Сказка о лжи и истине

Царь Асгарда не знает, что и думать - вместо траура брат разводит кипучую деятельность: - Можешь устроить так, чтобы один день меня никто не тревожил? Не заходил в комнату, не стучал, не оставлял подносы с едой под дверью? - А если ты что-нибудь опять выкинешь? - подозрительно спрашивает Тор. - Не выкину. - Локи закусывает губу. Потом нехотя признается: - Мне нужно поговорить с Одином. - Твое горе так велико, брат, что ты помешался? Локи бросает на Тора не менее удивленный взгляд: - Разве ты не знаешь... не чувствуешь? Такие, как Один, не уходят из мира бесследно. Они остаются во всем, во всех вещах. Но чтобы обратиться к нему напрямую, мне нужно войти в транс. Тор, который в сейде разбирается не лучше, чем в балете - несмотря на то, что оба его кровных родителя практиковали магию, - неуверенно переспрашивает: - Куда-куда тебе нужно зайти? Локи с минуту смотрит на него и наконец выразительно произносит: - Закинуться мне надо. - Ааа! - на лице Тора отражается глубокое понимание. На самом деле никаких наркотиков для этого обряда не требуется. Строго говоря, это даже и не обряд. Надо лишь долго смотреть на текущую воду или на огонь. Обычного человека это просто усыпило бы, а вот хорошо подготовленный чародей ступит на тонкую грань между сознанием и беспамятством. Главное - не сорваться. Тор провожает брата до его покоев, самолично следит, как заступают на пост эйнхерии. - Удачи, брат, и... в общем, передавай привет отцу... - Передам непременно, - и Локи проворно запирается изнутри, чтобы Тор не успел увидеть выражение его глаз. Отцу. Локи понимает, что с этого и надо было начинать. Не бегать взад-вперед по Мидгарду, не травить Верити (Локи сжимает кулаки так, что ногти чуть не до крови впиваются в ладони), а сразу обратиться к Одину. Но лишний раз предстать пред очи, то есть око, Всеотца... Это еще хуже, чем добровольно стать пиньятой для Мстителей или лететь вверх тормашками в Sanctum Sanctorum. "Может быть, всем он и отец, но не тебе. Ты нелюбимый ребенок, приемный, полукровка, чужой в этой семье". Опять придется растравлять эту рану, которая, казалось бы, давно успела зажить. Воображение с готовностью рисует сценку из "Короля Льва": принц стоит под звездным небосводом, и в облаках появляется величавый призрак царя... Вот только надо признать, что на Симбу гораздо больше похож Тор. Ему, Локи, всегда отводилась роль Шрама. Но тут он останавливает себя - хватит упиваться страданиями, надо все подготовить. Локи сам разжигает камин, кидает на пол несколько подушек. В старину колдуны также считали нужным сопровождать обряд исполнением особых песен. Из уважения к опыту предшественников Локи прокручивает свой плейлист в телефоне и останавливается на A Whiter Shade Of Pale. Как раз то, что надо: медленная, про опьянение, про мистику, и к тому же длится целых шесть минут. Этого должно быть достаточно, но на всякий случай Локи включает режим повтора. Труднее всего изгнать из головы мысли, а они, как это всегда бывает у Локи, роятся, скачут, так и рвутся вперед, чтобы на них обратили внимание. Но их мельтешение вскоре переплетается с монотонным ритмом вьющегося пламени, а их гул становится созвучен с шелестящим потрескиванием горящих дров - и где-то, уже будто бы в отдалении, продолжает литься печальная мелодия. Зрачки Локи медленно расширяются, дыхание становится почти неслышным. Взгляд теряет фокус: сначала все вокруг него двоится, а затем мир сворачивается в ноль, потом вытягивается в минус. И Локи оказывается на изнаночной стороне вселенной. Здесь нет никакого звездного небосвода, нет никаких облаков. Только пустыня, окрашенная в однообразный белесый цвет - это может быть снег, а может, и пепел. Если небо и есть, то оно очень низкое и слишком блеклое. Асгардский принц бредет наугад, не разбирая дороги, идет просто чтобы идти, ведь здесь нет ориентиров, кроме нечеткой карандашной линии горизонта. Впрочем, опознать в Локи принца сейчас трудно - с непокрытой головой, в рубашке, перепачканной засохшей кровью, мастер иллюзий сегодня впервые не поддерживает главную иллюзию - что у него все хорошо... Начинается метель - хотя она больше напоминает рябь на экране сломанного монитора или старого телевизора - и постепенно стирает последние краски из этого пробела между мирами. Теперь он бесцветен, в нем нет ни неба, ни земли, ни верха, ни низа. Пустой эфир. Ничто. Локи продолжает идти - потерянно, бесцельно, бездумно - и не оставляет за собой следов. Далеко отсюда, в чертогах Асгарда, тело Локи бьет крупная дрожь, по бледному лицу стекают струйки пота. Его глаза широко распахнуты, но ничего не видят. Локи уходит все дальше - если только в этом странном месте есть расстояния. Он идет все дольше - хотя здесь вряд ли есть время. Единственный неоднородный элемент среди этого совершенного небытия - сам Локи. Он словно муха на абсолютно прозрачном стекле. Словно клякса на идеально чистом листе. Он существует. Он вторгся в единообразие, он лишний. Но это можно исправить: надо просто идти, и тогда постепенно, шаг за шагом, он растворится тоже и сольется с равнодушной бесконечностью. Однако что-то этому неуловимо мешает. Какое-то остаточное чувство. Какая-то мелочь, которая слегка царапает. Он запускает руку в карман брюк и нащупывает непонятный предмет. Очки. Он не может вспомнить, откуда они взялись, но достает и надевает их. И наконец отчетливо видит, куда идет. Он дошел до горизонта. Пространство внезапно все же оказывается конечным. То, что перед ним - это фон. Стена. Фреска. Локи перебирает эти слова, уже не помня их смысла, но при этом ясно различает, что изображено на стенной росписи. Парящая в небе фигура в светлых одеждах простирает руку к другой, поверженной на землю, тянется к ней сквозь пустоту, и их пальцы вот-вот соприкоснутся. Величественный старец хочет помочь своему слабому, опустошенному творению, глядит на него из выси, но не свысока, и во взоре его понимание, прощение и любовь, ведь он не кто иной как Бог-Отец. Отец?! - На этот раз я не дам тебе упасть, - говорит Один. Он дотягивается, и перехватывает его руку, и держит, держит крепко, и через его сильную ладонь в Локи вливаются тепло, мощь, жизненная энергия. Вместе с ними начинают возвращаться чувства, мысли, воспоминания. Пустота наполняется красками и превращается в зеленеющую долину. - Опять зеленый? - то ли ворчит, то ли усмехается Один. Локи отвечает ему улыбкой: - Согласись, красная или синяя трава - это как-то слишком вызывающе, даже для пространства между мирами. - А ты считаешь, что находишься между мирами? Что ж, может, и так, а может, ты заглядываешь в самого себя. - Тогда неудивительно, почему здесь так пусто, - с горечью говорит Локи. - Ты прекрасно знаешь, что не все потеряно, - возражает ему Один. - Да, но не знаю, почему, и боюсь совершить еще бо́льшую ошибку. Прошу, помоги мне понять - что произошло на самом деле с Верити? Один отвечает вопросом на вопрос: - Подумай. Вспомни. Что именно ты делал, когда маскировал свою смертную под асинью? - Это оказалось неожиданно трудно, - признается Локи. - Внешне люди очень похожи на асов, и я пытался понять, чем же они различаются. И... - он, кажется, начинает догадываться. - Я перестарался? Один наклоняет голову в знак согласия. - Сам того не ведая, ты использовал не иллюзии, а магию преобразования. Ты сделал смертную наполовину асиньей, как сам я поступил когда-то, взяв на руки дитя из Йотунхейма. У Локи дрожат губы - он сам не знает, от волнующего ли открытия, от гнева, что ему опять напомнили о его происхождении, или от еле сдерживаемых слез. - Из подражателя ты стал творцом. Я горжусь тобой, сын, - говорит Один. На дерганое движение Локи он повторяет: - Ты действительно сын мне, Локи Одинсон, сын, что готов быть равным отцу по силе и духу. - О какой силе ты говоришь? Я трус, я глупец, и я убийца. - Полагаешь, я никогда не трусил, ни разу не поступал глупо и никого не убивал? Да, я знаю, что ты сделал, но знаю также, что ты способен сделать. - А вот я не знаю, - в сомнении качает головой Локи. Нет, это не он сам качает головой... а его качают! Трясут и громовым голосом зовут по имени! - Ой, чуть не забыл! - спохватывается Локи. - Отец, тебе привет от Тора!.. Звонкая затрещина выбрасывает его из междумирья обратно на асгардский ковер. Брат, видно, все-таки не удержался от роли спасителя и взломал дверь. - Локи! Локи, ответь! - Тор за него волнуется, надо же. - Я уж думал, ты к праотцам в Хель отправился! - Как ты угадал? - Локи смотрит на него со знакомой плутоватой улыбкой, глаза совершенно ясные, и в них пляшут шальные огоньки. - Вот именно туда я и собираюсь.