hooked;

      Чонин подушечками пальчиков трогает мягкий кашемир свитера Хёнджина, лёжа головой на его плече. Хван периферийным зрением замечает, что Чонин собирается с мыслями, чтобы что-то сказать: не улыбается совсем и бровки нахмурил. — Можно же с тобой поговорить, да? — спрашивает младший тихо, поднимая взгляд. Хёнджин делает вид, что не ждал этого вопроса. — Конечно, милый. Что-то случилось? — Крис хён, — Ян садится ровно рядом с Хваном и берёт с тумбы старое школьное фото Хёнджина. Разглядывает, хотя видел его уже много раз и сфотографировал вообще-то, тоже сам когда-то. Хёнджин не торопится расспрашивать. Чонин, кажется, всё ещё насмелился только на то, чтобы свою проблему озвучить. Рассматривает фото лучшего друга и касается изображения. — Тебе очень шло. Мне до сих пор так жаль, что ты обстриг их, — омега рассматривает чуть отрощенные волосы Хвана, цвета вороньего крыла. Хёнджин тогда был похож на принца из манхвы. Не так давно Хёнджин, ни с кем не посоветовавшись, подстригся очень коротко и перекрасил волосы в карамельный. Ему идёт, конечно. Хёнджину всегда всё идёт. Но Чонин по прежнему идеальному образу скучает. — Отращу однажды ещё длиннее, чем там, не переживай, — Хван улыбается тепло. — Когда? — младший не отступается. — Когда разгребусь с говном, в которое ввязался, — бета пытается тему закрыть и Чонин понимает всё. Беспокоится, конечно, но понимает. Потому не настаивает. — Не переключайся. Ты о Крисе поговорить хотел, — Хёнджин приподнимает брови и младший морщит нос, показывая, что сам уже сомневается в своём желании.       С Крисом никаких проблем нет. Вообще ни одной. В этом-то и сложность.       Чонин привык быть всеми обожаемым. У него будто на роду написано. С самого рождения, Ян — солнышко папы, отрада отца. Любимчик преподавателей. Его всегда и все ставят в приоритет. Чонин ничего для этого не делает. Просто существует. Не навязывается, не изображает из себя милашку. Единственная фальшь в нём — постоянная, иногда несвоевременная улыбка. Чонин улыбается, потому что его люди любят видеть счастливым, невинным и беззаботным ангелом. Маленьким, очаровательным омежкой, который с возрастом не слишком-то взрослеет. И если судьба приговорила Чонина к повышенному вниманию и заботе со стороны окружающих, то огорчать их и давать лишний повод для беспокойства совсем не хочется.       Чонин правда привык к этому всему. Но эта привычка не из тех, что стала частью жизни. Она, скорее, больше похожа на смирение. Ян Чонин устаёт от внимания к себе.       Он с возрастом стал чаще закрывать дверь в свою комнату. Начал избегать участия в школьных мероприятиях, стал отказываться от частых прогулок с друзьями. Где-то в тот период времени в жизни Чонина появился Сынмин. Они познакомились в выпускном классе и стали общаться, потому что хотели вместе поступать в Академию Современных Искусств. А ещё потому, что повышенное внимание от Сынмина сильно отличалось от «привычного». Сынмин тоже не скрыто младшего обожал, но показывал это своеобразно. То ли от сынминьей врожденной глупости, то ли от недостатка друзей, Ким не умел выражать тёплое отношение никак, кроме как издёвками.       Сынмин младшего доставал, разводил на эмоции, даже пару раз добился повышенного голоса в свой адрес. Но остановило ли его это? Нет конечно.       С Сынмином не круто. Если прям честно, Чонин бы его избегать хотел. Но всё равно сам раз за разом нарывался на доставания беты. Потому что это — непривычный формат. Потому что Сынмин с Чонином сюсюкает значительно реже остальных. И дышать с ним проще. Чонин всё-таки пришёл к выводу, что Сынмина, как и Хёнджина, любит чуть по-особенному. Потому-что эти двое ведут его вперёд, сами того не замечая. Не дают забиться в угол и молить о том, чтобы все в покое оставили. «Не заговаривай со мной. Отстань от меня. Меня здесь нет. Не трогай. Просто пройди мимо. Не заметь, я тебя очень прошу — игнорируй меня.» Страшно, если в 15 лет в голове уже возникают такие мысли. Вот и Чонину стало страшно. Сынмин для омеги стал спасательным кругом. Рукой поддержки, которая привела его к Крису. Буквально за руку. На запись песни.       Крис — отдельная графа в жизни Яна. Если все люди делятся для омеги на два типа — «Хёнджин с Сынмином» и «Остальные», то альфы, как подвид, на типы вообще не делятся.       Альфы всегда доминируют над омегами. В случае Чонина — доминируют почти болезненно для него самого. С ними неприятно. От них чувствуешь угрозу. Они все стабильно-нестабильны. Чонин думает, что просто ещё не созрел морально для общения с альфами. Конечно, как и все омежки, Ян мечтает об истинности, любви и больших чувствах. Мечтает, но пока понятия не имеет, как и что. Как это будет проявляться? Как он поймёт, что именно этого альфу можно и нужно подпустить? В чём счастье истинности? В том, что кто-то будет всепоглощающе тебя любить? Ну как же. В случае Чонина это, вроде как, даже отталкивающий фактор.       Потому об альфах Ян решил не задумываться, пока не созреет. Старался не задумываться, по крайней мере. А потом с ним случился Крис. Странный. Непонятный. Такой же, как все и ни на кого не похожий одновременно. Тихий и тёплый. Ненавязчивый, но заботливый. Крис из тех, кто зимой молча сунет грелку в твои замёрзшие ладони и отойдёт в сторону. Криса Чонин не понимает. Он неочевидный. Слишком приятный для категории людей, от которых омега устал. С Крисом комфортно. Его хочется слушать. С ним хочется разговаривать. Ему хочется верить и доверяться. Ему хочется позволять о себе заботиться. Ему хочется отвечать взаимностью. Ян чувствует что-то. Определенно. Но классифицировать не торопится. Сказать, что он влюблён — нет. Сказать, что Крис раздражает своим гипер-вниманием — нет. Сказать, что он к Крису привык — ещё пока нет. Он к Крису тянется сам — да. Он говорит о нём больше, чем сам замечает — да. Хёнджин уже устал слушать — однозначно.       Чонин вдруг на этой мысли затыкается и смотрит в сосредоточенный взгляд Хвана. — Он тебя старше на пять лет, — говорит Хёнджин и приподнимает бровь, уточняя, что Чонин отдаёт себе в этом факте отчёт. — Не вздумай влюбиться. — Нет, — омега засмеялся чуть более наигранно, чем хотел. — Нет, ты что. Я просто… я не знаю, что я чувствую и как относиться к нему. — Дождись своего альфу, — Джин усмехается невесело. — Как только увидишь истинного, тебе всё сразу станет ясно. И кто для тебя он, и кто для тебя Крис, и кто для тебя ты сам.       Чонин вздыхает и не отвечает ничего. Только вертит в руках фото с длинноволосым брюнетом Хёнджином и изо всех сил обдумывает слова старшего. Ещё пару минут проходят в тишине. Затем Чонин стягивает с себя худи и валит Хвана на спину обратно на кровать, укладывая голову на плечо в мягком свитере. — Давай спать, ладно? Завтра в академию, — Ян выключает торшер, наивно полагая, что это хоть как-то помешает Хёнджину ответить или заставит забыть разговор. Чонин понял, что зря его начал. Он сам не знает, в чём он сомневается и сомневается ли. Лучше все мысли отогнать и уснуть. Одну только отогнать не получается: об истинном альфе и о том, кто такой Крис в жизни Чонина. На самом деле, если себе не лукавить, Чонин знает, что Крис не его истинный. Но он очень сильно хотел бы, чтобы его истинный был на Криса максимально похож.       Хёнджин жест с торшером улавливает и молча улыбается, потому что трогательно очень. Малыш Чонин взрослеет прямо в эту секунду. Хван для себя в этот вечер тоже некоторые выводы делает. И касательно отношений альф и омег, и касательно себя самого и касательно Чонина.       Хёнджину малыша Йенни всегда было немного жаль. Он задушен вниманием. Он задушен всеобщим умилением настолько, что понятия не имеет, что такое любовь настоящая. Он всеми залюбленный настолько, что не знает любви. А Крис… Крис и правда слишком шикарный альфа, чтобы на нём, среди прочих, не споткнуться.