"Гильотина"

      — Боец, что это мы себе позволили тут перекур устроить, — возмутилась командующая. Её рука уже потянулась к сигарете, неловко торчащей изо рта парня в рабочей форме, но за несколько сантиметров она остановила свою руку. Её взгляд наткнулся на глаза этого солдата: вымученные и пустые, казалось будто бы помутневшие от пелены безразличия. Ему всё равно.       — Простите, командующая Хартфелия, — отозвался он, лениво вытаскивая сигарету изо рта. Он опустил руку немного поодаль от взгляда командующей, но не затушил сигарету. Всё же табак был настоящей роскошью в военных рядах, поэтому было полным расточительством убивать ещё целую свертку.       — Обычным «простите» не отделаешься, понял? — пригрозила Хартфелия, но решила больше не давить. Всё же сейчас у военного корпуса был законный перерыв, просто она любила требовать что-то сверх нормы.       Парень, будто бы извиняясь, поправил козырёк своей камуфляжной серой, как и вся форма, кепки, от чего пряди грязных розовых волос свалились на его лицо. Он поспешно поправил их, хотя их следовало давно обстричь, но многие уже закрывали глаза на внешний вид солдат. Всем было наплевать, особенно начальству, ведь они — лишь вещь, ресурс.       Вид у него был сильно потрепанный, форма висела на высохшем теле парня, при том, что в самом начале каждому солдату выдавали их размер. Всё, что могло отвлечь от его истерзанного образа, — красная фенечка на левой руке с парой вплетённых бусин. Хартфелия бегло глянула на этот аксессуар, за которой также могла и отчитать, но вновь промолчала. Ей тоже последние месяцы жизнь не преподносила что-то интересное и новое, только муторную и тяжёлую работу.       — Выглядишь даже слишком потрепанным, рядовой Драгнил, — колко подметила командующая, скрещивая руки на груди. Драгнил только качнул плечами.       — Встал не с той ноги, командующая.       — И так последние три месяца?       Он не ответил.       Сейчас было на удивление солнечно. Другие солдаты, уставшие от выматывающей работы, лежали на сочной зелёной траве, дурачились, смеялись над какими-то глупыми шутками. Их работа была простой — копать. Но, к сожалению, не окопы или же фундамент под новые посты армии, которая умело продвигалась в глубь захваченной территории, а братские могилы. Армия потеряла многих бойцов на линии огня, хороших наёмников и подготовленных солдат. Нет, не этих, подобные отряды были как рабочая сила, помогающая с устройством линии обороны или же с благоустройством казарм наёмных солдат. Также им следовало похоронить и обычных жителей, попавших под обстрел. Всё же было не по-человечески оставлять их трупы лежать на земле.       — Я работаю, к этому есть претензии, командир? — Драгнил не удержался и сделал долгую затяжку, ощущая на себе сверлящий взгляд Хартфелии. Он прекрасно знал, что именно этот командир ненавидел, когда в разговоре с ним прерывались на что-то, особенно на курение. Может, виной этому была ненависть к табаку, схожая с аллергией, а может — мания величия, присущая людям, которые были уже рождены с званием офицера.       Ему просто было необходимо выкурить эту сигарету, никотин стал его вторым кислородом, таким же жизненно необходимым и безвкусным. А может, он не хотел дышать воздухом окружающего мира, ведь был он ненастоящим, наигранным и взращенным на крови.       — Если станешь непригоден к работе, тебя тут же выгонят. А ты сам знаешь, что тебя ждёт на гражданке, — голос Хартфелии приобрёл сталь. Но это не спугнуло Драгнила, наоборот, заставило усмехнуться.       — Не представляете, как знаю.       — Пререкаться мне вздумал? Я тебя на ночной патруль поставлю. Наслаждайся, что хотя бы на свежем воздухе работаешь, а не в катакомбах при Ульнах, — она наклонилась немного вперёд, опуская свой голос.       Военная форма у командиров Драгнилу всегда казалась странной, она сильно отличалась от обычной камуфляжной амуниции солдат, а также от тёмно-синей формы наёмников. Она была чёрная, с серебряными нашивками и пуговицами, а сапоги были сделаны из благородной чёрной кожи. Командующим позволялось самостоятельно выбирать дизайн и придумывать различные ухищрения на форме, даже дома моды завели ради этого, как слышал Драгнил, а волосы для них была положенная роскошь, подчеркивающая стать. Поэтому сейчас, когда девушка наклонилась вперёд к парню, золотые пряди повисли дугами с её плеч. Эти люди были далеко от военного дела, как Драгнил от балета.       Хартфелия в своей форме предпочитала высокие ботфорты, узкие штаны и широкоплечий мундир, немного большеватый, но перетянутый тугим поясом на талии. Руки её всегда были в кожаных перчатках, а ворот водолазки поднят до конца шеи. Голову же покрывала фуражка с нашитыми серебряными листьями оливы.       — Уже работал при Ульнах, тот же дермовый запах, что и здесь. Но я молчу, — Драгнил потушил сигарету о левую ладонь, — простите, но вынужден удалиться. Отлить, так сказать.       Хартфелия фыркнула, но выпрямилась, кивая головой, мол, «свободен». Драгнил удовлетворённо развёл руками, а после пошёл в сторону импровизированных палаток, а точнее, за них. Хартфелия некоторое время ещё сверлила взглядом удаляющийся силуэт парня, который шёл, слегка покачиваясь из стороны в сторону, будто бы пародировал чью-то походку. Но это было из-за усталости.       Здесь не было счастливых и отдохнувших людей. Только уставшие и мечтающие о конце. О собственном конце.

***

      Просторный обеденный зал был отделан чёрным бархатом, а поверх него были наклеены позолоченная лепнина и всевозможные коллекционные орудия. От этого складывалось чувство, что эта комната предназначалась не для повседневной трапезы, а для демонстрации оружейного потенциала армии. Хотя, в этом тоже был смысл.       В середине комнаты был огромный дубовый стол, он был длинным, рассчитанным на дюжину гостей, но сейчас за ним сидело лишь двое.       Напряженную тишину прерывал только звон вилок о фарфоровую посуду. Во главе стола сидел статный мужчина с широкими плечами и золотистыми усами. Он медленно пережёвывал бифштекс, приготовленный лучшими поварами его дома, дополняя его красным вином. По его левую руку сидела Хартфелия, так же спокойно наслаждающаяся ужином. На этот раз военное обмундирование было снято, осталась лишь обычная водолазка. Во всём золоте этого зала волосы Хартфелии выглядели самым благородным и дорогим металлом, будто были сотканы из сотен золотых нитей, изящно убранных за плечи.       — Люси, дочь моя, — мужчина отложил вилку и взглянул на Харфелию.       Этим мужчиной был Джуд Хартфелий, один из самых влиятельных генералов армии. Было не удивительно, что его дочь была командующей в армии. Хотя, под её командованием была лишь небольшая рота.       — Да, отец, — Люси отвлеклась от еды, опустив руки на колени. Её лицо было безэмоциональным, буквально каменным.       — Как обстоят дела на фронте? Я знаю про военные действия, но мне интересно, что в тылу, там, где ты.       — Всё тихо. Отстраиваем временные базы, восстанавливаем ландшафт, хороним людей, — на последнем Люси замялась. Но это было настолько малое изменение, что Джуд не обратил внимание.       — Прекрасно. После вас туда прибудут уже профессиональные градостроители. Нам нужны новые города и новые Ульны.       — У нас достаточно тюрьм, — Люси взяла бокал красного вина, стоящий рядом. Но тут же остановилась, заметив строгий взгляд её отца.       — Ульны — не тюрьмы, сколько раз мне повторять тебе, Люси? — он говорил тихо, но его голос заставил Люси нервно сглотнуть. Когда другие военные слышали подобный тон и ловили этот строгий взгляд, они лишались дара речи и падали в обморок. Гнев Джуда Хартфелия был страшным, и каждый знал, что смерть — не худший приговор.       — Прости, всегда забываю об этом, — она всё же сделала глоток красного вина, когда взгляд её отца стал мягче. Но нисколько не добрее.       — Если ты постоянно забываешь об этом, то ты недостаточно понимаешь. Тебе следует обратить на это внимание.       Нож вновь заскользил по среднепрожаренному стейку, выпуская наружу сочный сок с кровью.       — Хорошо, отец.       Тишина затянулась надолго. За узкими окнами послышалась легкая дрожь — маленькие капли дождя начали стучать по стеклу. По прогнозу обещали сильный ливень, возможно, даже грозу. Но в каменной крепости не стоило страшиться даже урагана.       — Завтра мы отъезжаем дальше от границ, поэтому я более не смогу приезжать на ужин. Думаю, это не сильно тебя опечалит, отец, — Люси закончила свою трапезу.       — Что ты, я буду очень горевать, что моя дочь не будет разделять ужин со мной, — Джуд сказал это без капли эмоций, как будто прочитал с карточки нужные слова. — Удачи тебе на службе.       — Спасибо.

***

      Брезентовая крыша прогнулась под тяжестью воды, где-то её собиралось так много, что она просачивалась сквозь материю и капала на земляной пол. Но под шатром было и так сыро, к этому всему добавлялась вонь пота и опорожнений (не каждый солдат хотел в грозу выходить из палатки ради туалета), поэтому никто не обращал внимание на лёгкий дождь с потолка. Половину свечей уже задули, но официального отбоя ещё не было, поэтому часть солдат где-то слонялись между двухэтажками (так называли двухэтажные ротные кровати), что-то отшучивали или же бранились. Но лишь те, кто не устал.       В основном многие уже заснули замертво, потому что тело ломило от усталости, некоторые даже упустили вечерний чай, а такая роскошь была истинной редкостью для подобных отрядов военных. Они не были элитой, лишь пушечным мясом или же стервятниками, подбирающими гниль.       Драгнил сидел на своей нижней койке, сложив руки в замке и приложив к ним голову. Можно было подумать, что он молился, но этот парень давно уже разуверовал в существование бога. Возможно, где-то был дьявол, лишь на это мог надеяться Драгнил, потому что после смерти он не был готов мириться с равными условиями для всех — хотя бы на том свете должна быть справедливость.       Его почерневшие от земли пряди волос торчали в разные стороны.       — Тебя бы подстричь, Драгнил, — как-то сказал шутливо ему какой-то солдат, он уже не помнил имён.       Своими руками он не хотел этого делать, только если насильно отстригут. А так, ему уже всё равно, хотя, кому какая разница, как Они выглядят? Лишь бы работали и меньше просили еды.       Наконец он вышел из подобия транса, откинувшись слегка назад. Развернув руки, Драгнил ещё раз посмотрел на красную фенечку на запястье, такую же грязную и измотанную, как он. Подобие усталости накинулось на его тело, и он тут же повалился на грязную постель, не стягивая с себя одежды и сапог. Он слишком вымотался для этой мелочи. Через несколько секунд Драгнил погрузился в сон, в кошмар, преследующий его каждую ночь. Он ненавидел спать, но без сна он быстро умрёт.       Хотя, это не такая уж плохая перспектива.       «— Наверное, будет лучше, если ты пойдёшь в армию, Нацу, — тёплые женские руки обхватили его — грубые и нелепые. Он поднял свой взгляд с рук и столкнулся с мягким голубым глазами, в которых читалась необъятная любовь. Он никогда не мог понять, почему она с таким обожанием смотрит на него, такого обычного и ленивого парня. Может, общая судьба Улиц свела их, а может, в этом мире просто хотелось кого-то любить.       — Это ведь покроет наш срок, так? — переспросил Нацу. Девушка только кивнула в ответ, и вместе с тем её пепельные волосы забавно затряслись. Прямо как у её старшей сестры.       — Знаешь, не только это, — она улыбнулась ещё сильнее. Одна рука выскользнула из его ладоней, опустившись на живот.       — Даст шанс на жизнь нас всех.       — Лисанна, неужели…»       Грохот. Глаза сами открылись от резкого шума. Скорее всего это был гром, слышалось завывание ветра, перебиваемое шумом от капающей воды с брезента. Весь шатёр был погружен в темноту, но он всё отчётливо видел.       И перед ним были руки, но на этот раз пустые. В них не было чужих хрупких ладоней. Это отравляло, скорее всего он не уснёт этой ночью. Вновь.