Волчья ночь

      Громкая трель будильника буквально разрывала спящее сознание, а песня, бывшая некогда любимой, сейчас раздражала до состояния бешенства. Определенно, будильники были созданы самим дьяволом, чтоб лишний раз заставить страдать ничтожных смертных. Несчастный мозг совершенно не понимал, по какому поводу переполох и что так надрывно орет в самое ухо, мешая смотреть очередной упоротый сон с участием кровожадных зомби и миленьких двухметровых феечек с радужными крылышками (никто и не гарантировал при такой стрессовой работе нормальные сновидения), которые мочили этих самых зомбаков направо и налево (кто победил, кстати, так и осталось загадкой). И, казалось бы, организм должен был давно уже привыкнуть к подобному образу жизни, когда периодически день и ночь менялись местами, но для Тэхена вообще каждое пробуждение, независимо от времени суток и проведенных во сне часов, являлось жестокой пыткой. Альфа никогда не понимал тех ненормальных, которые просыпались бодрыми и веселыми, любя весь мир и раздражая окружающих своей жизнерадостностью и неуемной энергией. Ким же спросонья напоминал огромную хмурую дождевую тучу, мечущую молнии в любого, кто попадется под горячую руку, а если его еще вырвали из теплых ласковых лапок сна раньше положенного, то земля пухом тому недалекому бедняге: Тэхен со всей отдачей морально изнасилует ему мозг. Правда, с особо близкими людьми приходилось сдерживаться, благо, они таких глупостей без повода и не совершали, да и было то этих близких неприлично мало, но они хотя бы с пониманием и уважением относились к его привычкам, зная специфику его работы и графика.       Помнится, с одним из бывших у альфы не сложились отношения как раз таки потому, что предприимчивый омега периодически пренебрегал просьбой не будить после дежурств, и, как-то раз, желая порадовать альфу и показать себя во всей красе, разбудил пришедшего с ночной смены Тэхена, проспавшего от силы пару часов, завтраком в постель и глубоким минетом. В других обстоятельствах он бы безумно счастлив был получить такой хорошенький подарочек в виде умелого ротика на своем члене и любовно приготовленных вкуснях на столе, но не в этот раз. Не стоит говорить, что тогда Ким такому повороту совершенно не обрадовался и вместо благодарностей рассыпался в ругательствах. Итогом того дня стала громко хлопнувшая дверь (вроде бы, именно тогда со стены упала любимая фотография Тэхена, где были запечатлены он, Хосок и Чимин во время одной из прогулок в выходной, что сразу же добавило теперь уже бывшему парню минус десяток очков). Вот вроде бы и был альфа самодостаточным, серьезным и надежным, но почему-то личная жизнь была до обидного скудной и не хотела строиться несмотря ни на вполне уживчивый и спокойный характер, ни на мужественную более чем приятную внешность. Когда-то, будучи еще зеленым интерном, он даже терзал себя поисками в себе недостатков и мыслями, что же с ним все-таки не так, раз в отличие от сверстников еще не обзавелся постоянным партнером или сколь-нибудь серьезными отношениями. И, наверное, такое самокопание могло бы закончиться плохо, если б в один прекрасный момент не пришло осознание: чтоб быть счастливым, не надо следовать чьему-то примеру и хватать первого встречного только ради того, чтоб быть похожим на других, а просто нужно встретить своего человека, того, кто примет тебя полностью, любя все твои достоинства и недостатки, и который и для тебя станет центром этого мира.       Как бы то ни было, но небольшие краткосрочные интрижки все имели место быть (некоторые даже с претензией на что-то большее, нежели просто свидания с целью иметь регулярный секс), но и они заканчивались, оставляя за собой горькое послевкусие и некое разочарование от того, что снова не то. При этом в отношениях Тэхен совсем не был тираном (да и отношений-то тех было раз-два и обчелся), но вот соблюдение границ личного пространства было главным его приоритетом, иногда он считал это необходимой потребностью, потому что бывали дни, когда даже тактильному и мягкому по своей природе Киму было катастрофически трудно уделять своей половине требующуюся долю внимания, и хотелось простого человеческого покоя и тишины. Чаще всего такое происходило после тяжелых смен, когда накопившаяся внутри чужая боль сливалась с общей усталостью и единственное, чего требовалось – полное отсутствие пустых разговоров, любимый плед, кружка горячего чая или кофе и какой-нибудь любимый фильм. Впрочем, самые долгие его отношения, длившиеся аж целых полгода (огромный срок для практически живущего в больнице альфы), как раз таки и были с последним парнем, что так неосторожно проебался в своем стремлении угодить, и который, к слову, вообще редко принимал во внимание самочувствие Кима, требуя уделять ему все свободное время и откровенно психуя, если не получал желаемое (под которым подразумевалось пересказывание всех собранных за день сплетен о многочисленных друзьях-знакомых, которых Ким даже ни разу в жизни в глаза не видел). Сейчас же Тэхен элементарно не хотел обременять себя поиском пары и жертвовать драгоценным свободным временем, которое действительно было для него на вес золота. Но иногда альфа все же задумывался о том, что Чимин идеально вписался бы в его жизнь: милый, красивый, как ангел, добрый, заботливый, скромный, а главное, сам работающий врачом и понимающий обратную сторону медали под названием «отношения в условиях ненормированного рабочего графика». Но здесь от необдуманных поступков останавливало то, что служебный роман, особенно в случае расставания, однозначно негативно скажется на работе, терять которую было верхом недальновидности – слишком многое было сделано на пути к профессии мечты, чтоб так бездарно разрушить то, к чему шел годами, делая все возможное и невозможное, просиживая сутками над учебниками и параллельно подрабатывая санитаром при далеко не самом элитном госпитале. Хотя глупо было бы отрицать, что милый хирург-омега Тэхена все же привлекает и проводить с ним время было безумно интересно и приятно, но спешить им вроде бы некуда, пока можно оставить все как есть, а там, глядишь, может быть, дружба с элементами легкого флирта и перейдет во что-то большее: Чимин и сам ненавязчивыми намеками неоднократно давал понять, что более чем не против перевести их отношения в иную, более близкую и горизонтальную плоскость.       Тем временем, Тэхен, чуть было снова не уснувший после отключения надоедливого будильника, с горем пополам буквально соскреб себя с как никогда привлекательной, манящей своими объятиями кровати и, собирая по пути все углы обстановки, коих в его двушке было неприлично много, зевая, поплелся в ванную, чтоб привести себя в более менее божеский вид. В конце концов, явиться на ужин заспанным чудовищем было бы крайне некрасиво.

***

      На город медленно опускались сумерки, окрашивая улицы в серо-мрачные тона. Мелкий дождик, начавший накрапывать, как только Тэхен вышел из дома, сейчас перерос в полноценный холодный ливень, барабанящий по стеклам небольшой уютной кофейни, где и было назначено место встречи (ни в коем случае не свидание, что вы, просто дружеские посиделки). За окном промокшие люди все так же бежали по своим делам, прячась за разноцветными зонтами и мечтая как можно скорее спрятаться от льющихся с неба потоков воды в своих теплых уютных квартирках. Неоновые вывески кафе и магазинчиков сверкали, казалось, еще ярче, освещая промозглую сырость улиц, а загоревшиеся уличные фонари были похожи на маленькие теплые солнышки, что своим тепло-желтым светом губят доверчивых светлячков.       Окунувшись в созерцание вечернего города, Ким не сразу заметил, что его уединение нарушил присевший за столик Чимин. Только спустя пару мгновений из раздумий его вырвал нежный запах ирисов, витавший легким флером вокруг своего обладателя. Повернувшись, Тэхен буквально расплылся в улыбке: сегодня омега показался ему особенно хорошеньким. Светлые блондинистые волосы слегка растрепаны с подачи довольно сильного ветра, глаза сияют озорством, мягкие, румяные после холодной улицы и разразившейся непогоды щечки хотелось затискать так, что аж покалывало кончики пальцев, а огромная безразмерная черная толстовка делала и без того хрупкого парня еще более невесомым и эфемерным, разом вызывая ассоциации со сказочными эльфами, что были эталоном красоты во всех прочитанных в юношеские годы фэнтези. Рядом с таким другом Ким сейчас визуально ощущал себя умудренным жизнью интеллигентом, кутаясь в свой теплый кардиган, потому как гуляющий в кофейне из-за хлопающих туда-сюда дверей сквозняк не позволял сидеть только в одной легонькой рубахе. Из-за дождя сегодня в небольшом зале было многолюдно и шумно, посетители сменялись, а атмосфера уюта, индивидуальная, присущая, кажется, только тому месту, оставалась нетронутой, будто бы замершей в некоем стазисе.       Вечер протекал непринужденно и легко, звонкий смех Чимина то и дело перезвоном колокольчиков привлекал внимание к их столику, и, признаться честно, в такие моменты Тэхен откровенно залипал на такого открытого и радостного омегу (сказывался продолжительный недотрах и за такие мысли в сторону друга было крайне стыдно), совсем не понимая, почему все еще не присвоил это солнечное чудо себе, но потом, будто очнувшись, спотыкался о какой-то невидимый барьер внутри себя, шептавший «еще не время». Но и внимание других альф на его друга-милаху отчего-то бесило до сжатых кулаков, что Ким малодушно объяснял себе тем, что раз уж Чимин оказывает именно ему знаки внимания, то никому другому это внимание достаться не должно. Подленько? Возможно. Может быть, это была обыкновенная дружеская ревность, может, так выражалось развитое еще в приюте гипертрофированное чувство собственности, может, что-то более глубокое, но копаться в очередной раз в себе и своих жизненных кредо сейчас было крайне лениво, да и не особо-то и хотелось, если быть совсем уж честным. Пока это не приносило реальных проблем, то и менять никто ничего не будет. Они сидели уже точно больше часа, даже не замечая, как бежит время, рассказывая друг другу о всяческих совершенно не важных мелочах, но каждый раз, слушая звонкий голос друга, Тэхен чувствовал удивительное спокойствие и умиротворение. - Тэхен-а, вот скажи: как меня можно было перепутать с альфой с моей-то комплекцией и моим запахом? Да даже моя пациентка, слепая и глухая госпожа Чхве, крепкого ей, кстати, здоровьичка и еще долгое время не попадать к нам в гости, даже она и то сходу поняла, что ее лечащий врач – омега, задалбывая меня, потом, правда, какими-то жуткими народными рецептами, предостерегающими от нежелательной беременности. А этот старый мудак, видимо, растерявший в койке у своих бездарей-студентов, умеющих зарабатывать оценки по практике только одним местом, которое совсем не мозг, последние органы чувств, на полном серьезе заявил мне, что он не может закрывать глаза на вопиющее безобразие и позволять мне, бесстыдному альфе, мыться в душевых для омег. – Тэхен уже вовсю хохотал, чуть ли не сгибаясь в три погибели, Чимин, возмущенно и забавно морщась, рассказывал о том, как проходил практику у одного старого и дофига опытного профессора и который после очередного практического занятия в морге подловил тогда еще обычного интерна Пака и, брюзжа, вычитал целую лекцию о правилах приличия стремительно звереющему и недоуменно хлопающему ресницами омеге. - Чим-и, а кто ж тебе виноват, что ты в те времена такой пресак себе накачал, что любой альфа бы позавидовал? Это сейчас ты у нас повзрослел и стал как нежная фиалка, а тогда запросто мог кого угодно одной левой на лопатки уложить. Вспомни хотя бы того задохлика с курса старше, который к тебе свои шары подкатывал и которого ты так задолбался отшивать, что поставил условие: вы идете на свидание только в том случае, если он победит тебя в кэндо, а в итоге он и минуты не продержался, скуля потом на матах о том, что ты ему руку сломал (хотя от кэндо что ты, что он, были далеки, как от балета). – За их столиком снова разразился хохот, потому что после того случая Чимин отвадил от себя не только этого самоуверенного тощего типа, но и еще добрую половину незадачливых ухажеров, что не обделенному вниманием омеге было только на руку, ведь все эти альфа-самцы, свято уверенные в своей неотразимости, здорово мешали учебе. Смешно сказать, одно время Чимину даже приходилось просить отца посидеть с ним в библиотеке, потому что там его неоднократно пытались зажать между рядами, что пугало просто до дрожи в коленях, но после того самого случая с кэндо такая надобность резко отпала.       И, наверное, и Тэхен, и Чимин, могли бы просидеть в кофейне всю ночь, вспоминая свои бесшабашные студенческие годы, по сотому кругу гоняя официанта за очередной чашечкой кофе и смеясь над рассказами друг друга, но завтра у обоих дневная смена, а их работа не прощает несобранность и невнимательность, ведь от сосредоточенности напрямую зависят жизни.       За окном уже окончательно стемнело, поздний вечер вступал в свои права, а дождь, наконец, сменился мелкой моросью, навевая легкую хандру и нежелание выходить на улицу, пропитываясь с ног до головы промозглой сыростью позднего весеннего вечера. Ким, как истинный джентльмен, вызвался проводить Чимина, который жил недалеко от кофейни, до дома, элементарно опасаясь отправлять его без сопровождения: слишком уж привлекательным и беззащитным тот выглядел. Дорога заняла у парней от силы минут десять, в течение которых они пугали редких прохожих смехом и громогласными довольными воплями, когда кто-то из них специально шлепал по лужам, чтоб обрызгать другого (даже и не скажешь, что это два взрослых серьезных человека, уважаемых врача, а не два отвязных подростка). Подойдя к порогу дома, Чимин, застенчиво кутая ладошки в слишком длинные рукава толстовки, явно стесняясь, пригласил Тэхена зайти на чай, но альфа, понимающий, к чему может привести это чаепитие, непринужденно посмеиваясь, необидно отказался, ссылаясь на то, что за сегодняшний вечер они сами практически стали полностью состоять из жидкости, а омега, смущаясь еще больше, неловко чмокнул парня в щеку, и скрылся за массивной металлической дверью, помахав ручкой. Ким же, ласково улыбаясь, дождался, пока в квартире друга загорится свет, и не спеша отправился домой, в свою родную любимую квартирку, которую он не согласится променять даже на элитный комплекс в районе Каннам, потому что купленное на кровно заработанные жилище было первым собственным приобретением, ради которого он пахал до седьмого пота. Да и пока что совсем не было надобности менять свое уютное холостяцкое гнездышко, полностью отвечающее требованиям: небольшие, комфортно обставленные собственноручно выбранной мебелью комнатки, заполненные всякими мелкими дорогими сердцу безделушками, удобное расположение (и от работы недалеко, и вся необходимая инфраструктура под боком), спокойный спальный район и, что было принципиально при покупке жилья – наличие застекленного балкона, о котором альфа грезил буквально с самого детства, когда сидел под одеялом в общей комнате детдома, прячась от справедливого гнева воспитателей по поводу завязанной драки или обнесенного яблоневого сада.       Вдыхая холодный сырой воздух, оседающий тяжелой пеленой мелких капелек на волосах и одежде, Тэхен брел домой, рассматривая такие знакомые улочки, сейчас совсем непривычно тихие и спокойные, будто и не принадлежавшие огромному городу, а бывшие частью провинции, в коей он родился и вырос, именно сейчас полностью, каждой клеточкой своего тела, ощущая ту самую безграничную свободу, когда непременно хочется творить какие-нибудь безобидные безумства, не оглядываясь ни на возраст, ни на статус, ни на выстроенную годами репутацию. Наверное, именно в таких мелочах и заключается удовольствие и успокоение, которых так не хватает простым людям, за рутиной не замечающих подобных маленьких радостей, и больше всего на свете альфа боялся точно также погрузиться в пучину бытовых проблем и однообразных серых будней, разучившись видеть то прекрасное, чем делится этот мир.       Дом встретил Кима привычной тишиной и необходимым замерзшему телу теплом, таким родным и привычным, что представить себе было невозможно, что когда-то это может измениться. Он совсем не готов делиться с кем-то своим убежищем и спасением от иногда слишком суетного внешнего мира. Хотя, кто знает, как повернется жизнь и что может случиться уже завтра. Как говорится, не зарекайся.