hooked;

— Правда? — Крис радуется, как ребенок, которому пообещали новую игрушку. — Ты серьёзно приедешь? Бомгю молчит пару секунд — отвлекли — а потом будто украдкой отвечает Чану: — Да, получится выбить три дня из расписания. Мне пора, хён, — омега судя по всему одевается во время разговора. В трубке слышен шорох и настойчивый крик кого-то из его парней, чтобы тот поторапливался.  — Конечно, беги, я напишу позже, — Бан кладёт трубку и ещё какое-то время сидит и смотрит в экран, остолопо улыбаясь. Не поймёт на самом деле, чему радуется.       Его с омегой ничего давно не связывает, после той злосчастной новогодней ночи они созванивались всего пару раз — этот третий — а пригласил в гости Крис из вежливости. Потому что Бомгю сказал, что альфе завидует и сам  соскучился по тёплой Австралии, Крис язык за зубами не удержал, а Чхве взял и согласился.  Их давно ничего не связывает. У альфы не возникает желания просто увидеть Бомгю, или прикоснуться к нему. От его фотографий по телу нет мурашек и Крис пролистывает их в ленте точно так-же, как и другой контент, оставляя лайк ради приличия. Да и к тому же, перед омегой за прошлую личную встречу немного стыдно. И если бы Крис понимал точно, почему всё так, то возможно относился бы к таким встречам проще. Однако, каждый контакт с омегой, пусть и совершенно ни к чему не обязывающий, Бан начал воспринимать, как собственное предательство. Предательство кого? Просто взгляд Феликса в ту ночь он вряд-ли когда-то забудет. Потерянный, не ожидавший, не уверенный в собственной уместности, лишний.       Всё прошло на нейтральных и даже радостных тонах, Крис изо всех сил — даже с перебором — уделял бете внимание, тот отвечал на все вопросы, смеялся над комедией, просидел с парнями почти до утра, а затем отправился спать на несколько часов в свою прежнюю комнату. Всё было хорошо. Крис убеждал себя в этом — всё правда хорошо. Они ведь с Бомгю от безнадёги вместе встречать решили, но почему-то перед омегой стыдно было за столь неожиданный даже для самого Криса сюрприз, а перед Феликсом — за омегу.        Бану самому тошно так думать, но это правда было похоже на измену. Он ёбаный трус, если просто не может позвонить обоим и расставить всё на свои места. Сам вокруг себя развёл сопливый любовный треугольник. Углы не соединены — никто никому ничего не обещал и не клялся. Следовательно — не предавал. И объяснять, стало быть, нечего. Но почему-то в груди пульсировал сгусток из этих самых объяснений. Сбивчивых. Непонятных. Крис знает, что и кому должен сказать, но не знает, какими словами и нужно ли оно действительно.       Пока что через пару недель приедет Бомгю. Отлично, это правда классно. Может, выяснится, что об этом всём так сильно переживает только Крис и для омеги всё абсолютно прозрачно и нормально — кто знает. Было бы легче. И  если уж от того, что Бомгю приедет на пару дней, Крис так сильно радуется, то как бы он радовался, если бы приехать согласился кто-то из его ребят? Наверное, пробил бы потолок башкой.       На секунду промелькнула мысль написать в семейный чат и позвать. Всех вообще. Пусть приезжают. У Криса небольшой домик почти на побережье, места тут и на двоих-то маловато, но даже так: если бы приехали все семеро (и Бомгю до кучи) — хоть друг на друге бы спали, плевать вообще. Зато вместе. Хоть на пару дней.       Альфа отчётливо представил себе картину, где Джисон, придавленный знатно раскабаневшим Чанбином, хрипит и зовёт на помощь. Минхо, спешит к своему альфе, но исключительно для того, чтобы сесть сверху на Чанбина. Да, прямо вон там — на той кушетке у окна, где сейчас валяется припылившаяся гитара. Возможно, эта кушетка жалобно скрипнет. Сынмин бы сказал, что у этих троих великовозрастных идиотов мозгов так и не прибавилось, а Хёнджин… Хёнджин бы забрал крошку Чонина и ушился к океану. Почему-то этих двоих Крис всегда представляет именно на берегу океана. Они бы сидели поближе к воде и друг к другу и говорили о чём-то. Сначала тихонько, а потом Хван разразился бы своим заразительным хохотом. Чонин бы пригрозил старшему кулаком — так, как только Чонин умеет — вовсе не страшно и очень очаровательно.        Крис отвлёкся бы от милой картины у побережья, когда скрип кушетки раздастся снова — это Феликс взгромоздился сверху на Минхо. На самом деле ещё подумать надо, что скрипит сильнее — мебель или бедолага Джисон.        Выдуманные картинки одна за одной мелькали в мыслях альфы и в какой-то момент он так свято поверил в их реальность, что очередной взгляд, брошенный на кушетку у окна вызвал неприятные мурашки. Кушетка пустует, а на улице из громких звуков только крики чаек и тихий шум прибоя.  Так, стоп, а где Бомгю? Про него Чан как-то не подумал. …Бомгю приедет через пару недель. Только он. Океан сегодня неспокойный. Буря будет, похоже. 

***

      Как-то в привычку уже вошло за полтора года мысленно разговаривать с воображаемыми друзьями по утрам.  Феликс потирает слипающиеся спросонья глаза и ставит капсулы в кофе-машину. Иногда по утрам, когда сознание ото сна ещё не окрепшее, оно выкидывает занимательные финты. Например, сейчас Ликсу кажется, что за его спиной за столом сидит Минхо и прокручивает ленту новостей, а по коридору — от спальни до ванной и обратно — бродит едва проснувшийся Сынмин. Бета собирает плечами косяки и тихонько с досадой шипит. Феликсу забавно. Он всегда так делает — лучше плечом шибанётся обо что нибудь, чем лишний шаг в сторону сделает.        Как-то Феликсу подумалось, что все эти фантазии — защитная реакция психики на стресс. Мол, не переживай, ты не один. Ты правда не один, ну и что, что в другой стране и физически никого нет рядом? Ну нет, нет, не расстраивайся — вот, смотри, видишь? Вот же они все, ты даже можешь поговорить с ними.       Это смешно и не смешно одновременно. В какой-то момент бета искренне верил, что начинает ловить шизу. Но избавляться от неё не хотелось почему-то.        Все эфемерные образы исчезли в один момент, когда дверь в спальню хлопнула и из комнаты, пошатываясь, выполз столь же сонный, как и сам Феликс, Хёнджин. Вполне себе осязаемый. Феликсу до сих пор не верилось, что он действительно здесь. Бета думал вчера, что они друг другу рёбра повредят. Хван с самолёта, измотанный немного, но обоим было плевать — слишком много не переговоренных тем, слишком много вопросов и новостей.        Правда, в итоге Ликс всё равно отправил омегу спать — у них есть 4 месяца, чтобы наговориться. Ну или вроде того. Феликс почему-то контракт Хёнджина воспринимал, как отпуск. Но правда в том, что у них обоих будет достаточно работы, чтобы на общение оставалось пара часов в день с короткими отрубами на сон.       Хван подошёл к бете и обнял со спины, положив подбородок на макушку младшего и прикрыв глаза. Так и стояли: Ли заваривал кофе, а Хёнджин досыпал. Потом, правда, встряхнулся и схватил телефон из кармана. — Чанбин? — уточнил бета и Хёнджин промычал что-то нечленораздельное. Омеге стало немного тревожно, потому что вчера он так и не вспомнил о том, что стоит отписаться своему альфе.       Вот об этом, наверное, Чанбин и молчал в тот вечер, когда омега заявил ему, что собирается уехать. Удивительно, насколько оказывается можно забыть о самом близком человеке, когда у тебя в жизни происходит что-то интересное. С глаз долой — из сердца вон, условно говоря. Но не вон, не вон же! Хёнджин пишет длинное сообщение, кратко рассказывая обо всём, что успел пережить по прилёту. Отправляет судорожно. Сообщение прочитано.  Ответа не следует.       За завтраком Хёнджин с набитым ртом рассказывает Феликсу какие-то забавные истории из событий последних полутора лет. Бета понимает, что Хёнджин это от нервов, пытается самого себя отвлечь, потому что в историях нет-нет да и фигурируют все, кроме Чанбина. Ликсу перед Со немного неловко. Надо было полагать, что без конфликта он омегу своего не отпустит никуда, даже к Феликсу.       Как-то про их отношения Ликс и не подумал. Точнее подумал, но слишком поздно. Перед глазами свой собственный пример должен был быть. У Ликса только-только почва под ногами начала появляться в лице его парней, его собственных навыков, в лице Бан Чана. Феликс ведь действительно начал опору чувствовать. И это чувство так сильно его расслабило, что послужило трамплином для прыжка в новую неизвестность. И как бы сильно он не скучал по своей прежней жизни, как бы громко не кричал о том, что он всегда — был, есть и будет — участник SKZ, как бы сам свято не убеждал себя в том, что он всегда сможет к ним всем вернуться — это будет враньём и самоубеждением.       Некуда ему возвращаться и не к кому. Давно уже понятно стало. Если ушёл — обратную давать поздно. У Ликса теперь здесь столько обязательств и такая бешеная фанбаза, что уйти сейчас — значило бы растоптать себя окончательно. И Феликс, по правде, всегда был там лишним. Его приручили, приучили и приняли, но он никогда не был неотъемлемой частью. Лишний — противное, холодное, но слишком подходящее слово.       И теперь ту же ошибку, прямо на глазах беты и его же подачи, совершает Хёнджин.       Эгоистичное желание Ликса побыть с кем-то ради эфемерного ощущения той самой опоры — вот что стало истинной причиной начавшегося конца для Хвана.

***

      Чанбин не слушает, что ему рассказывает какой-то малознакомый омега из компании Хонджуна. Как там его… если честно, за сегодня Со уже отчаялся запоминать имена.        У Хонджуна вообще друзей — как конь наёб — и альф и бет и омег. Последних особенно много.  Ким вообще до ужаса общительный мальчик. И хоть про него ходит слава до ужаса гордого, обособленного и моногамного человека, Чанбин уверен — неслабое количество из числа «друзей-омег»  Хонджун перетрахал.        Примерно это же чувствует и Тэхён. За Тэхёном наблюдать куда интереснее, чем слушать пьяненькие рассказы омежки рядом с собой. Чанбин кивает время от времени при разговоре, создавая ощущение присутствия, но всё равно поглядывает на омегу Хонджуна. Тэхён сидит чуть поодаль от Со, рядом со своим альфой, но взгляд у него совершенно отсутствующий и внутренний психоз чувствуется сильно очень.       И Чанбин не ошибался: Тэхён действительно психовал. Причём природу этого психа, если бы спросили, не объяснил бы. Это точно не было ревностью или подозрительностью: Хонджун сто процентов сейчас даже не думает об измене, или просто о том, чтобы посмотреть в чью-то ещё сторону. У Альфы переклинило на Тэхёне, это все знают и видят. А самое главное — это знает и видит сам Тэхён.        Однако, количество «друзей-омег» просто блять убивает. Бесчисленные разы Хонджун начинал разговор с Тэхёном с фразы «Один мой друг-омега…» и понеслась.       И о чём бы они не разговаривали, вообще — какой бы сферы жизни не коснулись — у Хонджуна обязательно найдётся пример подобной ситуации с «его другом-омегой». И да, имена не повторяются, или почти не повторяются. Тэхён тоже уже хер забил запоминать их всех. Разумеется, ни одного знакомого имени он ни разу не слышал. Но Хонджун иногда с таким упоением рассказывает о том, что они с друзьями раньше творили, какой хернёй занимались и в какую жопу влипали, что Тэхёну тошно. В какой-то момент, веселья ради, омега начал визуализировать для себя этих незнакомых людей самостоятельно, чтобы хоть как-то представлять, о чём и о ком ему рассказывает Хонджун, или чтобы окончательно не запутаться. Потом стал просто показательно закатывать глаза, стоило альфе завести шарманку.   Дружелюбный блять.        И сейчас вокруг Кана огромное количество незнакомых людей. Тэхёна, что очевидно, знает подавляющее число из них. Тэхён — практически никого. Это позволяет омеге гордо задирать голову и смотреть сквозь всех этих людей, иногда обращая внимание на своего альфу. Совсем иногда. Хонджун, радостно по именам приветствующий всех, откровенно бесит. С каждым из них находится о чём поговорить. С каждым из них находится, о чём посмеяться. Рядом с Тэхёном же Ким убийственно серьёзен. Спрашивает, хочет ли омега чего-нибудь, хочет ли прогуляться, или не скучно ли ему.        Скучно. Скучно и до тошноты противно. Тэхён хочет сбежать. И не от общего количества людей, не от повышенного внимания к своей персоне — да камон — Тэхён айдол, он привыкший.        Сбежать хочется от такого Хонджуна. И от собирательного образа его компании. Кан не вписывается сюда, он из другого мира. У него другие ценности. Он здесь лишний.  С ним не разговаривают — он не разговаривает. У него нет общих воспоминаний с этими людьми, а создавать с ними новые — Тэхён себя не на помойке нашёл, чтобы подлизываться к кому-то и просить с ним дружить.  Омега всё время думал, что Хонджуну с ним весело. Но прямо сейчас омега слушает и видит, что нет. Это не так. Хонджуну с его многочисленными друзьями в разы и в разы веселее.        Тэ ловит на себе взгляд Чанбина и какое-то время держит с ним зрительный контакт. Чанбин, кажется, понимает всё. И он явно не из мелкого десятка — будучи спаленным, взгляд альфа не отводит. Приподнимает брови в уточняющем жесте. Спрашивает, всё ли в порядке. Тэхён отрицательно машет головой, но улыбается мягко. Чанбин взглядом показывает на выход, Тэхён снова отрицательно машет головой и отворачивается.  Захотелось плакать. Психануть, бросить всё и свалить. Почему блять Чанбин — совершенно чужой Тэхёну альфа всё прекрасно видит и понимает, а Хонджун слишком занят, чтобы заметить своего омегу, сгорающего от брезгливости и отвращения прямо у себя под боком?       Чанбин на самом деле тоже не экстрасенс. Просто Тэхён уже минут 10 назад взял в руку палочку картофеля фри и так и сидит — гипнотизирует её взглядом, иногда с ненавистью. Это точно не потому, что боится нарушить диету.  Стоило альфе об этом подумать, Хонджун будто услышал. Отвлёкся от разговора с кем-то, повернулся к Тэхёну. Сказал ему что-то, сам же посмеялся над своими словами. Кан даже ухом не повёл. Хонджун посчитал, что будет забавно: наклонился и откусил половину от фри, которую держал Тэхён. Омега наконец-то перевёл строгий взгляд на альфу, без раздумий закинул оставшуюся картофелину в его стакан с виски, встал и покинул комнату. Чанбин бы Тэхёну похлопал, ей богу.  Но не стал. Хонджуна всё-таки жаль. Хоть и тупой - друг всё-таки.