hooked;

— Ну-ка кыш, дети спать должны, — шикнул Чанбин на Сынмина, который какого-то чёрта по дому шароёбится в такое время. Альфа домой хотел незаметно проникнуть, в комнате закрыться и сделать вид, что не он три дня ошивался где-то. Вам всем, мол, показалось. Вам никто не поверит. А тут Сынмин прям в прихожей на первом этаже чанбиний план саботировал. — Я услышал, что кто-то дверь открывает и проверить спустился, — сонно лепечет бета. — Я сейчас в комнате закроюсь и как мышка буду, иди спи, — Чанбин едва на ногах устоял, стягивая с одной ноги кроссовок. — Мы в одной комнате живём, хён, — Ким вздохнул и махнул рукой на Чанбина мысленно, решаясь свалить таки восвояси, пока сон окончательно не отшибло. — Тогда иди спать к Крису, потому что я тебе и в комнате покоя не дам, — Со снял куртку и пошёл на кухню кофе налить. Сынмин подумал, что предложение логичное.       На кухне, спящим рожей на столе, обнаружился Крис. Чанбин вздохнул и взял его кружку с недопитым кофе, в неё же долил из кофейника свежий и сел напротив. Сделал пару глотков, выдохнул, наконец-то понимая, что он дома. И только после этого ногой под столом лидера пнул. — Я не гей! — первое, что заявил Бан, когда подскочил на месте и открыл глаза, тут же начиная их тереть. В коридоре послышались шаги. Крис ошалело пялился по сторонам, пытаясь понять, кто он, где находится и почему Чанбин пьёт из его кружки. Так, стоп. — О, Чанбин, — второе, что выдал едва-одуплившийся лидерский мозг. Со терпеливо кивнул. — Что? Чанбин гей? — голос ещё одного полуночника из дверного проёма. Джисон, спавший до сего момента на диване в гостиной, воскрес на звуки каминг-аута.       Чанбин терпел до последнего, но после этого всё-таки заржал, не удержавшись. Громче, чем хотел. Джисон от резкой звуковой волны аж проснулся окончательно. — Капец, бро! Ты где, блять, был? Ну я знаю точнее, но чего вернулся? — затарахтел Хан, включая на кухне свет и вызывая мучительный стон Криса. — В смысле хорошо, что вернулся, я про… — Я понял, — Чанбин жестом руки заткнул младшего альфу и тот послушно закрыл рот и сел за стол. Крис отсутствующим взглядом пялился в столешницу. Джисон, сложив руки в замок, нервно постукивал пальцами по собственным костяшкам. Чанбин со сдержанной улыбкой ожидал, откуда ебанёт в этот раз. На лице младшего отчётливо виднелся сложный процесс формулирования мысли. Вдруг Джисона осенило и он несмело, осторожненько так, полу-шёпотом решился всё-таки уточнить: — Хён, так ты гей? Чанбин резко вдохнул и дыхание задержал, чтобы ещё раз на весь дом коня не исполнить. Крис широко раскрыл глаза, пытаясь себя всё-таки в кучу собрать и понять, как вообще Чанбин в этом разговоре получился геем. — Если ты про Хёнджина, то всё в порядке, он же красавчик тот ещё, а если тебе альфа какой нравится, то… — Джисон говорил так серьёзно, что Со даже проникся: — Да ты орёшь что ли? Хан прыснул смехом, выдавая себя. Чан тоже тихо засмеялся, поражаясь тому, какая же идиотия может происходить в этом доме. — Как он, кстати? — будто невзначай спрашивает Чанбин и Крис плечами пожимает. Джисон отвечает за друга: — Мы его редко видим, в основном в комнате у себя, с малым тусуется. — Так, ладно, — всё-таки говорит Бан, вставая со стула. — Пойду поспать попробую. Чанбин кивнул сначала, а потом вспомнил и крикнул альфе уже вдогонку: — У тебя там Сынмин наверное. — Значит, кровать тёплая, — бубнит себе под нос, уходя. — Как же мне повезло.

***

      Чанбин рассвет встречает, сидя на краю собственной кровати. Сынмин и правда у Криса досыпает, судя по возне за стеной, приглушенному смеху и редким выкрикам по типу «Да заебал вертеться!». Потом, кажется, кто-то с кровати свалился. Со вздыхает, глядя на своё отражение в чуть промёрзшем окне.       Как он со своими амбициями докатился до этого? Уже больше года грызёт себя за чувства к бете. Точнее — грыз. Потом смирился, решил, что для Хёнджина напишет трек. Максимально сопливый, может, даже попсовый. Хван попсу не любит, Чанбин тоже. Но если альфа в этот трек все эмоции свои вложить планирует и признаться в чувствах через него — рэпом он будет звучать ещё хуже.       Скоро голубой час. Несколько десятков минут перед самым рассветом, когда мир окрашивается в пронзительно-синий цвет. Зимой он особенно красив. Чанбин читал об этом явлении, но как-то за работой не успевал посмотреть хоть раз. Решил дождаться, раз уж возможность выдалась. Аж самому смешно от этого идиотского оправдания: Чанбин опять не спит и прямо сейчас не идёт решать свою главную проблему, потому что ждёт голубой час.       Он просто всё ещё ни к чему не пришёл. Не решил, что делать, хоть и домой ехал в полной уверенности, что положит уже этому пиздецу конец. С Хенджином, с самим собой и своими тупыми сомнениями. Потому что за три дня в компании Хонджуна с Юнхо, казалось, все приоритеты по полочкам расставил.       Чанбин уверен, что встретил своего омегу. Всё в тот же злополучный новогодний вечер в клубе. Выступление близилось к концу, Со откровенно устал и морально был на взводе из-за поведения Хёнджина, из-за поведения Минхо и из-за того, что Джисон опять насобирал ебалом кулаки. Со ждал свою финальную партию, пересчитывая взглядом прожекторы и софиты на потолке. Его постоянно со счёту сбивали вспышки камер. Чувствовал себя зверем, в клетку загнанным. Настроения на камеру кривляться не было. И Чанбину плевть на то, что надо образ поддерживать — его образ — это он сам. А потом случилось это.       За долю секунды вокруг альфы будто испарился весь кислород. Низ живота стянуло в тугой узел, отдавая спазмами по всему телу, до самых кончиков пальцев, а в нос почти физически ощутимо ударил запах. Со не мог точно сказать, на что он был похож. Он просто знал его. Он знал его с детства: что-то призрачно-знакомое, ассоциирующееся с радостью и беззаботностью. На фоне контраста иллюзорного и реального голова закружилась. Всё в мире, кажется, было сейчас пропитано этим запахом. Он липкой патокой покрыл всю гортань, в нём испачкались пальцы, сжимающие микрофон до побелевших костяшек.       Чанбин отшатнулся, потому что дышать было нечем. Он, безмолвно зовя на помощь, таращился по сторонам, ничего перед собой не видя. Для него этот момент длился целую мучительную вечность. На самом деле и двух секунд не прошло. Альфа отшатнулся, споткнулся о шнур, но на ногах устоял. Всё прошло так же в секунду и запах развеялся, будто ничего не было. Дыхание сбилось и живот болел неестественно, будто парня под дых били с колена. Много раз и очень сильно. Природная сущность требовала бросить всё прямо сейчас. Бросить и искать Его. Искать этот запах, а главное — его источник. Парню немалых усилий стоило это оголодавшее чудовище внутри себя усмирить. На лице проступила испарина и первое, что увидел Чанбин, когда сфокусировалось зрение — лицо Хёнджина. Бета ладошки на край сцены сложил и улыбался сдержанно и игриво, как только он умеет. Обожает. Чанбин эту улыбку обожает. Живот снова стянуло, парень от боли присел на корточки, оказавшись к Хвану ещё ближе. Партия подошла. Ебись оно всё конём, Альфа просто должен дочитать трек.       Он просто хочет коснуться Хёнджина. О его поведении они потом поговорят, у парня наверняка причины были, это всё вообще настолько, мать его, не важно сейчас. Чанбину после испытанного эмоционального взрыва все мировые проблемы резко хернёй показались. Читка не подводит. Хёнджин перед ним и позволяет касаться себя, хоть и получается резковато. Где-то в зале — омега Чанбина. И кроме этих трёх фактов — вообще ничего не важно. Что делать с последними двумя — альфа разберётся потом. Слишком много. Слишком внезапно.       Хонджун потом, когда Со к нему припёрся и осведомил, что перекантуется пару дней, спросил, что это в конце выступления было, когда это Чанбин успел себе такую красоту урвать, а главное — как?       Джун о Хёнджине говорил не затыкаясь, потому что видел его впервые в жизни и был под настолько сокрушающим впечатлением от его внешности, что и связать себе не мог, как такой бета посмотрел вообще на Чанбина и «Без обид, бро, но таким мальчикам, как он, место в Голливуде, а не в андеграунде.»       Чанбин и не спорил. Каждое слово Хонджуна — чистая правда. И сам Альфа вообще уже давно для себя решил, что судьба — та ещё сука. Создать Хван Хёнджина абсолютным идеалом для Чанбина и сделать его бетой — это преступление. Причём, не только против Чанбина. Это преступление против альф всего мира, потому что такие, как Хёнджин должны становиться идолами поколений. Теми, постеры с кем вешают на стены именитых Домов Моды, на чьи образы равняются следующие поколения. Вот именно настолько в мировых масштабах красив Хван Хёнджин. Ни больше ни меньше. А конкретно в локальных масштабах Чанбина — несоизмеримо больше.       Хонджуна потом Юнхо выпнул хлам в квартире убирать, потому что Чонин приедет скоро и надо хотя бы вид сделать, что они люди приличные и живут не в свинарнике.       Чанбин остался немного подумать. Он даже планировал просто в себя прийти и потом, вместе с Чонином, домой вернуться, но размышления затянулись на три дня.       Допустим, в жизни Со объявился его омега. Со давно уже было интересно, насколько сильно его инстинкты при появлении истинного будут отличаться от того, что он испытывает к Хёнджину. Выяснилось, что очень сильно. Неописуемо, на самом деле. Другой вопрос в том, что внезапно прекративший свой бойкот Хёнджин для Чанбина стал важнее, чем предназначенный омега. Не будь Хвана там, не будь Хвана в жизни альфы, тот хуй бы забил на микрофон и кинулся бы своего омегу искать. А если и не сразу, то после выступления точно.       Но он остался и продолжил читать, любуясь мягкой улыбкой Хёнджина, который наконец-то к сцене подошёл, чтобы на хёна своего посмотреть. Тогда Со показалось, что он запутался в своих чувствах. Но ночью поздно, когда от Хёнджина пришло странное сообщение с извинениями и непонятно-понятной оборванной припиской «.ю тебя.», Чанбину стало понятно. Ему блять всё совершенно моментально стало понятно.       Чанбин вывод сделал, что он всё-таки бракованный. Он любит бету. Одного конкретного бету и это исправить не смог даже предназначенный. Со на всю жизнь этот запах запомнит. Он его будет любить и искать на протяжении оставшихся отведенных ему лет. Но не в человеке. Он будет искать его в окружающем мире, он попытается вспомнить что-то из детства. Но он не предаст своих чувств к Хёнджину.       Чанбин домой вернулся, твёрдо зная, что он сделает. Когда Хёнджин проснётся, альфа пойдёт и скажет ему всё. Если Хван согласится — Чанбин заберёт его себе. Прямо сегодня. Навсегда. На всю жизнь. И никуда этот котёнок от него не денется. Со готов проститься со своей репутацией, он готов поссориться с семьёй. Он даже готов снова встретиться со своим омегой, но только для того, чтобы представить ему Хёнджина и извиниться за то, что просрал истинность. Чанбин, получается, и правда гей. Джисон-то прав оказался. Подождать ещё несколько часов, пока настанет рассвет и Хван проснётся. А пока что встретить голубой час, как бы иронично, мать его, это не звучало. Пожизненно слушать околопидорские подколы Джисона Чанбин, кстати, тоже готов.