hooked;

— Сложно быть лидером такой необычной команды? — интервьюер улыбается фальшиво, глядя на Криса. Интервьюеру на Криса и на его необычную команду похер глубоко, омега просто свою работу делает. Крис с придыханием, выдержав театральную паузу и оглядев своих ребят, сидящих рядом, отвечает: — Порой да, очень, особенно когда камеры выключаются, — многозначительно отвечает альфа и смеётся. Омега, берущий интервью, неподдельно такому ответу удивляется. Скрипт сломан. Крис должен был ответить, что ему только в радость, что ему, такому сильному и классному альфе, раз плюнуть двигать наверх первую в истории корейской культуры смешанную команду. Что ему и делать ничего не приходится — мальчики сами умнички, один краше другого вообще, и всё у SKZ замечательно. Ни одной проблемы. Днём с фонариком не отыщешь.       Крис, кажется, понимает, что в очередной раз просрал шанс хоть немного поправить репутацию группы. Об этом Чан думал секунды две, а после стало резко плевать. Сразу же, как только услышал тихий смех Минхо позади себя. Тут уже по принципу «сгорел сарай — гори и хата». Слухом больше — слухом меньше, какая разница, появятся ли новые пересуды, если старые уже сами себе противоречить начинают от многочисленности. С такой репутацией одним интервью делу не особо поможешь.       Омега с задором чуть щурит глазки, разглядывая Бана. Журналистским чутьём ищет тему, чтобы наверняка надавить на больной нерв и получить из стандартного сухого интервью сенсацию.       С самого момента громкого дебюта, скандалы с участием SKZ раз за разом собирают бешенные охваты. А скандалы случаются через день да каждый день. Восемь молодых парней, дебютировавшие с альбомом из десятка неотцензуренных треков и снятым на обычный айфон клипом live-формата. Парни, будто кроты, перерыли всю музыкальную индустрию Кореи из-под земли и здорово пошевелили повредили её корневую систему. Из информации об участниках были лишь посты о 3RACHA, пара видео с танцорами из академии и несколько громких статей в интернет-ресурсах. Парни не ставили перед собой цели тягаться в популярности с айдолами, но один хрен — едва ли не переплюнули все дебютировавшие одновременно с ними группы. Отсюда начались проблемы: о запретах в профессии айдола ни один из парней, похоже, даже в Википедии не читал. Слушаются только своего лидера, а тот воспитан по западным стандартам — ему корейский менталитет чужд, хоть он в эту сторону и пытается искренне. Лидер просто не понимает, почему он должен запретить своему бро главному рэперу ругаться матом в партиях или курить прилюдно, он не понимает, почему нельзя спокойно говорить о том, что альфы, беты и омеги живут под одной крышей. Он не понимает, почему нельзя во время интервью или даже собственной трансляции обнять Чонина или пошло пошутить с Минхо. Смешно же, ну. Всем же смешно, но не положено. Бан отличный лидер, его сила в честности и искренности. Жаль только, что этот формат в Корее принимается ой как двояко.       Публичное поведение — лишь одна сторона медали. Свалившаяся на голову популярность больно ударила по отношениям внутри семьи. Фанаты проекта SKZ в скором времени начали писать фанфики и делать мемы с участниками группы, но самим парням правду о себе и своих отношениях говорить, по правилам игры в айдолов, вроде как нельзя. И парням бы притихнуть и вести себя, как зайчики-недотроги, хотя-бы на публике. Но не получается: сперва Джисон, приревновав к пейрингу Бан Чан/Минхо, красноречиво спалил свою истинность, выпустив сольный трек. В тексте о Минхо ни слова, там всё, как требует индустрия: о любви, но завуалированно, в общем и не по фактам. А вот в качестве подписи к треку, джисонья башка не придумала ничего умнее, кроме как: «С днём рождения, Минхо-хён. Я люблю тебя.» Почти сразу после, когда Крис сказал: «Запускай трансляцию и оправдывайся, как хочешь, ” — Джисон с Чанбином, в очередной раз забив хер бахнув вискаря, устроили рэп-баттл, в котором многозначительно фигурировала в том числе тема чанбиньего краша на Хёнджина. Со, имея репутацию едва ли не страшнее, чем во времена 3RACHA, от последующих слухов о своём гомосексуализме едва отплевался. Хёнджин всё ещё числился в команде, как бета. Он сам об этом попросил. Эту тему в семье вообще старались не затрагивать и тем более не выносить на публичное обсуждение, но хера ли толку, если пьяный Джисон? Да и сколько бы Минхо не говорил самому Чанбину, что он в своих чувствах слишком палится, альфа в ответ только делал честные глазки, мол, не понимаю о чём ты, хён.       Крису сперва было забавно наблюдать за реакцией поклонников на естественный фансервис ЧанДжинов, а потом стало невесело. Химия переходила границы обычного броманса: Чанбин своего омегу держит при себе. Он делает это очень громко и ревностно. И относится он к своему омеге так, как положено. Так, как природа в инстинктах любого альфы заложила. Эту бешеную связь между ними никаким фансервисом не замаскируешь. Что с ними делать? Не по разным же комнатам расселять. Кто Чан такой, чтобы распоряжаться личной жизнью предназначенных? Если Джисон и Минхо друг к другу уже привыкли и истинность для них — не новость и не в новизну, то эти двое — ещё нет. Они друг по другу изголодались и «стоп» там не срабатывает ни в какой ситуации. Крис понимает. Наверное, понимает.        Ещё позже в сеть просочился слух, что младший участник уже несколько лет в отношениях с неистинным альфой. Затем — что среди участников группы есть человек, который врёт всем о своей половой принадлежности. Бурный интерес подогревался догадками, Хёнджин тогда здорово перенервничал. Перенервничали все, на самом деле. К счастью, угроза миновала: большинство фанатов, хейтеров и нетизенов сразу же ткнули пальцем на Феликса. Правда, ни одной аргументированной точки зрения Чан в сети не нашёл, сколько бы не рылся. Даже во мнении сойтись не могут: если Феликс не бета, то кто? Альфа? Омега? Не знают. Просто «не бета». «Мы всё отрицаем, но ничего нового взамен дать не можем.» — вот, как звучит голос общественности. «Критикуешь — предлагай.» — Крис так и подписал свой очередной пост в инстаграме. Он сделал это, чтобы пристыдить злоязычных комментаторов, защитить малыша Ликса, но лишь вызвал очередную волну возмущения. Феликс очень долго отходил от этого скандала, но так и не оправился окончательно. Его хрупкая вера в собственную значимость держалась лишь на уверенности Бан Чана. Альфа же уже нихрена ни в чём уверен не был. Ни в верности своих решений, ни в желании продолжать карабкаться сквозь ебучие тернии. Звёзд пока даже не видно. Где звёзды то блять?

***

— Пока мы были никем, было проще, — тихо говорит Феликс, перехватывая маленькими пальчиками сигарету из пальцев Криса. Альфа выдыхает дым в форточку и откидывается спиной на оконную раму. Феликс зеркалит действие, не крепко затягиваясь. Так и сидят: двое, глубокой ночью, на широком подоконнике, друг напротив друга. Говорят обо всём, очень честно. — Сейчас тёмные времена, — Крис пытается улыбнуться, но выходит слабовато. Костяшки собственные пальцами мнёт. — Ликс, я не думал, что так будет, — говорит шёпотом, но даже так слышно, как голос срывается. — Я не знаю, куда дальше, понимаешь? Я не готов был к этому. Я не к этому вас вёл. Феликс закашливается от дыма и Бан спешит сигарету обратно забрать. Не хватало ещё, чтобы малыш Ликс закурил на нервах. — Если тебя это успокоит, никто из парней тебя не винит ни в чём, — бета чувствует на языке вкус сигаретного дыма и морщится. — Ты просто не видишь, сколько ты делаешь для нас. Джисон говорил недавно, что всё, что с нами происходит — нормально. Мы знали, на что шли. — Кто знал? Я вот не знал, — альфа смотрит на Ли так, будто в нём — ответы на все его вопросы. Наверное, наутро он пожалеет о том, что нагрузил свои головняки на бету. Так всегда бывает. Каждый чёртов раз. Крис, как время показало, ничерта не железный. Он не может всегда быть сильным альфой и несгибаемым лидером. Он тоже может запутаться. Он тоже может бояться, потому что чувствует ответственность за восьмерых. А потому выговариваться, советоваться и просить помощи — не стыдно. Феликс ему так и говорит. Феликс вообще единственный, кому Крис показывает свою слабость. Бета сам много раз плакал, пряча слёзы за крепкой спиной самого надёжного в мире альфы. Этот альфа никогда не подводил. Он Феликса оберегает, как драгоценность. Он защищает, он успокаивает, он даёт силы держаться и показывает, что такое тепло. Он подарил семью. Он дал шанс на будущее. Он всегда рядом. Весь локальный мир маленького Феликса целиком и полностью создан этим Альфой. И если этому Альфе понадобится какая-либо поддержка в ответ, Ликс всего себя к этому сложить готов. Крис об этом знает, наверное. Может быть даже немного пользуется. Потому что иногда, прямо как сейчас, вместо ответа на свои сомнения, просто берёт такое необходимое физическое тепло. Феликс смотрит, как Крис сигарету тушит, а затем тянет к нему руки и говорит так, что мурашки по коже каждый раз: — Иди ко мне.       И Ли идёт. Снова. По пути смешно стукается коленом об оконное стекло, ещё более смешно шипит, убирает с дороги пепельницу и подбирается к альфе как можно ближе, чтобы всем телом, чтобы всю пустоту от вырванных кусков измотанной души собой — маленьким — заполнить.       Это чёрт знает что. Между ними — чёрт знает что. Сейчас Феликс сидит в кольце тёплых рук альфы вроде бы потому, что Крису так нужно. На деле — момента, когда альфа его к себе позовёт, бета ждал весь вечер. Почему не осмеливался сам подойти — не знает. Он не знает, кто он для Криса. У них каждый день — новая жизнь и новая история. А может и не одна. Они для публики — братишки из Австралии, которым вдвоём классно, потому что Родина одна и тем для разговоров больше. В семье за межличностные отношения вообще говорить не принято. Они семья. У них не может быть ближе-дальше. А друг для друга. кто они? Они живут днём, в обществе, как самые близкие в мире друзья. А вечером, когда можно наедине остаться, начинается очередная новая глава. Она этим вечером начнётся и закончится к утру, когда начнётся новый день. Она не имеет продолжения. И одному Богу известно, как далеко зайдёт в этот раз, но Феликсу плевать. Потому что вечером начнётся новая. Начнётся в очередной раз с того, что кто-то к кому-то в комнату придёт поговорить и разделить на двоих вечернюю сигарету. Потом либо разговор продлится до середины ночи и кто-то начнёт засыпать, либо Крис скажет заветное «Иди ко мне», выбивая стадо мурашек по коже беты. А после, как сейчас, личный апокалипсис для Феликса. Крис целует его. Мягко, трепетно так, не целясь особо. Зацеловывает макушку, затем всё личико, каждую веснушку, каждый миллиметр. Феликс не падает никуда вроде и даже на ногах не стоит, чтобы они подкашиваться начали, но за альфу всё равно цепляется изо всех сил, будто упадёт вот-вот. Бан до губ беты своими доходит не быстро. Феликс к тому моменту ласками почти до изнеможения доведён. Он в поцелуй отдаёт всё, что может. Как умеет. Чем это закончится? Что между ними? Закончится это однажды серьёзным разговором, однозначно. После разговора выяснится ответ на второй вопрос. Но это потом, сегодня глава лишь начинается. Интересно, докуда история дойдёт в этот раз.       Крису Феликс нужен, как воздух. Если бы не этот бета, Бан вряд ли бы смог справляться. И дело не в поцелуях. Дело не в той нежности, которую Ли отдаёт в невероятных количествах, стоит Бану лишь попросить. Дело в нём самом. Крис снова чувствует себя паразитом, получающим минуты личного счастья за счёт недосказанности с другим человеком. Также, разве что в меньших масштабах, было с Чонином и это едва ли не обернулось трагедией. Также было с Бомгю, который к Крису до сих пор порывается приехать, как только свободное время в расписаниях совпадёт. Крис не слишком зовёт. Не нужно оно им. Обоим не нужно. Они нужны были друг другу лишь в определенный период жизни. Поиграть в чувства. Поиграть в нежность. Поиграть в свободу и счастливые отношения альфы и омеги, пока контрактами оба не связаны. Они нужны были друг другу, как красивые тела. Они мало разговаривали. И спустя несколько лет тем для разговоров едва ли прибавилось.       Крис давно смирился с тем, что омеги для него — табу. Потому что судьба ему омегу не подарила. Если нет своего, на других смотреть не надо. Просто не надо. Не искушать судьбу, не дразнить себя, не портить омеге жизнь своим в ней временным присутствием. И вроде Крис всё это понимает, как-то даже Феликсу рассказал всё это, с самого начала. Феликс не комментировал никак, только поразился, насколько же судьба — жестокая мразь. Тема для разговора была мало приятной. Бета постарался сменить её как можно скорее. Но по парню видно было: о том, что Крис рассказал, он всё ещё размышляет. Бан не ошибался: у Ликса и правда из головы не выходило. Насколько же они оба искалечены. До смешного. Один — бракованный Бета, который должен был родиться Омегой, а второй — при своих-то данных — неукомплектованный предназначенным омегой Альфа. Оба — тотально провальные жизненные проекты, по сути. Бесполезные. Неликвидные. Встретились, несмотря ни на что и даже по отдельности из страны своей уехав, встретились в другой, не сговариваясь.       Крис в тот вечер слушал, что говорит Феликс про одну из своих видео-игр и читал в его взгляде мысли о другом совершенно. Не слушал особо ни то, ни то. Крис влюблялся. Он рассматривал каждую черту Феликса и видел в нём родное. Что-то, что замечал давно, но значения не придавал. Феликс для него был крохотной отдушиной всю дорогу. Что бы не происходило, он рядом. Ничего вроде бы не изменилось: Крис всё так же хочет для Феликса лучшей жизни. Он всё так же усилия прикладывает, с одной только помаркой: Бан уже давно не может заставить себя смотреть на Ликса равнодушно, как на друга или просто бету. Не может. Не получается. Сам себя ругал и запрещал настрого — всё равно. Крис то ли с ума сходит от одиночества, то ли фантазирует слишком много, но не может выпустить из головы сценарий из прошлого. Жестокий, больше похожий на сатирическую трагедию:       Маленькие альфы впервые начинают различать запахи приблизительно в трёхлетнем возрасте. Когда у малыша Кристофера эта способность не обнаружилась, папа с отцом забеспокоились и потащили ребёнка по врачам. По всем показателям здоровье у малыша было отменным. Несколько специалистов, с сожалением, в качестве мед. заключения, говорили одно и то же: «Значит, с его Омегой что-то случилось.» «Простите, боюсь, у Кристофера нет предназначенного Омеги. Не переживайте, в наше время предназначенность не играет решающей роли. Он начнёт различать запахи в подростковом возрасте, но едва ли среди них будут выделяться… особые, если понимаете, о чём я говорю.»       Крис хорошо помнит отрывок из собственного детства: он сидит на коленях своего папы. Слышит, но не понимает, что говорит добрый пожилой мужчина в белом халате, отец стоит рядом очень сердитый. Папа прижимает Криса к себе и гладит каштановые волосы, едва заметно подрагивая. Крису ничего не понятно, но почему-то очень хочется плакать. Потому что папа расстроен. Потому что отец злится. Потому что, кажется, Крис провинился в чём-то.       Тогда маленький альфа пытался понять хоть что-то из разговора взрослых, даже не подозревая, что где-то в его городе в этот момент родился на свет неправильный омежка. Малыш, которого мать обрекла на пожизненные страдания в теле беты.        Малыша назовут Феликсом. Малыша будут четверо суток доставать с того света силами врачей из-за переизбытка инородных гормонов в крохотном тельце.       Это сейчас у Криса в голове складывается всё, как пазл. Альфа даже мысленно боится себе в этом признаваться. Даже сейчас, когда он Феликса целует, когда тот ему отвечает, когда Крис на весь мир кричать готов, что роднее и ближе Феликса ему никого нет, себе признаться Бан всё ещё боится: Феликс мог быть его Омегой.       Говорить об этом Феликсу Крис боится ещё больше. Он не будет этого делать, потому что это, быть может, лишь больное воображение альфы. Это утверждение неточно. Оно никак не может быть проверено: не было, нет и не будет никакого подтверждения. А значит, незачем бередить хрупкое самоощущение беты, который только-только начал себя в жизни любимым кем-то ощущать, не обвиняя себя при этом в «бракованности». Феликс — бета. Так распорядилась судьба. И есть ли разница, что могло бы быть?       Ликс альфу за губу кусает. Играется. Сам же со своей выходки фырчит — посмеивается, получает едва ощутимый укус за нос. Морщится и улыбается. Крис его, уличными фонарями освещаемого, рассматривает: Да и чёрт с ним, что времена сейчас тёмные. На тернии тоже плевать — они ввосьмером всё смогут. Крис вдруг силы находит дальше идти. Вести за собой. Потому что видит наконец. Звёзды-то вот они — на щёчках Феликса рассыпаны. Сияют ярче солнца. Теплее. И гораздо ближе, чем казалось.