — Знаешь… — Штефан немного нахмурился, подминая языком нижнюю губу и рассматривая короткий отблеск на самом краю бокала. — В последний раз я так еще ребенком при родителях сидел. Ну… в обстановке такой, я имею в виду. Не знаю, такой… — Семейной? — подсказала Николь, даже не понимая, что слова ее попали в цель больше положенного. — Да, милая. — Улыбка вышла немного печальной. — В семейной. Глупо, наверное. Он покачал головой, словно бы отмахиваясь от собственных слов, и почесал бровь, тупя взгляд в стол. Дах, незаметно сжав его лежащую на бедре руку под столом, шумно сглотнул и тихо, без привычной иронии и язвительности в голосе проговорил: — Если это так… мне приятно. Они обменялись совершенно неясными взглядами. Штефану подумалось, что глаза напротив блеснули — не так, как делают то обычно, а как бывает перед тем, как человек заплачет. Это было еще большей глупостью, конечно, потому что Алоис и слезы — вещи несовместимые ни в какой из вселенных. Но даже так, с осознанием этого, на душе стало необычайно тепло, точно рядом кто-то зажег незримый камин. А потом по вискам ударила мысль — секундная вспышка, перевернувшая все с ног на голову. Даху-то сравнивать не с чем. То, как он отзывался о собственной семье… Для него это было не более чем простым словом, а в связке с атмосферой — обыкновенным закрепившимся в обиходе выражением. Стало обидно. Обидно за него, не за себя, да так, что ком в горле встал. Штефан, сморгнув образовавшуюся перед глазами пленку, крепче прежнего сжал его ладонь, будто стараясь успокоить одновременно их обоих. Хотя вряд ли Алоис нуждался в успокоении. И от этого было еще печальней. — Сходим куда-нибудь все вместе на следующей неделе? — спросил Бельц уже в спальне, прижимаясь грудью к чужой спине так, что сперло дыхание. — Так в бассейн же собирались, нет? — фыркнул Дах, так и замирая с незастеленным одеялом, и уставился на крепко обвитые вокруг талии руки. — Я имел в виду… в кино там, еще куда. Может, в музей или в театр. — Ты чего там такого удумал? — По одному тону было понятно, что он издевательски нахмурился. — Что за внезапная тяга к образованию? Ты б еще в школу предложил пойти. — Ну можем и туда пойти. Я тут видел вывеску, что в одном из местных колледжей курс по лепке из глины и… — Завязывай, Штеф, — его легонько шлепнули по пальцам, — мой максимум — на картины час-другой посмотреть. Даже спектакли не все вынесу. А музеи — скукота для стариков. — То есть — как раз для тебя. — Тебе повезло, что я ленивый, когда сытый, иначе уже б в нокауте валялся. — Да-да, охотно верю. — Бельц осторожно, приподнявшись на цыпочках, вытянул шею и куснул его за ухо. Следом прошептал: — Если не нравятся мои варианты — предложи свои. — Поход. Он даже хмыкнул от удивления, отстранился, чтобы заглянуть Алоису в лицо, и округлил глаза. Тот лишь немного смущенно улыбнулся. — Ты что, этот ответ заранее подготовил? — Да нет, просто… — И пожал плечами, упирая руки в бока. — Люблю природу и нагрузку. Можно было бы выбраться на день-другой за город. Пожарили бы мясо на гриле и все такое. Место бы найти только, чтоб на штраф не нарваться. — Даже не знаю, Ал, — Бельц шутливо цокнул языком, — можно, например, посмотреть в перечне, но это наверняка удел слабаков, да? — Во-первых, — его опять шлепнули по руке. В этот раз несколько ощутимей, — там бывает слишком много идиотов, а это неминуемое с ними общение. Ты готов поручиться за их сохранность? Я — нет. Во-вторых… Всегда приятно утереть нос правительству. Тем более нынешнему. Я б еще рыбалкой где-нибудь в первой попавшейся реке занялся, чтоб по всем пунктам пройтись, но рыба мерзкая, так что приходится мелочиться. — Ну хорошо, допустим. Пойдем в поход. Можно даже Рихарда захватить. — Если Брит отпустит. У него еще конец учебного года до сих пор не наступил из-за какой-то там заминки в начале, с уроков свистнуть его не получится. Но да, можно… Алоис в задумчивости пожевал губу, а Штефан, хоть и пытался изо всех сил не выдавать себя, расплылся в радостной улыбке. Пусть и не так, как задумывалось изначально, но первый шажочек в исполнении его плана был сделан. Он, хоть его никто об этом и не просил, во что бы то ни стало решил показать Даху, что такое настоящая семья — со всеми вылазками, совместными ужинами, просмотрами глупых фильмов и прочим, чем было наполнено его собственное детство, но чего был лишен Алоис. Главное, чтоб не догадался раньше времени, а то наверняка на яд изойдется, пока будет доказывать, что Бельц не прав и что ему вообще такое не нужно. Потому что нужно. Всем нужно. Даже если они этого не понимают.